БОЖЕСТВЕННОЕ И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ

(Заметки верующего)

Церковь имеет два измерения — божественное и человеческое, отражающие её богочеловеческую природу. Во-первых (и в-главных), Церковь есть единство в Духе Святом всех разумных творений, следующих воле Божией и таким образом входящих в Богочеловеческий Организм Христов Тело Его (Еф. 1, 23). Здесь очень важный момент: верующие не образуют Церковь — её создал Христос,— а входят в неё. При этом вхождение и пребывание человека в Церкви обусловлено не только и не столько фактом принятия им Крещения, Миропомазания и других таинств, сколько особой причастностью христианина Духу Святому. В Крещении верующий получает только семя нового человека, семя возрождённой и исцелённой Христом человеческой природы, то есть лишь реальную возможность начала духовного роста. Дар Крещения не превращает автоматически верующего в совершенное существо, исполненное Духа Святого, но требует от человека возделывания поля своего сердца, подвига праведной жизни — только при этом условии семя даст плод свой. Поэтому каждый крещёный лишь в той степени приобщается Духу Божию и пребывает в Теле Христовом, в какой он исполнением заповедей и покаянием очищает свою душу и смиряется. И сама Церковь пребывает в христианине лишь постольку, поскольку он жизнью своей даёт в себе место Духу Святому. Так что степень причастности верующего Церкви постоянно меняется и амплитуда колебаний может быть очень широкой.

С другой стороны, Церковью называется также и организация — видимое общество людей, объединённых единством веры, таинств и управления и возглавляемое епископом (епископами), — представляющая из себя обусловленную конкретными историческими условиями форму существования Церкви в этом мире. Членами этой организации являются все крещёные — как искренние христиане, так и самые порочные, но канонически не исключённые из неё. Поэтому любая видимая Церковь всегда только отчасти соответствует Своему Первообразу, ибо далеко не все крещёные являются реальными членами Церкви Тела Христова.

Таким образом, в Церкви парадоксальным образом, нераздельно и неслитно пребывают, с одной стороны, святость и истинность Божественного, с другой греховность и ошибочность человеческого. В непонимании двойственной природы Церкви и соотношения в ней божественного и человеческого, в абсолютизации её (второстепенного) человеческого измерения кроется причина типичного заблуждения, когда по отдельным людям, формально являющимися членами церкви-организации, судят о всей Церкви. А ведь мало кому, к примеру, придёт в голову судить о Церкви Христовой по Иуде Искариотскому, хотя тот был ближайшим учеником Иисуса и как таковой исцелял больных, очищал прокажённых, воскрешал мёртвых и изгонял бесов (Мф. 10, 8).

Под "хулой на Духа Святого" понимается сознательное противление истине. Именно потому, что это - истина.
В Евангелии имеется пример хулы на Духа. После того, как Христос воскресил Лазаря четырехдневного, когда всем уже стало совершенно понятно, кто Он есть, помните, что решил Синедрион? Убить и Лазаря!

Вот это и есть хула на Духа.

Думаете не въехал Синедрион? Не понял, что значит, когда оживает умерший четыре дня назад человек, который уже начал разлагаться и смердеть?
Цитирую.

Многие из Иудеев узнали, что Он там, и пришли не только для Иисуса, но чтобы видеть и Лазаря, которого Он воскресил из мертвых. Первосвященники же положили убить и Лазаря, потому что ради него многие из Иудеев приходили и веровали в Иисуса. (От Иоанна 12, 9-11)

По-моему, здесь совершенно недвусмысленно сказано, почему положили убить и Лазаря. Вполне въехали и понимали, за что убивают.
Нет, именно это ожесточение сердца и есть хула на Духа.
А том, что этот термин употребляется "в интеллигентских кругах" в другом смысле, чем у святых отцов ничего удивительного нет. Кто же читает святых отцов?

Юридический подход характерен для западного христианства, забывшего свои корни - святоотеческое наследие (и в этом смысле близкого иудаизму).
В Православии нет никакой речи об обвинении. Кто обвиняет? Повторяю, Бог никого не осуждает. Он равно любит всех людей, ибо Он есть любовь. Даже на кресте Христос молится за своих мучителей.
Речь идёт о состоянии самого человека. Таком состоянии сердца и ума, которое не позволяет повернуться к Богу, не позволяет со всей честностью вопросить свою совесть.
Именно потому и "не простится хула на Духа", что сам человек не в состоянии это сделать. Если же он способен к раскаянию, т.е. способен осознать свое падение и оплакать грехи свои, то всё простится ему, как тому разбойнику, распятому одесную Христа.

В случае Толстого мы имеем дело с характерной психологической особенностью Льва Николаевича, ставшей одним из источников трагедии писателя - принципиальной оппозиционностью всему и всем. Эту характерную черту, присущую Толстому уже в юности, отмечают многие: "С первой минуты я замечал в молодом Толстом невольную оппозицию всему общепринятому в области суждений" (А. Фет); "Какое бы мнение ни высказывалось, и чем авторитетнее казался ему собеседник, тем настойчивее подзадоривало его высказать противоположное и начать резаться на словах" (Д.В. Григорович).

Я говорю о церковном тáинстве покаяния, которое постигается только на личном опыте. И не говорю о Вашем "незнакомстве с церковной процедурой покаяния", - только об отсутствии у Вас личного опыта покаяния. Очевидно, что это разные вещи - можно быть чисто внешне знакомым с процедурой, но ни разу самому не попытаться покаяться перед Богом. Право суждения Вы, конечно, имеете, опытного знания нет.
Что же касается ссылки на Булгакова, то тут ответ и вовсе прост: только личным покаянием можно очиститься от греха. Ничьё заступничество тут не поможет (и Булгаков это знал).