СЕМЬЯ ПИСАТЕЛЯ ВАДИМА КОЖЕВНИКОВА НА ТОМСКОЙ ЗЕМЛЕ

По следам документального расследования

Я благодарна судьбе, что однажды поворотив, она позволила стать архивистом. Именно в этой профессии появилась неиссякаемая возможность реализовать свой интерес к прошлому, участвовать в его реконструкции.

Как ни в каком другом деле, здесь на каждом шагу подстерегают большие и малые открытия, документальные откровения о еще неизвестных или малоизвестных страницах истории, дополнительные штрихи, по новому высвечивающие казалось бы известное.

Так было и на этот раз, когда практически случайно пришлось заняться поисками документов по истории пребывания на томской земле семьи известного советского писателя В.М. Кожевникова.

Первая мысль: мы здесь в Томске как-то подзабыли, что автор широко известного романа «Щит и меч» наш земляк. А что же вообще известно про сибирский период жизни писателя? По данным Н. Кожевниковой её дед помог в побеге из ссылки самому Сталину, а её бабка, чью фамилию внучка не знала - только имя (в честь бабки и названа), была дружна с Инессой Арманд и другими близкими к Ленину большевиками. Это же интересно!

А в опубликованных (всегда кратких) биографиях писателя В. Кожевникова местом рождения значится г. Нарым, и о родителях написано, что сосланные в годы первой русской революции в Сибирскую ссылку, они продолжали в Сибири революционную деятельность. Согласно версии автобиографического романа «Заре навстречу» вроде бы были большевиками, участвовали в становлении в Сибири советской власти. Если это так, то почему в нашей краеведческой литературе о старших Кожевниковых в связи с революционным движением практически не упоминалось? А ведь когда-то, реконструируя партийно-революционную историю нашего края, сотрудники партархива собрали богатейшую коллекцию воспоминаний (в том числе и бывших нарымских ссыльных) и других документов по истории борьбы за власть советов на томской земле, вели обширную переписку с семьями революционеров. Почему в этой коллекции ничего нет по Кожевниковым?

Вадим Михайлович Кожевников

Писатель Вадим Михайлович Кожевников (1909-1984) был видной фигурой в советской литературе с достойной для такого положения биографией, начиная с родителей, пострадавших при царизме, со своего рождения в Нарымском крае. Юношей приехал с родителями в Москву, окончил литературно-этнологический факультет МГУ, работал в «Комсомольской правде» и «Огоньке», в годы Великой Отечественной войны он военный корреспондент «Правды», а далее – бессменный главный редактор журнала «Знамя» (с 1949 г.), секретарь правления СП СССР, депутат Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда», при этом огромные тиражи изданий добротно написанных книг.

И снова вопросы. Почему же, в отличие от других признанных писателей, строки с биографическими сведениями о В. Кожевникове скупы?

Почему томские власти не привечали знаменитого писателя, как иных именитых земляков? Да и сам В. Кожевников Томск не очень-то навещал (удалось установить только его короткий визит в 1956 г.). Им самим в воспоминаниях, рассыпанных в публицистике, в некоторых рассказах, сибирский период жизни намечен схематично, а город детства и юности Томск даже не называется по имени (фигурирует некий «захолустный сибирский городок»). Предположить, что писатель просто не любил, а потому и не помнил Томск, не позволяет хотя бы его автобиографический роман «Заре навстречу» (1956-1957). Ответы на поставленные вопросы удалось найти в документах томских областных архивов.

Предпринятое нами выявление архивных документов о пребывании семьи Кожевниковых на томской земле привело к открытию ряда неизвестных фактов биографии писателя, включая уточнение места его рождения, сведения о родителях.

Вадим Кожевниковой с мамой - Надеждой Целиховой

Поиски документов в фондах бывшего партархива первоначально ожидаемого результата не дали. В названной выше коллекции имеется только неопубликованная рукопись очерка А.А. Шишковой "Борьба за власть Советов в Нарымском крае Томской губернии (1917-1920 гг.)", где упоминается семья Кожевниковых. Автор пишет, что "в 1906 году в Нарыме в доме у Василия Васильевича Перемитина, находившегося в тесной связи с политическими ссыльными большевиками, жил член РСДРП Кожевников Михаил Петрович со своей женой Селиховой Надеждой Георгиевной, поборницей и одним из организаторов Нарымского самодеятельного театра. В их молодой семье здесь родился сын Вадим, впоследствии ставший известным советским писателем".

Тут многое оказалось, как выяснилось позже, неточным, включая фамилию матери Вадима Михайловича, место и дату проживания семьи писателя, и вводило в заблуждение в организации дальнейшего поиска информации о Кожевниковых. Селихова оказалась на самом деле Целиковой, и думается теперь после знакомства с рядом документов, что автор названного очерка, видимо, пользовался только устными сведениями, исходящими от самих Кожевниковых, где по принятой в семье версии постоянно подчеркивались дружеские связи родителей писателя с видными большевиками, с людьми, близкими В.И. Ленину.

Михаил Петрович Кожевников

В фонде Томского губкома РКП(б) несколько раз упоминается отец писателя - врач Михаил Петрович Кожевников, который в начале 1920-х годов работает в томских медицинских учреждениях. Но самое существенное, что удалось обнаружить, - это список 1923 года, в котором М.П. Кожевников значится меньшевиком. В списке 10 человек. Напротив некоторых фамилий красными чернилами пометка «снять» (видимо, снять с должности), против фамилии Кожевникова такой пометки нет. Местными властями выполнялись тогда решения ЦК РКП(б) 1921-1922 гг. по ликвидации оппозиционных партий и переходу к однопартийной системе. Начались репрессии против членов небольшевистских партий, прежде всего, социалистов-революционеров и меньшевиков. Составлялись списки. И вот в документах встречаем еще один список томских меньшевиков более полный. Он приводится в докладной записке начальника Томского губернского отдела ОГПУ М.Ф. Филатова с данными на февраль 1924 г. В докладе речь идет о соотношении сил в Томске разных групп меньшевиков в связи с подготовительной работой по ликвидации их партии. Фамилии в прилагаемом списке названы по трем группам. В одной группе представлены «ликвидаторы», т.е. меньшевики, вставшие на путь ликвидации своей партии, в другой группе представлены «активисты» - меньшевики, противодействующие «ликвидаторам».

В этой группе названы как раз те 10 фамилий, которые значатся в вышеназванном списке 1923 г. Среди них Кожевников (без инициалов). В третьей группе фамилии меньшевиков, неохваченных ликвидаторским движением, в т.ч. Кожевникова (без инициалов).

Так вот в чем интрига биографии семьи Кожевниковых. Отец советского писателя В. Кожевникова и возможно мать были меньшевиками!

К счастью репрессивные меры первой половины 1920-х годов в отношении партии меньшевиков их не затронули: им удалось избежать этого, срочно покинув Томск (1926 г.). Понятно, чем могла грозить Кожевниковым принадлежность к партии меньшевиков в дальнейшем, в период сталинских репрессий, как этот факт мог помешать писательской карьере Вадима Михайловича. И вот с осторожностью подредактирована семейная история о старших Кожевниковых.

В ней выделены боевое революционное прошлое, опосредованная связь с вождями, дружба с известными большевиками (А.Д. Рыковым, О.А. Пятницким, Ф. Мюннихом, В.В. Куйбышевым и др.). Всё без подробностей. При этом надо отдать должное Вадиму Михайловичу: прямо он не говорил, что его родители были когда-то большевиками, он только подчеркивал их близость к большевикам, но воспринималось это вкупе с фактом пребывания родителей в годы царизма в Нарымской ссылке, как заслуженная биография борцов за советскую власть.

В свете открывшегося факта о партийной принадлежности отца писателя [и матери] теперь понятнее его фраза в одной из автобиографий о том, что с раннего детства он слышал ожесточенные политические споры: о жизни и путях страны, народа, о войне и мире, о земле и воле (и это нашло отражение в романе «Заре навстречу», где события происходят в 1917-1918 г.). В Томске меньшевики и большевики до сентября 1917 г. организационно находились в одной партии – РСДРП. В 1917 году между ними шли острейшие дискуссии. Разногласия обострялись и привели в июне-сентябре 1917 г. к окончательному организационному размежеванию. Томские большевики после губернского съезда РСДРП, признавшего своим партийным центром ЦК РСДРП(б) (сентябрь 1917 г.), провели перерегистрацию своих членов. Что же касается Михаила Петровича Кожевникова, то позже в одной из своих служебных анкет он написал, что в Февральской и Октябрьской революциях участия не принимал, что он «исключен из РСДРП (объединенной) за неуплату взносов». Выбытие из партии состоялось, скорее, автоматически в 1917 г. после неучастия в регистрации в Томской организации РСДРП(б).

История семьи Кожевниковых на томской земле подробнее предстает в документах Государственного архива Томской области. Информацию о пребывании Кожевниковых в Нарымской ссылке, мы находим в фонде Томского губернского управления (Ф.3). Это, прежде всего, одно из дел о гласнонадзорных Нарымского края (1906-1910), и дело Томского уездного исправника о состоящей под гласным надзором полиции мещанке Надежде Георгиевне Целиковой (1907-1910), другие документы того же фонда. Это метрические книги Томской духовной консистории. Документы о Кожевниковых периода 1910-1926 гг. рассказывают о томском периоде их жизни, и содержат также биографическую информацию о каждом из родителей писателя до их невольного появления в Сибири. По документам личных дел студентов Томского государственного университета М.П. Кожевникова (1910-1916) и Н.Г. Целиковой-Кожевниковой (1923-1925), послужному списку врача Томской губернской милиции Кожевникова Михаила Петровича (1923) и др. выстраивается относительно подробная хроника семьи.

Приведем здесь лишь отдельные факты.

Родители писателя родом с Кубани. Михаил Петрович Кожевников, «мещанин г. Екатеринодара», выслан в Нарымский край в 1906 году из Ростова-на-Дону.

Выслан под надзор полиции этапным порядком в группе лиц, означенных в документах как политически неблагонадежных. В анкетах Михаила Петровича отмечаются неоднократные аресты 1902-1906 гг. за хранение нелегальной литературы. Первый арест в 1902 г. привел к исключению с I курса Харьковского технологического института. В Нарымском крае поселен в д. Комарово Кетской волости. Летом 1907 г. он оказывается в Томском исправительно-арестантском отделении №1, куда водворен после попытки бегства с места поселения. Там же летом 1907 г. оказывается прибывшая этапом из Москвы мещанка г. Ростова-на-Дону Н.Г Целикова («изобличена в революционной деятельности»). В ноябре 1907 г. группа арестантов конным обозом этапируется из Томска в Парабель. В списке отправляемых значатся М.П. Кожевников и Н.Г. Целикова.

Следующий по хронологии документ, в котором мы встречаем эти имена, - запись в метрической книге Воскресенской церкви с. Тогурского Кетской волости от 16 января 1908 г. о их бракосочетании («Обыск брачный»).

В графе «место проживания» вступающих в брак записано: «Временно проживают в с. Тогур». В метрической книге той же церкви на 1909 г. о родившихся читаем запись о рождении в этой молодой семье сына Вадима. Дата рождения 9 апреля (по нов. стилю 22 апреля), дата крещения – 12 апреля.

Из записей названных метрических книг следует, что Кожевниковы тогда жили в Тогуре, и Вадим Михайлович родился, следовательно, не в г.

Нарыме, как указано во всех его биографиях, а именно в названном селе.

Тогур находился в 7 км. от Колпашева и в ста с лишним км. от г. Нарыма.

Стали бы новорожденного везти в Тогурскую церковь за столько верст, да в условиях весны, болот и неоткрывшейся навигации? Тем более что в Нарыме своя церковь была. Думается, Вадим Михайлович когда-то сам обозначил местом своего рождения Нарым: ведь Тогур «не звучит» в нужном контексте, а вот Нарым был широко известен как место ссылки революционеров, где побывал сам Сталин. И опять же надо отдать должное умению писателя дизайнировать свою биографию так, чтобы невозможно было упрекнуть его в искажении фактов.

Местом рождения он указывает не «город Нарым», а просто «Нарым», Нарым как край, а не как конкретный населенный пункт и в сокрытии места рождения его не обвинишь. Тогур действительно административно относился к Нарымскому краю. Это позже уже библиографы трансформировали его «Нарым» в «г. Нарым».

А это уже неправда. Дочь же писателя, вероятно, слышала от отца или деда о Тогуре, но у неё это в её воспоминаниях трансформировалось в «заимку возле Нарыма».

В 1910 г. окончился срок ссылки. У Михаила Петровича - раньше жены на несколько месяцев. Поскольку покинуть Сибирь пока не представлялось возможным, решено воспользоваться вузовским Томском для получения, наконец, высшего образования, надежной профессии. Михаил Петрович подает прошение о разрешении поселиться в Томске для продолжения образования.

Жена с маленьким сыном приезжают к нему осенью 1910 года. Михаил Петрович в 1910-1916 г оканчивает медицинский факультет Томского университета и получает квалификацию лекаря, становится специалистом по кожным и венерическим заболеваниям. В газете «Сибирская жизнь» за 1917-1919 гг. регулярно печатаются объявления о том, что врач М.П. Кожевников ведет прием пациентов по ул.

Спасской, 13 (по этому адресу семья проживала вплоть до отъезда из Томска).

В 1916-1920 гг. он - ординатор Вознесенской кожно-венерологической больницы, врач амбулаторий 1 и 2-ой. С июня 1918 г., будучи мобилизованным колчаковской властью, одновременно работает ординатором Военного лазарета, преобразованного с восстановлением в Томске советской власти (декабрь 1919 г.) в Военный госпиталь. Работает там до демобилизации уже советской властью (сентябрь 1922). В 1922 году участвует в борьбе с эпидемией холеры в качестве разъездного врача Томского губздрава. Видно по документам того периода, что семья в острой материальной нужде. Глава семейства с конца 1922 г. в поисках работы, обращается в губернскую комиссию по учету и распределению медперсонала.

Устроился врачом в приемный покой амбулатории управления Томской губмилиции, откуда в октябре 1923 г. уволен «по сокращению штатов». Снова поиски работы.

В одном из официальных документов 1923 г. указывается, что «на иждивении гражданина (заметим, не «товарища», ! – прим. Г. Кан) Кожевникова находятся следующие члены семьи: Вадим – 13 лет, сын, учащийся, Надежда, 36 лет (? –Г.К.), жена, учащаяся». В конце 1923 г. работает в губздраве и по совместительству в той же амбулатории управления милиции, именуемого теперь Томским губернским административным управлением. Думаю, то, что меньшевика в то время снова приняли на работу в такое учреждение, свидетельствует о том, что Михаил Петрович был хорошим врачом. Далее документальные сведения о нем в архивных документах обрываются. В ЦДНИ ТО хранится фото, датированное концом 1924 г., на котором в Москве снята группа бывших нарымских ссыльных, среди них М.П. Кожевников.

Мать будущего писателя Надежда Георгиевна в документах советского периода именуется чаще под двойной фамилией – Целикова-Кожевникова.

В тяжелых материальных условиях 1920-х годов она мечтала о возвращении в Москву, где теперь были в больших чинах бывшие друзья по ссылке, которые могли бы помочь устроиться там, а также обеспечить будущее её сыну. И она основательно к этому готовилась. Имея неоконченное в Таганрогской гимназии образование, она решилась в 1923 г. на поступление на медицинский факультет ТГУ. Вместо «утерянных» документов об образовании предъявляет при поступлении поручительства известных большевиков - члена ИККИ И.А.

Пятницкого и работника Сибревкома В.Д. Вегмана

Её зачетная книжка и затем расписка в получении некоторых документов из личного студенческого дела – это пока единственные обнаруженные в томских архивах документы, позволяющие установить примерную дату отъезда (бегства?) семьи из Томска. В мае 1925 года последняя запись в зачетке о сдаче одного из экзаменов за 2-й курс. Затем февральские записи 1926 г. о сдаче двух зачетов. И далее названная расписка, от 4 марта 1926 г.

и приписка в ней университетского делопроизводителя, что при получении из дела отдельных документов Кожевниковой предоставлена взамен удостоверения зачетная книжка от 22 октября 1925 г. 1-го Московского государственного университета.

Установленная письменная связь с Надеждой Вадимовной Кожевниковой и получение от неё ряда электронных копий документов из архива отца дали толчок к новому витку поиска документной информации по истории семьи Кожевниковых на томской земле, а также добавили некоторые новые сведения к биографии самого писателя.

Где-то в местной печати встречалось упоминание о том, что Вадим Кожевников окончил томскую школу №9. Документальных подтверждений этому пока обнаружить не удалось. Есть косвенное свидетельство тому, что начинал он учиться в Томской губернской мужской гимназии №1 в 1918 г., поскольку его мать была тогда членом попечительского совета гимназии.

В период колчаковской власти здание гимназии было занято под госпитали, и учеба прервалась. В 1920 г. с восстановлением советской власти и реформой школьного образования Вадим возобновил обучение, - скорее всего, в ближайшей к дому школе, а ею была единая трудовая школа второй ступени №9. В свидетельстве об образовании, выданном Вадиму Кожевникову Московским губоно в 1927 г., значится, что он поступил в московскую школу №3 в 1926 г. в седьмую группу (класс). Стало быть, в Томске он окончил шесть классов. И еще деталь из присланных дочерью писателя документов. Близким другом семьи Кожевниковых в Томске был известный ученый химик, профессор Томского технологического института Дмитрий Турбаба, о чем свидетельствует дарственная надпись на подаренной им Вадиму в 1917 г. книге «Басни Крылова» с напутствием по жизни.

Обнаруженные в томских архивах документы о семье Кожевниковых существенно дополняют и корректируют официальную биографию Вадима Михайловича Кожевникова, в которой должна быть названа и его малая родина. И ныне отрадно то, что в новых редакциях новелл, написанных дочерью писателя, звучат уже не мифы, но реалии из истории семьи.

Опубликовано в 2008 г. в Информационно-методическом бюллетене Томского областного архивного управления №20.