ПАДЕНИЕ В ПРОПАСТЬ
02-06-2007Я вроде тех окаменелостей,
Что появляются случайно,
Чтобы доставить миру в целости
Геологическую тайну.
Варлам Шаламов
«Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести в геройства».
Надпись над воротами почти каждого лагеря - знаменитый сталинский лозунг
"Завещание Ленина"
Закончился показ по каналу «Россия» 12-серийного фильма «Завещание Ленина» режиссера Николая Досталя по мотивам биографии и «Колымских рассказов» Варлама Шаламова (сценарий Юрия Арабова). Как раз к столетию писателя. Впрочем, фильм не только о жизни Шаламова. Он, не в меньшей степени, говоря казенно, о народе, а точнее - о вековечном проклятии рабства, тяготеющем над Россией и особенно сгустившемся во времена «величественной сталинской эпохи строительства социализма».
Название «Завещание Ленина» было сначала рабочим (первый арест Шаламова был за распространение ленинского «Письма к 12 съезду»), но потом Досталь решил его оставить: все содержание фильма о царстве новых рабовладельцев можно считать как раз своего рода воплощением ленинских заветов.
Снимать на Колыме («недалеко от Магадана» - 500 км), где на самом деле 14 лет отсидел Шаламов (и три до того на Урале), не стали – слишком неудобно и дорого. А снимали у поселка Кировского на Кольском полуострове в Хибинах. Там, напугав местных до смерти, три месяца строили лагерные бараки. Среди жителей началась тихая паника (на громкую смелости нет): «Ну, вот и все, началось! Сейчас снова прибудут теплушки (столыпины) с зэками, лай овчарок, вышки с попками, колючая проволока, шаг в сторону – побег, охрана стреляет без предупреждения». Так думали не только старики, помнящие ту эпоху, но и молодежь. Действует прививка страха и ужаса, полной беспомощности перед беззаконием и террором. И это в 2006 году! Почему? А потому что в стране никак не изжита большевистская зараза. Страна не очистилась от скверны, не покаялась и, главное, не наказала государственных преступников. Более того, они стали важными персонами, миллионерами, хозяевами жизни. Каким был обы чный человек - «ничем» - перед пастью государства, таким он и остался. И дело тут не в мести, дело в справедливости.
Народ успокоили: да не бойтесь, это ж кино будут снимать. Хотите изображать зэков за 200 рублей в день? Для чего нужно быть худым и иметь возраст от 20 до 50. Все равно охотников для массовых сцен в 300 зэка не хватало.
Фильм неровный. В композиционном отношении тоже. Начало – это закат жизни Шаламова. При нем две молодые дамы, опекунши и, некоторым образом, гражданские жены. Одна уже отходит от роли жены, сама замужем, имеет троих детей (вполне реальное лицо - Ирина Павловна Сиротинская), на развод в свое время не решилась. Она заместитель директора Российского государственного архива литературы и искусства (РГАЛИ), отв. секретарь комиссии по литературному наследию В. Т. Шаламова, организатор музея Шаламова в Вологде). Фильм снят с ее разрешения и при ее помощи, особенно это касается фотографий и писем героя. Вторая женщина – новая, из клуба книголюбителей, на самом деле это некий обобщенный образ. Это несколько женщин, помогавшие Шаламову в последние два года его жизни. Назовем этих женщин: Наталью Ивановну из Литфонда, Галину Александровну Воронскую, Елену Захарову, Уманскую, Л. В. Зайву - синтетической доброй самаритянкой.
Николай Досталь
 |
Первая жена Галина Гудзь развелась, когда он был еще на Колыме. Вторая жена, писательница Ольга Сергеевна Неклюдова (1909 - 1989), в фильме вообще не присутствует и никак не упоминается.
В конце жизни - в фильме и в реальности - Шаламов совершенно один. Более одинок, чем в карцере на Колыме.
Главная самаритянка Ирина Сиротинская в последние два года жизни Шаламова почти исчезла. Да она и была для писателя не только «матерью Терезой», но и, судя по некоторым намекам, его возлюбленной. Можно ли так сказать? Так пишет режиссер Досталь:
«Мы купили право экранизации у его возлюбленной Ирины Павловны Сиротинской: она сейчас живет в Москве, уже старенькая, но как хранительница его наследия собирает материалы, издает их».
Сама Ирина Сиротинская в своих воспоминаниях написала о своей роли так:
«1976 год. Жизнь сама подталкивала меня к какому-то решению. Я видела ясно, что и Варламу Тихонов
ичу нужна, наконец, определенность. Либо я оставляю детей и мужа и ухожу к нему, либо - оставляю его. Я понимала, что ему нужен друг, который целиком посвятит свою жизнь ему, и надеялась, что после моего ухода такой друг появится. Это не значит, конечно, что мы не встречались больше. Я навещала его иногда, были письма, звонки. И свою книгу «Точка кипения» он прислал мне в октябре 1977 года с надписью: «Моему верному товарищу и другу с глубоким волнением». Приходя изредка, я встречала у него женщину, которая за определенное вознаграждение (которое ему казалось большим, а ей недостаточным) иногда убирала и готовила для него. Но к 1979 году ему уже нужна была не просто приходящая время от времени помощница, а постоянная сиделка».
А в своем интервью, опубликованном в МК как раз в день столетия со дня рождения Шаламова 18 июня 2007 года, Сиротинсая говорит уже прямо: «Летом после знакомства я уехала в Крым с семьей, вернулась… Пришла к нему… И как-то неожиданно очень очутилась в его объятиях. Я даже как-то растерялась. Так все началось. А в 68-м был июнь — самый счастливый месяц. Мы встречались каждый день».
Шаламов умер 17 января 1982 года, а в фильме похороны происходят летом. Уж такую «деталь» можно было бы и соблюсти. Спрашивается, отчего так получилось? Мне неизвестно. Фильм, конечно, художественный, ожидать следования анкете и записям ЗАГСа не приходится. Но все-таки, речь-то идет не о вымышленном герое, а о вполне конкретном лице о Варламе Шаламове. Может быть, такой отход от биографии, как перенос смерти писателя с зимы на лето, сделан «со значением»? Может быть. Но мне его усмотреть не удалось. Есть на похоронах, действительно, один кадр с этим самым «значением», но, думаю, мало кто его усмотрит. А главное – для этого «значения» вовсе не нужно было лето, его вполне можно было бы изобразить и зимой.
Приезжает на кладбище «Волга», привозит «референта из органов», главного инициатора и погубителя Шаламова, по инициативе которого и направили его в богадельню. А потом еще в закрытое для посещения «посторонними» психоневрологическое отделение, в котором он и умер через три дня. Камера медленно панорамирует, зрители видят в темном проеме окна «Волги» кинокамеру. Кто-то снимает происходящее. Ну, мне ясно, кого имеют в виду создатели фильма, – машина из КГБ, они и снимают. На всякий случай, для отчета и выявления подрывных элементов. Это я сам видел на похоронах Надежды Яковлевны Мандельштам зимой 1980 года: подъехала «Волга», вышли 4 амбала, сопровождали процессию до могилы, один как бы незаметно снимал (правда, фотоаппаратом). При погребении никто не сказал ни единого слова, только спели заупокойную молитву – все всё понимали.
Владимир Капустин в роли Варлама Шаламова
 |
На самом деле ничего подобного на похоронах Шаламова не было. Ни лета, ни референта, ни съемки. Болезнь Шаламова, его помещение в богадельню, перевод в психоневрологическое отделение и сама смерть носили гораздо более глубинный, метафизический характер, чем «месть органов». Шаламов все последние годы, даже десятилетия, вовсе не был диссидентом и борцом с режимом, каким он был в конце 20-х годов, когда молодой троцкист в подпольной типографии МГУ печатал листовки с «Завещанием Ленина» и требованием сместить Сталина, для их распространения среди рабочих бывшего завода Михельсона, того самого, где эсерка Каплан стреляла в вождя (!).
Но и лояльные граждане ходят под Богом. Несчастные случаи, личные трагедии, страшные болезни. Шаламова ударила болезнь кошмарная – болезнь Меньера (по имени французского врача, описавшего ее в 1861 году). Симптомами ее являются приступы головокружения со все более сильной потерей координации движения, дрожание конечностей, сильное понижение или полная утрата слуха и зрения, тошнота, нечленораздельная речь, помутнение сознания. Об этой трагедии Большой Личности – потом.
Вообще, в фильме очень много мелких неточностей. Скажем, во время войны в лагере мы видим приехавшего в джипе начальника. Только то не ленд-лизовский американский «Виллис» (именно так назывались в Красной армии эти джипы), а послевоенный советский ГАЗ-67 (он же – козел), по типу – такой же, но автомобилист их легко различит. Не нашли «Виллиса». А вот в одной из серии грузовик «Студебеккер» – нашли. Правда, их было много, легче найти, не вернули американцам Советы после войны тысячи грузовиков. По крайней мере, до 1960 года они находились на вооружении советской армии, стояли в огром
ных ангарах на колодках, выезжали раз в год на краткие учения и – снова в ангары. Или: вокруг - ели, а на Колыме росли лиственницы. Или некоторые несоответствия в форме солдат охраны. Ну, это уж точно мелочи.
Варлам Шаламов. Москва, 1932 г.
 |
Ладно, постепенно приступим к более значительным. За дерзость сажают Шаламова в ледяной, вырубленный в скале карцер. Голос за кадром извещает, что протянуть в нем более суток нельзя. Но в фильме Шаламову дают двое суток. Заснуть –ни-ни. Замерзнешь. Шаламов шагает туда-сюда, считает шаги. Но в конце срока падает без сознания. Однако - выжил.
А вот запись Шаламова из «ЧТО Я ВИДЕЛ И ПОНЯЛ»: «Видел ледяной карцер, вырубленный в скале, и сам в нем провел одну ночь».
Итак, не более суток. Тоже страшно, но - не двое.
Это все фактология. Но есть и психология с социологией. В сериале имеются два эпизода о женской моральной чистоте. В одном заключенная, пришедшая на прием к молодому симпатичному врачу, в ответ на его предложение перейти с гибельных общих работ в санитарки (и спасение жизни) и недвусмысленного движения руки при пальпировании живота вниз, гордо дает ему пощечину. Вторая симуляцией гипертонии в больничке (как раз ее принимает ставший недавно фельдшером Шаламов) отказывается от покровительства молодого вохровского начальника. Тот в большой ярости, но уходит не солоно хлебавши.
Всего этого не могло быть. В лагере, да еще не где-нибудь, а на Колыме, всякая женщина почитала за счастье найти покровителя среди начальства или вольнонаемного. Это означало жизнь. Давать пощечины да симулировать болезни – верное самоубийство. К тому же, для кумов-вохровцев вовсе не нужно было никакого согласия «любимой». Это как в городе - «три дня на разграбление», в который всегда входил ритуал массовых изнасилований. А уж попасть в барак к своему «брату-зэку» - не дай Бог. Пустят под «колымский трамвай», после которого выжить не больше шансов, чем после попадания под обычный городской транспорт.
Процитирую из «антиромана» Шаламова «Вишера»:
«Мне никогда не забыть тело Зои Петровны, ростовского зубного врача..., которую в нашем этапе в апреле 1929 года напоил спиртом, раздел и изнасиловал начальник конвоя Щербаков. Все это делалось открыто, на глазах всего этапа... Щербаков получил любовь не один, рядовым конвоирам тоже досталось».
Сам Шаламов о вековечном половом вопросе, разрешимом в лагере только в извращенных формах, пишет так:
«Я, рано начавший половую жизнь (с четырнадцати лет), прошедший жесткую школу двадцатых годов, их целомудренного начала и распутного конца, давно пришел к заключению (пришел к заключению в заключении, прошу прощения за каламбур), что чтение даже вчерашней газеты больше обогащает человека, чем познание очередного женского тела, да еще таких дилетанток, не проходивших курса венских борделей, как представительницы прекрасного пола прогрессивного человечества».
В « Вишере» есть и совсем уж физиологические сцены насилия, которые я опущу. И это – в вегетарианском 1929 году! А Колыма 1937-38 годов?! То время, когда там злодействовал начальник Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей С.Н. Гаранин, учинивший тысячи бессудных расстрелов. Так, что за перерасход рабсилы его самого арестовали и... пустили в расход? Нет.
Лагерный злодей – «жертва сталинских репресий»
Вообще любопытная история с этим Гараниным, который заменил арестованного и расстрелянного бывшего комдива латышских стрелков Э. Берзина. Берзин не раз появляется в фильме, а вот Гаранина нет совсем. Но Берзин в фильме показан вполне положительно. Идейный большевик, который верит в очистительную силу коммунистической идеи и на этом основании придумывает термин «перековка». Честным трудом заключенные перевоспитаются и станут сознательными тружениками, строителями нового общества.
Итак, Берзин есть, а Гаранина – нет. Интересно, почему? Вполне возможно, потому, что родственники Берзина не имели бы претензий к режиссеру. Ибо Берзин – хороший человек. Идейный. А вот родственники Гаранина – имели бы. Уж его-то никак не покажешь с «положительной стороны». И, может, имели бы претензии не только родственники, а их младшие, ныне действующие коллеги. Ибо те либо реабилитированы, либо и вовсе не осуждены, а на заслуженном и почетном отдыхе. Засудить могут за очернение и клевету.
Шаламов пишет в рассказе "Как это начало
сь": "Я видел Гаранина раз пятьдесят. Лет сорока пяти, широкоплечий, брюхатый, лысоватый, с темными бойкими глазами, он носился по северным приискам день и ночь на своей черной машине "ЗИС-110" (неточность Шаламова - ЗИС 110 стали выпускать с 1946 года, здесь речь может идти о ЗИС-101, но скорее - об М-1, "Эмке"- В.Л.). После говорили, что он лично расстреливал людей. Никого он не расстреливал "лично" - а только подписывал приказы: Гаранин был председателем расстрельной «тройки». Приказы читали день и ночь: "Приговор приведен в исполнение. Начальник УСВИТЛ полковник Гаранин".
Шаламов видел многое, но не все. Другие свидетели сообщает именно о том, что и лично расстреливал. Хотя такая ли уж большая разница – лично или приказы отдавал?
Дочь известного троцкиста А.А. Иоффе Надежда Адольфовна Иоффе в своих воспоминаниях "Время назад" пишет:
"В лагерь приехал "большой начальник" - новый начальник УСВИТЛага полковник Гаранин... Гаранин стоял возле проходной. Мы прошли близко, и я его разглядела. К Гаранину подходил какой-то зек, сгорбленный, как будто горбатый. Он шаркал ногами и отхаркивался, видимо, собираясь с духом, чтобы заговорить. "Гражданин начальник, я очень болен, прошу - пусть переведут на более легкую работу, прошу..." Он, кажется, говорил еще что-то, но его уже не было слышно. Гаранин сразу оживился, задвигался, потом только я сообразила, что он вытаскивал пистолет из кобуры. "Работать не хочешь...мать...мать-мать... "И он выстрелил в упор. Человек упал".
Экономист А.С. Яроцкий в своих воспоминаниях "Золотая Колыма" пишет: «Гаранин... не гнушался ролью палача, я знаю много случаев, когда он сам стрелял, иногда просто под горячую руку. У нас на Утинке он застрелил доцента-математика, который вез неполную тачку. Гаранин накинулся на него: "Что, сволочь, саботируешь?" Ответ был достоин математика: "Моя работа прямо пропорциональна получаемому питанию". Ужас, внушаемый Гараниным, невозможно описать».
А вот слова о Гаранине Г.А. Крутиковой-Окушко, осужденной по статье 58 УК РСФСР: "Каждый раз на поверке, когда нас выстраивали, нам зачитывали приговоров примерно на 100 человек. Главным образом это касалось мужчин, работавших на приисках... Гаранин проезжал по трассе... Когда Гаранин проезжал и видел участок, неровно очищенный, вся бригада шла под расстрел, и, наоборот, при хорошей работе он подносил бригадиру стаканчик вина с селедкой".
Старший научный сотрудник лаборатории истории и археологии СВКНИИ ДВО РАН Александр Козлов «восстанавливает историческую правду» и подробно расследует, что и Гаранин был не так уж виноват. Гаранин, де, и сам всего страшился. Ибо из Москвы «в конце 1937 г. на Колыму прибыло его новое руководство во главе со старшим майором госбезопасности К.А.Павловым. Одновременно с ним приехал новый начальник УНКВД по Дальстрою. В.М. Сперанский, а затем так называемая "московская бригада" в составе четырех чекистов (Кононович, Каценеленбоген, Бронштейн, Виницкий). К.А. Павлов стал ее официальным руководителем».
И вот, оказывается, майор Павлов сам издавал жуткие приказы, а старший по званию полковник Гаранин ему во всем подчинялся и только их дублировал как начальник всех колымских лагерей. В том числе приказ о доведении рабочего времени до 16 часов в день без выходных при сниженной пайке!
Архивист Александр Козлов разыскал документы по Дальстрою: «Новое руководство Дальстроя обратилось в наркомат с просьбой дать "лимит": сколько лагерников можно расстрелять за саботаж. Такой "лимит" был дан. Было подготовлено и рассмотрено 10000 дел, из них по 1-й категории - расстрел - 3220 дел и по второй категории - 10 лет - 4000 дел. Остальные дела, хоть и были подготовлены, но не были рассмотрены в связи с тем, что правительство ликвидировало «тройки»... За 1938 год умерло среди заключенных 10251 человек, главным образом от истощения».
Так. 10251 человек умерли без всяких приказов Гаранина на расстрел и даже с большевистским перевыполнением планов – лимит был на десять тысяч, а умерло на 251 зэка больше. «Тройки» были ликвидированы (это уже при Берии), а вот расстрельщики? Гаранина арестовали, и он вкусил все свои новации. Уже в Москве он в своем жалобе-рапорте писал:
«На Колыме, где я находился 8 месяцев под следствием, ко мне применяли невыносимые меры физического воздействия: стоя допрашивали по 30 суток, не давали кушать и раздетого держали на вечной мерзлоте. Заявляю, что... вопросы ухудшения состояния лагеря,
за которые на меня возлагают вину, относятся к действиям самого Сперанского и Павлова, так как они непосредственно распоряжались лагерем, а я, по заданию Павлова, находился на одном прииске...".
Козлов завершает:
«17 января 1940 г. состоялось заседание Особого совещания НКВД СССР. Оно приговорило С.Н. Гаранина "за участие в контрреволюционной организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет". Затем этот срок был продлен. Согласно справке 1 отдела Печерского ИТЛ МВД СССР "Гаранин Степан Николаевич умер 9 июля 1950 г.".
Не так давно его дело было пересмотрено. 3 июля 1989 г. сотрудники следственного отдела КГБ СССР пришли к выводу, что С.Н. Гаранин "подпадает под действие ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. "О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начале 50-х годов". 6 февраля 1990 г. это "заключение в отношении Гаранина С.Н." утвердила заместитель начальника Управления по надзору за исполнением законов о государственной безопасности, межнациональным и международно-правовым вопросам Прокуратуры СССР Л.Ф. Космарская. С.Н.Гаранин был реабилитирован». "Гаранин и "гаранинщина"
Итак, уже в наше время, в конце перестройки и гуманного Горбачева один из самых страшных большевистских зверей был реабилитирован как «жертва сталинских репрессий»!!! Ну, а как же «Московская бригада» во главе с якобы начальником Гаранина Павловым? О! Все на персональных пенсиях. Вполне возможно, что кто-то их них и посейчас жив. Они ж все тогда, в конце тридцатых годов, были молодыми. Блаженствуют летом 2007 года на своих дачах, попивая в беседке чай и вспоминая теплыми вечерами свои подвиги на ледяной Колыме. Причмокивая да приговаривая: «Эх, жалость какая, не успели тогда еще вот этих и тех расстрелять. Того же Шаламова». Так же, как благоденствует и «мой знакомый», полный тезка Горбачева и его коллега по политбюро М.С. Соломенцев, которому сейчас идет 94-й год (он - старше этих, из Московской бригады).
Главная тема фильма «Завещание Ленина» - это тема жизни в лагере. Не жизни – смерти. Или полужизни. Четвертьжизни. Одной десятой. Об этой жизни – все «Колымские рассказы» самого Шаламова. И его отдельные записи, звучащие как марсианские афоризмы.
Вот некоторые:
- Чрезвычайная хрупкость человеческой культуры, цивилизации. Человек становился зверем через три недели - при тяжелой работе, холоде, голоде и побоях.
- Главное средство растления души - холод. В среднеазиатских лагерях, наверное, люди держались дольше - там было теплее.
- Понял, что дружба, товарищество никогда не зарождаются в трудных, по-настоящему трудных - со ставкой жизни - условиях. Дружба зарождается в условиях трудных, но возможных (в больнице, а не в забое).
- Убежден, что лагерь - весь отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя - это час растления. Никому, никогда, ничего положительного лагерь не дал и не мог дать. На всех - заключенных и вольнонаемных - лагерь действует растлевающе.
- Лагерь - отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного, нужного никто оттуда не вынесет, ни сам заключенный, ни его начальник, ни его охрана, ни невольные свидетели - инженеры, геологи, врачи, ни начальники, ни подчиненные.
- Лагерь был великой пробой нравственных сил человека, обыкновенной человеческой морали, и девяносто девять процентов людей этой пробы не выдержали. Те, кто выдержал, умирали вместе с теми, кто не выдерживал...»
- Заключенный приучается там ненавидеть труд - ничему другому и не может он там научиться.
- Каждая минута лагерной жизни - отравленная минута.
- Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а если видел - лучше ему умереть.
Варлам Шаламов. «Что я видел и понял»
[Приобретено Вологодской картинной галереей в 1996 г. в Москве у бывшего офицера КГБ вместе с другими материалами, изъятыми при несанкционированном обыске, в отсутствие автора (Шаламова). (Прим. составителя Валерия Есипова) http://www.booksite.ru/fulltext/2sh/ala/mov/1.htm]
Шаламов называл свои «Колымские рассказы» «пощечинами сталинизму». Но это только верхний слой. Тема незащищенности, какой-то эфемерности цивилизации, ее легкого впадения в дикость и животное состояние – главные тема и идея Шаламова. Уже ближе к концу жизни, в 1973 году, он записал: «Любая цивилизация рассып
лется в прах в три недели, и перед человеком предстанет облик дикаря. Хуже дикаря, ибо все дикарское – пустяки по сравнению со средствами уничтожения и давления».
Конечно, Шаламов искал причину быстрого впадения человека в дикость. Хотя особенно не философствовал, просто принимал за некую данность: се – человек. Человек вообще, таков он. Сверху немножко цивилизации, тоненький слой, а ниже все зверское, злобное, смертельное.
Старое зложелательство
Впрочем... Есть и национальные особенности.
Вот его фраза из записок:
«(Увидел) неудержимую склонность русского человека к доносу, к жалобе».
Может быть, отсюда и сталинский социализм? И его главное достижение – Колыма? Золотые прииски, золотые люди. Случайна ли его фраза про особенность русского? Видно, нет. Он лезет в исторические источники и делает выписку:
"Московитам врожденно какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому, так что они убивают себя взаимной клеветой". ("Новые известия о России времени Ивана Грозного – «Сказание Альберта Шлихтинга», Ленинград, 1934, стр. 19).
Кто такой этот Шлихтинг? А вот кто.
«Шлихтинг, "померанский уроженец", "человек военный и честный", попал в плен к русским при взятии литовской крепости Озерище, что Карамзин относит к 6 ноября 1564 г. Как уроженец Померании Шлихтинг знал, кроме немецкого, и "русский" (славянский) язык, а потому в Москве попал "в качестве слуги и переводчика" к "итальянскому врачу", бывшему на службе у царя. Врача-итальянца у Грозного не было, а, вероятно, здесь разумеется бельгиец Арнольд Лензэй. Семь лет служил этому врачу Альберт, а затем, увидев, что и его жизни грозит опасность, с согласия своего господина убежал в Польшу, где и составил "Сказание"».
Шлихтинг описал зверства опричнины Ивана Грозного и обычаи московитов, которые были вполне довольны расправами «справедливого царя». Надо сказать, что о деятельности и безобразиях опричников мы только и знаем от иностранцев – русские не считали нужным записывать это - дело обычное, привычное (Карамзин тоже использовал иностранные источники). В том числе и от немцев, бывших на службе в самой опричнине, которые предусмотрительно бежали - Штаден, Таубе, Крузе.
Любопытен международный эффект «Сказания» Шлихтинга. Он был примерно такой же, как в наше время от «Архипелага ГУЛАГ».
«В 1570 г. папа Пий V и Венецианская республика вознамерились привлечь московского царя к антитурецкой лиге. Посредником между папой и республикой, с одной стороны, и Иваном IV, с другой, был избран польский нунций Портико. И вот когда он собирался уже ехать в Московию для переговоров с царем и для обращения его в католичество, в Польшу явился бежавший из московского плена некий Альберт Шлихтинг и насказал сперва устно, а потом и письменно таких ужасов про жестокость Ивана, что у нунция пропала всякая охота к поездке. Он немедленно послал доклад Шлихтинга, написанный им для Сигизмунда Августа, в Рим, и там это сообщение произвело также сильное впечатление. Пий V написал Портико следующее: "Мы ознакомились с тем, что вы сообщали нам о московском государе; не хлопочите более и прекратите сборы. Если бы сам король польский стал теперь одобрять вашу поездку в Москву и содействовать ей, даже и в этом случае мы не хотим вступать в общение с такими варварами и дикарями". Таким образом всякая мысль о переговорах с Московией была оставлена».
КРАТКОЕ СКАЗАНИЕ О ХАРАКТЕРЕ И ЖЕСТОКОМ ПРАВЛЕНИИ МОСКОВСКОГО ТИРАНА ВАСИЛЬЕВИЧА
Все это происходило за 400 лет до «Колымских рассказов» Шаламова. Какие изменения? Да были - в худшую сторону при Сталине. Увы, имидж России в мире сотни лет формировался такими временами – опричнина, разинщина. пугачевщина. Бессрочная каторга. Шпицрутены. Гражданская война. Раскулачивание. Голодомор. Беломоро-Балтийский канал (и прочие каналы и заводы). Колыма. Бомбежки собственных городов (Грозный и др.). Ежедневные пьянки с драками и бытовыми убийствами.
Была революция и во Франции. И гражданская война в Америке. И в Англии была, и много где еще. Но такой концентрации насилия и наступания сапогом на лицо человека – нигде. И совсем еще недавно, при жизни нынешнего поколения. Хотя есть сдвиги, есть. Теперь о кошмарах стали писать не только иностранцы, но и русские. Тот же Шаламов. Солженицын. Евгения Гинзбург.
Вот и фильм Досталя о том же.
Но этого мало для исправления имиджа. Репутация исправляется очень медленно. Сотни лет били - может быть, теперь сотни лет нужно лелеять.
Русский всемирный человек Достоевского с его такой же всемирной отзывчивостью, вселенская любовь русского у Владимира Соловьева, космическая справедливость и долг сынов по воскрешению отцов у Федорова... Западный интеллектуал только засмеется. Это все равно, как если бы нам некий монгольский мудрец рассказывал об отзывчивости, чуткости, помощи и нежности монголов при взятии ими Владимира в феврале 1238 года.
«Серебро, золото, драгоценные каменья, все украшения икон и книг вместе с древними одеждами княжескими, хранимыми в сей и в других церквах, сделались добычею иноплеменников, которые, плавая в крови жителей, немногих брали в плен; и сии немногие, будучи нагие влекомы в стан неприятельский, умирали от жестокого мороза» (Н.М. Карамзин, История государства Российского, Глава VIII).
А незадолго до того, в 1216 году в Липицкой битве (21 - 22 апреля 1216 года на реке Липица у города Юрьева-Польского) Владимирский князь Юрий Всеволодович (сын Всеволода Большое гнездо) просто ради амбиций пошел на Новгород, потерпел поражение, уложив только своих воинов более 9000, что по тем временам – очень крупные потери. Вот их-то и не хватило при обороне Владимира от монголов. Да и вообще – шла сплошная междоусобица русских князей-родственников.
«За двадцать лет до взятия монголами Владимира, - хныкает нынешний историк Вячеслав Румянцев (основатель исторического сайта www.hrono.ru), - русские, если незначительно перефразировать Карамзина, «плавали в крови» русских. Так, видимо, мы устроены, что становимся жертвами собственных грехов, которые поначалу не замечаем из-за их кажущейся малости».
Не напоминать о себе
Так мы устроены... И фильм все о том же. С 3 по 10 серию в фильме – только лагерь. В кадре – расстрелы, тачки, кайло, лом, изможденные лица, потухшие глаза, и еще, как у чукчей, кроме чувства полного удовлетворения своим вкладом в строительство новой жизни, также чувство голода. Голода. Голода. И - холода, холода, холода.
Есть в этих совсем не веселых, одной краской сделанных и потому даже немного скучноватых сериях сильные сцены. В бараке нечто вроде урока советского патриотизма. Зэк по команде произносит стихи Маяковского:
 |
Свела |
Доходяга заклинивается, он три раза повторяет строфу: “будет город-сад», валится на земляной пол и вопит: я жрать хочу! И повторяет ее до изнеможения, потому что поэзией навеяло:
подмокший
хлеб
жуют.
Они, гады, хлеб жуют, а мы?!!! Такого эффекта своих стихов не мог предвидеть даже лучший и талантливейший поэт нашей эпохи.
В связи с поражениями на фронте начальник лагеря получает приказ об уменьшении пайки на 70 процентов. Приказывает подчиненным устроить побег, чтобы при попытке побега перестрелять половину лагеря («разгрузить лагерь»). Те дают задание провокатору-стукачу. Тот подбивает рядового зэка на побег и требует от него собрать группу побольше. Да куда бежать, если я чуть хожу? А я тебе дам банку сгущенки. Она тут же съедается. Еще дай, мало. На. И хлеба. Жри. Ладно, я поел, надо идти. Так ты давай, завтра готовь людей на побег. Не, я передумал. Опасно это. Ах, гад! Надул! Следующий кадр: двое вохровцев ведут наконец-то поевшего всласть зэка на снег. Снимают с плеча винтовки. Отвернись! Тот поворачивается к ним улыбающимся лицом: стреляй! Мне уже ничего не страшно – Я СЫТ!
В фильме расстрел следует за разговором о побеге и подкармливании за согласие зэка его организовать. Да, этот зэк вроде как похож на Шаламова, но они там все похожи друг на друга. Так как Шаламова не расстреляли, возникает иллюзия, что то был какой-то другой зэк. Во всяком случае, я так увидел, тем более, что смотрели-то на мониторе, размер и качество не то. Подобный монтаж – прокол режиссера. Происходит отождествление персонажа из кадра «подбивания на побег» с кадрами расстрела (выходит – за то, что еду съел, а от побега отказался, за это его и покарали). На самом деле расстреляли другого зэка, который наелся у следователя. Впрочем, эта деталь ничего не меняет в концепции кадра: зэк бесстрашно смотрит в дуло, он не боится смерти, потому что впервые за время отсидки сыт, а постоянный голод страшнее расстрела.
Еще одна сцена из фильма по рассказу Шаламова.
Молодой зэк 23-летний Дугаев, еще недавно студент университета, совсем ослабел от голода и непосильного труда. Еле ходит. Он ставится на «одиночный замер» - дело страшное и предвещающее конец. Долбить кварцевую породу отсюда и досюда. Он не представляет себе, что невыполнение нормы дневной выработки (16-ти часовой рабочий день) рассматривается как саботаж и наказывается расстрелом. До нормы далеко, а конец дня, да и вообще конец света, близок.
«Вечером смотритель снова явился и размотал рулетку. Он смерил то, что сделал Дугаев.
- Двадцать пять процентов, - сказал он и посмотрел на Дугаева. - Двадцать пять процентов. Ты слышишь?
- Слышу, - сказал Дугаев. Его удивила эта цифра. Работа была так тяжела, так мало камня подцеплялось лопатой, так тяжело было кайлить. Цифра - двадцать пять процентов нормы - показалась Дугаеву очень большой. Ныли икры, от упора на тачку нестерпимо болели руки, плечи, голова. Чувство голода давно покинуло его.
… Его повели солдаты за конбазу, и повели по лесной тропке к месту, где, почти перегораживая небольшое ущелье, стоял высокий забор с колючей проволокой, натянутой поверху, и откуда по ночам доносилось отдаленное стрекотание тракторов (на всякий случай поясню: трактор заводили для глушения звуков выстрелов – В.Л.). И, поняв, в чем дело, Дугаев пожалел, что напрасно проработал, напрасно промучился этот последний сегодняшний день.
Одиночный замер
Для Досталя Шаламов – это Достоевский прошлого столетия. Его еще называют современным Данте – он провел читателей по кругам ада 20 века. Хотя Виктор Некрасов заметил, что ад - это торжество справедливости (там злодеи и грешники получают возмездие за свои преступления), а Колыма - торжество абсолютного зла, ибо там караются невинные. Один из них – как раз Шаламов.
Второй раз он был арестован под начавшийся большой террор, давно отойдя от своих молодых троцкистских увлечений. В фильме бывший муж его тогдашней жены Галины Гудзь, работник НКВД, приходит к Шаламовым в новый 1937 год и очень советует ему на всякий случай отмежеваться и покаяться за грехи молодости. Тот после небольшой внутренней борьбы пишет. На самом деле Галина была замужем вовсе не за чином НКВД, а за человеком, который сидел вместе с Шаламовым во время первой отсидки на Вишере, Галина приехала его навестить, а вовсе не с певческими выступлениями перед зэками (как в фильме) – там и начался ее бурный роман с Шаламовым. И советовал написать покаяние ему не бывший муж, а новая родня. Дословно из жалобы Шаламова тогдашнему генпрокурору Руденко:
|
Во время троцкистских процессов 1936 г. по совету друзей и родственников я подал упомянутое выше заявление в СПО НКВД в сентябре 1936 г. (особенно настаивал на покаянии брат жены, работник НКВД, Борис Игнатьевич Гудзь, ему недавно исполнилось 100 лет - В.Л.). С Колымы я неоднократно пытался добиться отмены приговора, пересмотра дела, но ни на одно из своих заявлений не получал ответа. Сейчас, в твердой уверенности в том, что все-таки есть правда, в полном доверии к Вам, т. Руденко прошу рассмотреть эти мои две жалобы и обе их удовлетворить, отменив оба приговора как несправедливые, вызванные злой волей. Вовсе невинным человеком пробыл в заключении на Дальнем Севере 14 лет. 18 мая 1955 г. Шаламов. |
А вот дальше фильм и реальность смыкаются: своим письмом Шаламов напомнил о себе. Ох, зря! Оказывается, после освобождения из лагеря в Вишере из Москвы пришел приказ оставить Шаламова на три года в ссылке.
|
ВЫПИСКИ ИЗ ПРОТОКОЛА
Секретарь Коллегии ОГПУ [подпись] |
|
На что Управление Вишерских ИТЛ сообщило, что «з/к Шаламов Варлам Тихонович освобожден из Вишлага 11 /Х-31 г. ».
|
УПРАВЛЕНИЕ ВИШЕРСКИХ ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫХ ЛАГЕРЕЙ
При сем препровождается отношение УСО ОГПУ 6126 от 2.II—32 г. и личное дело 9557 на ШАЛАМОВА Варлама Тихоновича для непосредственного исполнения. УСО ОГПУ В адрес УСО, ПП ОГПУ по Уралу направлено нами личное дело а\с ШАЛАМОВА Варлама Тихоновича от 9\П-33 г. за 3222 с постановлением об объявлении последнего в розыск, т. к. ШАЛАМОВ по освобождении из лагерей ОГПУ в распоряжение Березниковского Оперсектора ОГПУ не прибыл и на территории сектора не установлен. |
Шаламов уже уехал в Москву. На Урале Шаламов в розыске, а он, враг народа, окопался в столице. Строчит в журналы, женился, дочь родил. И вот – сам на себя пишет. С обратным адресом. Очень хорошо, и искать не нужно.
Содержанием всех 8 лагерных серий я бы назвал цепь невероятных случайностей, оставивших Шаламова в живых. Их много, о нескольких скажу.
Первый эпизод – очень киношный, невозможный. Его и не было в действительности. И не могло быть. После второго ареста молодой и наглый следователь допрашивает вновь арестованного Шаламова о его контактах с троцкистами, создании антисоветской организации и пр. Тот сначала отрицает, но, видя полную упертость следователя, начинает демонстративно соглашаться: было, было, было.
- Каким образом вы планировали покушение на товарища Сталина?
- Сейчас покажу.
Хватает табуретку и с силой бьет следователя по голове. Да, не могло такого быть. Табуреты в комнатах следователя привинчены к полу. Сам следователь был бы, скорее всего, убит табуретом. Равно как и застрелен Шаламов (независимо от самочувствия следователя) – за покушение на работника НКВД при исполнении. Да и ни в каких воспоминаниях этого эпизода мне не попадалось. Нет его и в документах. Напротив, судя по протоколам допросов, Варлам Шаламов отвечал на все вопросы и называл всех своих знакомых. Между прочим, в реальности первый допрос был у Шаламова до Нового года, и именно - 25 декабря 1936 года.
Вот часть из него:
Вопрос: С какими троцкистами Вы имели связь в прошлом и настоящем — какую и где они находятся?
Ответ: В прошлом моя связь с троцкистами была со следующими: Сегал Мария, Гезенцвей Сарра, Веденский, Арефьева Нина. В конце 1932 г. я узнал, что Сегал больна и просит меня зайти (через ее подругу Сармацкую Галину). Я к ней зашел и после этого несколько раз еще заходил. Причем разговоров, касающихся политики, не было. Показание обвиняемого (свидетеля). В конце 1932 г. начале 33 г. я встречался с Веденским, Казарновской Беллой и Арефьевой, и с 1933 г. окончательно порвал с ними всякую связь. Где в настоящее время они находятся мне, не известно.
(Протоколы всех допросов и прочих документов – здесь http://www.booksite.ru/fulltext/new/boo/ksh/ala/mov/113.htm Все названные были либо расстреляны, либо получили разные сроки, часть из них умерла в лагерях, о других просто не нашли никаких сведений).
Но вот дальше, действительно, было. 1943 год. Давно закончился первый пятилетний срок. По доносам лагерных стукачей ему (как и всем, кто должны освободиться) предъявляют стандартное обвинение: антисоветские взгляды, восхваление немецкой техники, Троцкого, Гитлера, пораженческие настроения, желание реставрировать капитализм. И специально для Шаламова: назвал писателя-эмигранта Бунина русским классиком. Этой антисоветской агитации даже такой закоренелый враг, как Шаламов, не отрицал, признался: да, Бунин русский классик (так в фильме).
Имени Бунина в протоколах нет, это позднейшие воспоминания Шаламова. Вот эта часть:
«Были свидетели: Кривицкий, Заславский и третьим оказался Шайлевич, которого до суда я ни разу не видел. Тем не менее он очень бойко показывал, что я — враг народа, восхвалял гитлеровское вооружение, считаю Бунина — классиком. Я повторил свои суждения о Заславском и Кривицком, потребовал отвода, но суд не удовлетворил ходатайства. Был тут и бригадир Нестеренко, который говорил, что за мной он давно следит как за контрреволюционером, борется с лодырем и врагом народа.
Мне было дано последнее слово. И в последнем слове я сказал, что я отрицаю всю эту клевету, я не могу понять, почему на прииске Джелгала третий процесс по контрреволюционной агитации среди заключенных, а свидетели едут все одни. Председатель сказал, что это к делу не относится. Трибунал удалился на совещание. Я ждал расстрела — день был нехорош, годовщина начала войны.».
http://www.booksite.ru/fulltext/new/boo/ksh/ala/mov/18.htm Джелгала. Суд в Ягодном
«Свидетель» Кривицкий, сказал, что заключенный Шаламов, высказывая свои убеждения о развитии русской культуры, заявил следующее:
«Свободное развитие русской культуры имеется только в эмигрантских кругах, здесь же в Советском Союзе, русская культура выхолащивается и приспосабливается к условиям существующего строя».
Впрочем, вот выписка из протокола:
ШАЛАМОВ в разговоре с заключенными высказывал клеветнические измышления о политике советской власти в области развития русской культуры. ШАЛАМОВ в присутствии заключенных высказывал контрреволюционные измышления по адресу руководителей советской власти, клеветал на стахановское движение и ударничество как основные формы социалистического соревнования. Одновременно этим восхвалял немецкую военную технику, командный состав гитлеровской армии и высказывал пораженческие измышления по адресу Красной Армии.
Заключенного ШАЛАМОВА Варлама Тихоновича, содержащегося в особорежимной зоне ОЛП прииска «Джелагала» СГПУ «ДС» подвергнуть аресту и обыску.
Ст. о/уполн. РО НКВД по СГПУ
Ст. лейтенант Госбезопасности [подпись] Федоров.
«Утверждаю» Нач. РО НКВД по СГПУ майор Госбезопасности [подпись] Баженов
31 мая 1943 г.
Все это – полное фуфло, что видно из того, что свои якобы подрывные разговоры Шаламов вел в присутствии официального доносчика - бригадира и заведомых стукачей, причем в феврале-апреле, а «дернули» его только в последний день мая 1943 г.(см. протоколы http://www.booksite.ru/fulltext/new/boo/ksh/ala/mov/114.htm )
Зэка арестовывают, какой для него удар! Но дальше – хуже.
Конвоиры ведут его на суд. Ну, это такой суд:
Военный трибунал войск НКВД при Дальстрое в закрытом судебном заседании в помещении в/трибунала, в составе:
Председательствующего в/юриста т. Решетова.
Членов т. Поцелуйко и в/юриста т. Кузина.
При секретаре мл. л-нте адм. служ. Попове.
Рассматривал дело по обвинению заключенного Шаламова Варлама Тихоновича в пр. пр. ст. 58-10 ч. II УК.
Подсудимый в судебное заседание доставлен под конвоем. По делу вызывались свидетели: Нестеренко, Кривицкий, Заславский и Кушнир.
Шаламов: Предъявленное обвинение мне понятно, виновным себя ни в чем не признаю. Так как я нигде и никогда к/р агитацией не занимался.
Дойти до «суда» он был бы не должен: слишком слаб. А конвоирам хочется в кино «Свинарка и пастух». Могли бы, да и хотели пристрелить, но каким-то чудом довели. В трибунале еще одно чудо: вместо расстрела добавляют срок. Разницы, впрочем, почти никакой – протянуть на Колыме еще 10 лет не смог бы никто.
 |
Из Приговора.
Шаламов совершил преступление, предусмотренное ст. 58-10 ч. II УК, в чем военный трибунал и признал его виновным, поэтому, руководствуясь ст. ст. 319/320 УПК
Приговорил
Шаламова Варлама Тихоновича на основании ст. 58-10 ч. II УК, с санкции ст. 58-2 У К лишить свободы сроком на десять (10) лет, с отбытием в исправ.-труд. лагерях с поражением в правах по пп. абв ст. 31 УК на 5 лет без конфискации имущества за отсутствием такового у осужденного.
Начало срока Шаламову с зачетом предварительного заключения исчислять с 3 июня 1943 года.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
И тут самое большое чудо: лагерный доктор Андрей Максимович Пантюхов, сам заключенный, в 1946 году направил Шаламова на курсы фельдшеров. Но его должны тут же отчислить: Шаламов имеет в своем деле гриф (литеры) КРТД (Контрреволюционная Троцкистская Деятельность), использовать только на тяжелых физических работах. Чудо завершается тем, что секретарша начальника (она симпатизирует Шаламову) как бы случайно при перепечатывании приказа о направлении на курсы пропускает в аббревиатуре букву Т. Это – спасение. Между прочим, в фильме никак не расшифровывается эта самая КРТД и ее дивное превращение в КРД – безобидную КонтрРеволюционную Деятельность. Тех, кто выжил с литерами КРТД, можно вообще пересчитать по пальцам. По замыслу тов. Сталина, их не должно было быть – таково оказалось его чувство к своему прежнему соратнику по революции.
(Продолжение следует)
Loading...
