АМЕРИКА, ПРОСТО АМЕРИКА

На сей раз церемонию присуждения “Оскаров” я наблюдала на телеэкране от и до, не отрываясь, четыре с лишним часа. Нашлось наконец за кого болеть – за Филиппа Неймура Хоффмана в роли Капоте в фильме ”Capote”. До того и довольно долго, то, что мне нравилось из появляющегося на американских экранах, в списки претендентов на “Оскары” не попадало, вообще, можно сказать, игнорировалось. Например, “Дом песка и тумана” с потрясающим Беном Кингсли, или “Перья” с Джеффри Рашем, или “Убийство Ричарда Никсона с Шоном Пенном. А вот, скажем, “Титаник”, “Гладиатор”, “Властелин колец”, Оскарами” усыпанные, оставляли полностью равнодушной.

И посмотрев “Капоте” подумала, что снова разойдусь в оценках с членами комитета этой престижной кинопремии. Фильм, сюжет, то, что подспудно за рамками сюжета вызревало, и герой, исполнитель главной роли Хоффман, явно в привычную, теперешнюю обойму “оскароносцев” не влезали. И Америка, в фильме воссозданная, не соответствовала нынешнему её имиджу. Ну не “Авиатор”, скажем. Голливудом и не пахнет. Зато наш Фёдор Михайлович тут как тут. Игры со злом интеллигентские, умозрительные, в расчёте на своё интеллектуальное превосходство, заканчивались и заканчиваются катастрофой. Зло, в излишнем, самонадеянном с ним сближении, побеждает, разрушает личность, и уберечься не удаётся.

Вот о чём фильм. Не ново. Тема такая разрабытывалась, очень талантливо, и в европейском киноматографе, и в американском, в 60-70-х. В 80-х иной раз просачивалось, а потом будто затор, пауза.

Вообще-то, когда “Гладиаторов” излишне часто призывают, на экране они побеждают, о благополучии в обществе это не свидетельствует. Гладиаторы”, “ Властелины колец”, “Титаники” и прочее в том же духе при перепроизводстве довольно прозрачно намекают, что народ в стране в иллюзиях нуждается или ему внушают, что он в них нуждается, ведь иллюзии усыпляют, отупляют. А тут столько проблем: рабочие места от американцев к азиатам уплывают, уровень жизни далеко не стабилен, но, главное, идёт война, где гибнут мужья, сыновья, а зачем, какая цель, всё менее понятно. Патриотизм же не накачивается как мускулатура, тут другие механизмы задействованы. Или не задействованы, парализуются, слом происходит, опасный слом. Слома, допустим, пока нет, но кризис, что называется, налицо.

Какова же реакция? А вот: взят кусок из времени, на почти сорок лет в отрыве от нынешнего, с теми деталями, той атмосферой, теми выкрутасами, издержками, когда американцы много пили, много курили, много чего себе позволяли, но и не выставляли себя всему миру как единственный достойный для подражания образец. А ведь не только дети не любят, когда их постоянно одёргивают, постоянно учат как надо себя вести, типа сопли о штаны не вытирать, но и взрослые тоже. Захотели, и вытерли, и сплюнули, и отрыгнули. Свобода, американская, кстати, свобода, призывающая не только к раскрепощению личности, а и просто удобствам: устали – ноги на стол.

Перенять внешнее не трудно. Джинсы, бейсболки, хрумкание всяческой гадости, женское, до идиотизма, равноправие, фанатическую упёртость в успешность, конкурентность, и деньги-деньги- деньги... Но если бы так, только так, Америка великой никогда бы не стала. А ведь стала. Но не навсегда. Навсегда не бывает ничего, никогда. И американцы сами это сейчас почувствовали, но вот осознали ли?

Есть области, профессии, где на возникшие трудности отвечать следует впрямую, конкретно. Но вот в искусстве, в творчестве иначе. И вдруг уверенный строй “Властелинов колец”, “Кинг Конгов” прорезает “Capote”. Не про насущное, не про войну в Ираке: давняя история, Америку некогда потрясшая. И даже не на самой истории сфокусировано внимание авторов, а на фигуре писателя, тоже уже подзабытого, фигуре нисколько не героической, скорее нелепой, почти клоунской, эпатирующей и забавляющей изысканное общество, сливки, элиту нью-йоркскую, среди которой он, Капоте, баловень, вращается.

Обычно фильмы, по задачам, по духу “Capote” родственные, смотреть приходилось в небольших кинозалах, демонстрирующих кинопродукцию, определяемую как Art houses, рассчитанную на аудиторию в США как бы нетипичную, не массовую. Мы с мужем пошли на “Capote” по совету дочери, посмотревшей его в Нью-Йорке. На сеанс не опоздали, но мест рядом уже не оказалось. Это у нас, в Колорадо, прошу заметить. По занятости в высокой технологии штат считается из лидирующих, но чтобы тут бурлил художественно-артистически-богемный ритм не замечалось и не ожидалось.

Завязка известна. Документальное повествование о зверском убийстве в американской глубинке семьи написал в начале 60-х знаменитый писатель Капоте, а так же свою книгу на ту же тему издала и его ассистентка Харпер Ли. В СССР перевели, в “Иностранной литературе” опубликовали. Я, школьницей, прочла, запомнила. Ужас какой! Кошмарная страна. Ворвались злодеи, подонки, всех в доме перестреляли. Да не нужен ни их комфорт, ни их простор, как у них жить-то страшно.

Но вот Харпер Ли, обнародовав свою версии трагедии, произошедшей в городке-деревне в Техасе, уцелела, не подвергнув экзекуции собственную душу, психику не расшатав, а Капоте, пленившегося зовом из запредельного, заклинило. Ну что вроде бы ему? Знаменит, обласкан, богат. Короткий рассказ Завтрак с Тиффани” прогремел, экранизирован, с очаровательной, несравненной Одри Хепберн в главной роли. Он, правда, выпивает, но не спивается, а так, в своё удовольствие, и нетрадиционную сексуальную ориентацию не утаивает. Зачем? Публика вокруг него либеральная, просвещенная, а он чаровник, красавицы липнут, когда он вещает, с восторгом внимают, какую бы ахинею не нёс. Заинтересовался газетной информацией, задумал расследование, сенсацию обещающее, успех, бестселлер. И не подумал, что вступает в опасную игру, со злом, потусторонним, дьявольским.

Как красавиц элитарных обаянием пленял, так же надеялся обольстить, доверие внушить убийце, раскрутить его на исповедь, ну и потом, само собой, издать. Но не он убийцу ради своей писательской славы использовал, а убийца его. Зло, абсолютное зло, оказалось коварней писательской изощренности.

Блистательная актёрская работа Филиппа Сеймура Хоффмана. Вот он появляется в техасской глухомани в длиннополом, из верблюжьей шерсти, цвета “кемел” пальто, дорогущем, а сам коротенький, кургузый, с интонациями откровенной “голубизны”. Ферт, и с простым людом общаться не умеет. Его ассистентка Ли умеет, он, собственно, и её использует, пусть, мол, договаривается, назначает встречи, а он впитывает, наблюдает, запускает, что называется, творческий процесс. Не замечая, что процесс-то другой начался, набирает обороты, несётся, как поезд сошедший с рельс, к пропасти, гибели. И ничего после “Холодной крови” Капоте не напишет, сопьётся, пропадёт. Убийц повесят, но и писатель плохо кончит.

Во время просмотра фильма в зале, набитым зрителями до отказа, тишина стояла с ощутимым физически напряжением. Задело, значит, пронзило, попала в цель задумка создателей “Capote”. Так бывает, когда почва подготовлена, атмосфера в обществе совпала с импульсом авторов, режиссёра, сценариста, актёров. Так что же за атмосфера нынче в Америке вызрела? Есть смысл задуматься. В многонациональном, весьма разношерстном населении США потребность обнаружилась не в развлекательности с головокружительными эффектами, а в человеческой неоднозначности, как магнитом притягивающей, и такой в сущности беззащитной, хрупкой. У всех нас.

Накануне присуждения “Оскаров” по теленовостям репортаж показали, оттуда, из захолустного городка в Техасе, где в начале шестидесятых и произошло то, что пытался Капоте осознать. Убийство всех членов семьи, поголовно. Преступник сознался: у него с напарником, добычи нацедилось на 50 баксов. Они имели в виду тысяч десять. Хорошие деньги по тем временам. Удовлетворение было бы, а так... Раскрошили в месиво тела. Капоте, писатель, то бишь актёр Хоффман, в фильме, услышав про 50 баксов, в кадре оседает, почти теряет сознание. Пятьдесят долларов? И гробы, закрытые гробы. Решается поднять крышку. Смелый. Да, это не тусовки на Манхеттене. Шарф у него на шее болтается, долларов, за сто, верно, купленный.

Нью-Йорк, Манхэттен, элитарные сборища, отнюдь не Америка, не настоящая, не подлинная Америка. Америка вот здесь, в маленьких провинциальных городках, как тот, что по ТВ показали, где корреспондентка взяла у местных жителей интервью.

Все всё помнят. За могилой жертв злодейски уничтоженных ухаживают, цветы свежие у надгробия. А на воскресных службах в церкви, прихожане свидетельствуют, все эти годы поминаются имена убиенных. Все годы, а ведь поколения сменились, старики ушли, их дети приняли эстафету, ответственность за памятливость от родителей воспринятую. Можно не сомневаться, и внуки будут ту могилу обихаживать, на воскресных службах ту семью поминать.

Меня телерепортаж поразил не меньше, пожалуй, чем фильм. Вот она какая, Америка-то. Я здесь живу и такой Америкой горжусь. Великая, мощная страна, мощная именно своими людьми, нравственно прочными. Костяк нации из них состоит. Элитарный слой сменяется, слава проходит, знаменитости забываются. А вот народ, способный трудности преодолевать, а традиции, правила чтить, всё победит. У американского народа есть чему поучиться.