РОССИЯ: ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Чтобы писать о России, нужно закрыть глаза - что первым появится перед ними?
Вижу листок, страницу книжки, в темной суспензии тротуара. На нем что-то знакомое, я узнаю неприкрытые слова, можно присесть и прочитать, но не хочется пачкать края пальто. Но оставить страничку в грязи, на растерзание сотен платформ и каблуков никак не возможно. Что там все-таки написано?

Снимаю перчатку, наклоняюсь, поднимаю листок, стряхиваю налипший снего-песок, читаю: Я любуюсь на дымы лучей / там, в моей обманувшей отчизне...

Не хотела начинать с грустного, но так началось. Да не такое уж это грустное, просто неожиданно-настоящее.

Первое добро-пожаловать ожидало нас с первым шагом из тусклоосвещенного зала Шереметьева-2 на улицу - в густую, коричневую, с немощными свежевыпавшими кристалликами снега жижу тротуара. Такую грязь я не видела два с лишним десятилетия и поэтому вспомнила ее не сразу. Постепенно и настойчиво, коричневыми сугробами на обочинах дорог, Ленинградском шоссе, проспекте, на улицах и в переулках напоминала она о себе. У меня было достаточно времени ее внимательно рассмотреть - большую часть пути от Шереметьева до центра города, где мы сняли квартиру, скорость машины не превышала скорости велосипедиста.

В трафике мы провели сотни-тысячи часов жизни, казалось бы, не ново, и московские знакомые предупреждали о "пробках", мы были готовы.

Но в жизни оказалось как всегда иначе. Не трафик и пробки, а одна гигантская пробка размером с город. Поток иномарок, почти-новых и когда-то разноцветных, а сейчас едино-серо-коричневых, напоминал инфицированную кровь умирающего, слабо пульсирующую по тромбозным сосудам.

.......

Всей семьей мы собираемся дважды в году. Бывает, чаще, но дважды обязательно - зимой и летом. В этом году рождественские каникулы мы проводили в Европе и поддались притяжению, географической близости родины : на Новый Год - в Москву.
Там, на встрече Нового Года в МГУ, мы впервые встретились с моим будущим мужем. Ровно 30 лет назад.

Бабушка меня - тогда уже не школьницу, студентку! - считала маленькой и неразумной, но все же отпустила , впервые, с обещанием вернуться домой пока работает метро, до часа ночи.

Обещание я нарушила.

Встречать Новый Год меня пригласил парень из нашей группы, но сам он, как и все другие мальчишки, напился и вскоре заснул. Все другие, кроме одного, до того вечера мне не знакомого.
Мы целовались до утра, а в первый рабочий день нового года пошли подавать заявление в ЗАГС. Он попросту всех перепил.
Вот и вся история, без прикрас и преувеличений.

Секрет, как я узнала потом, был прост как пробка от шампанского - алкоголеустойчивость воспитывалась на конюшне (мой муж был в юношеской сборной по конному троеборью).

На этот раз в МГУ нас не пустили.
Ничего не знаю, я разрешаю проход только по пропускам, сказала, опустив глаза, девочка-милиционер в большой, навырост, серой шапке-ушанке. Выпускники?

Показать? Ничего не знаю, кто-то из университета должен был заказать вам пропуск, сказала важная начальница бюро пропусков. Полный рот отполированных гласных.
Don't worry, mom, you're always welcome to visit my university, any time, сказал мой сын.

Везде свои причуды, сказала пришедшая в гости вечером однокурсница, У вас не разрешают фейерверки, у нас не пускают в университет.

Фейерверки, да...

По закону или против закона, фейерверки в Москве действительно разрешают.

Никогда не видела их так близко и так много, как в новогоднюю ночь на Ленинских Горах. Несколько ребят ставили свои трубки и палили, палили.

До иступленья, до износа. У каждого из ребят был запас пиротехники часа на полтора. Салют до упаду.

Слева от смотровой площадки, возле церкви, собрались роккеры. Рев их моторов - ребята, заправившись шампанским, начали делать пируэты на мотоциклах под залпы салюта - гармонично сливался с красочной пальбой. Миллиционер наблюдал в нерешительности : с одной стороны - нехорошо на тротуаре, в сантиметрах от расступившейся толпы, с другой стороны - праздник, ребята веселятся.

Мало кто, наверное, пришел на смотровую площадку пешком из МГУ - в радиусе полукилометра парковки мы не нашли. Длинные очереди дорогих машин, несколько хаммер-лимузинов - таких больших я в Калифорнии не видела.
Россия, очевидно, вырвалась вперед.
Ближе к часу ночи к нам подошел какой-то человек и поздравил с новым годом. Он, наверное, пришел пешком. Вдруг, неожиданно, стало очень грустно. Как будто все люди вокруг, громкие и гуляющие, с недопитыми бутылками в руках и пустыми под ногами, для меня не столько закрытые книги, сколько пустые страницы. Душевный вакуум.

Мы долго смотрели на магию современной химии, потом устали и поехали домой. Салют продолжался без нас.

Вернулись домой с морозной улицы в маленькую квартирку.
Первый шаг в теплую прихожую, прямо кухня, большое окно, над столом мягкий свет лампы, напротив в ряд - холодильник, плита, кухонный стол, раковина, в шкафчиках над раковиной и над столом те же чашки-тарелки, что и десятилетия назад - им не мешает соседство новичков из Ikea. Посудная солидарность. Направо от входа - маленькая спальня с большими батареями, за ней гостиная, там мы поставили елку.
Все точно так, как раньше (и елка также пахнет морозной хвоей!), неважно, что новых моделей, та же магия камерного уюта.
Точно так же, как раньше, хочется сесть с книгой в кресло и надолго задуматься. Прелесть особого, оторванного от остального мира, зимнего заключения.

Немного мешают светящие в окна огни рекламы. Как будто руководство страны перепутало уровень жизни с уровнем ... меблированности.

Вообще-то я слышала, что Лужков с рекламой борется и скоро будет порядок - несколько выделенных мест типа тайм-сквер, в остальном наступит 19 и 20 век - ни уралсиба на Библиотеке им. Ленина, ни металло-неоновой силы, отправляющей тебя куда-подальше, к эсти лаудер, когда ты хочешь домой, в прошлое.

В прошлое сейчас тоже можно, но в отдельно выбранных местах и в особое время. На бульваре, например. Или в выходные.

Бульвар был пуст в разгар предпраздничной суеты, как белый остров. Только Гоголь и голые деревья в снегу. Деревья были похожи на старинные заглавные буквы, вдавленные в белизну страницы. Они одиноко и гордо несли свою несомненную значимость.

Перечитала написанное - ужас, все плохо - несправедливо! Хочу написать правду, а получается поклеп. Конечно, стало лучше, по сравнению с тем, что я видела летом 2003 года http://www.lebed.com/2003/art3435.htm, конечно, больше порядка.
Страна, предприятие, человек - все это организованные системы, они существуют постольку, поскольку существует их организация, и смерть их есть лишь результат беспорядка.
Центр города умело отреставрирован, солиден и спокоен; я бы с радостью переехала туда жить, на выходные; книжные магазины ... борщ ... блины!. Люди стойко, но не по инерции, несут данную им действительность. Нет того нездорового возбуждения, непричастности, несогласия с собой, которое чувствовалось 5 лет назад.

Женщины...

Русские женщины прекрасны! И всегда правы. Бывает, может, и наоборот, но таких я не встречала. Все мои знакомые не просто правы, они правы абсолютно. Рядом с ними я чувствую себя недостойной, почти виноватой, как реципиент незаслуженных привилегий.

Они поддерживают жизнь в безжизненном пространстве.

Большинство из них разведены и причина тому всегда одна и та же - неуважение мужа. Муж не видит трудностей, не заботится о семье, не болеет душой за жену и детей.
Они не жалуются, "он нас по-своему любит", но констатируют факт - "мы говорим на разных языках". Он не понимает, что трудно, что бессонно, обижает невниманием, на него уходит слишком много сил, необходимых для детей, и развод - это возможность сохранить себя, свое достоинство, и воспитать детей.
Они развелись, потому что это стало возможно.
Они могут работать на полторы ставки и в "свободное" время подрабатывать написанием диссертаций, могут быть главными врачами в частных клиниках, могут получить еще один диплом, сменить профессию, могут переселиться в более тесные условия, сдавая бОльшую квартиру, преподавать и путешествовать по миру на гонорары от учебников. Все это невыдуманные примеры.
Они не жалуются - они живут и работают.
Они терпеливы, но животный эгоизм мужчин, их нежелание понять, не оставляет им выбора. "Развелась, как только мой муж встал на ноги, смог содержать себя", "развелась, когда ребенок закончил школу, чтобы не переезжать в другой район". Они не меркантильны, напротив, они работают много и трудно ради психологической свободы, не материальных благ. Мужу говорят, "пожалуйста, забирай все неживое; все живое оставь мне".

Оле 25 лет, выглядит она на 15. У нее двое детей. Она спокойна, жизнерадостна, уверена в себе, с детской беспечной улыбкой. Когда-то она была подружкой моей дочери, они вместе росли, играли во дворе, вместе ходили в садик. Она живет все в той же маленькой квартирке родителей, с тем же оторванным линолеумом.
Мы пили чай на детском столике, за который обычно сажают кукол и мишек. Представляющее ценность неживое, да, вывезено. Но столько радости, простоты, смысла в этом тесном доме! Мой сын не хотел уходить, продолжал играть с малышами.
Пришли родители, "Оля, ты покажи фотографии свадьбы". Она смеется, "нет уж, я бы лучше показала фотографии развода, только у меня их нет". Она говорит серьезно, как о большом облегчении, о возможности нормальной жизни. Облегчение - это жить на 10 тысяч рублей (330 долларов) алиментов в месяц, пока дети не подрастут и не окрепнут до детского сада и школы и можно будет снова пойти работать (Оля - учительница в местной школе).

Российские дети - это отдельный рассказ, который я боюсь и начать, такое они чудо. Воспитаны, вдумчивы; стесненное пространство московской квартиры заставляет их все время быть рядом со взрослыми, с матерью, с ними занимаются, реагируют на все их поступки, играют. Не набить полдома игрушками и компьютерными играми, чтобы не приставал, а всевозможные кружки, секции, беседы.

В общем, и женщины и дети - прекрасны. Только не люблю, когда их называют золотом или бриллиантами. Их глаза блестят, но могут и наполниться слезами. Они живые люди - волнуются, краснеют, стараются, ошибаются, работают, работают.
Они - сама красота. Красота - это жизнь. А золото-бриллианты - смерть.

Вот, теперь положительно. Но как-то односторонне, снова несправедливо. Все-таки не все женщины разведены и не все мужчины жестоки.

На Новый Год мы пригласили одноклассников-однокурсников, среди них были и семьи. (Одна - такая же древняя, как наша, с тинэйджеровского возраста.) Женщины в этих семьях либо не работали, либо пошли работать недавно, когда выросли дети. Мужчины - несмотря на высокие посты - признаются, что не могут обеспечить семью на одну зарплату (то, что жена пошла работать, незаметно, по сравнению с большими заработками мужа). Они вынуждены все время суетиться, быть навиду, "в обойме".
Мой друг по университетской легкоатлетической команде признался, что волнуется, когда уезжает в загранкомандировки (необходимость для директора большого всесоюзного института) - какие-то возможности заработать он пропустит дома?
Вот, например, перед праздниками - попросили прочитать две часовые лекции, по тысячи евро за каждую. Конечно, он хотел бы отдохнуть, но... Его жена - не накопитель, и сам он всегда был эталоном щедрости, но квартира, машины, путешествия, университет детей, и так далее, сама российская действительность - не дают расслабиться.
Лениться надо ехать в Америку.

Наш последний день в Москве был ясным. 2 января, наконец, впервые за несколько дней вышло солнце.
Мне сразу подумалось, что не солнце вышло, а руководство Москвы разрешило светилу незначительной величины на время появиться на небе. Прогулка солнца по тюремному дворику российской действительности.
Откуда такие мрачные мысли? Почему я не могу окинуть отчизну взглядом неразбавленной радости?
Не знаю, но могу предположить.
Непривычные двойные двери, тюремные решетки на лестничных площадках. Школы, детские сады - тоже в высоких решетках. Они часто покрашены в белый цвет, но их ворота на замке, несмотря на постоянную охрану. О балансе между свободой и безопасностью пока не думали. Думали о безопасности.
Неужели можно привыкнуть жить за решетками и их не замечать? Неужели их когда-то будут снимать? Не верится.
И почему, в конце концов, это беспокоит меня? Оттого ли, что от родины ждешь большего, хочешь большего?

Или попросту оттого, что мы живем в стране с бесплатным дневным освещением?