СЛАДОСТРАСТИЕ УБИЙСТВА

21-07-2007

[Окончание. Начало в 541 за 26 августа].

ОПАСНОСТИ МИРА

Акты международного терроризма, совершавшиеся палестинцами, мгновенно заполняли экраны миллионов телевизоров, выплёскивались в газетные заголовки.

  • 1968 год – захвачен израильский пассажирский самолёт, приземлён в Алжире; чтобы спасти 12 пассажиров-евреев, Израиль согласился выпустить из тюрьмы 16 террористов.27
  • 1970 год – три пассажирских лайнера захвачены в небе над Европой, их заставили приземлиться в Иордании и, отпустив пассажиров, взорвали.
  • 1972 год – убийство одиннадцати израильских спортсменов на Олимпиаде в Мюнхене.
  • 1974 год – британский самолёт захвачен в Дубае; один пассажир убит, террористы находят убежище в Ливии.
  • 1976-ой – захвачен французский авиалайнер с израильтянами, приземлён в Энтебе (Уганда), и только блистательная операция израильских десантников спасла заложников.
  • 1979 – покушение на израильского посла в Лиссабоне.
  • 1981 – нападение на синагогу в Вене, двое убитых, 19 раненых.
  • 1982 (июнь) – израильский посол Аргов тяжело ранен в Лондоне.
  • 1982 (август) – только что избранный премьер-министр Ливана Бешир Джемаель и сорок его соратников взорваны в Бейруте.
  • 1983 – 240 американских морских пехотинцев погибли при взрыве казармы в Бейруте, устроенном организацией Хизбола; вскоре последовали взрывы в американском и британском посольствах.
  • 1985 – в Средиземном море захвачен корабль «Ахилле Лауро», американский турист-инвалид сброшен в море.
  • 1985, 27 декабря – синхронизованное нападение на отделения израильской авиакомпании Эль-Аль в Риме и Вене, 18 убитых, 40 раненых.28

Игорь Ефимов Нападения на мирных израильтян, «живые бомбы», взрывающие пассажиров автобусов и посетителей кафе, обстрел израильских деревень ракетами стали такими повседневными событиями, что мировая пресса едва уделяет им внимание. Да, палестинцы были горько обижены и ведут – с помощью всего арабского мира – освободительную войну с захватчиками и их союзниками такая схема утвердилась в мировом общественном мнении, и поколебать эти убеждения практически невозможно. Гибель израильских женщин, детей и стариков – это лишь следствие сионистской агрессии. Количество погибших указывает лишь на глубину страданий изгнанников-палестинцев: чем больше разорванных тел, тем, значит, страшнее была несправедливость.

Но есть в кровавом хаосе Ближнего Востока последних десятилетий одна черта, которую трудно согласовать с утвердившейся схемой. Если виновник страданий так очевиден, почему же палестинцы раз за разом ввязываются в ожесточённые и кровавые схватки с другими арабами и друг с другом? Почему не могут объединиться и выступить дружно против общего врага? Феномен арабо-палестинских междуусобий настолько не вписывается в схему «борьбы народа за освобождение», что и пресса, и исследователи-политологи стараются обходить их стороной. А ведь в этих междуусобиях уже погибло гораздо больше палестинцев, чем в боевых действиях против Израиля.

Первые крупные схватки, а по сути – настоящая гражданская война – начались в сентябре 1970 года, на территории Иордании. В течение двадцати лет (1948-1967) иорданское правительство подавляло всякие ростки палестинского национализма; даже слово «Палестина» было запрещено – только «Западный берег».29 Хотя палестинцы составляли две трети населения королевства, иорданская монархия категорически отказывалась признать сво государство той самой страной, которая была отведена палестинцам при разделе территории. Но после войны 1967 года, палестинские боевики были выпущены из иорданских тюрем, также большое число их прибыло из Сирии и Египта.30 Чувствуя свою силу, они начали выставлять военные патрули на дорогах и даже объявили северные районы «Освобождённой Палестиной».

Король Хуссейн приказал своей армии, знаменитому Арабскому легиону, обученному ещё англичанами, выступить против восставших. «Началась настоящая война, с использованием танков, бронемашин, артиллерии и авиации. Палестинцы были полностью разгромлены, потеряв около трёх тысяч бойцов. Некоторые из них, спасаясь бегством, переправились через Иордан и предпочли сдаться израильтянам. Сирия попыталась придти на помощь палестинцам, но Израиль пригрозил вмешаться в конфликт, и сирийские танки отступили.»31

После разгрома большая часть палестинских боевиков переместилась в Ливан. Вторжение этой неуправляемой и непредсказуемой военной силы начало расшатывать неустойчивый политический баланс маленькой республики, и в 1975 году в цветущей стране запылала долгая гражданская война, в огне которой погибло всё, что было достигнуто и построено за предыдущие тридцать лет. Вторжение Израиля в 1982 году не смогло остановить боевые действия. Остервенение межарабской вражды было отражено – и символизировано страшной резнёй в лагерях палестинских беженцев Сабра и Шатилла (Бейрут), устроенной арабами-фалангистами в отместку за убийство только что избранного Ливанского премьер-министра Джемайеля (осень, 1982). Но вину за эту резню, конечно, свалили на израильскую армию – «могла остановить, но не вмешалась!» (Как будто вооружённых людей, обуянных жаждой мести, можно остановить каким-то иным способом, кроме как перебив их.) В том же 1982 году президент Сирии Асад ввёл танки в восставший город Хама и перебил там от 15 до 20 тысяч собственных подданных, но об этом событии арабская пресса предпочла умолчать.32

Хотя основная часть палестинских боевиков была после сложных международных переговоров – эвакуирована из Ливана в Тунис, оставшиеся их группировки – за Арафата и против него – продолжали сражаться друг с другом и в августе 1983 года.33 В течение 1980-х в лагерях беженцев там и тут продолжаются схватки между сторонниками ПЛО (Palestine Liberation Organization) и другими группировками: Фата, Хамас, Хизбола. Отколовшиеся лидеры палестинских террористов, такие, как Джордж Хабаш, Абу Нидал, продолжают совершать акты международного терроризма, устраивают покушения и на самого Арафата.

В 1990 году арабское государство Ирак вторгается в арабский Кувейт, и руководство ПЛО выражает поддержку Саддаму Хуссейну. За это, после разгрома Ирака, Кувейт изгнал 300 тысяч палестинских сезонников, что, конечно, ещё ухудшило положение в лагерях беженцев.34 После трагедии 11-го сентября (2001) Арафат, под давлением мирового общественного мнения, попытался подавить открытые проявления восторга на улицах палестинских городов, призвал к прекращению терроризма. И снова загорелись бои между силами безопасности ПЛО и боевиками Хамаса и Хизболы.35 Наконец, получение палестинцами автономии в Газе в 2006 году немедленно привело к гражданской войне между Хамасом и Фатой.

Межарабское противоборство протекает не только в виде открытых вооружённых конфликтов, но и втихую, порой между жителями одного села. В течение двадцати лет (с 1948 по 1967) деревня Барта была разделена: западная половина оказалась на территории Израиля, восточная на территории Иордании. Западные за это время усвоили многие принципы жизни правового государства, восточные же привыкли к правлению силы. Они-то и стали главными инициаторами и проводниками интифады в 1987 году. Они приходили на западную половину и водружали палестинские флаги над домами жителей, писали антиизраильские лозунги на стенах. Один владелец дома посмел снять флаг – его жестоко избили. Устраивали поджоги окрестных рощ. «Мы боимся их, – жаловался западный, – они готовы применять насилие по любому поводу. Полны дикости. Семейная дисциплина у них исчезла, взрослые не имеют контроля над молодёжью, а израильская полиция не станет являться сюда каждый день, чтобы защитить меня от них».36

Международный террор палестинцев тоже далеко не всегда был направлен против израильтян, европейцев, американцев. В длинном списке атак, проведённых группой Абу Нидала, гораздо больше нападений на дипломатов и политических деятелей Сирии, Иордании, Саудовской Аравии, Объединённых арабских эмиратов. Руководство ООП, включая Арафата, тоже было объектом многочисленных покушений этой группы, среди убитых: представители ООП в Лондоне (1978), Кувейте (1978), Париже (1978), Брюсселе (1981).37

Есть ещё один аспект – фронт – внутриарабского противоборства, остающийся невидимым для постороннего глаза, о котором мы можем только догадываться. За последние десятилетия израильтяне всё чаще прибегали к тактике прицельного – выборочного – уничтожения лидеров террористов. Вот он едет в автомобиле, со своими телохранителями, и вдруг – откуда ни возьмись – прилетает управляемая ракета, и от автомобиля остаётся куча дымящегося металла. Или: звонит его мобильный телефон, он подносит трубку к уху, и она взрывается в его руке и сносит половину головы.38 Понятно, что ни одна из этих операций не могла бы окончиться успехом, если бы у израильской разведки не было надёжной агентуры среди палестинцев. Как же нужно ненавидеть носителей террора, чтобы день за днём идти на смертельный риск, помогая Израилю в их уничтожении!

Эта бесконечная череда кровавых межарабских и внутрипалестинских раздоров заставляет нас усомниться в общепринятой формуле: «Израильский агрессор – виновник ближневосточного конфликта». Палестинские религиозные и политические лидеры яростно призывают к священной войне с «сионистами», но возникает впечатление, что по-настоящему они боятся только одного: наступления прочного мира. Это особенно ярко и наглядно проявилось во время переговоров между израильтянами и палестинцами, устроенными президентом Клинтоном в 2000 году.

Израильтян представлял недавно избранный премьер-министр, прославленный генерал Эхуд Барак. Он возглавил Рабочую партию и победил на выборах 1999 года, обещая Израильтянам мирные переговоры с палестинцами. В мае 2000 года он вывел последние израильские войска из южного Ливана. В Кэмп Дэвиде он выложил перед Арафатом условия мира, которые ошеломили своей щедростью всех участников: возврат 97% оккупированных территорий, возврат Восточного Иерусалима (за исключением Еврейского и Армянского кварталов), всей территории Газы, а в виде компенсации палестинским беженцам – 30 миллиардов долларов, выплачиваемых постепенно, в течение нескольких лет.39

Арафат был ошарашен, растерян, испуган. Он пытался придираться к деталям, уворачивался от серьёзных обсуждений, не мог выдвинуть никаких контрпредложений. Патетически взывая к чувствам верующих, он объявлял себя защитником священных для мусульман мест и отрицал священность тех же мест для евреев, заявляя, что Храм вообще был построен не в Иерусалиме, но в Наблусе.40 Наконец, потерявший терпение президент Клинтон сказал ему: «Если израильтяне способны идти на компромиссы, а вы – нет, я лучше отправлюсь домой. За четырнадцать дней здесь вы отвечали только "нет" на все предложения». Видимо, вспоминая судьбу египетского президента Анвара Садата, который в этом же Кэмп Дэвиде подписал мир с Израилем и вскоре был убит мусульманскими экстремистами, Арафат сказал Клинтону: «Вы хотите ускорить мои похороны?»41 Скорее всего, это же имел в виду глава делегации американских посредников, Денис Росс, заявивший: «Для Арафата конец конфликта – это конец его самого».42 И вскоре после провала переговоров в Израиле возобновилась волна террора, началась Вторая интифада.

Интересный психологический портрет палестинского террориста мы находим в книге нью-йоркской журналистки, Лауры Блуменфельд. Её отец, американский рабай, получил пулю в голову во время поездки в Иерусалим. Чудом остался жив. Двенадцать лет спустя журналистка решила поехать в Израиль и отыскать стрелявшего, чтобы – она сама ещё не решила: то ли отомстить, то ли попытаться понять его мотивы, то ли добиться от него просьбы о прощении. Приехав, узнала, что террорист сидит в израильской тюрьме, что он был членом ячейки, убивавшей туристов и израильтян в Иерусалиме. Подходили среди бела дня и стреляли в голову из пистолета. В группу входили члены радикальной фракции ПЛО, двадцати- и тридцатилетние, многие – с криминальным прошлым. Их лидеру вырвало глаза взрывом, когда он привязывал бомбу к автомобилю палестинского «коллаборанта».43 Отцу журналистки повезло – пройди пуля на полдюйма ниже, и он был бы мёртв.

Лауре Блуменфельд удалось завоевать доверие семьи стрелявшего, родственники пригласили её домой, отвечали на её вопросы о борьбе палестинцев, о покушении на этого туриста из Америки (журналистка не призналась, что она – дочь пострадавшего).

« – Это был какой-то еврей, – сказал двенадцатилетний мальчик и криво улыбнулся. – Я не знаю, кто... Наверное, агент Мосада.

Он засмеялся, и все засмеялись вслед за ним. Я присоединилась к ним – как могла.

– Я не уверен, что он был агент Мосада, – сказал старший брат стрелявшего. – Он был приезжий из Нью-Йорка, делал что-то против палестинцев. Иначе зачем бы они выбрали его мишенью?..

Мы все стали хихикать... Мать стрелявшего, смеясь, хлопнула меня по бедру».44

Журналистка, с помощью семьи, вступает в переписку с осуждённым террористом. Она верит, что если бы тот узнал, какой мирный и добрый человек её отец, он пожалел бы о своём поступке. Ведь сам террорист – образованный юноша, увлекается поэзией и философией. В его комнате, рядом с Кораном, лежат «Государство и революция» Ленина, «Мера за меру» Шекспира, учебники английского. В каждом его письме журналистка мечтает найти – вычитать – услышать: «Я сожалею...» Но никаких сожалений о содеянном там нет. Умная подруга объясняет Лауре:

« – Он не только не приносит извинения, но даже не видит, за что тут нужно извиняться... Наоборот, ждёт, что его жертва поймёт его мотивы и одобрит их... "Я не должен выражать никаких сожалений, потому что то, что я сделал, было правильным и справедливым..." Он произносит слово "мир", но это чистая прагматика, а не перемена убеждений... Сегодня звучит такая песня – мир, – и он – больной астмой поэт и философ-политик, верящий в человечество, ей подпевает. Но завтра мирные переговоры провалятся, музыка переменится, и он снова станет воином-героем».45

Мечта, которую лелеет Лаура Блуменфельд, – типичная мечта каждаго западного благомыслящего о том, чтобы всё обернулось недоразумением, недостатком информации, что словами и разъяснениями можно было бы развеять туман кровавой вражды. Представить себе, что он – благомыслящий альфид – с его добротой, чувством справедливости, состраданием, бескорыстием – одним фактом своего существования может доставлять невыразимые страдания бетинцу, он просто не может.

В рассказе ньюйоркской журналистки проступает ещё один аспект интифады и терроризма, который обычно ускользает от западного наблюдателя: веселье. Вся семья смеётся, вспоминая, как их герой совершил свой подвиг. И действительно, что может быть смешнее-веселее: идёт по улице приезжий еврей, такой уверенный в себе, довольный, богатый, равнодушный к страданиям несправедливо обделённых, и вдруг – хлоп! – лёгкое нажатие пальца на курок – и он валяется на мостовой, брыкая ножками и ручками.

Американский журналист Дэвид Шиплер разговаривал с палестинскими девушками, студентками техникума в Рамалле, после атаки террористов на кибуц Мисгар-Ам, в которой шестеро детей были взяты заложниками и четверо из них были ранены при освобождении, а один убит (апрель, 1980).

« – Мы все на стороне нападавших, – сказала одна, перекрывая взрыв смеха.

– Даже когда они захватывают и убивают детей?

– Дети вырастут и станут солдатами. Нет другого пути освободить нашу землю... Им плевать, когда гибнут наши дети.

Говорившая усмехнулась, и все начали хихикать».46

Журналист Стивен Глэйн пытался взять интервью у молодых палестинцев в тот день, когда они швыряли камни в израильских солдат.

« – Ваши родители знают, что вы занимаетесь этим?

– Только если я возвращаюсь домой с отметинами. В меня уже попадали четыре раза. – Халил поднял штанину и показал след от резиновой пули. – Но мы не прекрaтим нападения...

Неподалёку раздалась стрельба... Мы отбежали за угол дома. Халил и его друзья разразились смехом... Для молодых палестинцев это была борьба, но одновременно и увлекательное приключение, может быть, самое волнующее из всего, что сулила им жизнь, – конечно, не считая возможности взорвать себя в кафе Тель-Авива или Иерусалима».47

Если верить кадрам кинохроники, запечатлевшим улицы палестинских городов вечером 11-го сентября 2001 года, бóльшее веселье участникам интифады смогли доставить только рушащиеся небоскрёбы Мирового торгового центра в Нью-Йорке.

АТТИЛА ИЗ НАЗАРЕТА?

Вчитываясь в историю палестинцев, невозможно не удивляться тому, насколько их судьба повторяет судьбу американских индейцев.

И те, и другие вдруг оказались лицом к лицу – бок о бок – с народом иной, более высокой, цивилизации.

И там, и там вторгшиеся альфиды предлагали местным бетинцам различные формы мирного сосуществования, различные формы приспосабливания к неизбежным переменам, не отдавая себе отчёта в том, что первым шагом на этом пути должно было бы стать признание гордыми бетинцами своей отсталости, второсортности, несостоятельности.

Традиционная межплеменная рознь и вражда не давали индейцам возможности создать сплочённую военную силу; точно так же и арабы в Палестине были разобщены религиозными и клановыми барьерами, тратили свой боевой запал на междуусобия.

Единственной возможной формой вооружённого сопротивления и для тех, и для других оказался террор против пришельцев: мелкими группами, мелкими отрядами – налететь, убить, ограбить, поджечь, увести в плен.

И у индейцев, и у палестинцев культ воинской доблести был доведён до религиозного накала; готовность погибнуть в бою сделалась главным и необходимым достоинством любого мужчины. Естественно, люди, не ценящие собственную жизнь, жизнь своих врагов не ставят ни в грош, и готовы уничтожать их с непостижимой нашему сознанию жестокостью.

Отсутствие центральной власти у индейцев лишало американцев возможности заключить с кем-то прочный мир или привлечь кого-то к ответственности за акты террора; точно так же и израильтяне впустую требовали от Арафата исполнения подписанных договоров: он имел так же мало власти над Хамасом, Хизболой, Абу Нидалом, как какой-нибудь Понтиак или Текумеш – над другими племенами или даже над собственными воинами, рвущимися к подвигам и славе.

Американские пионеры в прериях становились объектом ярости индейцев и строили укреплённые форты для защиты от них; и точно так же израильские поселенцы вынуждены превращать свои городки в неприступные крепости, защищающие их от ярости палестинцев.

Резервации для индейцев и лагеря палестинских беженцев – это похожие вынужденные решения одной и той же социально-политической проблемы: взять на прокорм и иждевение бетинцев, оказавшихся неспособными совершить прыжок в следующую эру. Но и те, и другие стали котлами тлеющей ненависти, и те, и другие включались благомыслящими всего мира в список обвинений против «захватчиков и угнетателей».

Индейцам, как мы знаем, так и не удалось сплотиться и нанести земледельческому мир удар, соизмеримый по своей мощи с нашествием гуннов, викингов, монголов. А каковы шансы у палестинцев в их противоборстве с миром индустриальным?

Важнейшим фактором их силы на сегодняшний день остаётся сочувственная солидарность с ними не только мусульман, но и миллионов бетинцев во всех земледельческих странах планеты, а также благомыслящих альфидов в индустриальных государствах. Любые военные и административные меры, принимаемые против палестинцев израильскими властями, мгновенно вызывают бурные протесты, демонстрации, угрозы, бойкоты. Западная дипломатия, загнанная в ловушку проповедуемым ею культом демократии, приходит в растерянность, когда у власти в Газе оказывается избранная законным путём террористическая организация Хамас, призывающая к уничтожению Израиля. Что делать с таким «демократическим» правительством? Продолжать посылать ему финансовую и продовольственную помощь? Или наказать неразумных палестинцев за неправильный выбор долларовым кнутом?

Попытки Израиля достичь примирения путём предоставления арабам израильского гражданства, похоже, буксуют и не приносят желаемых результатов. Арабы-израильтяне всё громче жалуются на дискриминацию, на то, что они остаются гражданами второго сорта: их не принимают на военную службу, не дают занимать ответственные посты.

« – Я чувствую себя в ловушке, – говорит один араб-израильтянин. – Когда чёрные боролись за свои права в Америке, они хотели заявить всему миру, что они такие же американцы, как и все остальные. Это их страна, их флаг. Но мог бы такое сказать американский индеец? Я чувствую себя, как индеец. Мне нужно быть лояльным гражданином страны, которая объявляет себя государством евреев.»48

Другой работает учителем естествознания в арабской школе. У него пятеро детей, и зарплата – единственный источник его существования.

« – Я являюсь служащим Министерства просвещения. Оно платит мне, я живу здесь, но сердцем я – с палестинцами. Как я могу учить детей в таких обстоятельствах? Вот пример: многие ученики рисуют в тетрадях палестинский флаг. Я обязан говорить им, что это запрещено. Но ученик будет считать меня предателем. Да я и сам буду себя чувствовать именно так. Что мне делать?»49

Третий признаёт, что у арабов нет традиций демократии.

« – Мы привыкли к тому, чтобы кто-то командовал. Вот я работаю вместе с евреями и арабами. И на производственном совещании, если председательствует еврей, каждый смело критикует, высказывает свои мнения. Но если председательстовать пришла очередь арабу, все арабы беспрекословно подчиняются тому, что он скажет.»50

Опрос общественного мнения, проведённый среди арабов – граждан Израиля – в 1987 году, показал, что 18% из них не признают право Израиля на существование.51

Индустриальная цивилизация успешно поделилась с земледельческим миром заметным прогрессом в сфере гигиены и здравоохранения, и эти достижения привели к демографическому взрыву. Рождаемость среди земледельческих народов подскочила так, что сегодня во многих странах Третьего мира половина населения – дети. То же самое и у палестинцев: 50% – люди моложе двадцати лет. И этот демографический перекос всячески поощряется, рождение детей тоже рассматривается как форма «борьбы с оккупантами». «Если кого-то из палестинцев убивали во время интифады, над его могилой срочно устраивали свадьбу, и мать убитого танцевала на ней.»52Палестинские лидеры называют детородные органы арабских женщин «нашим биологическим оружием». Многим запомнилась каррикатура: палестинская мать плачет над убитым сыном, а в её животе – уже новый зародыш, сжимающий в ручках крошечный автомат Калашникова.53

Требования предоставить «палестинским изгнанникам» право вернуться в родные места на территории современного Израиля вплетены в пропагандную и дипломатическую риторику всех мусульманских государств. «Палестинцы – мы с вами!» пламенеет на плакатах, которые несут демонстранты в этих странах. Но насколько прочна и глубока эта солидарность? Может ли она вынести палестинцев на роль народа-лидера, который поведёт за собой мусульманский мир на уничтожение ненавистной индустриальной цивилизации?

Есть слишком много признаков, указывающих на глухое раздражение – неприятие – отчуждённость, – испытываемые остальным мусульманским миром по отношению к палестинцам.

Начать с того, что их мусульманство должно казаться весьма сомнительным для иранских хомейнистов, афганских талибов, саудовских ваххабов и прочих фундаменталистов. Что это за мусульмане, которые украшают стены своих квартир зеркалами и портретами родственников? Которые разрешают своим женщинам служить в учреждениях, разговаривать с посторонними мужчинами, ходить по улицам без провожатого? Да ещё – с открытыми лицами? А порой – в джинсах и с маникюром на пальцах рук и ног? Мы ценим девственность невесты превыше всего, у нас девушку, потерявшую невинность до брака, могут забить камнями, а у них иные девицы гуляют в своё удовольствие и перед свадьбой идут к израильскому хирургу, который восстанавливает им девственную плеву путём несложной операции.54

На протяжение десятилетий палестинское движение было густо пронизано социалистическими идеями, неприемлемыми для ислама. Во время боевых действий в Иордании и Ливане восставшие вывешивали марксистские плакаты на стенах мечетей.55 Знаменитый террорист Джордж Хаббаш и его главный помощник Бассам Абу Шариф проповедовали свержение капитализма во всём мире.56 Вдова террориста Гассана Канифани утверждала, что её муж принимал участие в классовой борьбе и погиб так же, как гибли Карл Либкнехт, Роза Люксембург, Эрнст Тельман, Лумумба и Че Гевара.57 Единственная политическая партия в Израиле, объединяющая евреев и арабов-израильтян, – коммунисты. Над Назаретом, посреди крестов и церковных шпилей, красный флаг продолжал развеваться даже после падения коммунизма в России.58

Недоверие и опасливость по отношению к палестинцам широко распространены в мусульманских странах. И не только потому, что они ухитрились развязать гражданскую войну в Иордании и Ливане. Сотни тысяч палестинцев в арабских государствах сумели завоевать посты в верхних эшелонах социальной, экономической, культурной жизни, они играют ту же роль, какую играли евреи в странах рассеяния – катализирующую, гальванизирующую, будирующую, – и завистливая нелюбовь к ним отлилась в расхожую формулу: «Палестинцы – это евреи арабского мира».59

Всё вышесказанное ставит под сомнение появление будущего Аттилы из среды палестинцев. Но в недрах мировой истории мы находим одно странное политико-военное образование, которое выглядит правдоподобной моделью их возможного будущего. Я имею в виду мусульманскую секту измаилитов, усилившуюся в 11-13 веках и образовавшую некий Орден, распоряжавшийся сетью укреплённых замков на территории Персии и Сирии. Название этой секты перешло в английский язык в виде слова assassins – «убийцы». Религиозные лидеры этого ордена умели внушать своим последователям такую самозабвенную преданность, что те не задумываясь шли на смерть, чтобы исполнить приказ очередного Верховного имама. Это позволяло ассассинам подсылать убийц к любому политическому или военному вождю, посмевшему выступить словом или делом против Ордена измаилитов.

Летопись успешных убийств, совершнных ассассинами в 12-м веке, даёт представление о масштабах их влияния на историю региона. В длинном списке погибших от их кинжалов есть эмиры, военачальники, визири, даже калиф.60 Убийцы умели изобретательно преображаться, переодевались паломниками, купцами, разносчиками, чтобы подкрасться незаметно к намеченной жертве, и не заботились о том, что их поймают на месте преступления: они заранее шли на смерть и с нетерпением ждали момента, когда окажутся в обещанном их верой раю – реки вина и мёда, сады с музыкой, райские гурии.

Дважды они совершали покушения даже на знаменитого победителя крестоносцев – Саладина. Первый раз один из приближённых случайно опознал приближавшихся убийц, и они смогли заколоть только его и несколько человек охраны. В другой раз Саладина спасла прочность его доспехов. Но впоследствии он приказал на любом привале строить для себя высокую деревянную башню и не подпускал к себе близко никого, кого не знал в лицо, а с ассассинами заключил мирное соглашение.61

Выбор жертв очень часто определялся не только политическими, но и чисто коммерческими соображения (убийство за плату). Так, осаждённый город, ища спасения, мог отправить посланника к лидеру ордена, обещая щедрое вознаграждение за устранение вождя осаждавших. Именно при таких обстоятельствах было осуществлено первое покушение на Саладина, когда он осаждал город Алеппо в 1175 году. О масштабах платы за «контрактное убийство» говорит история гибели видного лидера крестоносцев, Конрада Монтферратского, в 1192 году. Мусульманские источники называют цифру в 10 тысяч золотых слитков, но нет абсолютной ясности в том, кто уплатил их: Саладин или главный соперник Конрада, английский король Ричард Первый.62 Есть указания на то, что в веке 13-ом некоторые европейские монархи платили ассассинам установленную дань, говоря современным языком – «покупали крышу», чтобы обезопасить себя от кинжалов этих грозных профессионалов.63

Я не вижу ничего невозможного в том, чтобы палестинцы нашли свою форму объединения не в виде государства с цельной территорией, а в виде Ордена, распылённого по разным странам Ближнего Востока. Лагеря палестинских беженцев в военно-политическом отношении вполне могут играть ту же роль, что играли замки Ордена ассассинов: каждый из них было нетрудно взять штурмом, но любой военачальник, решившийся на это, знал, что всю оставшуюся жизнь он должен будет провести в ожидании убийц. Палестинцам же осуществлять возмездие гораздо проще: они могут наносить удары по мирному населению, и для их врага – демократических индустриальных государств, ценящих жизнь своих граждан, эти атаки будут ощущаться весьма болезненно. Когда в мае 2007 года правительство Ливана попыталось разрушить гнездо палестинских террористов в лагере близ города Триполи, в ответ немедленно начались взрывы бомб-автомобилей в столице страны – Бейруте.

На международном «рынке контрактных убийств» палестинцы тоже могут предложить уже неплохой «послужной список»: убийства иорданских и ливанских лидеров, израильских дипломатов, покушения на короля Хуссейна. Не будем забывать, что и в убийстве Роберта Кеннеди в главной роли выступил палестинец. И до тех пор пока у палестинцев нет своего государства, нанести им эффективный ответный удар оказывается очень трудно. «Помощь», оказываемая им арабскими государствами, тоже всегда имеет аспект «платы за крышу». Немудрено, что планы – и попытки – откупаться от них всё чаще всплывают в политике индустриальных держав. Что иное представляет из себя ежегодное снабжение лагерей беженцев через Комиссии ООН как не скрытую дань? А предложенные Эхудом Бараком 30 миллиардов долларов? Разве не есть это попытка выкупить жизни тысяч израильтян, которым ещё предстоит быть взорванными «живыми бомбами»? Но принять эти миллиарды и всерьёз установить мирные отношения с Израилем означало бы для Арафата и его подручных «выйти из бизнеса»; а в гангстерском мире это означает одно: более решительная группа уничтожит «слабаков» и захватит столь выгодное предприятие в свои руки.

Ни одно государство в мире не окружено такой ненавистью, как Израиль. Думается, разгадка этого феномена таится не столько в традиционном антисемитизме, сколько в том факте, что израильтяне «прыжком» обогнали соседние народы и достигли индустриальной стадии за каких-нибудь 20-30 лет. Окружающие их арабские страны не пытаются следовать их примеру, не ставят перед собой вопрос: «Как им это удалось? Ведь жили бок о бок, и под турками, и под англичанами, освободились одновременно – каким образом они сумели так уйти вперёд?» Нет, всерьёз обсуждается только один вопрос: «Как нам вернее и скорее их уничтожить?»

Среди государств – членов ООН – земледельческие страны сейчас составляют абсолютное большинство. Именно поэтому все резолюции этой организации будут направлены против Израиля. Судьба палестинцев – лишь предлог, дымовая завеса. Зато в религиозных проповедях, гремящих в тысячах мечетей и потом разлетающихся по свету на магнитофонных лентах, противники Израиля – отдадим им должное – предельно откровенны. «Никакой жалости к евреям!.. Где бы вы ни встретили их – убивайте... Убивайте евреев и американцев и всех, кто заодно с ними – они все в одном окопе, против арабов и мусульман. Они создали Израиль здесь, в бьющемся сердце арабского мира, в Палестине, чтобы он служил форпостом их цивилизации – авангардом их армии – мечом Запада и крестоносцев».64

Итак, отвечая на вопросы, поставленные в начале главы, мы можем сказать следующее:

Первое: до индустриальной стадии палестинцам ещё очень далеко.

Второе: Накал их внутренней борьбы на переходной стадии необычайно высок.

Третье: Тем не менее появление из их среды нового Аттилы или Чингиз-хана маловероятно; их социально-политическое бурление будет ещё долго выплескивать волны кровавого насилия в регионе, но не превратится в катастрофическое извержение равное по своим масштабам нашествиям, описанным в первой части этой книги.

Это - главы из готовящейся к печати книги

Игорь Ефимов. "ГРЯДУЩИЙ АТТИЛА. Прошлое, настоящее и будущее международного терроризма"
(Историко-полит. исследоавние; 180 стр. библ., индекс)

В книге исследуется проблема международного терроризма. Развивая идеи, изложенные в его философских книгах, Игорь Ефимов рассматривает сегодняшний терроризм как одну из форм противоборства народов, находящихся ещё на земледельческой стадии, против народов, вошедших в индустриальное состояние. Погружаясь в далёкое прошлое, автор убедительно показывает, что такая же напряжённая борьба протекала между кочевыми скотоводческими народами и народами, находившимися на стадии оседло-земледельческой. Его главные выводы: борьба предстоит долгая, упорная, и все обещания политиков установить "прочный и справедливый мир" при помощи тех или иных уступок нападающим, останутся пустым звуком, ибо они не учитывают глубинную суть противоборства.


ПРИМЕЧАНИЯ

  • 27. McKnight, Gerald. The Terrorist Mind (Indianapolis—New York: The Bobbs-Merrill Co., 1974), p. 23.
  • 28. Melman, Yossi. The Master Terrorist (New York: Adama Books, 1986), p. 207.
  • 29. Kimmerling, op. cit., p. 219.
  • 30. Ibid., pp. 219, 221, 261.
  • 31. Ibid., pp. 262-63.
  • 32. Theroux, Peter. Sandstorms (New York: W.W. Norton & Co., 1989), p. 107.
  • 33. Aburish, Said. Arafat (London: Bloomsbury, 1998), p. 183.
  • 34. La Guardia, op. cit., p. 378.
  • 35. Ibid., p. 339.
  • 36. Grossman, op. cit., pp. 47, 60.
  • 37. Melman, op. cit., pp. 201-207.
  • 38. Dershowitz, op. cit., p. 174.
  • 39. Ibid., p. 119.
  • 40. La Guardia, op. cit., p. 266.
  • 41. Ibid.
  • 42. Dershowitz, op. cit., p. 118.
  • 43. Blumenfeld, Laura. Revenge (New York: Simon & Schuster, 2002), p. 11.
  • 44. Ibid., p. 10.
  • 45. Ibid., pp. 300-301.
  • 46. Shipler, David. Arab and Jew (New York: Times Books, 1986), p. 115.
  • 47. Glain, op. cit., p. 172.
  • 48. Grossman, op. cit., p. 16.
  • 49. Ibid., p. 51.
  • 50. Ibid., p. 165.
  • 51. Ibid., p. 306.
  • 52. Ibid., p. 26.
  • 53. La Guardia, op. cit., p. 310.
  • 54. Grossman, op. cit., p. 41.
  • 55. La Guardia, op. cit., p. 144.
  • 56. McKnight, op. cit., pp. 18, 23.
  • 57. Ibid., p. 29.
  • 58. La Guardia, op. cit., p. 322.
  • 59. Grossman, op. cit., p. 131.
  • 60. Burman, Edward. The Assassins (England: Crucible, 1987), p. 100.
  • 61. Ibid., pp. 116, 118.
  • 62. Ibid., p. 127.
  • 63. Ibid., pp. 128-29.
  • 64. Dershowitz, op. cit., p. 215.
Комментарии

Добавить изображение