ЕФИМЫЧ, НАЖМИ НА ТОРМОЗА!

[По поводу «Сладострастия убийства», «Грядущего Аттилы»
и прочих ужастиков у Игоря Ефимова]

Статья из цикла «Комплекс состязания»

Этой страсти [состязаться и выделяться] мы обязаны тем лучшим и тем худшим, что в нас есть, нашими добродетелями и нашими пороками, нашими знаниями и нашими заблуждениями, нашими завоевателями и нашими философами.
(Жан-Жак Руссо Рассуждение о происхождении неравенства)

Прочел я в славном «Лебеде», да продлит Господь его дни, статьи эрудированного Игоря Ефимова и обнаружил в них как хорошие, для себя, новости, так и плохие.

Хорошая новость – у меня есть единомышленник.

В статье я нашел строчки, которые не знаю как другим им, скорее всего, по барабану - а мне они весьма согрели душу. Вот они, эти золотые слова: «Мы все знаем – или хотя бы с детства помним – радость игры. Но мало кто обращает внимание на то, что любая увлекательная или азартная игра непременно содержит в себе элемент преодоления какой-то чужой воли, воли «не-я»… Мы любим побеждать.» За высказывания в таком духе я завсегда очень благодарен их автору. Такие фразы я собираю и складываю в любимую свою копилку. (И бесподобная фраза Руссо – эпиграф сего текста самое лучшее, что там находится). Все они, эти цитаточки, подтверждают очень дорогую мне идею-фикс. Сознаюсь, я - мегаломан не хуже Игоря Ефимова и тоже мечтаю объяснить все и сразу и притом самым неожиданным образом. Будучи в добром здравии и трезвом рассудке, я понимаю, конечно, что такого не бывает. Поэтому буду безумно благодарен читателю, который избавит меня от этого наваждения.

Итак, вот в чем состоит моя идея-фикс, мой, стало быть, клиническая случай.

Если Фрейд считал, что секс правит миром, что, между нами говоря, изрядная муть, а Маркса нашел, что деньги правят миром, что уже гораздо лучше, но еще не то, то я тщусь убедить заинтересованных граждан, что состязание правит миром.

Поскольку ни фига не понятно, то нужно объясниться. «Состязание» я предлагаю понимать в очень широком смысле как состязание за богатство, власть, славу, престиж, авторитет, талант, физическую силу, красоту, любовный успех, популярность в обществе и так далее, и так далее. Я так себе это дело представляю, что где-то в глубине человеческого мозга запрятана какая-то одна пружинка, один могучий инстинкт, который запускает все вышеперечисленные разнообразные страсти. Настолько этот инстинкт мощен и всепоглощающ, что для первой прикидки, в первом приближении, как сказал бы математик, для объяснения человеческого общества, почему, мол, такое оно есть, мы можем вообще позабыть о всех прочих инстинктах - чтоб не путались под ногами и не затемняли картины. А то за деревьями лесу не видать.

Для описания во всех оттенках этого всеобщего состязания всех со всеми, для подстегивания этого инстинкта и одновременно для обуздания распаляемых им страстей, человеческий язык со временем накопил множество разнообразных понятий: состязание, соревнование, соперничество, жажда власти, славы, богатства, воля к победе, амбиция, зависть, ревность, самолюбие, честолюбие, самомнение, тщеславие, стремление выделяться, гордость, гордыня, унижение, стыд, позор, потеря лица, и пр., и пр. Всю эту совокупность понятий, действий и оценок я именую «комплексом соревнования», считаю этот термин весьма полезным и поскольку он – мое собственное изобретение, то прошу запатентовать за мной. Комплекс соревнования – это огромный кусок нашей психической жизни. Если кто способен честно и без табу заглянуть в свою душу, то убедится, что чуть ли не каждое мгновение нашей жизни мы состязаемся с кем-то, в мыслях или на деле, мы сравниваем себя с другими, мы стараемся прочесть оценку нас в глазах других. Это ярмо, это проклятие, но это мотор, это двигатель, это ракетное топливо. Это инстинкт, и сильнейший притом. И древнейший – он присутствует у всех стадных животных. (Его нет, похоже, у рыб.)

Основная схема человеческого общества гениально проста: вознаграждая успех и чествуя победителей во всех сферах жизни, общество раздразнивает наш естественный состязательный инстинкт, делая нас активными, ненасытными, всегда готовыми за что-то бороться, и подавляет наш природный инстинкт экономии сил, то бишь лени. Но чтоб канализовать нашу энергию в нужном направлении, чтобы распаленные этим науськиванием мы не разнесли бы вдребезги и это общество, и самое себя, общество одновременно обуздывает разыгравшиеся страсти с помощью общественной морали, становым хребтом который во все времена служила религия, ну и с помощью системы карательных органов в придачу – это для тех, кто слишком распалились.

Схема-то проста, да осознание ее философами шло трудно. Вообще странные штуки происходили с этим самым осознанием. С одной стороны, все вроде бы было давно понятно великим мудрецам прошлого. Не писал ли еще Томас Гоббс в своем знаменитом «Левиафане» в 1651 «о войне всех против всех»? Сегодня мы бы только смягчили и сменили эту крутую декларацию на более приемлемую и современную: «состязание всех со всеми». А славный Жан-Жак Руссо с его классическим: «Этой страсти [состязаться и выделяться] мы обязаны тем лучшим и тем худшим, что в нас есть, нашими добродетелями и нашими пороками, нашими знаниями и нашими заблуждениями, нашими завоевателями и нашими философами.» (1755) Скажи такое и умри, больше ничего не надо выдумывать, пусть потомки разрабатывают жилу. Ничего потомки не наработали из гениальной фразы Жан-Жака Руссо (а некоторые ехидные исследователи вообще полагают, что как раз из интеллектуального наследия Руссо и вырос такой чертополох, как Маркс). Вообще-то в истории философии можно накопать еще немало подобных фраз о роли всеобщего состязания. Но странное дело, с течением веков все реже и глуше звучат голоса подобных ясновидцев. И вот, пожалуйста, (это в XXI-то веке!) я как исследователь доведен до такого состояния, что словно нищему, подбирающему окурки на мостовых, мне приходится разыскивать редкие осколки позабытой истины в трудах современных мыслителей.

Кстати по поводу моей последней находки на этот счет: я бы все-таки перетолковал постулат Ефимова на свой лад: мы, действительно, любим сгибать волю другого человека, но это только один из вариантов нашей всепоглощающей страсти побеждать, то есть состязаться со всеми и по любому поводу.

Почему же померк свет истины, завещанной нам великими умами прошлого, спрошу я вас, дорогие господа и вполне понятные мне (сам был таковым) товарищи? Да потому, ответят мне, что ровно столько же великих умов прошлого, утверждали как раз противоположное, а именно, что человек человеку друг, товарищ и брат и, мол, подставь другую щеку.

Ну, если на то пошло, то у меня на этот счет припасена еще одна хорошая цитата от Ефимова.

Еще хорошая новость – имею союзника против фарисеев.

Элементарно: раз «сладострастие убийства», значит, другую щеку подставлять необязательно. Значит мы с Ефимовым вместе в славной когорте Гоббса, Макиавелли и других разоблачителей фарисеев и выводителей их на чистую воду!

С другой стороны, «сладострастие убийства»… Тут поперхнуться можно… Я примеряю на себя: пожалуй, убить человека просто так, холодным оружием, мне было бы очень трудно и очень неприятно. Так что здесь или присутствует очень сильное табу или инстинкта хладнокровного убийства вообще не существует. Но, несомненно, существует нечто очень близкое: инстинкт войны и инстинкт охоты. Если кто сомневается в первом, советую всмотреться в возбужденную толпу футбольных болельщиков. Мороз по коже. Так толпа, которая спит в нас, находит в футболе какой-никакой эрзац для удовлетворения своего древнего инстинкта войны. А война, конечно, подразумевает убийство, только не в одиночку, а в возбужденной ревущей толпе. Так что шокирующее «Нате!» Ефимова, хотя и слегка неточно, тем не менее, вполне справедливо и в наше придушенное политкорректностью время очень даже полезно.

Впрочем, И.Е. спохватывается и сам: «В «венце Творения» живут и другие – благородные – страсти: страсть творчества, страсть любви, страсть познания, страсть созидания. Есть в нём место и состраданию, и щедрости, и доброте». Весьма и весьма справедливо. Только политнаучнее было бы подавать этот постулат не как нечто свое, выстраданное, а как раз в виде цитаты (которые так любит И.Е., потому что серьезный автор). Потому как на эту тему много писалось, и это даже есть предмет новой и перспективной науки – социобиологии, равно применимой как к миру стадных животных, так и к миру человеческому. Основная идея науки такова: когда особь эволюционирует (как например, человек от обезьяны и вперед), то одновременно и синхронно меняются ее физическая внешность, ее психический мир (инстинкты) и ее социальная организация. Причем первые два фактора тут же зашиваются в генетический код. (В отношении животных это утверждение, конечно, никого не удивит, но в применении к людям может показаться кому-то шокирующим.) Тем не менее, это так. Обратите внимания, что тут революционного: не то чтобы мозг новорожденного младенца содержал бы уже структуру будущего общества (это уж стало бы отдавать структурализмом, каковое направление мысли я лично держу за позор французской интеллигенции), а скорее что мозг младенца уже инстинктивно предрасположен к тому, чтобы вписаться в это общества. В него уже встроены все необходимые инстинкты, в частности важнейший социальный инстинкт иерархии, то есть сознание того, что кто-то есть выше и кто-то ниже тебя (младенец еще только не знает, как это узнать, кто выше, кто ниже, этому еще предстоит научиться на практике), инстинкт агрессии, живописуемый И.Е. в форме «сладострастия убийства и т. д. Можно ввернуть цитаточку для порядочку: «Человек, как и все животные, имеет множество врожденных программ поведения (мы родимся с некоторыми знаниями об окружающем мире и правилами поведения в нем), и в нужный момент они срабатывают. (В.Р. Дольник Этологические экскурсии по запретным садам гуманитариев ПРИРОДА № 3, 1993)

Тревожная новость – наши пути разошлись…

Это после того, как я споткнулся на такой вот формулировочке И.Е.: «Горючее вещество пожара людской вражды – заряд ненависти в душе каждого человека. Поэтому изучение бурь и пожаров мировой истории должно сочетаться с изучением микроклетки этих процессов – психологических свойств человеческой души, охваченной ненавистью.» Ай-я-яй? Перебор! Тормознуть надо было. Тут-то мы вас, батенька, и остановим! Разъясню для тех, которые молодые: это из серии анекдотов про Ленина, прокатившейся по Союзу в 70-х годах.

Ленин беседует с Дзержинским:

- Феликс Эдмундович, во имя счастья трудового народа можете ли вы ликвидировать миллион человек?

- Могу, Владимир Ильич.

- А 10 миллионов?

- Тоже могу.

- А 100 миллионов?

- И 100 миллионов могу, Владимир Ильич!

- Вот тут-то мы вас, батенька, и остановим.

. Начали за здравие, И.Е., а кончаете за упокой. Сами же писали, что в человеке намешено всего: и плохого, и хорошего. А социобиология указывает: намешано в совершенно строгой идеальной пропорции. Потому что все что создано эволюцией, как и все, что создано Богом, (это опять-таки как кому угодно), идеально. Да, мы в состоянии убивать, но чтобы защитить наше племя от истребления. Да, мы можем напасть на соседнее слабое бестолковое племя и истребить его – а зачем этому племени зря коптить небо, эволюция, знаете ли, не прощает ошибок. Но мы никогда не будем задирать соседнее сильное племя, повинуясь «заряду ненависти в душе каждого человека», потому что мы запрограммированы, притом запрограммированы очень точно, чтобы выжить, а не умереть бестолково. Мы, может быть, убийцы, но не самоубийцы, поэтому никакой патологической, неконтролируемой ненависти в нас нет и не может быть. Да, мы агрессивны, но всякое состязание – это разве не своего рода агрессия, разве победа в состязании – это не за счет побежденного? Но разве без состязания, без этой мобилизации всех сил каждого, чтобы быть первым или хотя бы не последним, могли бы мы выжить как особь, могли бы мы построить наш изумительный сегодняшний мир? Мы ведь создали устойчивые, надежные общества, а это может означать только одно: что вся наша агрессивность, вся наша состязательность до миллиграмма компенсированы нашими инстинктами солидарности, альтруизма. Нелегкий для верующего вопрос – если Бог создал человека, то почему тот так зол? Правильный ответ: человек зол, равно как и добр ровно настолько, насколько нужно, чтоб выжить группе. Он идеален для этой своей задачи. Абсолютно добрый человек не смог бы состязаться - значит, абсолютно добрый человек никому и не нужен. Просто вреден такой человек.

Мы идеальны! Мы должны не сетовать на себя, мы должны любоваться. Мы должны стать у зеркала и любоваться собою и в фас, и в профиль. Мы идеальны как венец творения или как венец эволюции, потому что каждый, кто прошел сквозь истребительную машину естественного отбора, идеален поневоле.

Лозунг «Мы идеальны!» мне нравится. Я бы его тоже запатентовал. Если же кто-то до этого уже допер – далекий единомышленник, отзовись! Я заключу тебя в кавычки и буду отныне вставлять в каждое свое очередное сочинение.

Я понимаю, не маленький, какую плюху вы мне готовите: «А серийный убийца, он что тоже идеальный?!» А я вас крою знаменитым немецким Максом Вебером, его «идеал-типом»! Потому что Макс Вебер что сказал? Он сказал, что идеал-тип только в теории бывает, только для мысленной ясности, а жизни его нету. Потому как в жизни идеал-тип мутирует во все стороны со страшной силой, по нему мутагены колотят, как хотят, космических лучей, например, не желаете? Выбило, к примеру, у хорошего человека опсихелым электроном ген гуманности, а ген агрессивности наоборот утроился типа из-за рака – вот вам и серийный убийца. И что вы этим доказали? Только то, что исключение подтверждает правило. Замысел был идеален, замысел, а не исполнение!

Наконец, плохая новость (для Ефимова, для всех остальных хорошая) – Аттилы не предвидится.

Нет, ну, впрямь, окстись ты, Ефимыч, какая там Аттила? Не пужай ты нас Аттилой! Очнись, глаза протри, ведь глобализация на дворе! А что есть такое глобализация? Это есть купеческая революция. Военное сословие -аристократ , слуга царю, отец солдатам - в одной руке пистолет, в другой сабля - давно уж вымер. По миру едет купец и держит спереди доллар, чтоб всем видать. А доллар-то каждый хочет иметь, по доллару-то кто стрелять станет?

Ты врубись: наприклад, английский купец, который давеча Китай покорял, чтоб рынки сбыта поиметь - так нас учили, ас? - так он теперь в Китае завод строит. На кой ему сызнова Китай покорять? Ведь за английским солдатом придет, небось, английский профсоюзник учить пролетариев бороться за права, так что купчишке опять придется страну менять. Потому английский купец и стоит теперь стеной за лозунг: «Китай для китайцев!» Опять же, у себя в Англии, чтоб совсем не захиреть от тамошних профсоюзных тарифов, он же приглашает иностранцев подешевле. Таперича у него там новый лозунг: «За Англию, но без англичан!» Разуй глаза, Ефимыч, мир давно кверх тормашками летит, как вылетал когда-то Алоизий Могарыч из окна квартиры №50 дома 302-бис по Садовой улице у незабвенного Михаила Булгакова. А ты – Аттила! Мы уж давно в Зааттильи, Ефимыч, давно в Заатти-и-и-льи-и-и!

Париж 2007