ПОСТЫДНЫЕ ИСТОРИКИ

04-02-2007

lebedev_12oc_2006У нас в Гусь Буке вновь всплыла дискуссия о том, действительно ли Сталин готовил нападение на Германию в июне или июле 1941 года. В ход пошли ссылки на историков Мельтюхова (в основном) и Данилова. Имена не новые, давно у нас обсужденные. Я еще 9 лет назад поместил в “Лебеде” свою переписку с историком Люлечником - сторонником Суворова-Резуна. Люлечник тоже напирал на работы Мельтюхова. Сам же Мельтюхов своим главным аргументом и документом делает также давно известные, рассекреченные весной 1992 г. “Соображения по плану стратегического развёртывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками”, впервые опубликованные Горьковым в журнале "Новая и новейшая история" N3 за 1993 год.

Написаны эти “Соображения” между 6 и 14 мая, после известного выступления Сталина перед выпускниками военных академий 5 мая 1941 года. Инициативу тогда проявлять было опасно, но быть готовым к исполнению предначертаний вождя на всякий случай было очень жизнеспасительно.

Составил эти “Соображения” зам. начальника оперативного управления Генштаба генерал-майор А.М. Василевский при участии заместителя начальника Генштаба генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина (он сделал кое-какие карандашные пометки). Документ – объемом в 15 стр., в одном экз. – написан Василевским от руки в ответ на уже совершенно неоспоримое намерение Гитлера напасть на СССР.

Сроки написания “Соображений” и их характер определяются уже названным выше выступлением Сталина 5 мая перед молодыми командирами, в котором он, в частности, сказал:

“Действительно ли германская армия непобедима? Нет. В мире нет и не было непобедимых армий. Есть армии лучшие, хорошие и слабые. Германия начала войну и шла первый период под лозунгами освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас германская армия идет с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические. Германская армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической завоевательной войны”.(http://sscadm.nsu.ru/deps/hum/kirillov/ref-liter/vishlev-98.html )

Вот Василевский по заданию начальника генштаба Жукова и подготовил 15-страничные соображения как ответ на политическую директиву Сталина и как реакцию на знание общей обстановки в Европе на германо-советской границе. Следует учесть, что детали плана Барбаросса и реальное сосредоточение войск вермахта на границе с СССР через хорошо действующую разведку были отлично известны советским генштабистам (через 10 дней после подписания "Директивы 21).

Нужно четко понимать, что “Соображения” – не есть директивна. И не есть даже план. Это именно некие общие соображения по поводу того, что стоило бы превентивным ударом разрушить инфраструктуру уже сосредоточенных на советской границе дивизий вермахта. На рукописи Василевского не было никаких подписей высших начальников. Начальник генштаба Жуков рассказывает об этой записке следующее:

“Идея предупредить нападение Германии появилась у нас с Тимошенко в связи с речью Сталина, с которой он выступил 5 мая 1941 года перед выпускниками военных академий. Он говорил о возможности действовать наступательным образом. В обстановке, когда враг сосредоточивал силы у наших границ, это выступление убедило нас в необходимости разработать директиву, предусматривавшую предупредительный удар. Конкретная задача была поставлена Василевскому. 15 мая он доложил проект директивы наркому и мне.

Однако мы этот документ сами не подписали, а решили предварительно доложить его Сталину. Но он прямо-таки закипел, услышав о предупредительном ударе по немецким войскам: "Вы что, с ума сошли, немцев хотите спровоцировать?" Мы сослались на складывавшуюся у границ СССР обстановку, на идеи, содержавшиеся в его выступлении. В ответ Сталин буквально прорычал: "Так я сказал это, чтобы подбодрить присутствующих, чтобы они думали о победе, а не о непобедимости немецкой армии, о чем трубят газеты всего мира". Так была похоронена наша идея о предупредительном ударе...

Сейчас же я считаю, что хорошо, что он не согласился тогда с нами. Иначе при том состоянии наших войск могла бы произойти катастрофа гораздо более крупная, чем та, которая постигла наши войска”.

От этих “Соображений” до реального плана так же далеко, как от идеи, что хорошо бы совершить кругосветное путешествие, до реального плавания.

Давайте посмотрим просто по срокам:

План “Барбаросса” начал разрабатываться во второй половине августа 1940 года. Этот план в виде директивы 21 был готов 18 декабря того же года. Итого, на его подготовку ушло 4 месяца работы сотен офицеров и специалистов. Однако в план вносились изменения и уточнения вплоть до даты нападения на СССР 22 июня 1941 года - то есть, еще полгода после подписания директивы 21. Итого - 10 месяцев! А здесь всего один человек, с небольшой помощью второго составляли рукописную записку одну неделю! Директива 21 (Барбаросса) – это сотни страниц и карт. С указанием, куда и в какие строки будут переброшены дивизии, средства доставки, транспорт, места дислокации, снабжение, коммуникации, ответственные за то, второе, третье, то есть – все детали. Ничего подобного нет в записке Василевского. Да и быть не может - не поместится на 15 страницах рукописи (на машинке и вовсе было бы раза в два меньше).

Первопубликатор этой записки Горьков (которого сейчас новоявленные историки стараются не упоминать) пишет о "Соображениях" так, что они несли идею упреждающего удара и являлись разновидностью своего рода активной обороны. Как предполагал Горьков, возможно, Сталин и приказал очень тайно, настолько, чтобы никто ничего не заметил, начинать сосредоточивать войска на границе и развертывать их для превентивного удара. Это делали, как видно, столь секретно, что никто и не заметил развертывания. То есть, его не было. А были просто войска на границе, не готовые ни к наступлению, ни к обороне. Что это за подготовка к нападению, если в армии не были отменены отпуска и увольнительные? Если танки и самолеты стояли не заправленные и без боеприпасов? Если за всякую попытку держать войска в готовности можно было лишиться головы “за провокацию”?

Хрущев рассказывал, что после подписания 23 августа 1939 года пакта с Германией о ненападении Сталин чуть ли не приплясывал с рефреном: Надул Гитлера, надул Гитлера!”. А уж после секретного договора о дружбе с Германией и разделе границ от 17 сентября того же года вождь, наверное, вообще пел грузинские песни и танцевал лезгинку. Пока-де Гитлер благодушествует, мы тут перевооружимся, еще больше укрепим морально-политическое единство армии и народа, а там уж держись, фашист! Но пока – никакой подготовки на границе. Не давать повода! Не провоцировать!

Надувательство Гитлера длилось почти два года. Все это время Гитлер насвистывал победные мелодии из Тангейзера – так он надувал, в свою очередь, Сталина. И весьма в этом преуспел.

Вермахт явно даже для Сталина готовился к войне, а Красная армия крепила морально-политическое единство. К обороне "в натуре" войска вообще не готовилась, хотя планы по обороне были. Это противоречило бы общей доктрине Красной Армии, которая могла только наступать. Притом малой кровью и на чужой территории. Раз на чужой, значит своя никак не мыслилась быть занятой врагом. Если в уставах и наставлениях и предусматривались элементы обороны, то только как период подготовки к наступлению с постоянным контратаками (так называемая “активная оборона”). Отступление как само понятие было запрещено самим духом будущей победы коммунизма. Операции по отступлению никак не предусматривались в военных наставлениях. За попытку разработать хотя бы тактику отступления любой начальник пошел бы под трибунал за пораженчество и измену.

Как бы приличные историки (о неприличном ниже) пишут именно о неготовности Красной армии к наступлению и к войне.

Вот, к примеру, В.Д. Данилов в статье: “Сталинская стратегия начала войны: планы и реальность” в журнале “Отечественная история, 1995, № 3”:

“Возникает вопрос о намечавшихся сроках упреждающего удара по вермахту. Конечно же, несостоятельны утверждения о конкретных сроках нападения на Германию. Ни в "августе-сентябре", ни тем более "6 июля" Красная Армия, да и сам Генштаб к такого рода акции не могли быть готовы. Но политическое решение о нанесении упреждающего удара по Германии при наличии благоприятной для этого военно-стратегической обстановки в Европе могло быть принято Сталиным и без учета способности Красной Армии к наступательным действиям. Остается предположить, что упреждающий удар мог быть нанесен примерно после 10 июля 1941 г. - срока, который указан в директиве Генштаба, к которому должно было завершиться развертывание войск в западных приграничных округах”.

Но и Данилов называет “Соображения” Василевского “Директивой”, что никак не соответствовало статусу этой рукописи, и пишет: “Вызванные в Москву начальники оперативных отделов штабов приграничных военных округов переписывали ее содержание в свои рабочие тетради и после соответствующей регистрации доставляли эту директиву под усиленной охраной в штабы своих округов”.

Чушь! Выдумка Данилова. Бумага без подписей начальников и без одобрения Сталина, да еще и в одном экземпляре, ни в коем случае не могла никуда доставляться и переписываться. Даже не совсем ясно, как подобное может написать историк. И этот еще из лучших. Нет никаких оснований и для называния даты “упреждающего удара после 10 июля 1941 года”, ибо везде речь в упоминаемых самим Даниловым документах идет только о планах по обороне границы.

Вот, к примеру, Данилов цитирует директивы наркома обороны и начальника Генштаба, направленные в западные приграничные округа в мае-июне 1941 г. В них были даны следующие указания командующим округам:

"С целью прикрытия отмобилизования и развертывания войск ... к 30 мая 1941 года лично Вам с начальником штаба и начальником оперативного отдела штаба округа разработать:

а) Детальный план обороны государственной границы...

б) Детальный план противовоздушной обороны...

Ну, и так далее. Заметьте, в этом приказе наркома Тимошенко речь идет всего-то о плане обороны государственной границы. Даже еще не о самой подготовке обороны, а только о составлении плана обороны! И уж тем более не о сосредоточении приграничных армий для атаки на Германию.

У меня впечатление, что ни Данилов, ни другие авторы, именующие себя историками, не слишком различают политические заявления вождя, планы обороны, военно-штабные игры и мобилизационные планы от директивы для подготовки широкомасштабной войны.

К примеру, мобилизационные планы разрабатывались на каждый год, и делали это все страны, имеющие армию.

Мобилизационный план – это план перевода армии и всей экономики на функционирование в период военного времени. Там определены мероприятия по мобилизации, приему призывного контингента, приему транспорта из народного хозяйства, переводу предприятий на производство военной продукции, развертыванию военных училищ и переводу их на ускоренный срок обучения и т.д.

Мобилизационный план 1941 года (МП-41) был принят в феврале 1941 года, и именно его передали в военные округа с требованием внести изменения в старые диспозиции. Там нет ничего о развертывании армии для наступления, для атаки по всей границе и прочего бреда, о котором пишет Данилов.

Да, на самом деле ни о каких сроках развертывания приграничных армий для целей нападения на Германию ни в каких упоминаемых Даниловым документах речи не идет. Тем не менее, Данилов пишет:

“27 мая западные приграничные округа получили указания о строительстве в срочном порядке фронтовых полевых командных пунктов. С середины июня выдвижение войск к западной границе еще более ускоряется. В течение 14-19 июня командующие западными приграничными округами получили директивы о выводе с 21 по 25 июня фронтовых управлений (создавались на базе штабов и управлений военных округов) на полевые командные пункты. 19 июня последовал приказ о маскировке аэродромов, воинских частей, важных военных объектов, окраске в защитный цвет танков и машин, рассредоточении авиации. Итак, в Красной Армии развернулась лихорадочная подготовка к нанесению упреждающего удара против вермахта”.

Как вам нравится такой вывод? Из приказа “о маскировке аэродромов, воинских частей, важных военных объектов, окраске в защитный цвет танков и машин” может ли следовать утверждение о том, что “в Красной Армии развернулась лихорадочная подготовка к нанесению упреждающего удара против вермахта”?

К тому же, если 19 июня последовал приказ о рассредоточении авиации, то почему же она не была рассредоточена и почему через три дня после этого приказа 80 процентов самолетов были уничтожены немцами прямо на земле? Да и разве ж Данилову не известно, что в ночь на 22 июня, когда все было ясно, когда двое перебежчиков назвали точный час немецкого вторжения (4 утра), Сталин, наивно надеясь, что все эти сведения либо провокация, либо вздорная инициатива местных немецких начальников, запретил давать приказ (директиву) о сопротивлении, полагая, что все можно уладить переговорами?

Жуков пишет:

Сталин заметил: “Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос еще уладится мирным путем”.

(Воспоминания и размышления, М., 1969, с. 233).

Ладно, это Жуков дает по памяти. Но вот документ - начало директивы, на которую согласился Сталин:

  • В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

 

 

  • Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.

 

 

Ну и далее – тянучка про рассредоточение, маскировку и пр.

А как понимать вот это, главное: “Не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения”? А вот так и понимать: не сметь открывать ответный огонь. Его и не открывали. А нынешние молодые историки пишут о подготовке к нападению, с упоением перечисляют, какие армии стояли на границе да какие дивизии перемещались туда и сюда. Причем, зачастую, оказывалось, что то были просто военные учения или отправка на летние сборы, а вовсе не передислокация с целью атаки на Германию.

Пуще всех безобразничает некто Мельтюхов, которому лавры и гонорары Суворова-Резуна не дают покоя. Опоздал товарищ. Он, правда, как бы критикует Резуна, не согласен с его датами нападения на Германию (6 июля), но не согласен со своей якобы высоконаучной исторической точки зрения: у Резуна-де нет никаких оснований для его выводов, а вот у меня-то, у Мельтюхова, все сплошь на документах, которые (по умолчанию) я разыскал и ввел в научный оборот.

Вот что он пишет в публикации “Упущенный шанс Сталина. (М.: Вече, 2000). http://militera.lib.ru/research/meltyukhov/index.html

Как бы то ни было, работа над уточнением оперативного плана продолжалась, и к 15 мая 1941 г. был разработан еще один вариант (то есть, оперативным планом Мельтюхов здесь и далее везде называет записку Василевского “Соображения - В.Л.). Вокруг этого документа в отечественной историографии развернулась дискуссия по вопросу, был ли он утвержден советским политическим руководством. Документальные данные, которые давали бы однозначный ответ на этот вопрос, неизвестны, поэтому основные аргументы дискутирующих сторон опираются на косвенные сведения. Некоторые авторы ссылаются на то, что на этом документе отсутствуют подписи наркома обороны и начальника Генштаба . Действительно, отсутствие подписей военных руководителей объяснить трудно, но Ю.А. Горьков отмечает. что "после 1938 г. все оперативные планы, разработанные Генштабом, не имеют подписей наркома и начальника Генштаба (кроме сентябрьского плана 1940 г., подписанного Тимошенко и Мерецковым)" . То есть, оформление документа от 15 мая 1941 г. вовсе не является чем-то экстраординарным. Можно предположить, что уточнения утвержденного в октябре 1940 г. плана стратегического развертывания оформлялись в рабочем порядке. Сомнения в том, что Сталин был знаком с этим планом, основываются, вероятно, на том факте, что на нем отсутствует какая-либо его резолюция. Но сведения, сообщаемые А.М. Василевским о порядке рассмотрения подобных документов советским руководством, подтверждают, что все указания Сталин давал устно.

Как видите, Мельтюхов отводит все сомнения по поводу статуса “Соображений” и бесспорно считает эту записку планом по подготовке нападения на Германию. Он пишет, что этот план был снабжен 6-ю другими документами, которые, увы, до сих пор засекречены, а уж там – все детали. И карты, и диспозиции, в общем – все-все.

А на самом деле эти 6 документов - не приложение к записке Василевского, а просто в ней упоминаются как вышедшие раньше.

Эти документы суть следующие:

  • - План стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией;
  • - План намечаемых боевых действий на случай войны с Германией;
  • - Схема развертывания, на карте 1:1 000 000, в 1 экз.;
  • - Схема развертывания на прикрытие, на 3 картах;
  • - Схема соотношения сил, в 1 экз.;
  • - Базирование ВВС на Западе, 3 карты.

То есть, ничего выходящего за рамки стандартного Мобилизационного плана.

Больше всего Мельтюхов напирает на то, что самые главные документы засекречены. Очень сильно: полная тайна. Но его-то, Мельтюхова, не проведешь. Он нутром чует. Однако же все время причитает - цитирую хныканья, извлеченные из разных мест этой его главы:

  • “К сожалению, практически все эти документы остаются секретными, и вряд ли историки в скором времени смогут исследовать их”.
  • “К сожалению, неясно, была ли выполнена эта задача...”
  • “К сожалению, мы не располагаем данными о задачах фронтов по этому варианту плана, но и доступный материал показывает продолжение отработки наступательных операций советских войск”.
  • “К сожалению, документы по планам прикрытия за весь межвоенный период недоступны для изучения в силу их секретности”.
  • “К сожалению, в столь серьезном вопросе мы вынуждены ограничиться этой [412] рабочей гипотезой, которую еще предстоит подтвердить или опровергнуть на основе привлечения новых, пока еще недоступных документов”.
  • “К сожалению, оперативные планы округов все еще остаются недоступными для исследователей, что не позволяет во всех деталях воссоздать оперативный замысел советского военного руководства”.

Да-с, сплошные сожаления. Но если это так (допустим), то тогда на каком основании Мельтюхов вещает об уже готовом плане нападения на Германию? А вот только на основании того, что он не хуже Суворова-Резуна. Даже лучше. Резун не писал о записке Василевского “Суждения”, а Мельтюхов пишет. Вот как он в бессильной злобе от того, что Суворов-Резун его опередил, изображает дело:

“В отечественной историографии эта тема начала обсуждаться с публикацией скандально известной работы В. Суворова "Ледокол", который называет "точную" дату запланированного советского нападения на Германию - 6 июля 1941 г., фактически ничем не обоснованную. Мотивировка автора сводится главным образом к тому, что 6 июля 1941 г. было воскресеньем, а Сталин и Жуков якобы любили нападать в воскресенье. Но вряд ли можно это принять всерьез. первоначально нападение на Германию было запланировано на 12 июня 1941 г. Видимо, не случайно приказ наркома обороны № 138 от 15 марта 1941 г., вводивший в действие "Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время", требовал к 1 мая 1941 г. снабдить войска медальонами и вкладными листками по штатам военного времени”. Однако, как известно, 12 июня никаких враждебных действий против Германии со стороны СССР предпринято не было”.

Чем эти медальоны лучше воскресенья как день начала атаки? Да и воскресенье – не пустяк, именно таким днем и было 22 июня 1941 года. Видимо, фюрер любил нападать в выходные дни больше тов. Сталина.
Что касается 12 июня, то как раз на следующий день в Кремле подготовили заискивающее перед Германией “Заявление ТАСС”, совершенно дезориентирующее народ. Так что не о нападении на Германию думал тогда тов. Сталин, а как бы задобрить фюрера и еще оттянуть неизбежное.

Черчилль так отзывается об этом “Заявлении”:

Гитлер имел все основания быть довольным успехом своих мер, принятых им в целях обмана и сокрытия своих истинных намерений, а также настроениями своей жертвы . … Ввиду сообщения ТАСС нам было бесполезно прибавлять что-либо к различным предостережениям, которые Иден делал советскому послу в Лондоне. Точно так же мне незачем было возобновлять личные попытки открыть глаза Сталину на угрожавшую ему опасность. Еще более точную информацию постоянно посылали Советскому правительству Соединенные Штаты, но, что бы мы ни делали, мы не были в состоянии пробить стену слепой предубежденности и предвзятых мнений, которую Сталин воздвиг между собой и страшной истиной.
(Уинстон Черчилль Вторая мировая война,М.,1991, т. 2, с. 166-167)

Геббельс в своих дневниках за неделю до вторжения, в день опубликования постыдного “Заявления ТАСС”, записывает:

“В Восточной Пруссии все сосредоточено так густо, что русские превентивными авиационными налетами могли бы причинить нам тяжелейший урон. Но они этого не сделают. На это у них смелости нет! Чтобы выиграть войну, нужна дерзость”.

Другими словами, авиационный удар по немецким войскам, сконцентрированным вдоль границы протяженностью в 3000 км., мог бы вообще разрушить все планы по вторжению в СССР. Сорвать войну. Вместо этого в Кремле писали слезоточивое и унизительное обращение к Гитлеру.

Так обстоит дело с “превентивной войной” Сталина против Гитлера.

Между тем, сама идея о том, что СССР готовил нападение на Германию, да вот Гитлер опередил, совсем не принадлежит Суворову. И, тем более, Мельтюхову.

Я уже не раз об этом писал, но напомню: она принадлежит Гитлеру.

Началась Великая Отечественная война со следующего официального заявления германского правительства, которое посол Германии в СССР граф Шуленбург зачитал Молотову уже после начала вторжения немецкий войск. Цитирую:

“Резюмируя вышесказанное, правительство Рейха в связи с этим заявляет, что Советское правительство вопреки принятым им обязательствам:

3) сосредоточило все свои силы в готовности на границе с Германией. Тем самым Советское правительство разорвало свои договоры с Германией и собирается напасть на нее с тыла. В связи с этим фюрер приказал германским вооруженным силам противодействовать этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами”.

Идея о превентивной защите миролюбивой Германии от ужасных русских повторялась и повторялась, особенно в речи Гитлера в Рейхстаге 11 декабря 1941 года. Вот фрагмент из нее:

“ Сегодня имеются поистине неоспоримые и аутентичные материалы, подтверждающие факт наличия у русских намерения осуществить нападение на нас. Точно так же нам известен и момент, когда это нападение должно было произойти. Учитывая осознанную нами во всем ее объеме только ныне огромную опасность, могу лишь возблагодарить Господа нашего, вразумившего меня в нужный час и давшего мне силу сделать то, что должно было сделать”. (В кн. “Откровения и признания”. Сб. документов, Смоленск, 2000, с. 131).

Вообще бесконечные отсылки Мельтюхова, что нужные для его” концепции документы засекречены, но он все равно все знает, напомнили мне один прелестный эпизод. Пошли мы как то с Феликсом Юрьевичем Зигелем, профессором МАИ и известным уфологом, на лекцию Ажажи. Ажажу симпатичный Феликс Юрьевич, между нами, весьма недолюбливал, полагая шарлатаном.

И - как в воду глядел. Ажажа разливался соловьем, рассказывая, как в 1948 году в США сел НЛО, но весь его экипаж то ли погиб при посадке, то ли (тут Ажажа заговорщицки дернул лицом) был уничтожен американцами. Трупы зелененьких человечков хранятся в морозильниках на военно-воздушной базе США. Эти данные строжайше засекречены и известны только президенту США. И более - ни одному человеку в мире.

- Ну, это только если вас не считать за человека – грубо не сдержался я.

Названные “историки” - это типичная разновидность ажажатины.

ДОПОЛНЕНИЕ

по материалам дискуссии в Гусь буке

Редактор - Monday, January 15, 2007 at 03:13:16 (MSK)

Планы обороны были, хотя бы и МП-41. Были и всякие распоряжения и приказы на этот счет. Были и идеи наступательных операций. И даже что-то делалось в обоих направлениях. Например, сняли с укрепрайонов на старой границе вооружение и начали готовить доты на новой границе (после присоединения западных областей). С 1940 года и в первой половине 1941 на вооружение стали поступать танки Т-34 и КВ, новые модели самолетов Як-1, Лагг-3, превосходные штурмовики Ил-2, хорошие пушки и минометы. Сталин очень надеялся на это новое оружие и потому все время оттягивал возможное столкновение с Германией.
Главным способом "оттягивания" у него был принцип "не поддаваться ни на какие немецкие провокации". За нарушение грозили кары вплоть до расстрела. А к провокациям легко можно было отнести любую активность в приграничных округах. Например, - рассредоточение авиации. Глубокое эшелонирование войск. Или нахождение боекомплектов в танках и самолетах. Поэтому командиры на местах не слишком старались проявлять активность. Даже не отменяли очередных отпусков и выходных дней. Это могло быть расценено как провокация. Хотя отчеты писали, что все идет по плану. За недостаточную исполнительность можно было получить взыскание, а за излишнюю - пулю.
Больше всего соответствовал осторожной линии "без всяких провокаций" командующий БВО Павлов. Именно поэтому катастрофа на его фронте оказалась самой оглушительной. За что он и еще 5 его генералов были в самом начале войны расстреляны.
В общем виде реальную ситуацию, конечно, можно отнести к формуле Троцкого "ни мира, ни войны": ни атаки, ни обороны. Но именно, в общем. Теоретически перед войной проводилась оборонительная политика, а не подготовка к нападению на Германию. Это нападение, судя по темпам поступления в Красную Армию нового оружия, могло произойти не ранее лета 1942 года.
Документов о подготовке нападения на Германию летом 1942 года точно нет. Иначе бы они давно попали в печать. Или хотя бы были упоминания о них.
Но вообще-то из факта того, что Сталин в 1941 году еще не готовил войну с Германией вовсе не следует, что он был миролюбив и вообще хороший человек. Он - возможно, самый большой и жестокий тиран всех времен и народов. Отсюда, однако, не следует, что он был глуп. У него был весьма проницательный ум, но его властолюбие и его уж слишком большое опасение за свою власть и жизнь часто затмевали его здравые суждения. Так произошло в истории с пактом Риббентропа-Молотова о ненападении и затем началом войны. Сталин мечтал о своем мировом господстве. Но, будучи много умнее Гитлера, понимал, что, возможно, ему это никогда не удастся. И уж, во всяком случае, подобно бесноватому фюреру, не писал ничего подобного о своих вожделениях. Между прочим, Сталин знал об этих мечтаниях Гитлера из его книги "Моя борьба" (в том числе и о планах завоевания России), которую, насколько помню, для Сталина перевели в 1927 году, когда бывший ефрейтор еще был сравнительно мелкой сошкой и о нем мало кто знал за пределами Германии. Разве не проницательно?

Когда мы пишем о войне с некоей аналитической позиции, то оцениваем действия игроков-стратегов не в этических и прочих моральных категориях, а исключительно в "шахматных": сильный или слабый ход сделал игрок. При этом отдельные люди, и даже полки и дивизии - всего лишь пешки на доске политиков. Разве гроссмейстер принимает во внимание переживание пешки, которой жертвуют в борьбе за выигрыш темпа?
Идею Суворова (на самом деле - Гитлера) о подготовке Сов. Союзом нападения на Германию и посему как причине Второй мировой войны, конечно, я никак разделить не могу. Тем более, что ВВ2 началась 1-3 сентября 1939 года, а Сталин якобы готовил удар по Германии летом 1941 года. Однако - зазор в два года, не шутка.
Теперь о Мельтюхове . Ну, что же делать, если Суворов пишет хорошо, а Мельтюхов - плохо? Даже если он поднимает какие-то важные архивные данные о польско-советских войнах?
И вот как раз хронологически Мельтюхов следует за Суворовом. Свою первую, взбудоражившую общественность, книгу "Ледокол" с названной выше идеей Виктор Суворов опубликовал в 1987 году. Первые работы Мельтюхова появились только в середине 90-х годов. Мельтюхов цитирует и спорит с Суворовым (по мелочам вроде точной даты нападения СССР на Германию), хотя находится сам полностью в русле его воззрений. Суворов нигде, насколько знаю, не упоминает своего нелепого последователя.
Вся хронология, да и вся структура его книги говорит о следовании по пятам за Суворовым. Идеологически Мельтюхов тоже никуда не сдвинулся. Он сидит внутри концепции о том, что Сталин готовил войну против Германии. То есть Мельтюхов - эпигон Суворова. Но - неблагодарный эпигон. Ибо, видите ли, "критикует Суворова за произвольность даты этого нападения" (6 июля 1941 года). И вообще стоит с презрительно отвисшей губой: дескать, этот беллетрист Суворов не чета мне, военному историку. Между тем, Суворов называл дату 6 июля только в первой книге "Ледокол", в других на эту тему точной даты нет. В одной из своих передач с ним я как раз просил его дать источник вычисления этой даты. Он ответил, что дату эту он придумал для завлекательности сюжета и ради детектива, то есть, добавил я, ради коммерческого успеха, с чем он согласился.
Но Суворов пишет именно исторический детектив, с логичными допущениями в рамках его правил игры. Мельтюхов пишет донельзя занудливо. Суворов ищет броские и часто малоизвестные факты того времени, и умеет их литературно подать. Мельтюхов суконно-казенным языком понуро перечисляет номера дивизий, места дислокаций, названия военной техники. Просто переписывает их из разных сводных таблиц военных справочных изданий.
Издана книга Мельтюхова с разными зазывно-кинематографическими названиями "Упущенный шанс Сталина" и "Освободительный поход Сталина", в цветастых обложках, проникла в магазин Озон.ру. Еще у него есть "Советско-польские войны" и всякие статьи вроде "Споры вокруг 1941 года" да "Репрессии в Красной Армии". Не знаю, кто будет читать эту тягомотину. Разве что выжившие из ума военные пенсионеры. Ибо все вторично, скучно, пережевано.

Комментарии

Добавить изображение