С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РОДИНА?

Простодушные заметки

Подлинной родиной человека является мир его представлений.
Вильгельм Швебель, немецкий ученый и публицист.

Уже по крайней мере 10 лет я веду еженедельную колонку в газете и довольно регулярно публикуюсь в Интернете, но еще ни один из моих текстов не вызывал такого общественного резонанса, как заметки под заголовком “Чистый унитаз”. Особенно много откликов появилось во всемирной компьютерной сети, где эта статья была обнародована в альманахе "Лебедь".

Отклики довольно четко делятся на две группы – местные и российские. И те и другие в большинстве меня критикуют, но по-разному. Начну с российских.

Читатель из Владивостока, называющий себя Trasher, пишет: “Простодушные заметки Саши Бородина просто потрясающи! Особенно глубока вот эта философская мысль: "И наш белоснежный унитаз – знак нашей цивилизованности и успеха." Правда, возникает вопрос - чистил ли Саша свой унитаз в Союзе? Или для осознания необходимости таких простых действий пришлось переехать за океан? Кстати, а попу приходилось подтирать в нецивилизованной стране? Или это в Союзе было лишним, как и чистка унитаза? Я, к сожалению, унитаз с детства любил чистый. Поэтому, видимо, и не уехал - ведь ничего бы для меня и не изменилось бы”.

Sergey: “Что меня всегда в некоторой степени удивляло, так это то, что некие мистеры, позорно бежавшие от трудностей за длинным халявным батоном колбасы на готовенькое не ими созданное удобное (местами) общество, что есть фактически трусость и неразборчивость в средствах достижения целей, при этом еще так и норовят пролезть в настоящие герои. И в качестве своей неописуемой доблести предъявляют типа чистый унитаз и другие, но подобные же по неожиданности вещи. Просто каждый раз теряешься, и не знаешь, плакать или смеяться”.

Снова Trasher из Владивостока: “Был свидетелем разговора зашедшей к нам соседки. Звали её Галина Львовна долгое время, теперь Гольда Лейбовна. Замечательная женщина, но у не есть недостаток - сыновья уехали в Израиль, а она не хочет. Так и живет в России... Так вот приходит она и рассказывает в своей манере: "Вы представляете себе, звонит мой Сашенька и говорит, что когда он увидел унитаз в аэропорту Израиля, то сразу понял, что он за границей и что он в замечательной стране. Всех-то делов было заставить его в аэропорту унитаз до блеска почистить, тогда и ехать никуда бы не пришлось! Вот я и спрашиваю его, а мне-то куда и зачем ехать, ежели у меня унитаз чистый". Клянусь, что диалог не выдуман. Ну, а чистоплотному человеку никогда не придет в голову пускать (даже в чистом унитазе) кораблики или пить из него, уповая на чистоту”.

Кстати точно такая же история произошла и с нами, когда в 1991-м году мы приземлились в Тель-Авивском аэропорту “Бен Гурион”. 11-летний сынишка побежал в туалет и вернулся оттуда обалдевшим. “Вот это да!” - выразил он свои впечатления. Не граница и таможня, а туалет стали для ребенка барьером между двумя мирами.

Местные североамериканские отклики не ставят под сомнение закаканность российских сортиров, а делают акцент на аморальности критики в адрес родного брата. Особенно подробно пишет об этом в своем открытом письме Михаил Блехман из Монреаля. Правда, свои нравоучения он обильно пересыпает выдумками, которые лично ко мне не имеют никакого отношения. Это лишний раз подтверждает точку зрения науки о том, что телепатически проникнуть в душу человека на расстоянии невозможно. Можно лишь туда плюнуть. Я, например, плюнул в душу родного брата через океан, правда, сделал это довольно хитро (хотел написать “изящно”, но от скромности воздержался).

В самом деле, можно ли рассматривать в качестве оскорбления кого-либо фотографию самого себя за идиотским занятием пускания бумажных корабликов в унитазе?!! А ведь обиделись не только брат, но и многие россияне. Скажите, может ли обидеть такое изображение, например, немца или француза? Уверен, что нет. Значит, что-то в этом есть…

Во время недавних выборов в федеральный парламент Канады я вдруг осознал, что по своим убеждениям являюсь сторонником либеральных ценностей. На многие вещи я смотрю не так, как это общепринято, особенно на необъятных российских просторах. Не раз в своих заметках я откровенно богохульствовал или отвергал процедуру традиционного погребения покойников. И никто меня за это не осуждал в письмах в редакцию. А тут сфотографировался в обнимку с собственным унитазом - и на тебе!

Так вот, будучи либералом, я уважаю точку зрения Михаила Блехмана о недопустимости вражды между родными братьями, но отвергаю его призывы сделать то-то и то-то. Он же не знает, что у меня есть серьезные основания брата не любить. Есть за что, но о подробностях я умолчу.

Гораздо точнее и лаконичнее Блехмана без навязчивых нравоучений выразил ту же мысль Бодя из США(Гусьбука)-это не по-человечески получается - унитаз отмыл, а брата обгадил”.

Вот с этим умным Бодей я и хочу объясниться, пустившись для этого в литературоведческий анализ собственного текста.

Пишущие люди, к коим я отношусь, в некоторых отношениях довольно сильно отличаются от нормальных. Их тексты – это своеобразный душевный стриптиз, о чем бы ни шла в них речь. История о переругивании с братом – это по большому счету рассказ не о грязных российских сортирах, а о взаимной неприязни уехавших и оставшихся. Чем дольше мы здесь живем, тем более чуждой становится для нас страна, где мы родились. Родина и родственники – слова однокоренные. То, что между нами океан, это не просто расстояние, это с каждым годом углубляющиеся расхождения в мировоззрении. Я знаю немало старых эмигрантов, которые и думать не хотят о поездках на родину.

Привязанность к людям и местам, где прошло детство, и гражданские обязанности по отношению к государству – вещи совершенно разные, но оставшиеся в России сплошь и рядом неосознанно их совмещают. Знакомая, на днях вернувшаяся из Москвы, рассказала, как ее обматерили два соотечественника в аэропорту пересадки только за то, что она живет в Оттаве. Для таких людей родина и государство едины, а мы с вами – изменники родины. А для меня родина – это раскинувшееся по всей планете пространство русского языка и русской культуры. Этой родине я не изменял. Что же касается гражданских обязанностей, то я – русскоязычный канадец. Мне здесь чрезвычайно комфортно в психологическом отношении, хотя бывают иммигранты, которым здесь противно. Дело это сугубо индивидуальное.

Никогда не забуду сюжет телепрограммы “Время” двадцатилетней давности. Камера показывала демонстрацию отказников перед МИДом на Смоленской площади. Интеллигентного вида мужчина, которого оттесняли в сторону люди в милицейской форме, выкрикнул: “Ну, не люблю я вас! Отпустите меня к маме!”

Вот и я их не люблю. Об этом по большому счету и шла речь в пресловутых заметках об унитазе.