МЁРТВЫЙ ГОРОД
22-08-2006Я решил сделать коллаж о Припяти – городе призраке. Материал собрал (включая фото) из десятка разных сайтов, в том числе из ЖЖ. Но в большей степени – с сайта http://pripyat.com/ .
Из текстов следует, что рынок коснулся и этого покинутого жителями города. Теперь это своего рода аттракцион, место посещения туристов, взыскующих как бы психологического экстремала. Гидов там зовут сталкерами. Что-то похожее во всех этих путешествиях в заросший бурной растительностью город с пугающими граффити на стенах разрушающихся домов на провидческий фильм Тарковского, действительно, есть.
Итак, слово путешественникам.
Редактор Валерий Лебедев
- - - - - - - - - - - - - -
|
Объявляется набор желающих участвовать в поездке в Чернобыльскую Зону отчуждения и город Припять, запланированной на 02 сентября 2006 года. Просим оставлять заявки в этой теме. Максимальный состав группы - 40 человек. |
Статья Василия Семашко “Город, который радиация превратила в музей”, в которой есть фраза, вызывающая оторопь:
“Не исключено, что в будущем на улицах Припяти появятся указатели для туристов, на крыше многоэтажки для них откроется ресторан с “экологически чистой едой”, появится услуга “ночь в покинутом городе и многое другое из того, что может предложить индустрия развлечений”.
- - - - - - - - - - - - - -
Пахомов Евгений Викторович, 59 лет, г. Винница.
Только приехав в Припять, вдруг видишь всю огромную меру умолчания и неправды, которую сообщали нам все двадцать лет о Чернобыльской АЭС. Умолчания и неправды о судьбе Припяти - несчастного города – мертвеца, города – призрака. О мистически пустых сёлах тридцатикилометровой зоны, либо закопанных в землю, либо проросших двадцатилетними лесами. О судьбе пятидесяти тысяч жителей Припяти, шестисот пятидесяти тысяч (?) ликвидаторов. Это Ужас. С большой буквы.
Из истории. Просачивается информация, что остаточный уровень радиации настолько высок, что люди не вернутся в свои жилища. Нам, кто имеет комнатных или домашних животных, на ум приходят мысли о жуткой судьбе кошек, собак, животных подворий и стад, которым уготована страшная смерть брошенных на произвол судьбы. (говорят, что набирают охотников в отряды ликвидаторов, только не для дезактивации, а для отстрела всей этой брошенной живности). У людей, ранее живших в тридцатикилометровой зоне, и у тех, кто в этой зоне теперь занят ликвидацией аварии, огромное горе! Там - АД! Но мы можем только предполагать о масштабе бедствия.
К каждой годовщине аварии по телевизору идут издевательские “Звоны Чернобыля”, где звучат призывы “помнить”, “не забывать” и прочая словесная шелуха.
Саркофаг построен. Другие энергоблоки работают. Тридцатикилометровая зона надёжно охраняется. Всё! “Дело закончено, забудьте”!
Мёртвую Припять добивали мародёры с высокопоставленным прикрытием. Сейчас все квартиры пусты. Остались вещи, которые просто не получилось вывезти: фортепиано, недорогая мебель. Можно только представить, на каком верхнем уровне вс было организовано. Всё награбленное надо было попытаться дезактивировать, погрузить в транспорт, вывезти через заслоны (?) Контрольно - Пропускных Пунктов (КПП) с дозиметрическим контролем. Ограбление квартир, имущества эвакуированных жителей (мебели, холодильников, телевизоров, одежды, посуды) не могло происходить без ведома, и даже участия милиции. Плиточный белый мрамор с внутренних стен дворца “Энергетик”, мраморные подоконники и ступени гостиницы “Полiсся”, цветные металлы и всё – всё - всё.
Мёртвую Припять окончательно добили мародёры помельче, выкручивавшие в уже ограбленных квартирах водопроводные и газовые краны, розетки и выключатели, шпингалеты, дверные замки и ручки.
Это какое-то средневековье, с разграблением городов захватчиками – победителями, чужаками. Но здесь грабили друг друга граждане одной страны, причём в отсутствии войн, революций. В условиях, когда необходимо было, наоборот, помогать попавшим в огромную беду.
Что же это за общество, где такая масса людей считает нормой воровство чужого, причём наперегонки? Продавать ворованное, радиоактивное, мошеннически выдавая это за своё, нормальное? Какие состояния были нажиты на этом “великом ограблении”?
Что же это за государство (в виде, так называемой, управленческой “элиты”), которое, создав условия для строительства современного красивого города, со всей инфраструктурой, тут же, после катастрофы, вместо организации надлежащей охраны и, впоследствии разумного вывоза собственности эвакуированным, даёт возможность заниматься грабежами и вандализмом в таком масштабе?
Наглость, ложь, предательство.
Великий Джонатан Свифт, в 1725 году, в своём знаменитом произведении “Путешествия Гулливера”, бичующим человеческое общество и его пороки, устами одного из героев сказал: “Развращенный разум, пожалуй, хуже звериной тупости. Это уже не разум, а какая-то особая способность, содействующая развитию наших природных пороков”. Двести шестьдесят лет прошло, но клеймо, поставленное Свифтом на человеческом обществе, не то чтобы не смыто, оно просто зияет!
- - - - - - - - - - - - - -
Мои дорожные впечатления от поездки в Припять 30 июля 2006 года. Бермакс
Второй “настоящей” для меня остановкой была остановка у моста, где мы кормили сомов. Я никогда в жизни не видел наяву столь крупных рыбин, кто-то из товарищей участвующих в поездке назвал тех сомов касатками. Весьма точно. Сомы медленно плавали и как бы нехотя заглатывали наш хлеб. Видимо они настолько привыкли к трапезе подобного рода, что не считают для себя возможным проявлять какую либо особую активность по такому несущественному поводу. (Сомов, говорят, подкармливают работники станции. Для многих из них, как это не странно звучит, станция является спасением. Спасением от бедности, возможностью прокормить свои семьи в условиях, ставшего уже “перманентным” за последние 15 лет экономического кризиса.)
И вот сам блок ставший причиной образования Зоны. У организаторов был радиометр. Если бы не его показания (~650 микрорентген/час) и знания о том, что вот этот объект, двадцать с небольшим лет назад ставший ужасным монстром, вырвавшимся из преисподней, своим взрывом, покалечившим столько жизней, ставшим причиной эвакуации десятков тысяч людей, сотням тысяч существенно ухудшив качество жизни, я ни за что бы не поверил, что это ОН.
Было немного страшно. Я смотрел на ЭТО и думал о той страшной ночи, о столбе фиолетового пламени вырвавшегося наружу, о разбросанном там и сям графите, о людях …
О природе Зоны надо сказать особо. По крайней мере, в местах, где нас водили и на местности, по которой осуществлялась поездка, ландшафт отличался буйной растительностью, это относится, как к травам, так и к деревьям. Причём старых деревьев почти не было. Говорят, их вырубили в процессе дезактивации территории.
После того, как наш автобус миновал мост, организаторы по громкоговорителю пустили запись объявления об эвакуации, зачитанного в 11 часов 27 апреля 1986 года. Так мы погружались в ту эпоху.
Представьте себе дома, обычные городские девятиэтажки, без всяких признаков жизни в них. Почти все окна выбиты. Стены уже теряют облицовку. Вплотную к домам растут деревья. В обычном городе их бы давно вырубили по причине их близости к окнам. Тут их никто не трогает. Внизу буйно разрослись кустарники и трава. Попадались даже красивые полевые цветы. Вспомнились покинутые города майя Тикаль, Паленка… В душу закрадывалась тихая, приятная печаль. А мы всё шли и шли. Иногда казалось, что это мираж. Что вот сейчас из двора выбегут дети, во двор зайдёт средних лет женщина. Но нет. Припять уснувший город. Он спит….
Почему то у меня сразу возникла ассоциация с нашей страной, с тем, что с ней сделали за последние 20 лет.
Посещение квартир в брошенных и разграбленных домах, гостиницы “Полiсся” и дворца культуры “Энергетик”, мародёрство в которых, наверное, может соревноваться с вандализмом, показанным, например, в фильме Тарковского “Андрей Рублёв”, в новелле “Набег”, где показан налёт неприятелей в 1408 году, на город Владимир, с варварским разграблением православного собора.
Я посмотрел в окно и увидел знаменитое на весь мир припятьское колесо обозрения.
Я знал, что открытие этого парка намечалось 1 мая 1986 года. Вдвойне обидно и горько.
Самым волнующим для меня было восхождение на крышу припятьского шестнадцатиэтажника. Меня поразил граффити изображавший маленькую девочку пытающуюся дотянуться своим пальчиком до кнопки вызова лифта. От этого дом приобрел в моих глазах таинственную населённость. Забравшись на крышу я увидел Припять с высоты птичьего полёта. Вдалеке виднелся 4 блок, по всем направлениям до самого горизонта простирались леса. Город казался маленьким. Это было действительно эпическое зрелище.
- - - - - - - - - - - - - -
(Жорж) Александр Борман
Чернобыльская АЭС, тот самый аварийный реактор в защитном саркофаге. Там и сейчас идут работы. Платят по местным меркам очень хорошо - со всеми надбавками выходит под тысячу долларов. Дозы, получаемые рабочими, контролируются - на каждого в санэпидемстанции заведен лист учета полученой дозы. В самых опасных местах люди работают не больше 2-х минут в день - зайти, заварить какой-нибудь шов, и уйти. Многие просят на СЭС, чтобы те занижали размеры полученной дозы, чтобы можно было поработать подольше - за самую опасную работу платят больше всего.
(http://pikul.livejournal.com/128872.html)
- - - - - - - - - - - - - -
Михаил Смирнов. СТАЛКЕР НА ДЕНЬ
Деревня Копачи. Многократно описанная, сфотографированная, оплаканная. Кучка холмов с треугольными значками с “пропеллером”. Единственным воспоминанием об этом месте было то, что здесь у всех зазвенели дозиметры и народ так и не рискнул сойти с дороги на траву.
Видели лошадей Пржевальского, “проживальцев”, как их называют местные сталкеры. По легенде, их завезли после заражения, то ли для опытов, то ли ещё для чего. Полстада вымерло, зато остальные размножились.
Мост через канал с водой для реактора набит рыбой. Это тоже культовое место для туристов. Вид сомов под 3 метра длиной (никогда таких в живую не видел) запоминается надолго. Не думаю, что мутанты, как ребята перешучивались, просто кормежка хорошая, а ловить нельзя, радиоактивные сильно. Вот рыба и множится.
Станция сейчас не работает (последний блок выключили в 2000-м), снимать здесь ничего нельзя, местное КГБ строго следит. Местные сталкеры рассказывают забавную историю, как пару лет назад их засекли за запрещенной съемкой и потом ловили чуть ли не в Припяти с классическим мордой в асфальт” и “руки за голову” целым подразделением охраны. Может разыгрывают, может нет.
Противогазов в этой школе (это была 3-я) было множество. Вываленные грудами из ящиков, все размеры детские. Кажется, их вытащили перед эвакуацией, в панике, хотели защитить детишек, (но как защитишься от излучения?) но потом побросали за ненадобностью. Так и остались они фантасмагоричной иллюстрацией торопливой эвакуации.
Стоя в полутемном коридоре в полнейшей тишине мертвого города я слушал музыку. Как я потом узнал, играл сталкер Юра, неплохой, как я понял, пианист (во всяком случае, это был не собачий вальс), играл что-то грустно-меланхоличное. А здесь, в полумраке коридора стандартной советской квартиры ко мне опять пришло это странное чувство “другой реальности”. Наверно, хороший психоделический фильм получился бы.
Если вокруг вас будет город, который умер 20 лет назад, а звуки из того времени (телевизор, радио, музыка, разговоры и т.д.) вдруг оживут, то через некоторое время раздвоенность реальности (в ушах жизнь обычного дома, образца 86-го, а в глазах пыльные квартиры, с брошенной старой мебелью и прочими атрибутами того времени) начнет бить по мозгам очень даже сильно.
Кинотеатр “Прометей”. Сам кинотеатр разгромлен основательно, хотя видно, что в те времена он был очень даже передовым (у меня в районе только один кинотеатр был с наклонным зрительским залом). Интересно, а в нем успели показать новомодные западные фильмы? Жаль, что афиш не уцелело…
Если в первое время все держали дозиметры в руках, а первый сработавший дозиметр (это было еще в Чернобыле, поселке) собрал вокруг себя всю группу, то теперь кто-то изредка равнодушно меряет фон и молчит. Никаких эмоций. Норма? Ну что-ж хорошо. 10-ти кратное превышение нормы? И это ничего. Наверно, так же происходило во время аварии. Люди просто устали бояться. Рентген, микро, мили, или чего угодно ещё. Помню, читал воспоминания ликвидатора, где он описывал героизм одного сварщика, который сваривал какую-то хреновину прямо на открытой зоне перед только недавно рванувшим реактором. Спокойно так, методично сваривал. Тот писатель, помню, восхитился презрением к смерти парня-сварщика (не уверен в смерти, но инвалид то уж точно), героизмом каким-то. А мне кажется, что парень просто уже “перебоялся”. Каждый, видимо, может войти в то состояние, когда переходишь в иную шкалу оценки опасностей, когда психика милостиво включает дополнительные предохранители.
Когда дозиметр заверещал о почти 4-х тысячах микрорентген (по-моему, это был рекорд всей поездки) народ постарался быстрее отфотографироваться, а мне пришлось держать дозиметр над мохом самому, чтоб сделать кадр, ребята отказались подходить второй раз близко к этому “мини-реактору”.
Город смотрел на нас из-за указателя “Припять” темнеющими к ночи окнами этих стандартных домов и как-то укоризненно молчал, словно мы забрали у него что-то, для своих воспоминаний, впечатлений, эмоций. А он, созданный людьми, остался один, без них. И мы вот тоже его оставляем, город детства…
- - - - - - - - - - - - - -
Мария Вакуленко. ПРИПЯТЬ - ГОРОД НА ГРАНИ
Зайдите в любой дом.
Мох оплетает стены верхних этажей, под линолеумом на нижних не везде есть пол.
Зайдите в школу или детский сад.
Дезактивация, мародерство, регулярные нашествия журналистов и фотографов, охотящихся за "красивыми снимками", и создающих собственный антураж. Все оставляет след.
Шрамы не затягиваются.
Да и город живет этими шрамами. Это действие.
Это хотя бы какое-то действие.
Странное зрелище - реконструкция катастрофы, так, как ее понимали. Или не понимали.
Странное после всего остального.
Но и это тоже - элемент. Действие. Жизнь.
Видела граффити, разумеется.
Элемент? Действие? Жизнь?
Нет, это как пыльным мешком из-за угла по голове.
Неуместны настолько, что первый раз я постоянно оборачивалась. Смотрела, правда что ли - вот взяли и нарисовали?
Припять выжила и живет.
Мне хотелось бы, что затея с приданием городу статуса "города-музея" увенчалась успехом. Иначе сохранить вот эту "грань" - не удастся.
Иначе город превратится в популярное место для "сталкеров", со всеми вытекающими.
- - - - - - - - - - - - - -
Екатерина Калиниченко: "ГОРОД НИОТКУДА"
По стенам домов взбирается красный плющ, в некоторых местах почва ниже бетонной дорожки на десять-пятнадцать сантиметров. Это следы дезактивации, когда верхний слой земли полностью снимался. Показания радиометра – почти как в Киеве.
Детский садик. В этом журналистов не было – нет смоделированных трагедий. Стены, разрисованные сценками из сказок – и три оранжевые каски в углу. Разбитые цветные витражи, проломы в стенах
Парк. Колесо обозрения – резкий контраст между облезлой основой и яркими, умытыми желтыми кабинками. Почему-то на них краска почти не тронута тлением.
Посреди большой асфальтовой площадки – отвалившаяся от качелей лодочка. Один из немногих моментов, ненароком выдающих слабость и боль Города одинокая желтая лодочка в пузырящейся луже.
- - - - - - - - - - - - - -
Дарина Пустовая: МНЕ СЕГОДНЯ ПРИСНИЛАСЬ ЖИВАЯ ПРИПЯТЬ
Город не поразил меня тишиной и смертью. Город не был похож на кладбище. Хотя, по всем ощущениям должен был. Тишина была, но ее не было слышно. Даже когда наш “гид” просил остановиться и прислушаться, мы послушно останавливались, замолкали и слушали тишину. Звуки действительно полностью отсутствовали. Но тишины не было. Город жил и дышал. Дышал громко. Город в лесу. Я никогда не видела Припять при жизни. Только в кинохронике. Но почему-то не проходило ощущение, что так и должно быть. Почему-то не могла разделить удивление и ужас других членов нашей группы, увидевших между деревьев уличный фонарь или в непроходимых чащах гриб детской песочницы. Может быть потому, что не ощущала, не смотря на разбитые окна, заросли, узкие асфальтированные тропинки, бывшие когда-то широкими проспектами, не смотря на ту же тишину, не ощущала отсутствие людей. Не могу толком объяснить, почему не было чувства смерти и одиночества. Точно знаю – не потому, что нас было много, и что мы не разговаривали в полголоса, как это принято на кладбищах; не потому, что мне виделись в окнах какие-то силуэты, слышались шорохи и скрипы, и чувствовался сверлящий взгляд в спину (нас предупредили, что мы все это можем увидеть и почувствовать в определенных, “страшных”, местах Города). Этого ничего я не увидела и не почувствовала, хотя, если честно признаться, хотелось, очень хотелось. Думаю, причина была в том, что не проходило ощущение бурлящей жизни. А отсутствие людей на улицах легко объяснялось осенней непогодой.
Ощущения пришли позже. Первый звоночек – один из дорожных знаков с надписью “осторожно! дикие животные”. Как!? Не знак пешеходного перехода, не предупреждающий водителя о беспечных детях перед школой, не знак ограничения скорости! И мозг сразу выдает навязчивое “там на неведомых дорожках следы невиданных зверей, избушка там… стоит без окон, без дверей”. И вот появляются ощущения. Ощущения безысходности. Ощущения того, что ты спишь, или попал в какую-то волшебную сказку, но не со счастливым концом, не в ту сказку, где добро всегда побеждает зло, а в ужасную страшилку, например, Стивена Кинга, когда с первых страниц приходит осознание того, что все герои обречены. Один из “туристов” тут же говорит, что здесь неплохо бы снимать фильмы ужасов. Какие? “Ловец снов” (склад памяти) или “Кладбище домашних животных (припятчанам запретили брать с собой своих четвероногих любимцев)? Все смеются. Я смотрю на веселые лица моих спутников и понимаю, что смеются искренне, смеются над смертью. И это не какая-то глупая бравада, смех придающий храбрость, победа над безысходностью. Нет, это осмеяние горя, горя тысяч людей. Ловлю себя на том, что преувеличиваю, что этого не может быть. Но постоянные сальные шуточки во время экскурсии, счастливые лица, веселая ирония, убивающий своей жесткостью сарказм говорит мне о том, что я не ошиблась. Людям весело. И тут приходит новое ощущение. Ощущения присутствия в чеховской палате № 6 (даже скорее в башлачевской – она безысходнее). Гид говорит нам о том, что волки, лисы и т.д. действительно здесь не редкость, а рытвины и ямы - свидетельства жизнедеятельности диких кабанов. И я тут же вспоминаю один из голливудских фантастических блокбастеров, где описана жизнь планеты после ядерной катастрофы – хозяева Земли - животные - беспечно гуляющие по городским улицам медведи и рыси на балконах высоток. И тут же понимаю, что здесь это возможно. В этом городе возможно все.
Почему же нет запаха листьев, древесной коры, хвои?! Так много всего живого вокруг, не пахнущего живым!
Следующий звоночек – Первая школа. Стандартная советская школа № 1 города Припяти. Я тоже училась в Первой школе своего родного города. Поднимаюсь по ступенькам на крыльцо, захожу в здание школы и тут же понимаю, что единственное отличие той, в которой училась я, от этой разное количество ступенек к крыльцу (в моей их было больше). Я все знаю здесь – входные двери (в моей школе точно такие же), коридоры, классы, спортзал, раздевалки, столовая. Все знакомо до боли, до дрожи в коленках. На секунду приходит понимание, что это не Припять, что это моя школа, моего родного города. Но этой секунды становится так много, она такая длинная, такая страшная, что хочется не просто плакать и кричать, а завыть от боли и безысходности. Вижу орфографический словарь (нам на уроках русского языка выдавали точно такие же), вырванный из школьного журнала лист, открытую тетрадь с исписанными старательными крупными детскими буковками листами. Понимаю, что задыхаюсь. Выхожу на улицу. Жду группу. Фото на фоне школы?! Нет – увольте.
Смерть я тоже почувствовала. Она была повсюду, но почему-то полное осознание ее пришло тогда, когда я смотрела на памятник ликвидаторам, расположенный возле пожарной части Чернобыля. Созданный руками самих пожарных, он сам почему-то поражал больше, чем комментарии к нему экскурсовода. Наверное, потому, что пафосное “они сражались за Родину” - вызывало много вопросов. Действительно ли за Родину, а не просто выполнение своих обязанностей? Действительно ли представляли, какой ценой? Действительно ли знали, что идут на смерть? А так хочется верить, что именно за Родину, на смерть и осознанно! В любом случае их подвиг нельзя преуменьшить. Молодцы – смогли опровергнуть лермонтовское “вот были люди в наше время… Богатыри не вы! Переосмысление жизни после поездки в Город смерти. Наш мир скорее всего так и останется палатой № 6. Но только чеховской – в ней есть надежда…
- - - - - - - - - - - - - -
Еще раз Михаил Смирнов. СТАЛКЕР НА ДЕНЬ
Долго думал, чем завершить этот рассказ. Наверно лучше, чем написали на стекле в детском Парке какие-то сталкеры никто бы не сказал. Припять - прости живых!” И прощай…
Loading...
