АДОНИС - НИЦШЕ ИСЛАМА

15-05-2006

АдонисДело было так.

Один из майских номеров Нью Йоркера напечатал стих-поэму под названием “Детство”, на целую страницу, в две колонки, перевод с арабского. До этого я ничего про Адониса не знала.

Начала читать несколько – даже не строчек – слов, и не могла поверить. Остановилась, стараясь понять, что происходит, и не поняла. Подумала – наверное, я не готова.

Дочитала ту страницу, две колонки, за два дня.

Дышать глубже не получалось.

Этот номер журнала держали в руках если не миллионы, то сотни тысяч людей, а я, как драгоценный секрет, боялась разболтать про находку и одному человеку. Хотя очень, очень хотелось кричать на весь мир – смотрите, читайте! Но так страшно, и так невозможно кричать – слишком многое и сразу хотелось сказать, не хватало слов, и слишком мало я знаю автора, вдруг получится кривая маска вместо лица.

Решила подождать. Почитать побольше и обязательно немного разочароваться, до возвращения способности говорить спокойно.

Но не получилось ни того, ни другого. Поэтому, пожалуйста, не судите строго.

В сети есть немного переводов Адониса на французский, мало на английский (в основном на сайте корнелльского университета), и совсем нет – не нашла ни одного! – текстов на русском (приведенные ниже строчки переведены мною из английских текстов для этой статьи). Набранное кириллицей имя поэта выдаст прежде всего несколько статей с новостных и литературных сайтов о политике нобелевских премий – оказывается, Адонис был первым в очереди в прошлом году, и остается одним из главных претендентов в году нынешнем. Как хорошо, что я этого не знала месяц назад! Не нарушила волшебства черных букв на белой бумаге, которые говорят сами за себя.

Возможно, русские журналисты должны откликаться на душевные порывы русского человека, желающего знать не какой автор, но какой он великий или невеликий. “Хор мертвых ангелов. Ни одного перевода!

Мы жители недвижимой планеты –
здесь что ни день, то похороны бога.

Али Ахмед Саид родился в 1930 году в сирийской деревне, в семье имама. Подростком стал сочинять стихи, посылал в разные издательства, и их ни разу не напечатали. И вот однажды, подписавшись Адонисом, увидел в газете свои строчки. Но так как он не оставил адреса, ему пришлось явиться в редакцию лично. К большому удивлению членов редколлегии, перед ними стоял щуплый и застенчивый 17-летний юноша в грубой одежде и больших, не по ноге, сапогах.

Тогда Адонис и решил, что это классическое греческое имя – смертельно раненного мальчика, превратившегося в цветок – его талисман.

Но и это, может быть, легенда, сочиненная его французским биографом.

Кто такой этот Адонис?

Воспитание в шиитских традициях, образование на философском факультете университета в Дамаске, гребень волны новой арабской поэзии после эмоционального толчка – потери Палестины в 1948 году. По окончании университета – членство в сирийской национал-социалистической партии, полгода тюрьмы за политическую деятельность, изгнание в Ливан, создание и редактирование авангардистких поэтических журналов в Бейруте 60х, преподавание в университетах Бейрута, Дамаска и в Сорбонне.

Моя страна,
неужто ты не боле,
чем воздух, не дороже
щепотки соли?

Либерал, космополит, модернист. Суфизм – французский символизм – европейский сюрреализм. Еще много иностранных слов-характеристик из энциклопедий и биографических очерков.

“Современная арабская поэзия радикальна и открыта экспериментам, она задает больше вопросов, чем дает ответов”.

У меня тоже есть вопрос - кто все-таки такой Адонис? Что он принимает всерьез?

“Поэтическая форма речи есть, с одной стороны, насилие - по отношению к стереотипам, которые душат слова. В этой борьбе мы не уйдем далеко без ярости, без решимости разрушить клише пустые и бесполезные образы – в языке и, к сожалению, в мыслях и в воображении. Но, с другой стороны, ЧТО рождает эта форма за разрушенной стеной? Я часто вспоминаю с грустью войну с языком, которую развязали Бодлер и Рембо.”

Я живу в лице женщины,
которая убивает меня,
которая мечтает быть
погасшим маяком
в моей крови, и плыть
до самого края безумия.

Прежде всего, Адонис – пре-о
бразователь языка. В самом прямом смысле, как создатель новых образов. Их так много, они так неожиданны, а главное – просты, что я уверена, они существовали во мне задолго до того, как Адонис обратил на них мое внимание, до того, как я их увидела, были всегда. Я знаю, что эта уверенность есть лишь признак настоящей поэзии. Того, что Эдуардо Галеано называл sentepensante - чувстводуманием.

Переводчик с арабского Сэмюэль Хазо не перестает удивляться, как образность Адониса обогащает английский язык. Что такое, например, jailed astonishment, тюремное изумление, заключенный-удивление? Бессмыслица, оксиморон? Нет, это пойманная бабочка, бьющаяся в руках. Она понятнее самой простой мысли, вы уже чувствуете, как ее крылья щекочут ладони, и становитесь на миг ею самой - где это я? - сквозь решетки пальцев на вас падает свет.

Нью Йорк – это женщина,
которая держит, согласно истории,
знамя свободы в одной руке
и душит землю другой.

Т. С. Элиот говорил, что поэзия передаваема до того, как она понимаема, “poetry communicates before it is understood”. Судя по откликам слушателей читающего по-арабски Адониса, зачарованных словами незнакомого им языка, поэт представил лучшее в мире доказательство этим словам. Он выступал в Принстоне, Корнелле, Дартмуте, но в основном, конечно, во Франции, где он живет.

Да, Адонис отошел от традиционных ритмических и просодических форм, стал синонимом хадата, модернизма, но в то же время остался верен поэзии, той, которую он провозгласил в начале, поэзии на пьедестале, никогда не опускающуюся до повседневной речи.

Сказочник говорил, что присутствие,
обернутое в древние одежды предков,
называется отсутствием.
Ему видна не красота сада,
но лишь увядший цветок.
Или дело просто в словах?
Ярость земли, мечта бутонов летом,
шепот пустыни –
он не сказал об этом нам ничего.
Но как же так? Нельзя молчать.
Вот солнце вторит с гордостью, опять,
что мудрость света дольше и белей
любой кровавой ночи
на земле.

Не из солидарности со спорщиками Гусь-Буки, но потому что не знаю слова точнее, я принимаю их словарь. Поэзия Адониса –религиозно-философская.

Камень катится в аду -
это я. Но я, сияющий, иду
своей дорогой
на свидание со жрицею, на ложе
древнего бога.
И бури слов моих тревожат
жизнь, а песни – небыли и были -
как молнией разят,
как словом будущего бога.
Я - чародей пыли.

Адонис поднял камень там, где его оставил Элиот, почти дословно в том месте, описанном элиотовским Хором из “Камня”. Там, в пыли, в Пыли, был конец. Но Адонис его продолжил, став камнем. Наверное, только так может продолжаться жизнь. Камю об этом начинал догадываться. Быть Сизифом означает быть с Сизифом. То есть быть камнем.

Я клялся небу и себе
писать на воде,
клялся нести с Сизифом
камень молчаливо, ибо
мой обет - быть с Сизифом.
....

Отношение Адониса к исламу я могу сравнить разве что с отношением Ницше к христианству глубокая вера и бунт против современных форм.

Совсем недавно поэт дал интервью телекомпании Дубая.

Адонис: Сегодня слова считаются преступлением. Такого не было никогда в нашей истории - того, что происходит сегодня в арабском обществе. Когда я произношу слово, я совершаю преступление.

Репортер: Да, вас могут арестовать за написание статьи.

Адонис : В Коране говорится, как Аллах слушал своего первого врага, Сатану, и как Сатана отказывался Его слушаться. Я верю, что Аллах мог легко расправиться с Сатаной, но тем не менее он стоял и слушал, как тот высказывает свое непослушание.

Мы требуем, чтобы мусульмане слушали людей с разными мнениями.

Р. : Как вы относитесь к плану демократизации “Великий Ближний Восток”?

Адонис : Прежде всего, я против любого вмешательства в арабские дела. Если арабы неспособны стать демократичеcкими сами, никакая интервенция этому не поможет.

Если мы хотим демократии, мы ее сами добьемся. Но сегодня условия для демократии не созрели в арабском обществе, и они не возникнут до тех пор, пока не будет пересмотрена религия, пока Коран не будет заново и аккуратно прочитан, пока религия не станет тем, чем она была – личным духовным опытом, который следует уважать.

С другой стороны, все вопросы гражданских прав и прав человека должны решаться самими людьми и законом.

Р. : Как вы относитесь к демократии в Палестине, приведшей к
власти Хамас?

Адонис : Я ее поддерживаю, но я против государственного устройства, основанного на религии, даже если это делает Хамас.

Р. : Даже в случае возможного освобождения Палестины?

Адонис : Да, даже в этом случае. Потому что тогда моим долгом будет борьба против теократического государства.

Р. : В чем, по-вашему, причины растущей популярности диктатур – некоторых под знаменем пан-арабизма, некоторых под знаменем ксенофобии? Элиты прославляли Саддама Хуссейна, как видели мы на суде, и народ его горячо поддерживал?

Адонис : Это опасный феномен, мне кажется, что он связан с идеей единства, которая в своей практической, политической форме отражает мечту о герое – спасителе, лидере. Она несет людям внутреннее чувство безопасности. Некоторые люди боятся свободы.

Р. : Боятся анархии? У каждого должен быть босс...

Адонис : Когда ты свободен, ты вынужден смотреть действительности в лицо, иметь дело со всем миром, и со всеми проблемами.

Рабы, с другой стороны, могут удовлетвориться тем, что им не надо ничего решать. Так же, как Аллах решает все их проблемы, их разрешит диктатор.

Я не понимаю, что происходит сегодня в арабском обществе и могу высказать только одно предположение: когда я смотрю на арабов за границей, то удивляюсь и восхищаюсь их способностям – столько великих ученых, издателей, инженеров, докторов. Иными словами, мы ничем не хуже других народов. Араб способен многого добиться. Но только вне своего общества, с его режимом и институтами. С другой стороны, если посмотреть на достижения арабских стран за последнее столетье, кажется, что арабы находятся в стадии вымирания, их – как творцов – нет в современном мире.

Р. : В стадии вымирания или уже исчезли?

Адонис : Наверное, исчезли. У нас есть количество, массы людей. Но как народ мы вымерли, т.к. не способны более воплотить свой творческий потенциал. Так, как вымерли древние египтяне, великие греки.

У нас настоящий интеллектуальный кризис. Мы живем в новом мире с устаревшими идеями. Необходимо рвать связи со старым на всех уровнях и начинать строить новое арабское общество.

Сегодня мусульмане простите мне эти слова – разрушают ислам своей интерпретацией.

* * *

 

Отчаяние, я называю тебя
твоим настоящим именем.
Мы никогда не были
чужими друг другу,
но я отказываюсь шагать с тобой.

....

Здесь я вижу своими глазами,
как испаряется озеро будущего.
Люди заколдованы историей,
написанной мелом иллюзии –
незрелый день, сырая ночь.
Пойми меня, Родина, пойми меня,
мне нечем тебя защищать,
кроме своих крыльев.

Комментарии
  • Байрамов Руслан Ренатович - 01.11.2018 в 17:19:
    Всего комментариев: 3
    МОИ СТИХИ Господь наш. Сказал наш Бог слова такие. Я есть и буду вечность я. Единый я Господь миров. Вселенной я Творец. Создатель я людей всего я суть. Я Бог любви Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 0 Thumb down 0

Добавить изображение