ПАРТИЗАНЩИНА

07-04-2007

[Окончание. Начало – N 518 11 марта и N 519 18 марта 2007 г.]

Главный враг - "предатели"

 

- Я рад, что меня расстреляют немцы, - заявил допрашивающему его офицеру командир партизанского отряда бригады Антоненко, носивший кличку "Волк".

Это было летом в Брянских лесах, недалеко от села Вигоничи, где партизан "Волк" был схвачен 312 отрядом фронтовой разведки под командой фон Росбаха.

- Немцы заклятые враги моей родины, - продолжал "Волк", - чтобы воевать с вами я прошел специальную школу и даже сам попросился на фронт... Но сегодня я первый раз вижу немецкого офицера, хотя в бригаде нахожусь уже полгода, и чуть ли не каждый день бывал в боях и стычках...

Из дальнейших ответов стало ясно, что партизанскому отряду, которым он руководил в течение шести месяцев, приходилось иметь столкновение исключительно с русскими - полицией, отрядами самозащиты, группами "зеленых" и др.

- Я думал, что есть только один враг - немцы, а на деле вышло другое: будто я попал в чужую страну...

Разрыв, существовавший между партизанами и населением, отчужденность партизан от своих же и были причиной желания погибнуть от вражеской пули, а не от руки своих собратьев. Слишком тяжело было видеть и чувствовать враждебность со стороны русского населения.

Слова партизана "Волка" - не единственное свидетельство отсутствия контакта между партизанами и народом.

Почти все партизаны - авторы появившихся в печати воспоминаний, говорят в своих записках о борьбе не только с немцами, но и с русскими, помогавшими немцам "поработить население оккупированных областей", как пишут авторы воспоминаний.

Более того, если собрать все партизанские донесения и суммировать их, то увидим, что нередко число уничтоженных партизанами "предателей" почти равно числу убитых немцев.

Видимо, в число 300 000 уничтоженных немцев входят не только немцы, но и русские?

Командир Пинского партизанского соединения генерал-майор В.3.Корж, характеризуя работу партизан, писал:

"О масштабности пропагандистской работы партизан свидетельствует тот факт, что одним лишь Смоленским партизанским полком "13-ти" за 1941-43 гг. было распространено в немецких гарнизонах, лагерях военнопленных и добровольческих национальных формированиях 15 тыс. листовок с обращениями переходить на сторону партизан. Для Орловской же области с февраля 1942 по октябрь 1943 гг. с "Большой Земли" через партизан было доставлено 21700 кг, или 19 580 100 экз. агитационных листовок" .

Проводимая подпольными организациями и партизанами разведывательно-диверсионная и пропагандистская работа по разложению добровольческих частей давала свои результаты. Так, по сведениям Центрального Штаба Партизанского Движения, с июня по декабрь 1943 г. на сторону партизан с оружием в руках перешло более 10 тысяч солдат восточных формирований .

Приводящий восторженно эти цифры Окороков, не сообщает о дальнейшей судьбе перешедших.

Сообщаю я - 90% из них были расстреляны сразу же. Так советская власть "прощала заблудших".

Окороков и его напарник Дробязко вольно обращаются с источниками, не указывая, откуда берутся те или иные материалы (потому что большинство из них изданы на Западе), а те которые указывают, цитируют довольно своеобразно. Я бы сказал, с определенной идеологической целью.

Поэтому я остерегаюсь ссылаться на указанные источники.

Комиссар 5-й Ленинградской партизанской бригады И.И.Сер-гунин пишет в воспоминаниях: "Мы постоянно вели борьбу с предателями и изменниками Родины. Мы повесили 600 с лишним предателей. Мы судили партизанским и народным судом. В каждом партизанском полку был суд. Он судил предателей, шпионов, немецких агентов и проводников, солдат РОА."

Ф.А.Костин, вспоминая о боях Брянского городского партизанского отряда (впоследствии - отряд им. Кравцова) отмечает, что: "… более 12 тыс. фашистских солдат и офицеров, 526 взято в плен, в их числе 110 офицеров и один генерал, расстреляно и повешено 642 предателя Родины, перешедших на службу к фашистам..." .

Цифры об убитых немцах, разумеется, придуманные (не завышенные, а именно придуманные). А вот с "предателями", к сожалению, все точно.

В своих воспоминаниях И.Козлов со страхам и ненавистью пишет о "предателях". "Предатели", действительно, насто
йчиво разыскивали Козлова - секретаря подпольного горкома ВКПб). Можно ли обвинить их за эту настойчивость и непримиримость в борьбе с большевизмом?

Не скрывает страха перед "предателями" и секретарь Черниговского подпольного обкома Федоров. Описывая, как ему пришлось скрываться от населения, он восклицает:

"Два советских человека, два партийных работника, мы бегали по дорогам, прятались от немецких пуль и от глаз предателей".

Тоже ценное доказательство, показывающее с достаточной ясностью отношение населения к "посланцам партии". Встреча с народом, вырвавшимся из под власти большевиков, произвела на Федорова сильное впечатление.

Настолько сильное, что первое, о чем он начинает думать - карательные мероприятия против населения. При первой же встрече с одной из подпольных групп он дает распоряжение не о боевых действиях против немцев, а о карательных мерах против русских людей.

"Но всех старост-предателей, - говорит он в беседе с этой группой, - вы своими силами уничтожить не можете. Наметим сейчас, кого нужно убрать в первую очередь".

Через несколько страниц Федоров снова пишет:

"В Козельском районе первый секретарь райкома тов. Яровой объединил несколько небольших отрядов и начал борьбу против сельских гарнизонов, полицаев и старост-предателей".

О том же приказ - о карательных мероприятиях.

ПРИКАЗ

командующего партизанским отрядом на Черниговщине генерал-лейтенанта Орленко

Немецко-фашистские оккупанты при помощи их слуг - полиции, кулаков, украинских националистов и иной сволочи - грабят украинский народ, наложили на крестьян контрибуцию: хлеб, скот, картофель и другие продукты.

С целью устранения грабительских действий немецко-фа-шистских захватчиков и их слуг приказываю:

1. Категорически запретить всем гражданам: вывоз хлеба, скота, картофеля и других продуктов - контрибуции немецким оккупантам.

2. Лица, которые нарушат этот приказ - повезут хлеб, скот, картофель и другие продукты немецко-фашистским оккупантам, будут наказаны суровой революционной рукой, как подлые изменники советской родины.

3. (Командирам партизанских отрядов выставить секретные посты на дорогах подвоза продуктов к пунктам).

4. Старосты, полицейские, которые будут выполнить распоряжение немцев о вывозе контрибуции (хлеба, скота, картофеля и др.), будут немедленно уничтожены с их змеиным гнездом.

Товарищи крестьяне и крестьянки! Не дадим ни одного килограмма хлеба, мяса, картофеля и других продуктов немецко-фашистским грабителям".

Генерал-лейтенант Орленко - не кто иной, как тот же Федор Орлов, тот же секретарь подпольного обкома Федоров.

Приказ знаменательный. Он говорит о том, что население, вопреки приказам большевиков, военные поставки выполняло. Там, где поставки носили законный характер, а не грабительский, крестьяне охотно их выполняли, ибо в ряде районов военные поставки немецкой армии не превышали большевистских хлебопоставок, даже были ниже.

Одной из первых боевых операций Жуковского партизанского отряда стало нападение на районную управу и полицию в поселке Жуковка. В результате операции "было взято в плен 13 предателей, которые были показательно расстреляны"

Действия партизан по уничтожению врагов советской власти и устрашению колеблющихся поясняет бывший командир Любохонского партизанского отряда А.Простяков. Он пишет:

"...Предатели поднимали голову. Появились первые старосты из купцов, воров и кулаков, и тех, кто застрял на Советской земле по воле какого-то случая. Теперь вся эта нечисть восхваляла фашистскую армию и "новый порядок", клеветала на Советскую власть, предавая врагам коммунистов, комсомольцев, честных советских работников, сводя личные счеты со всеми, кто был им неугоден.

В такой обстановке надо было показать народу, что никакое предательство не проходит даром, поэтому Дятьковский отряд провел работу по уничтожению изменников... "

Тут не до борьбы с немцами, главное, своих, русских пострелять побольше. Принцип оставался прежним - "кто не с нами, тот против нас". А то, что расстрелянный пошел работать на завод, чтобы не умереть с голода, а соседка мыла полы в казарме, чтобы троих детей прокормить - безразлично. "Сотрудничал с врагом" - и свинцовая точка.

В марте 1943 года особый отряд бригады Ковпака численность
ю в 300 человек окружил на рассвете село Кучеровку (недалеко от города Глухова), с жителями которой партизаны имели старые счеты. Кучеровку охранял отряд полиции из 60 местных жителей.

Несмотря на внезапность нападения, полицейские укрылись в трехэтажном здании школы. Видя, что их атаки отбиты, партизаны собрали родственников полицейских и, погнав их перед собою, еще раз бросились в атаку. Ворваться в школу им не удалось, но они успели обложить ее соломой и поджечь. В результате все полицейские, как и большая часть их родственников, были убиты.

Немного позже, в июле того же года, партизаны приказали сжечь сжатый и сложенный в копны хлеб жителей селения Ваниловка (13 км от Харькова). Местные полицейские, пытавшиеся помешать этому, были окружены партизанами, перебиты, и трупы их брошены в горящие скирды.

Еще более ужасная судьба постигла полицейских села Курилово (между Идрицей и Опочкой), выступивших против партизан Калининской бригады, напавших в их отсутствие на село. После упорного боя, взятых живыми полицейских заставили бегать по заминированному участку, пока все они не погибли от взрыва мин.

Террор, проводимый Москвой, вызвал различные реакции и последствия в зависимости от категории населения.

Немецкие фронтовые части о терроре знали мало и к гибели своих немногих товарищей, ставших жертвами террористов в глубоком тылу, относились, как к обычному на войне явлению. Наоборот, на тыловиков всякое проявление террора действовало очень сильно, вызывая панику и жестокую мстительность!

Немецкая цензура на основании писем немецких служащих и их родственников в Германию много раз сообщала своему командованию о гнетущем впечатлении, которое вызывали сообщения о террористических актах в оккупированных областях.

В городах террор производил более сильное впечатление, и жители воспринимали его острее, потому что акты террора становились известными большому количеству людей и защищаться от террористов было практически невозможно. В деревне все знали друг друга; появление постороннего человека становилось сейчас же известным, что, конечно, затрудняло акты террора. В городе никакая охрана не могла помешать террористу подстеречь свою жертву, расправиться с ней и скрыться.

В селах вначале акты террора вызывали чувство ужаса, веру во всемогущество НКВД и слабость немцев. Агенты НКВД, оставляя какую-либо местность, обычно угрожали остающимся, что они всегда сумеют расправиться, несмотря на немецкую защиту. Действительно, немецкие войска, даже если бы этого и хотели, не всегда смогли бы защищать жителей от террористов.

Но постепенно эти чувства переродились в желание ответить на террор контрударом, еще более жестоким.

Последствием этого были: организация вооруженных антипартизанских отрядов; помощь крестьян немцам, расправы с жителями, особенно городскими, нашедшими временный приют в селах и подозреваемых в симпатиях к партизанам; жесточайшие расправы полиции с захваченными ими партизанами.

Деревня осуждала террор, не понимала его целей, а главное не видела, каким образом убийство отдельных представителей власти сможет помочь советской армии в ее борьбе с немцами. Осуждали террор и многие из партизан, объясняя его только как результат партийного руководства.

Была еще одна причина, заставлявшая деревню и часть партизан ненавидеть и террор, и самих террористов. Большинство, если не все командиры партизанских отрядов, производившие террористические акты, были горожанами, к которым крестьяне относились недружелюбно.

Известно что, на Северном участке оккупированных областей действовало 500 партизанских отрядов численностью 20 тысяч человек. На Центральном участке - 1800 отрядов (110 тысяч человек), на юге (вместе с Крымом) - 800 отрядов (55 тыс. чел).

Выходит, 190 тысяч партизан, о которых писал Пономаренко.

Так как наибольшая часть партизанских отрядов действовала в Белоруссии, то можно без ошибки сказать, что половина, т. е. 100 000 партизан находилось именно там. Если вспомнить, что население Белоруссии насчитывало в 1939 г. десять с половиной миллионов человек, и что война сократила его до 8 миллионов, то увидим, что число партизан (всех оттенков) составляло всего 1,25 % ко всему населению.

Основываясь на немецких и отчасти на советских источниках, можно придти к выводу, что активно помогало и сочувствовал
о партизанам в 1943 г. от 5 до 10% населения.

2,5% жителей оккупированных областей состояло в антипартизанских частях и организациях.

Остальное население относилось одинаково враждебно и к партизанам, и к немцам.

На юге и севере процент населения, относившегося к партизанам враждебно, был выше процента населения, настроенного враждебно к немцам.

Третья сила, наиболее многочисленная в деревнях и отчасти в городах, состояла из людей, одинаково враждебно относившихся и к немцам, и к советскому строю, и к партизанам, действовавшим, в основном, заодно с советами.

До лета 1943 г. вся эта масса не имела возможности как-либо активно проявить себя: немецкая власть была еще достаточно сильна, чтобы подавить (за некоторыми исключениями, о которых была речь выше) стремление к самостоятельности в оккупированных ими областях. Позднее рост партизанских отрядов и неудачи немцев на фронте позволили таким стремлениям проявиться более активно.

Все эти факты подтверждают полностью то положение, которое охарактеризовал на допросе командир партизанского отряда: между подавляющей массой населения и отрядами партизан контакта не было. И, хотя в состав этих отрядов входили такие же крестьяне, как и те, которые остались в селах, партизаны в очень многих случаях, были чужими для населения, - о чем и поведал партизан "Волк".

- - - - - - - -

ДОКУМЕНТЫ

Осенью 1943 года одной из частей РОА был захвачен представитель Украинского штаба партизанского движения, капитан госбезопасности А.Д. Русанов.

Приводим стенограмму допроса Русанова полковником РОА.

Документ впервые с 1943 года публикуется на русском языке. В 1943 году он печатался во многих русских газетах, выходящих на оккупированной территории.

Полковник: Кого вы знаете в Центральном штабе партизанского движения?

Русанов: В первую очередь, генерал-полковника Строкача. Я все время находился при нем, за исключением тех случаев, когда командировался по его особым заданиям, и хорошо его знаю. Знал и раньше. Тимофей Амвросиевич Строкач - кадровый командир, в Красной армии служит с 1919 г. без перерыва. Служил до войны все время в погранвойсках НКВД, занимая разные должности. В 1937 г. - заместитель командующего погранвойсками УССР. В 1939 г. был назначен заместителем наркома внутренних дел УССР, В декабре 1942 г. Строкачу было присвоено звание комиссара госбезопасности III ранга, в феврале 1943 г. - звание генерал-полковника. Строкач умел завоевать авторитет и у больших, и у малых начальников. Сталин очень любит и ценит Строкача, часто звонит ему по телефону и присылает подарки.

Полковник: Выходит, что Строкач чекист?

Русанов: Да, в последние годы он занимал крупные посты в НКВД.

Полковник: И именно из НКВД был направлен на руководство партизанским движением?

Русанов: Среди руководителей партизанским движением много работников НКВД.

Полковник: Кого вы еще хорошо знаете из руководителей партизан?

Русанов: Знаю Сергиенко, бывшего наркома внутренних дел УССР, теперь заместителя Берия. Сергиенко занимает пост заместителя начальника центрального штаба партизанского движения (начальник - секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пономаренко). В центральном штабе партизанского движения я был на докладах у Щербакова, Пономаренко и Сергиенко.

Полковник: А в Украинском штабе партизанского движения кого знаете?

Русанов: Здесь я знаю всех. Должен заметить, что Украинский штаб играет, собственно, главную роль во всем советском партизанском движении. Он охватывает не только Украину, но и средние участки советского фронта (напр. Брянские леса), куда были заброшены партизаны. Заместителями Строкача являются: Мусий Семенович Спивак, секретарь ЦК КП(б)У (ему теперь присвоено звание генерал-майора). Это не - военный, партийный работник, быстро сделавший карьеру на разоблачении "врагов народа". Это ловкий, хитрый человек, которого все побаиваются. Второй заместитель Строкача - полковник Метелев, грамотный в военном отношении человек, пользуется большим доверием Строкача.

Кроме них, в Украинском штабе работают: полковник Василий Федорович Погребенко, начальник 1 отдела УШПД (Украинский штаб партизанского движения), кадровый командир; Мацуй, бывш. секретарь ЦК КП(б) Молдавии, теперь заместитель Строкача; Тобулевич (еврей), б. нарком коммунхоза УССР, теперь заместитель Строкача по хозяйственной части. Это типичный подхалим и клеветник, держащийся только из-за дружбы с Корнийцом (председатель совнаркома УССР), и Сергиенко (нарком НКВД УССР). В УШПД также работает военный инженер Околовский (еврей), начальник III отдела штаба.

Полковник: Знаете ли вы лично кого-нибудь из руководителей партизанских отрядов?

Русанов: Многих знаю лично. Все, за исключением единиц, - или работники НКВД, или крупные партийные работники, или (в незначительном количестве) кадровые командиры Красной армии. Некоторых из них я знал еще до партизанщины, а с большинством встречался или во время их приездов в штаб, или во время личных посещений отрядов.

Полковник: Расскажите о наиболее видных партизанских главарях.

Русанов: Наибольшей популярностью, пожалуй, пользуется Ковпак. Это шестидесятилетний старик, цыган по национальности. Ковпак совсем неграмотный человек. В последние время Ковпаку присвоено звание генерал-майора. Он много смеялся по этому поводу и отказался надeть генеральскую форму, которую ему прислал Сталин. Из других партизанских командиров мне известны:

l) Александр Сабуров. До войны он был политруком пожарной охраны НКВД в Киеве. Вся его партизанская карьера построена на обмане людей, на необычайной лживости.

В Москве о нем создавалось мнение, как о человеке, творившем чудеса. Ему присвоили звания генерал-майора и героя Советского союза. Лишь позже все раскрылось, стало известным, что Сабуров обманщик и врун. Но решили умолчать об этом.

2) Генерал-майор Федоров, бывший секретарь Черниговского обкома КП(б)У.

3) Майор Куманек, бывший райпрокурор в г. Конотопе.

4) Подполковник Емлютин, бывший начальник райотдела НКВД в Курской обл. Население Курской и Орловской обл. хорошо знает партизан Емлютина. Это банда насильников, грабителей, мародеров, терроризирующая местных жителей. Сам Емлютин - садист, живущий только убийствами.

5) Полковник Гудзенко, бывш. начальник штаба танковой бригады.

Когда мне пришлось говорить с Гудзенко, что его отряд слишком распоясался и не знает границ в своих грабежах, Гудзенко заявил: "Если я запрещу партизанам делать то, что они хотят, так они все разбегутся, и я останусь один". Гудзенко - кошмар для мирного населения.

6) Чернов, командир "особой партизанской бригады". Эта бригада была сформирована в Москве из осужденных за различные преступления к заключению на сроки от 3 до 10 лет.

7) Грабчик, командир другой особой партизанской бригады. В прошлом - взломщик касс, грабитель. В 1937 г. был приговорен к расстрелу, но потом расстрел был заменен 10 годами лишения свободы. В мире уголовников известен под кличкой Покоритель Шпицбергена. Его бригада в 120 человек также была сформирована из осужденных преступников и проходила специальное полуторамесячное обучение в Москве. На прощальном вечере, данном в Москве перед отправкой этих двух бригад в немецкий тыл, присутствовали Хрущев, Корниец, Гречуха, Пономаренко, Димитров, Ванда Василевская, Строкач и др. В конце вечера пришли секретарь ЦК ВКП(б) Щербаков и герой Советского Союза Гризодубова, которой на самолетах ее эскадрильи поручено было перебросить обе бригады в немецкий тыл.

Полковник: Уголовников провожали с таким почетом, возлагая на них большие надежды?

Русанов: Конечно, это был отчаянный народ, не боящийся смерти.

Полковник: Идеологи большевизма решили опереться на уголовников. Так выходит?

Русаков: Сейчас в Советском союзе почти все осужденные (кроме крупных политических преступников) брошены на фронт.

Полковник: Посылая для партизанских действий уголовный элемент, советское правительство понимало, что эти партизаны будут грабить мирное население?

Русанов: Это понятно каждому - грабитель, он грабитель и есть.

Полковник: И действительно партизаны грабят население, или это только бригада Гудзенко? Какое впечатление сложилось у вас за время посещения партизан?

Русанов: Бригада им. Ворошилова № 2 под командованием Гудзенко - только яркий пример. Но грабят все остальные, за очень редким исключением.

Полковник: Известно об этом руководителям советской власти в Москве?

Русанов: Конечно, известно. Я неоднократно письменно и устно об этом докладывал. В последний раз Строкач сказал мне: "Оставьте это, все равно прекратить грабеж мы не можем. Да и трудно сказать, принесет ли это пользу партизанскому движению".

Полковник: Хорошо. Расскажите, как организовано так называемое партизанское движение?

Русанов: Осенью, когда командование армии готовилось к зимнему наступлению, были предприняты меры к развертыванию партизанского движения. Все командующие получили по этому поводу соответствующие указания.

Полковник: Что же они предприняли?

Русанов: Тут сложная схема. При отступлении Красной армии местные парторганизации оставляли наиболее выдержанных коммунистов для подпольной работы. Они должны были проводить всяческую агитацию, сеять недовольство среди населения. Для этого они совершали различные акты против немцев, с расчетом, чтобы все эти акты вызвали ответные репрессии со стороны немецкого командования. Вот эти спровоцированные репрессии всячески используются для подстрекательства.

Полковник: Но ведь эти репрессия отражаются на мирном населении?

Русанов: Ясно. Подпольщики хорошо законспирированы, и их найти не так легко. Собственно, они так и совершают диверсионные акты, чтоб виновным оказалось мирное население.

Полковник: То есть, они сознательно делают мирное население жертвой репрессий?

Русанов: Да. Мирное население часто и не знает, почему на него обрушились репрессии. Поэтому оно начинает думать, что это произвол немцев, и озлобляется. На самом деле вызывается все это деятельностью подпольных групп.

Полковник: Значит, коммунисты сознательно добиваются ненужных жертв именно среди населения. Они провоцируют эти жертвы.

Русанов: На этот счет существует такое мнение: раз население при отходе Красной армии не ушло с нею, значит, оно было настроено не советски. Во всяком случае, это - колеблющийся элемент и с ним особенно считаться не приходится. С ним перестают считаться уже тогда, когда при отходе по известному приказу Сталина должно все уничтожаться: заводы, посевы, скот и т. д. Остающееся население лишают основ существования. Дальнейшая задача - не дать создать эти основы заново. Поэтому в помощь подпольным группам создаются подобранные обученные диверсионные отряды, перебрасываемые на эту сторону. Главная задача этих отрядов - нарушать налаживающуюся жизнь. Сделать все, чтобы население не почувствовало облегчения. Поэтому они должны выводить из строя производства, чтобы оставить людей без работы и без продукции, уничтожать хлебные склады, скот, эшелоны, администрацию, которая стремится что-либо организовать и т. д. Однажды Строкач так и выразился: "Нужно сделать так, чтобы население почувствовало на своей шкуре ... чтоб его охватило отчаяние. А тогда уж его легко пропагандировать и звать в лес".

Пояковник: Хорошо, идея понятна. Вы согласны, что все это очень гнусно и совершается на живом теле народа?

Русанов: Теперь я вижу это.

Полковник: Какие же еще задания ставятся перед партизанами?

Русанов: Кроме указанных, собирание сведений о противнике и карательные меры по отношению к тем, кто сотрудничает с немцами.

Полковник: Кого подразумевают под этим?

Русанов: Бургомистров, старост, полицейских...

Полковник: И добровольцев?

Русавов: Добровольцев тоже.

Полковник: Почему же жгут деревни? Почему сожгли деревню Любимовку?

Русанов: Я не знаю этого случая.

Полковник: Это не единичный случай.

Русанов: Может быть, эти крестьяне оказали сопротивление партизанам. Была какая-нибудь боевая операция.

Полковник: Боевая операция против беззащитного населения?

Русанов: Приходите доставать продовольствие. Обычно крестьяне не дают его. Тогда забирают силой.

Полковник: Выходит, что народ не очень поддерживает партизан. Что народ и партизаны - разные вещи.

Русанов: Я ведь говорю, что партизанщина - не стихийное движение, а разработанный способ ведения войны.

Полковник: Война из-за угла. Война путем провокации и принесения в жертву населения. Это нужно заключить из ваших слов.

Русанов: Я говорю только то, что знаю.

Полковник: Вы знаете, что большевистская пропаганда совсем иначе показывает партизан. Она скрывает, что партизаны больше связаны с НКВД, чем с народом. Отсюда и провокационные методы деятельности и карательные функции. Разве может народное движение строиться на терроре над другой частью народа?

Русанов: Да, конечно. Ведь партизаны не ведут боевых действий в военном смысле. Задача их и сводится к тому, чтобы совершать диверсии, вызывать репрессии, не дать населению взяться за работу, держать всех в постоянном страхе. Я думаю, что большинство населения боится партизан...

Полковник: Боится своих защитников?

Русанов: Боится, зная, что каждое слово, каждый поступок, становясь известными партизанам, тем самым становятся известными и НКВД. Этим можно объяснить страх населения. Что такое НКВД - всем известно.

Полковник: Но в листовках партизаны говорят совсем иное.

Русанов: В каких листовках?

Полковник: Которые распространяют большевики.

Русанов: Листовки - это пропаганда.

Полковник: Они распространяются от имени партизан.

Русанов: Я могу заверить, что вводной этой листовки партизаны не читали и о них не знают. Листовки издаются или политуправлением в Москве или контрразведывательными отделами штабов армий, которые занимаются партизанским движением. Этих листовок ни красноармейцы, ни партизаны никогда даже не видят. Существует строгое положение, по которому листовки для противника являются засекреченным от советских бойцов и командиров материалом. Иначе создалось бы глупое положение: партизаны знали бы из листовки о тех обещаниях, которые даются противникам, а на деле видели бы, что тех, кто поверил листовкам и перешел на сторону партизан, ожидает совсем другое.

Полковник: Что именно?

Русанов: Я уже говорил - их забирают в особый отдел или карают на месте, если нет времени судить. Партизаны не имеют представления о листовках и об обещаниях. Они имеют только строгое приказание - карать изменников.

Полковник: Выходит - обман?

Русанов: В Красной армии к этому относятся только как к способу ведения войны. Всякая военная хитрость рассчитана на обман противника.

Полковник: Значит пропагандную ложь вы считаете только военной хитростью?

Русанов: Не я, а политаппарат Красной армии.

(Полковник предъявил Русанову некоторые листовки, распространяемые от имени партизанских отрядов).

Русанов: Я могу сослаться на такой случай, свидетелем которого я был лично. В районе Средняя Буда на сторону партизан перешла группа бывших военнопленных и бойцов РОА во главе со старшим лейтенантом Семочкиным. Эта группа был разоружена и отправлена в тыл, где уничтожена.

Полковник: Так поступают со всеми перебежчиками? Говорите только правду.

Русанов: Это зависит от местных условий. Бывают случаи, когда бывших военнопленных обстоятельства позволяют использовать в боевых операциях. В таких случаях их оставляют в отрядах, то есть в отрядах оставляют всех тех, кто не кажется подозрительным. Подозрительных же или, если есть возможность, отправляют на советскую территорию, или, если возможности нет, расстреливают. На мой вопрос, как быть с перебегавшими к партизанам бойцами РОА и военнопленными, генерал Строгач сказал: "Кого надо -: расстрелять, а остальные пускай повоюют: ведь сейчас война, а потом НКВД с ними разберется".

Полковник: А каким образом о них становится известным НКВД?

Русанов: Существует приказ, по которому партизанские отряды обязаны немедленно сообщать в штаб партизанского движения списки лиц, перебежавших в отряды из числа военнопленных и из частей РОА. Эти списки должны содержать все опознавательные данные. Штаб партизанского движения передает эти списки в 1-й спецотдел НКВД СССР, ведающий учетом так называемых изменников родины, их розыском, а также розыском и репрессированием их семей.

Полковник: Значит, перейдя к партизанам, военнопленный или военнослужащий РОА выдает себя на расправу НКВД?

Русанов: Да. Себя и свою семью.

Полковник. Но ведь семьи военнопленных и раньше находились в руках НКВД?

Русанов: Не совсем. Когда красноармеец или командир попадает в плен, в большинстве случаев бывает невозможным установить, в плену он или убит, или умер от ран. Поэтому, как правило, семья такого пропавшего без вести не преследуется и даже получает пособие, какое полагается. Но когда НКВД получает сведения от партизанских отрядов о лицах, перешедших к ним, он их берет на учет, а семьи их сразу же попадают под действие законов об изменниках родины.

Полковник: Значит, человек сражается, а в это время его семья заточается в концлагерь? И он, конечно, об этом ничего не знает?

Русанов: Конечно, он ничего не знает и не может знать, что произошло с его семьей.

Полковник: Выходит, человек, бежавший из плена к партизанам и надеявшийся получить прощение, сам выдает на расправу НКВД свою семью.

Русанов: Да.

Полковник: Что же делают партизанские отряды после прихода советских частей в район их деятельности?

Русанов: На этот счет есть точные указания. Дело в том, что от партизан старательно скрывают истинное положение в Советском союзе. Они не знают и не должны знать о голоде в Советском союзе, о принудительной мобилизации женщин и подростков, о нужде и лишениях, терроре. Поэтому партизан, случайно оказывающихся на советской территории в результате прихода Красной армии, не отправляют в тыл и не оставляют на месте, а сразу же забирают в армию и в особых отрядах посылают на передовые. Принимают все меры к тому, чтобы партизаны были изолированы от остальных пропагандистов. Эта мера вызывается такими соображениями: партизаны побыли в немецком тылу, читали вражескую литературу, узнали критику на Сталина и на большевизм. Но существует опасность, что, увидев истинное положение в Советском союзе и террор, который там свирепствует, они вспомнят обо всем, что слышали на немецкой стороне, и начнут смотреть на вещи иначе.

Полковник: То есть, в советских условиях на них начинают смотреть как на ненадежный элемент?

Русанов: Поэтому партизаны, по мере подхода Красной армии, перебрасываются дальше в немецкий тыл, а случайно оказавшихся на советской стороне партизан не пускают в обычные части, чтобы они не рассказали чего-нибудь, и не пускают также в тыл, чтобы они ничего ге видели. Их посылают на передовую в особых подразделениях.

Полковник: Всех?

Русанов: Нет, не всех. Сперва все-таки проверяют.

Полковник: Проверяют народных героев?

Русанов: Этим занимаются особые отделы НКВД. Вся масса партизан разбивается на четыре категории. Первая - это партийные работники и сотрудники НКВД, специально отобранные и оставленные или засланные для подпольной, разведывательной, диверсионной работы. Это наиболее надежная часть. Ее используют для пропаганды о немецких зверствах. Вторая категория - это регулярные части, заброшенные в немецкий тыл со своими командирами и политработниками. Они после прихода Красной армии в том же составе отправляются на фронт. Третья категория - партизаны из местного наделения. Они подвергаются тщательной проверке. И четвертая категория - бывшие военнопленные и попадающиеся иногда перебежчики из РОА. Этих не посылают на фронт.

Полковник: Что же, их отсылают в тыл?

Русанов: Их сперва судят. Военнопленных, как не выполнивших когда-то до конца свой долг, в зависимости от того, как они вели себя в партизанских отрядах, присуждают к разным наказаниям. Обычно, к заключению сроком от пяти до десяти лет, с отбыванием этого срока в штрафных батальонах на передовой.

Полковник: Это верная смерть?

Русанов: Конечно, штрафников посылают в самые рискованные места: на прорыв, блокирование дотов и т.д. Мало шансов на спасение. Но зато поселе смерти семья освобождается от неприятностей.

Полковник: А остальных как осуждают?

Русанов: Как изменников родины, к смертной казни. Впрочем, смертников тоже иногда отправляют на фронт в особых подразделениях под строгой охраной.

Полковник: Пребывание в партизанах не учитывается.

Русанов: Считается, что этого недостаточно, чтобы искупить вину перед родиной.

Полковник: Таких много?

Русанов: Откровенно говоря, тем, которые побывали на этой стороне, вообще не верят. Также и партизанам. Они знают то, что им не нужно было бы знать. Через пять-десять-пятнадцать лет они могут припомнить это. Полковник: Почему вы так думаете?

Русанов: Это не я так думаю. Это думают руководители. Взять, к при-меру, простой факт: теперь при вступлении в партию надо ответить на вопрос, есть ли родственники на занятой немцами территории. Ведь, судя по советской пропаганде, к таким родственникам надо относиться с сожалением, как к жертвам немецких зверств. Но существует, наоборот, другое отношение: тех, кто имеет родственников на занятой немцами территории, ставят под подозрение. Они находятся на учете в НКВД, в партию их принимают только в исключительных случаях, в разведку, конечно, никогда не пошлют... Одного этого факта достаточно, чтобы уяснить отношение не только к тем, кто побывал на немецкой стороне, но даже к их родственникам. И партизаны не исключение. Конечно, сейчас их используют, а когда они становятся не нужны, от них освобождаются. Если партизанский отряд попал, как исключение, на советскую территорию, его, прежде всего, разоружают. Разоружив отряд и ликвидировав как боевую единицу, его начинают чистить.

Полковник: Приводит это к столкновениям?

Русанов: Я не знаю таких случаев. Ведь в каждом отряде есть сотрудники НКВД. Они о каждом человеке все знают. И когда приходит Красная армия, партизан так быстро рассортировывают, что большинство и не знает, куда кто девается, кроме, конечно, своих людей.

Полковник: Знаете ли вы что-либо о партизанском движении в советском тылу?

Русанов: Об этом у меня нет точных сведений. То, что на Кавказе, в Сибири, на Урале, в рязанских и волжских лесах есть партизанские отряды, я знаю. Состоят они из людей, не желающих идти в Красную армию и скрывающихся от репрессий. Существование этих отрядов лишь подтверждает все сказанное мной. Разрешите подробно разъяснить свою мысль?

Полковник: Да, да.

Русанов: Из многих секретных документов и разговоров, которые происходили среди руководящих лиц, у меня создается впечатление, что партийные руководители по-своему рассматривают партизанщину.

Сталин опасается стихийности в партизанском движении и самостоятельности в действиях партизан потому, что это дало бы народу возможность почувствовать свою самостоятельную силу и обратить ее, в случае чего против него самого. Поэтому с партизанами решительно кончают, как только район их действия занимается Красной армией.

Вообще же существует такое положение: когда намечается продвижение Красной армии в определенном направлении, то партизаны, действующие в районах этого направления, получают приказ отойти дальше в немецкий тыл. Между партизанами и Красной армией, как правило, устанавливается разрыв. Я уже говорил раньше, что мне лично пришлось выполнять приказание по отводу партизанских отрядов. Так что соединение с Красной армией может быть только случайным.

Полковник: Хорошо, на этом пока закончим.

Русанов: Разрешите мне сказать еще несколько слов. Все, что я вам изложил - правда. Никто не сможет опровергнуть этого. Почему я считаю нужным сейчас говорить ее? Это решение возникло у меня не случайно. Конечно, еще в штабе партизанского движения, работая с его руководителями, я видел, как много совершается гнусного... Я принимал в этом участие, сознавая, что мы все делаем. Было такое состояние, будет все время во хмелю от этого риска и азарта. Сознаешь, что плохо, и ничего не можешь поделать с собой. В таких случаях перестаешь дорожить своей и чужими жизнями. Сейчас я много думал обо всем. И если теперь я говорю обо всем откровенно, то не потому, что ко мне пришло позднее раскаяние, а для того, чтобы раскрыть глаза тем, кто обманут. Я хотел бы, чтоб все рассказанное мной стали известным другим людям. Может быть, это спасет многие жизни от обмана и произвола.

- - - - - - - - - -

Усталость от партизанщины

По мере того, как партизанская война приобрела затяжной характер, и большое количество людей было вынуждено жить в лесах, партизаны начинали уставать от такой жизни, полной лишений и опасностей.

Усталость и тяжелые сомнения, депрессия, и, порой, неверие в свое дело особенно начали сказываться с осени 1943 г. В некоторых случаях это выражалось в развале крупных партизанских соединений. Целые группы партизан оставляли свои отряды или бригады. Люди уходили в различные антисоветские отряды, иногда "куда глаза глядят", не только подальше от опостылевшего леса, но и от опостылевших товарищей.

В принятии таких решений играли роль самые различные причины.

Одним из бичей партизан, кочевавших в лесах, было, например, отсутствие света, вечный полумрак, царивший там. На свои акции партизаны выходили, главным образом, по ночам, днем приходилось прятаться в темных землянках, чуть ли не в звериных норах. В лучшем случае, люди ютились в шалашах. У многих появились глазные болезни, они с трудом выносили солнечный свет. Полумрак давил и морально. Особенно удруча-юще это действовало на женщин.

К мраку присоединился холод и сырость (часто партизаны могли отогреться только у костра, расположенного в тесной и душной землянке).

Русские люди очень выносливы, особенно в тех случаях, когда другого выхода нет, но продолжительное пребывание в тяжелых условиях все же давало себя знать.

Вопросы мытья, стирки белья и пр., на втором году лесной жизни стали иметь большое значение. Не всегда удавалось достать и чистой воды, приходилось довольствоваться протухшей - болотной.

Но самое главное - это не проходящее чувство опасности. Каждую минуту партизану приходилось оглядываться, присматриваться, быть начеку.

Наиболее часто проявляли недовольство женщины.

Командир партизанского отряда, кочевавший в районе Сенно-Дятлово, Панченко, обеспокоенный постоянными жалобами партизанок на то, что партизаны ведут себя с ними слишком бесцеремонно, приказал отвести для женщин своего отряда небольшой участок, где бы они себя чувствовали "как у себя дома". Он даже распорядился поставить вокруг этого участка часовых. Через несколько дней, однако, приказ пришлось отменить, так как он был смехотворным.

В условиях лесной жизни досаждали вши, блохи и другие насекомые. Кожные болезни были также постоянными спутниками партизан. Немало приходилось страдать от голода, от однообразия пищи (свежий хлеб был редкостью во всех отрядах). Голод и болотная вода вызывали постоянное заболевание желудка, а нередко и тиф во всех его формах. Невозможность выспаться (спать долго в тесной и сырой землянке трудно) вызывало чувство раздражительности.

Постоянное перемещение с места на место, при котором приходилось передвигаться в стороне от дорог, по болотам или глубокому снегу десятки километров, в постоянный страх потеряться, что грозило или расстрелом за попытку "уйти", или смертью от руки преследовавших немцев или полицейских, - истощали партизан, особенно городских жителей.

Наконец, перманентной бедой партизан было отсутствие табака. Пачка махорки являлась огромным и редким богатством, из-за которого почти каждый из партизан готов был идти на большой риск.

Писатель Олег Алексевич Алексеев мальчиком пережил партизанщину на Псковщине. Он рассказывал мне, что если в 1941 году на одну немецкую машину нападал целый партизанский отряд, то в конце 1943, партизан, с ума сходивший без табака, брал противотанковую гранату и шел в одиночку на шоссе. Он подрывал первую проходившую немецкую легковую машину, и забирал только табак и консервы.

Ко всем этим лишениям прибавлялось отсутствие подходящей для жизни в лесу одежды и особенно обуви. Одежда партизан представляла собою смесь гражданского одеяния (взятого у крестьян) и "трофейного", т. е. отнятого у немцев.

В некоторых отрядах считалось особым шиком одеться не только в полную немецкую форму, но и носить захваченные немецкие ордена и другие знаки отличия. Обувь добывалась у местных жителей или снималась с убитых немцев, но ее никогда не хватало. Она очень быстро изнашивалась. Даже зимой партизан часто можно было встретить в лаптях или поршнях.

В крупных партизанских отрядах, получавших от Москвы снабжение по воздуху, положение было немного лучше, но и там снабжение касалось, главным образом, командного состава.

Самым же страшным для 90% партизанских отрядов было отсутствие врачей и медикаментов. Часто даже легкие раны, особенно зимой, имели смертельный исход.

Москва пыталась эвакуировать на самолетах тяжело раненых и больных, и парашютируя в отряды врачей, медицинских сестер и медикаменты. Однако это было каплей в море, и партизаны продолжали умирать.

Примеров немало. Они наблюдались даже в конце войны, когда связь ЦШПД с партизанами действовала блестяще.

Во время одной из последних крупных антисоветских операций (она закончилась 11 мая 1944 г.), известной у немцев под названием „Geisterwald", т. е. "лес привидений", самолетам НКВД удалось вывезти меньше 2% раненых партизан. Остальные раненые остались там же, где происходила операция - в лесах южнее Полоцка.

Почти во всех землянках (а их было захвачено во время операции 366) были найдены умирающие от ран партизаны, лишенные ухода. Принимая во внимание, что во время этой операции было только в боях убито около 6000 партизан, легко представить себе, сколько их погибло от ран.

Зимой 1943 г. в селении Колышки (недалеко от Лиозно) к немецкому коменданту явилось три партизана во главе с врачом Софией Несвицкой. Они объяснили, что партизаны их отряда умирают в лесу от голода, болезней и ран и они просят оказать им помощь.

Комендант поинтересовался: почему они обращаются за помощью к немцам, а не к соседнему крупному партизанскому соединению Вишневецкого?

Несвицкая сказала, что там им в помощи отказали, потому что погибающий отряд не пожелал подчиниться НКВД.

Посланная помощь нашла партизан в ужасных условиях, почти замерзших, так как они были слишком слабы, чтобы собирать и рубить дрова. Из-за отсутствия воды жажду утоляли снегом. Половина партизан умерла при перевозке их в Колышки, 30% больных пришлось ампутировать отмороженные конечности, многие страдали нервным расстройством и болезнью темноты. Надо сказать, что обращение за помощью к немцам было исключением, так как риск для партизан был слишком велик.

Сколько их умерло за зиму 1942-1943 гг. в лесах Белоруссии, в засыпанных снегом землянках, установить трудно, так же, как и установить число умерших от болезней и ран. Могилы павших товарищей партизаны, как правило, не отмечали.

Учет умерших велся, но не всегда, а только в регулярных партизанских отрядах ("московских").

В партизанской песне высказывается дальше сожаление, что никто и никогда не найдет одинокой могилы партизана, и:

"... схороните тут на берегу,
мстите за меня проклятому врагу".

Но помимо чисто физических лишений, связанных с партизанской жизнью и неизвестных бойцам советской армии, многие партизаны страдали еще и морально. Они чувствовали себя оторванными от своего народа, и даже родины.

"Не жди меня, родная, не печалься,
Мы в тыл врага с подругою ушли,
Письма не жди".

Мотивом одиночества проникнуты большинство партизанских песен, так же как и чувством обреченности, тяжелой мыслью о том, что партизану не удастся больше увидеть своих родных и близких.

Даже у партизан "оседлых" отрядов, состоящих из крестьян и жителей соседних деревень и городов, дислоцировавшихся по соседству с родными местами, чувство изолированности было очень острым.

Нечего и говорить о партизанах рейдирующих и регулярных отрядов, прибывших издалека в совершенно чужие места с враждебно настроенным к ним населением.. Почти все партизаны завидовали бойцам регулярной армии, выполнявшим свой долг и - главное - не принужденным убивать своих соотечественников.

Многие и многие начали горько жалеть, что не участвовали в общей борьбе на фронте. Среди партизан царила зависть и вражда к диверсантам-парашютистам, так как последние считались частью регулярной армии, избегали вступать в контакт с партизанами и не скрывали своего пренебрежения к ним. Участники регулярных отрядов (НКВД) в свою очередь смотрели свысока на партизан оседлых и областных отрядов, которых они называли "самогонщиками" или "иждивенцами".

Во время выше описанной операции под Полоцком в мае 1944 г командиру отряда фронтовой разведки № 318 фон Штукарту, командовавшему крупным соединением русских антипартизан, была доставлена группа партизанских командиров, недавно прибывших в эти леса для руководства операциями. Все командиры заявили, что прибыли, чтобы драться с немцами, а не со "своими" и предпочитают плен пролитию русской крови.

На партизан чрезвычайно тяжело действовала атмосфера недоверия друг к другу, слежки, проверки каждого шага со стороны особых отделов.

Не менее сильно действовало на партизан постоянное и неизбежное подозрение друг друга в измене и предательстве. Достаточно партизану, ходившему в разведку в соседние деревни, опоздать на несколько часов, чтобы товарищи его начали за ним следить, подозревая в доносе полицейским.

Если же после такого опоздания против отряда предпринималась (со стороны немцев или местных полицейских) какая-либо акция, о которой сам разведчик-партизан ничего не знал, то он мог быть уверен, что над ним будет произведен суд, на котором вряд ли ему удастся оправдаться.

Командиры отрядов, опасаясь, что безделье натолкнет партизан на размышления, не всегда выгодные ему, старалось занимать все свободное время партизан. Караулы, часто никому ненужные, сменялись военной подготовкой, которая в свою очередь сменялась надоевшими политбеседами.

В партизанских отрядах, не подчинявшихся НКВД, настроения были несколько иные, вызываемые бездельем, усугубляемым отсутствием всяких известий. Большинство отрядов не имели радиостанций, и партизаны не знали, что делается на свете.

Приказ немцев, изданный летом 1943 г. и обещавший помилование добровольно сдающимся партизанам, возможность поступления в антипартизанские части, а главное, слухи о появлении русской освободительной армии генерала Власова, внесли еще больше смущения в массы вооруженных людей, отсиживавшихся по лесам.

"Надо идти на ту, либо на другую сторону, - говорили они, являясь в антипартизанские отряды. - Советская власть нас по головке не погладит, это мы знаем. Значит, либо к вам, либо к Власову".

Люди, которым надоела лесная жизнь, инстинктивно чувствовали, что настанет время, когда надо принять решение. Они искали человека, который сумел бы их подчинить и дать им идею, во имя которой стоило бы идти на смерть.

Такого человека они нашли - Власова.

- - - - - - - - -

Все без исключения партизанские отряды страдали так называемой на партизанском языке "трофейной болезнью", т. е. страстью забирать при нападении на противника все, что представляло какую-либо ценность.

Понятие "трофеи" распространялось на часы, авторучки, фотоаппарат, золотой портсигар. Партизаны гордились, когда они в состоянии были угостить партизан соседнего отряда немецким коньяком, консервами, пожертвовать для перевязок простыни, добытые у немцев.

Со временем, планируя нападения на противника, партизаны начали ставить на первое место вопрос о трофеях, и нередко командиры перед боем объясняли своим бойцам, что, в случае победы, им достанется богатая добыча, так что "стоит, товарищи, рискнуть, потом неделю будем пить и всех невест в шелка оденем".

- Почему вы не напали на прошлой неделе на деревню Колышки? - спросили командира, одного из партизан бригады Вишневецкого, взятого в плен, - вы же ведь знали, что все это время немцев было мало?

- Да, но не было интереса возиться, - ответил командир, - там сидят фронтовики, а у них добра меньше, чем у нас.

Местные полицейские были самыми ярыми врагами партизан, так как они, по мнению партизан, служили немцам, являлись, следовательно, предателями родины и должны были быть уничтожены. Это понимал каждый партизан.

Но подлежала ли уничтожению семья полицейского, как того требовал партизанский закон?

Можно ли грабить и сжигать деревню, 5-10 жителей которой служили в полицейском отряде? Этот вопрос задавал себе не один партизан, слыша крики расстреливаемых жен полицейских и детей, и видя горящие крестьянские избы.

Женщины участвовали почти во всех партизанских отрядах, и от их присутствия иногда зависел успех операции, если учесть, что они в целях разведки или маскировки, играли очень важную роль.

В то же время из-за женщин часто возникали ссоры и драки, порождавшие рознь и вражду среди партизан, кончавшиеся уходом партизан из отрядов, а иногда переходом партизан к противнику.

Летом 1943 г. в полк 83-й пехотной немецкой дивизии, находившейся в этот момент в деревне Велишковичи (недалеко от Лиозно), явилась девушка по имени Женя, которая заявила, что ушла со своим "мужем" из партизанского отряда Ветрова, так как последний не давал ей прохода, а ее мужа - лейтенанта-кавалериста, грозил "послать на небо". (Выражение "послать на небо" заимствовано партизанами у немцев).

Женя пришла спросить, согласны-ли ее принять немцы. После полученного заверения, что их "примут", Женя ушла и вернулась со своим "мужем", который подтвердил все сказанное Женей, и дал разведке 3-ей танковой армии, в которую входила 83-я дивизия, очень ценные сведения о партизанах.

Самогон был неизбежным спутником партизан.

Самогон "гнали" сами партизаны в своих лагерях, без ведома начальства, или заставляли это делать крестьян, которые должны были перегонять последний хлеб на водку. Были и так называемые "самогонные деревни", которые славились умением приготовлять самогон. В эти деревни партизаны везли отбитые в других местах продукты и "гуляли" в них по очереди.

Немцы и русские против партизан из Москвы

Убедившись в невозможности выиграть войну при помощи коротких молниеносных ударов, высшее германское руководство стало готовиться к борьбе, могущей длиться годами.

"Наша задача не в том, чтобы германизировать Восток, а в том, чтобы добиться того, чтобы на Востоке жили (после войны) только люди немецкой крови" - заявил Гиммлер в обращении-инструкции для войск СС.

Этот приказ внес некоторые изменения в отношениях между немецким начальством в оккупированных областях и самим населением. Желание добиться чего-либо от населения, путем расстрелов и угроз, сразу пошло на убыль.

С другой стороны, этот приказ, санкционируя необходимость организации отрядов для борьбы с партизанами, дал толчок к формированию таких частей.

С весны 1943 формирование всякого рода вооруженных отрядов из местных жителей и военнопленных ускорилось.

К осени 1943 г. это формирование, приняв массовый характер, вышло из-под немецкого контроля и стало самостоятельным.

Перечислить все немецкие штабы, организации, воинские части и комендатуры, формировавшие и организовывавшие вооруженные отряды на оккупированной территории невозможно, так как этого не знало ОКВ, а иногда даже штаб армии, на территории которой существовали эти отряды. Прилагаемый ниже список таких отрядов, существовавших летом 1943 г. на территории 3-ей танковой немецкой армии, занимавшей в тот момент почти всю Витебскую область, сможет дать приблизительную картину роста и формирования антисоветских вооруженных сил на оккупированной территории.

Располагали собственными отрядами следующие немецкие штабы и учреждения, входившие в 3-ю танковую армию:

1) 317, 318 и 211 особые отряды разведки имели каждый по 75-80 штатных агентов и 80-100 человек в боевых ротах;

2) тайная полевая полиция состояла из трех отрядов, в каждом из них по 50-60 штатных агентов, и по вооруженному отряду от 50 до 100 человек;

3) группа СД в Витебске состояла из трех отделений, и каждое отделение имело по 120 агентов и вооруженные отряды по 100-120 человек;

4) фельджандармерии при ортскомендатурах состояли из 8-10 агентов;

5) 3 фельдкомендатуры имели по 40-50 агентов каждая;

6) специальный отдел 1С при штабе командующего тылом 3-й танковой армии имел 150-200 агентов;

7) дивизии, расположенные в тылу, имели по 10-20 агентов каждая;

8) крупные опорные пункты на железных дорогах имели каждый по 2-3 агента.

Всего было 1500-1700 платных агентов, или агентов по убеждению, содействовавших немецким властям в борьбе с партизанами и советской агентурой.

Помимо этого имелись следующие вооруженные отряды из жителей СССР:

1) при штабе командующего тылом (Корюк) 3-4 "ягдкоманды", каждая по 80-100 человек;

2) отряд ОД (Орднунгсдинст) - охрана порядка, находившаяся в каждой деревне. Всего по Витебской области от 5 000 до 8 000 человек;

3) крупные комендатуры (Сураж, Лиозно, Сенло) имели собственные отряды, называвшиеся "штабными ротами", от 100 до 200 человек в каждой;

4) отряды по охране железнодорожных и шоссейных дорог, подчинявшиеся управлению этих дорог;

6) казачий батальон - 400 всадников;

7) в дивизионных отрядах до 4 000 вооруженных русских для охраны транспорта и обозов.

В это число не входят отряды Витебской полиции, специальные отряды карателей, не подчинявшиеся 3-ей армии, отряды, проходившие обучение на территории армии и, наконец, отряды, сформировавшиеся самостоятельно, и не получавшие от немцев ни продовольствия, ни оружия .

Таким образом, можно считать, что число вооруженных советских граждан, ведших борьбу с партизанами на территории третьей армии достигало 20 000-25 000 человек, при населении в Витебской области в 800 000 человек в это время, что составляло все же только 2,5% всего населения.

Следующий далеко неполный список немецких штабов, учреждений и других органов в оккупированных областях, может дать представление о разнообразии и характере антисоветских вооруженных отрядов и штабов, в которых они формировались.

  • Орте и фельдкомендатура, штабы дивизий и армий,
  • штабы войск СС,
  • фельджандармы,
  • органы тайной полевой полиции (ГФП),
  • отдел безопасности (СД) в оккупированных областях,
  • управление железных дорог,
  • управление шоссейных и водных путей,
  • гражданское тыловое управление гебитскомиссара,
  • охранные тыловые дивизии (на Центральном фронте их было 4),
  • штабы венгерской оккупационной армии,
  • командиры отдельных немецких частей,
  • управляющие фабриками, совхозами, имениями, реквизированными для немецких нужд (Барон фон Розен, будучи водворен немцами в свое бывшее имение Ленинградской области, сформировал для своей защиты вооруженный отряд из военнопленных.)
  • ОЦ "Остцентраль" - учреждение, получившее монополию на торговлю в оккупированных областях,
  • крупные отряды шутцполиции,
  • министерства пропаганды (только в городах) для наблюдения за типографиями,
  • "Штаб майора Шума 9командование охранных команд) ",
  • управление по сбору старого металла,
  • отдельные представители восточного министерства (главным образом отряды из националов),
  • штаб восточных войск генерала Кестринга,
  • управление казачьих войск генерала фон Панвица.

Общее число участников вооруженных отрядов, не считая РОА, выражается в следующем:

Лето 1942 года . . . . . 500 000

„ 1943 года . . . . 800 000 - 1000 000 (включая 250 000 бойцов национальных формирований, подчиненных СС)

Осень 1944 года . . . . 1 200 000.

Все выше перечисленные штабы и учреждения формировали свои отряды, совершенно не считаясь с какими-либо предписаниями, не согласуя друг с другом, и нередко стараясь переманить бойцов из чужих отрядов. Применялись иногда и более энергичные меры, как, например, насильственная мобилизация, давление на военнопленных, угроза расстрела захваченных партизан и т. п.

Например, комендант города Шепетовки, не находя достаточно добровольцев для полицейских отрядов, выставлял на дорогах заставы, которые предлагали всем подходившим по возрасту и по состоянию здоровья, либо поступить в полицию, либо "сдохнуть от голода в лагере".

Конечно, при таких условиях говорить о дисциплине и подчинении таких отрядов какому-либо центру не приходится. Не могли немцы и рассчитывать на эти отряды в своей борьбе с партизанами, так как они защищали от партизан только то, что считали для себя необходимым и выгодным. Естественно, например, что отряд полиции, состоявший наполовину из жителей данной деревни, дрался до последнего патрона, с местными партизанами, так как поражение вело к потере своих домов, имущества и к расправе партизан с родственниками и близкими. Также естественно, что такой отряд не видел ни малейшего интереса идти драться с партизанами в составе немецкой группы за 20-30 км от родных мест, рискуя по возвращении застать свои дома сожженными партизанами или каким-либо другим карательным отрядом, по собственной инициативе предпринявшим "экспедицию" против партизан.

Причины, побудившие жителей оккупированных областей идти в антипартизанские отряды, были различны, и потому состав этих формирований был очень смешанным. Но основное ядро их составляли люди, являвшиеся убежденными противниками советской системы. Помимо их, в антипартизанские отряды шли:

1) бывшие окруженцы, бежавшие из лагерей или партизанских отрядов;

2) военнопленные, спасавшие свою жизнь;

3) люди, надеявшиеся путем грабежа добыть "легкую жизнь"" или желавшие получить оружие, т. к. подходило время, когда человек без ружья мог стать жертвой.

Независимо от своего прошлого и от причин, побудивших их вступить в отряд, все ставшие на этот путь, сразу превращались в непримиримых врагов партизан. Ни с одной, ни с другой стороны пощады уже не было.

Можно смело утверждать, что, что только благодаря антипартизанским отрядам германскому командованию удавалось удерживать тыл и охранять коммуникации. Без помощи этих отрядов и местной полиции борьба с партизанами была бы невозможна. Именно этих отрядов и местной полиции боялись больше всего партизаны. Достаточно прочесть воспоминания начальников партизанских отрядов, чтобы в этом убедиться. Случаи перехода отдельных бойцов этих отрядов или групп на сторону партизан были малочисленны, имея причиной или провокацию, как, случай с бригадой Гиля и с татарским конным отрядом под Витебском - весной 1943 г. (в обоих случаях во главе отрядов оказались советские агенты), или несправедливое отношение немецкого начальства к бойцам отряда.

Русские антипартизанские отряды показали свою эффективность в борьбе с партизанами. Один, даже идеально вооруженный, подготовленный и обученный полк для охраны тыла целой армии не даст решительно никаких результатов.

Например, для охраны железнодорожной линии Режица-Пустошка в 1943 г. понадобилась целая дивизия, снятая для этого с фронта.

Операция поя уничтожению партизанского отряда, как правило, требует продолжительного времени. Операция, проведенная в июле 1943 года 83-ей пехотной дивизией в суражских лесах, потребовала в около трех недель. А состояла она в окружении и уничтожении партизан бригады Соколова численностью только в 800 человек.

Невельская трагедия

Взятие большевиками Невеля (осенью 1943 г), происшедшее столь неожиданно, нанесло тяжелый удар всему партизанскому движению в тылу Центрального фронта.

Советским войскам удалось захватить почти весь немецкий гарнизон и, конечно, всех жителей, включая и тех, кто рассчитывал уехать на запад. После взятия города сейчас же началась расправа с населением, проводившаяся не только энкаведистами, но и воинскими частями.

Сначала были собраны и повешены на площадях города все полицейские и их семьи, затем таким же образом были уничтожены служащие дорожной охраны, пожарные и работавшие при немецких частях (включая даже грузчиков, слесарей, уборщиц и т. п.).

Все они рассматривались, как предатели родины.

Москва считала предателями жителей, вынужденных по приказу немцев расчищать дороги от снега и тех, кто лечился у немецких врачей или получал от них лекарства.

Через три недели, в результате расстрелов, высылок и ухода части населения, в Невеле осталось не больше 10% его жителей.

Слухи о расправе распространились с большой быстротой, и произвели огромное впечатление, как на партизан, так и на остальное население. Все знали, что советская власть расправится с "изменниками и предателями" родины, но таковыми население и партизаны считали только людей, поступивших на службу к немцам добровольно, губивших своих соотечественников, чтобы выслужиться, одним словом, людей, на руках которых была русская кровь. Но партизаны, тем более население, знавшее порядки в оккупированных областях, не могло считать себя "изменником и предателем", работая только в качестве судомойки в комендатуре города Невеля, чтобы прокормиться и кормить своих детей.

Не могли они считать изменниками и невельских пожарных, спасавших дома после бомбежки, и мельника, моловшего на своей мельнице зерно, привезенное немцами или местными крестьянами.

Особенно остро реагировало на невельскую трагедию калининская партизанская бригада, действовавшая в районе Полоцк-Идрица-Невель и немало способствовавшая захвату города советскими войсками. Партизаны калининской бригады взорвали в момент наступления советской армии железную дорогу Невель-Полоцк и, выставив заслоны на подступах к Невелю, задержали подход немецких подкреплений.

У многих партизан в Невеле и его окрестностях жили родственники и знакомые, ставшие жертвами советского террора. В связи с этим в бригаде начались волнения, происходили митинги, на которых выступавшие партизаны требовали от своих комиссаров объяснений террора и посылки запроса в Москву. В ответ последовали аресты и расстрелы "зачинщиков" и угрозы со стороны командиров вызвать десантников, недобрая память о которых после разгрома осенью того же года "партизанской республики Россоно" была достаточно свежа.

В результате калининская бригада раскололась - часть партизан ушла, другая - поступила в различные антипартизанские формирования.

Еще более сильно отразилась расправа в Невеле на мелких партизанских отрядах, не подчинившихся Москве.

Они стали уходить на запад, присоединяться к антисоветским отрядам, вступать в переговоры с немецкими властями о том, чтобы их отправили к Власову.

В заключение - характерный пример.

Число диверсий и партизанских акций в районе, занимаемом 16-й немецкой армией (Полоцк, Опочка, Идрица), после взятия Невеля советскими войсками, уменьшилось на 60%. Переход на сторону партизан бойцов из антипартизанских отрядов, полицейских и других, в это время совершенно прекратился.

В начале 1944 г. в городе Ветрово (Полоцкая область), находился антипартизанский отряд численностью в 3000 человек. 90% личного состава отряда состояло из партизан, вступивших в отряд после невельской трагедии.

Под влиянием расправ в Невеле население и партизаны не стали меньше любить свою родину, не "перекинулись" на сторону немцев, но начали задавать себе вопрос: является ли защита советской власти их долгом, и защищают ли они, ведя борьбу только с немцами, свою родину?

Такого вопроса партизаны раньше себе не задавали, так как под влиянием немецкой оккупации были забыты ужасы и жестокости советской власти. Теперь же под влиянием совершившихся фактов призрак советской власти и НКВД стали грозной и неизбежной реальностью.

Гнусность партизанщины

"Хорошо было Денисову в 1812 году: попал в окружение, приказал рассеяться своим партизанам и уходить по одиночке, чтобы собраться затем в назначенном месте. А я не Денисов, боюсь, рассеяв своих партизан, разрушить с трудом организованный военный коллектив", - говорил Сидор Ковпак в ответ на советы рассеять отряд и выйти из окружения мелкими группами.

Не только Ковпак боялся "разрушить коллектив", дав партизанам свободу действий, но и другие командиры крупных и мелких партизанских групп, действовавших по партийным предписаниям. Так думали и в Москве, в тщетных поисках меры, могущей изменить в партизанских отрядах это положение.

Несмотря на жесточайшие расправы, все больше и больше партизан уходило из регулярных отрядов. В то же время увеличился приток партизан всех оттенков в антипартизанские формирования. Все больше возникало отрядов, ставивших себе целью защиту населения от регулярных партизан.

В ответ на происходящее, Москва выбросила в некоторых областях лозунги, обещавшие от имени Сталина отмену колхозов после победы, полную амнистию заключенным и возвращение НЭПа.

Все это указывало, что среди партизан и населения оккупированных областей произошли сдвиги, и что НКВД выпускает из рук контроль над партизанским движением.

Причина этих сдвигов была одна и та же - снижение патриотического подъема. Снижение это возрастало по мере того, как возвращение советской власти в оккупированные области становилось реальностью завтрашнего дня.

Население и большая часть партизан лелеяли надежду на то, что Сталин и партия после войны изменят внутреннюю политику, на что уже не раз намекала советская пропаганда.

К примеру, летом 1943 г. в районе города Глухова советские самолеты сбросили листовки, в которых от имени Сталина советское правительство обещало во время войны: свободный выход из колхозов и полную политическую амнистию.

Однако по мере продвижения советской армии на запад, надежды начали рушиться. Советские войска возвращались в отбитые от немцев области, везли в своих обозах ту же власть и тот же порядок, которых население ненавидело и боялось: НКВД, выродившиеся на фронте в еще более беспощадные органы, именуемые отделами СМЕРШа, партийный аппарат и трибуналы, немедленно приступавшие к своей работе.

Расправа и жестокие суды, жертвами которых становились ни в чем неповинные люди, заставляло население оккупированных еще областей призадуматься.

В конце 1943 г. партизаны действовали наиболее эффективно: партизанское движение нарастало, начиная с конца 1941 г., до конца 1943 г. Таким образом, об итогах партизанской войны целесообразнее всего говорить, взяв именно этот отрезок времени.

Если принять во внимание территорию, в которую войдут Ленинградская область, Белоруссия, Украина, Крым, Ростовская область и Северный Кавказ, то населяющая ее многомиллионная масса выдвинула из себя только 190 000 активных борцов во вражеском тылу (включая сюда и "партизан из НКВД"). Другими словами, результаты партизанского движения на оккупированной территории не так уж велики.

Но самое главное заключается в том, что возможности были большими. Патриотический подъем и массовое недовольство людей, очутившихся под властью оккупантов, были такими, что при соответствующей работе число партизанских отрядов и участников в них могло бы в несколько раз превысить приведенные цифры. О причинах, препятствовавших стихийному развитию партизанского движения, сказано выше.

Дело в том, что само советское руководство с большой опаской смотрело на самовооружение народа.

Подводя итоги партизанского движения, надо сказать, что оно, в конечном счете, было незначительным по сравнению с теми возможностями, какими оно располагало.

И, кроме того, мы не можем пройти мимо нравственного аспекта партизанщины, как таковой (в какой бы стране она не существовала).


Всем, заинтересовавшимся темой, советую прочитать мою книгу "Власов", тома 1- 4. Реклама ее была опубликована в ЛЕБЕДЕ ранее.

Комментарии
  • Иван Русский - 16.11.2016 в 13:11:
    Всего комментариев: 2
    Проплаченная Госдепом статейка с тухлым гитлеровскими душком о добрых фашистах и зверствах большевиков. С ног на голову! Автор, у тебя больная фантазия, убейся Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 8 Thumb down 1

Добавить изображение