СИМВОЛИСТЫ ВБЛИЗИ

С.С. Гречишкин, А.В. Лавров. Символисты вблизи: Статьи и публикации. – СПб. 

Скифия, 2004. 400 с. – 1000 экз.

По библиографическим справкам нетрудно установить, что практически все включенные в книгу работы были опубликованы в десятилетие между 1973 и 1983 гг. Из этого ряда выбиваются немногие: одна публикация была осуществлена в 1987 г., одна, подготовленная к блоковскому юбилею 1980 г., лишь в 1990-м (по цензурным соображениям), да еще две статьи были перепечатаны в 1998 и 1990 г. Но если бы в книге не было кратких добавлений под заглавием “P.S. – 2003”, то читатель, впервые знакомившийся с литературоведческой деятельностью авторов, вряд ли понял бы, что перед ним работы, осуществленные много лет тому назад. Мало того, он с трудом поверил бы, что открывающая книгу работа “Биографические источники романа Брюсова “Огненный Ангел”” представляет собой фактически курсовую работу двух третьекурсников филфака того университета, который носил тогда гордое тия товарища Жданова.

Много ли работ того времени можно сейчас читать, не делая скидки на цезуру, недостаточность тогдашних знаний, невозможность добыть нужные книги? Увы, немного. Авторитет А.А.Волкова, Б.И.Соловьева, А.И.Метченко (а если брать шире – М.Б.Храпченко, Я.Э.Эльсберга, Г.П.Бердникова…) и прочих исчез, и их труды остались только в памяти историков советского литературоведения. Нечто похожее произошло не только с трудами официозных сочинителей. С достаточной легкостью можно ряд авторов, на труды которых когда-то модно было ссылаться, но сейчас они уже очень основательно забылись. Не будем называть конкретных имен – каждый специалист без труда вспомнит их применительно к той области, с которой чаще всего соприкасается в практической работе.

Как противовес им существуют ученые, исчерпывающе знающие изучаемый материал. Невозможно себе представить современного пушкиниста, работающего в той же системе представлений о литературе и истории, в какой работали Анненков и Бартенев, Лернер и Щеголев, Модзалевский и Цявловский, однако, сколько будет существовать научное пушкиноведение, столько на их работы будут ссылаться, потому что именно они напечатали тексты Пушкина и о нем, установили точные даты важнейших событий, открыли неизвестные пласты источников. Они (и не только они, конечно) создали тот краеугольный камень, на котором основана наука сегодняшнего времени.

В той же парадигме располагаются и работы С.С.Гречишкина и А.В.Лаврова. Заметим при этом, что не все они вошли в книгу, что вне ее остались публикации в “литературном наследстве”, среди которых переписка Брюсова с Белым, Вяч.Ивановым и Ремизовым (в подготовке двух последних принимали участие также Н.В.Котрелев и покойная И.П.Якир), дневниковые записи Андрея Белого, речь Белого памяти Блока. Отсутствие еще одной публикации, честно признаемся, весьма огорчительно: статья “О стиховедческом наследии Андрея Белого” и приложенная к ней публикация уцелевших фрагментов “Учебника ритма” (напечатанных в Ученых записках Тартуского университета) не принадлежат к числу самых доступных, а обращаться к ним приходится регулярно. Если представить себе републикованными и их, то составится второй том не меньшего, а, пожалуй, большего объема и ценностью он будет обладать не меньшей.

В силу чего это происходит? Попробуем объяснить на примере статьи “Андрей Белый и Н.Ф.Федоров”, написанной по материалам доклада, сделанного в Тарту 30 лет тому назад и чуть позже напечатанного уже в виде статьи.

Кажется, что главный импульс этой статьи – в опознании некоторых характерных черт облика, жизненного поведения и миросозерцания Федорова в рассказе “Иог” (1918). В 1975 г. напоминание о личности московского философа выглядело сенсационным, а спокойный анализ влияния его идей и личности на литературу –в высшей степени новаторским. Однако с тех пор и авторы об этом честно пишут в постскриптуме – в области изучения федоровского наследия произошла, без преувеличения, революция. Переизданы и стали общедоступными его труды, труды его последователей, появились обширные монографии как на русском, так и на других языках. Статья уже не выглядит сенсационной.

Мало того, в совсем недавней работе исследователю удалось убедительно показать, что отмеченное Гречишкиным и Лавровым противоречие при общей значительной схожести героя с прототипом “идеи Федорова претерпевают в со
знании Белого существенную метаморфозу” (с. 110) основывается на приписывании герою рассказа общей логики антропософского пути” (см.: Спивак М. Иван Иванович Коробкин на путях посвящения: антропософский код в рассказе Андрея Белого “Иог” // Sub Rosa: In Honorem Lenae Szilard. Budapest, 2005). Значит ли это, что давняя статья потеряла смысл? Отнюдь нет.

Это связано не только с тем, что в ней была выстроена убедительная система доказательств, что она исполнила собственное внутреннее задание и тем самым превратилась в завершенное произведение, которое отныне должно будет в любом комментарии к “Иогу” и в исследованиях о Федорове, как только речь заходит о его влиянии на последующую литературу. В статье Гречишкина и Лаврова обозначены и перспективы дальнейшего, с иных позиций изучения того же материала. Мы не случайно оборвали фразу из их статьи, процитированную в предыдущем абзаце. Она продолжается: …растворяясь в его собственном (то есть Андрея Белого. – Н.Б.) сознании”. И далее: хотя герой Белого предпринимает опыты самосовершенствования (отсюда и название рассказа), они родственны прежде всего антропософским медитациям и предписываемой Штейнером духовной дисциплине” (с. 110). Далее эта тема не развивается, но возможности ее развития уже заложены в самом тексте.

Эта особенность работ С.С.Гречишкина и А.В.Лаврова, ныне собранных под одной обложкой, делает книгу “Символисты вблизи обязательным пособием для любого исследователя, претендующего на серьезность и основательность своих наблюдений и выводов, а отказ от ее (и не только ее, конечно!) пристального чтения должен свидетельствовать, что специалист не знает азов своей профессии и подлежит дисквалификации.

Новое литературное обозрении (теория и история литературы, критика и библиография)
Москва, № 81 (2006), С. 387-388.