ВО ФРАНЦИИ Я СТАЛ РУССКИМ

Национальный вопрос – вещь крайне деликатная, и затрагивать его следует очень и очень осторожно. Но затрагивать все-таки приходится. Вы, уважаемый господин Шпигельман, утверждаете:

«Не бывает хороших или плохих народов, бывают хорошие или плохие люди!»

Согласен. Но почему-то живут народы все-таки неодинаково. И речь не идет об одинаковости в смысле одежды, питания или развлечений. Скажите, Вы готовы утверждать, что среднестатистический человек в России живет так же, как живет среднестатистический человек в Америке, в Израиле, в Германии, во Франции, в Англии? То есть, имея все необходимое для жизни и уважая закон (я подчеркиваю: речь идет о правиле, а не об исключениях)? Вы готовы утверждать, что Россия – правовое, экономически развитое и стабильное государство, которое ни для кого в мире не представляет угрозы? Если готовы, - пожалуйста, приведите доказательства. Потому что все материалы, которые публикуются даже в самой России, свидетельствуют о другом. Или Вы считаете, что не можете писать об этом, потому что Вы – не русский?

Ну, а кому-то все-таки хочется разобраться, - почему это так. Не для того, чтобы уязвить и оскорбить, а для того, чтобы понять, как с этим бороться. И неужели так важно, какого происхождения человек, который пытается разобраться? Понимаете, пафос Вашего открытого письма направлен против тех, кто пишет на заборе: «Смерть черножопым!», или «Смерть москалям!», или «Смерть жидам!» Я не из этой компании. И как быть тогда с очень интересным, местами – спорным, но тем более интересным, - анализом русской истории Владимира Идзинского, опубликованным в том же номере «Лебедя», что и Ваше открытое письмо? В.Идзинский – Ваш земляк, израильтянин, он, наверное, еврей, - и он, по-Вашему, не имеет права заниматься «русскими» вопросами?

«Непозволительно говорить плохо о народе, к которому вы не принадлежите.

Восхвалять позволительно только тот народ, к которому вы не принадлежите.»

Это опять из Вашего письма. И дальше: «Помните у Пушкина: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног - но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство.»

Это тоже из Вашего письма. Да, помню. Но «досадно» - не то же самое, что «нельзя». И вообще, какое право этот арап имел презирать свое русское отечество – если, опять-таки, «идти логическим путем» вместе с Вами? И кто решает, что позволительно, а что – нет?

И, кстати, отечество у нас с Пушкиным, а также с Вами и с Ю.Кирпичевым, общее - Российская империя. Но есть различие. Оно не только в том, что Пушкин гений, а мы – нет. И не только в том, что Пушкину не удалось выехать за границу, а у нас это получилось. Оно – и в данном случае это главное – в том, что Пушкин себя там чувствовал дома, у себя. А мы с Вами – нет. Не знаю, как для Вас, а для меня принадлежность к еврейскому народу всегда была чисто анкетной – я не знаю еврейского языка, еврейской истории, еврейской культуры. Я еврей только по происхождению. Я не открещиваюсь от своего еврейства, я отношусь к нему так же спокойно, как к цвету своих глаз и к дате своего рождения, – это так и не иначе. Я с этим родился. Это не повод ни для гордости, ни для стыда. Но когда по приезде во Францию пришлось заполнять анкеты, встали любопытные вопросы: в графе «национальность» я по привычке написал «еврей». Нет, поправил меня французский чиновник, - мы не спрашиваем про вашу религию. Еврей – это религия. А кто вы по национальности? – Вообще-то в Советском Союзе еврей – это была национальность. То есть – этническая принадлежность. - А у нас, сказал француз, национальность – это гражданство. Вы из какой страны приехали? – Из Грузии. – Значит, вы – грузин.

Но я не могу считать себя грузином. Я родился в Грузии, вырос там, люблю эту страну и ее людей, владею языком, был связан с нею и дружескими, и профессиональными узами, и все же что-то мешает мне называть себя грузином. Да и грузины, при всем их замечательном ко мне отношении, едва ли признали бы меня грузином. Своим – да, а грузином – нет. Мне не пели грузинских колыбельных, я не знал грузинских детских стихов, потому что учился русской школе, и дома говорили по-русски. «Да нет, я не грузин,» - ответил я. Но надо было как-то решать вопрос, потому что паспорт был еще старого, советского образца, а СССР уже не существовал. Тогда терпеливый французский чиновник поставил вопрос иначе: «Хорошо, какой язык ваш родной? На каком языке вы думаете? – На русском. – Значит, вы русский.» Но разве я могу считать себя русским? Да, я жил в России много лет. Но разве русские считают меня русским? Почитайте отклики на моих «Блох»! И это не потому, что у меня сейчас французское гражданство. Для русских я никогда не был своим, потому что я еврей. Но тогда, заполняя анкеты, я, кажется, впервые осознал, что и в Грузии, и в России я всегда был немного иностранцем…

Так что принадлежность или непринадлежность к народу – вопрос сложный. И я все-таки считаю, что о любом народе говорить можно. И нужно. Потому что любому человеку – не только народу – полезно узнать, как он выглядит со стороны. Мы видим себя не совсем так, как видят нас другие люди, и нередко именно они видят нас более объективно. Некоторых вещей, нас касающихся и нам свойственных, мы не видим вообще. Я позволю себе привести одно сравнение, довольно неприятное, но, по-моему, уместное: как Вы считаете, следует ли Вашему другу сказать Вам, что у Вас плохо пахнет изо рта? Вам ведь будет неприятно («досадно»). Но если об этом не сказать, дальше будет хуже. Не говоря уж о том, что женщины будут шарахаться от Вас при попытке их поцеловать, запах изо рта свидетельствует не о том, что у Вас гнусный характер, а о болезни. И болезнь лучше выявить как можно раньше, чтобы ее вылечить. Есть русская поговорка, с которой я полностью согласен: «Не тот друг, кто медом мажет, а тот, кто правду скажет». Если Вы не способны выслушать неприятную правду, - это Ваша проблема. Но Вы не сможете теперь упрекнуть своего друга в том, что он Вас не предупредил. Человек, который видит (или думает, что видит) правду, но скрывает ее от своего друга, - по-моему, поступает неправильно.

Любопытная деталь, на которую справедливо обратил внимание Юрий Кирпичев: пожалуй, только русские и евреи озабочены тем, кто именно о них говорит и пишет. Да еще, пожалуй, африканцы: они любую критику воспринимают как проявление расизма. Французам, например, совершенно безразлично, кто анализирует их национальный характер, образ жизни и историческое развитие: немец, русский, американец или еврей. Англичанам, немцам и американцам это тоже безразлично. Во всяком случае, по моим наблюдениям, а я человек довольно общительный, - я позволю себе сделать такое обобщение: в Европе и США, во время дискуссии оппоненты не станут напирать на происхождение друг друга. Они будут возражать по фактам, они будут спорить с аргументами. А те, кто станет подчеркивать факт «инородчества» своего оппонента, во Франции, например, просто не будет принят в приличном обществе, потому что это аргументация таких людей, как Жан-Мари Ле Пен и иже с ним. Вы загляните на форумы в Интернете и сравните характер и качество споров на русском языке – и на французском или на английском.

Вы упрекаете меня в том, что я якобы смешиваю русский народ и нехорошее российское правительство. А я утверждаю, вслед за Макиавелли: какой народ, такое и правительство. Потому что «плохое правительство» не заслано в Россию с другой планеты или из другой страны. И если все валить только на правительство, освобождая от ответственности народ, то ничего никогда не изменится.

Мне кажется, что политическая корректность все чаще выливается в злостное лицемерие. Да, конечно, далеко не все мусульмане – террористы, но почти все террористы в мире (подчеркиваю: ПОЧТИ!) действуют от имени ислама. И это означает, что связь между терроризмом и исламом существует, и об этом надо говорить, как бы это ни было неприятно мусульманам. Когда были опубликованы карикатуры на пророка Мухаммеда, в исламских странах прошли истерические демонстрации протеста против «надругательства над религией». Но почему-то ни в одной мусульманской стране ни разу не было демонстрации протеста против террористических актов, творимых во имя ислама, - хотя надругательством над религией являются именно эти самые теракты. Вы как считаете - не-мусульмане не имеют права поднимать этот вопрос?

Во время уличных беспорядков во Франции было совершенно очевидно, что зачинщики этих беспорядков – молодые люди преимущественно арабского и африканского происхождения, и в преступном мире они тоже занимают ведущее место. Об этом не говорилось, потому что во Франции запрещено публиковать статистику, основанную на этническом происхождении, - это считается первым шагом к дискриминации. Возможно. Но среди этих юных хулиганов практически не было парней русского или китайского происхождения, - очевидно, потому, что русские и китайцы как-то лучше вписываются во французскую жизнь или находят иные формы выражения своего недовольства. И значит, проблема реально существует, и замалчивать ее, опасаясь кого-то обидеть, неправильно. Крики о расизме иной раз – очень удобный повод добиваться своих целей. Но с моей точки зрения, это никакой не расизм – сказать иммигрантам: «Уважаемые дамы и господа, вы приехали во Францию добровольно и, по всей вероятности, потому, что здесь вам лучше, чем там, откуда вы приехали. Добро пожаловать! Но, чтобы вам здесь хорошо жилось, и чтобы мы тоже не жалели о том, что приняли вас у себя, давайте договоримся, что вы будете играть по нашим правилам. Чтобы не превратить нашу страну в ту, из которой вы предпочли уехать.» Если кому-то такая речь кажется расистской, ему лучше вернуться к себе домой. Если вы садитесь играть в шахматы – извольте принять тот факт, что конь ходит буквой «Г», а не иначе. То, что я сейчас написал, считается политически некорректным. Тем не менее, это правда, то есть констатация факта. А когда правда вступает в противоречие с политической корректностью, это значит, что в обществе есть болезнь, и ее надо диагностировать и лечить. Кстати, курьез заключается в том, что говорить о проблемах, связанных с иммиграцией во Франции мне, иммигранту, сподручнее, чем коренному французу: француза сразу обвинят в ксенофобии. А меня в ксенофобии не обвинишь, поскольку сам – «инородец». Но зато можно обвинить в расизме, потому что я говорю о проблемах, вызванных иммиграцией из Африки, а сам я другого цвета… Однако во Франции же великий юморист Колюш высмеял эту политическую корректность, которая «запрещает говорить об арабах, о неграх, о французах, о женщинах, о мужчинах, о гомосексуалах, о людях с обычной ориентацией, о курильщиках, о некурящих, о работающих, о безработных, о богатых, о бедных, о пьяницах, о непьющих, и так далее…»

Имея дело с русскими туристами, я обратил внимание на то, что многие из них обижаются, например, на заявление, что Наполеон выиграл Бородинское сражение. Они воспринимают это как личное оскорбление и очернительство их истории. А французы совершенно спокойно относятся к заявлениям, что Наполеон проиграл Русскую кампанию и был разгромлен при Ватерлоо. Ну, да проиграл. Был разгромлен. Мы-то здесь причем? Да, Франция завоевывала колонии и торговала рабами. Да, во время Французской революции был террор. Это наше черное прошлое, мы это признали, осудили, сделали выводы и пошли дальше, вперед. Почему же русские обижаются за Сталина? Может быть, потому, что для них это – вовсе не прошлое? Тогда об этом тем более надо говорить!

Дураки есть везде. Франсуа Рабле не зря писал, что «во всяком обществе больше глупых людей, нежели умных, и большая часть всегда берет верх над лучшей»… И если всегда опасаться того, что глупые и злонамеренные люди могут вас не так понять и обидеться, лучше, действительно, замолчать навеки, не произносить ничего, кроме прописных истин, и писать только о погоде. Вот интересная будет журналистика, правда? А жизнь какая пойдет!..

Не хочу я ни такой жизни, ни такой журналистики. Давайте говорить друг другу не только комплименты. Давайте спорить. Давайте вместе решать – или хотя бы обсуждать – волнующие нас проблемы, не заглядывая друг другу в анкету и не выясняя, у кого бабушка была еврейкой, а у кого дедушка – пиратом. Наше происхождение безусловно имеет значение. Возвращаясь к нашей конкретной теме, господин Шпигельман, как по-Вашему, почему мы с Вами, а также многие другие, вполне приличные люди, были вынуждены уехать из страны, в которой родились, выросли, любили? Неужели только по вине плохого правительства той страны? И неужели мы всерьез полагали, что где-то в других странах нас ждут молочные реки с кисельными берегами? Это ведь только дураки считают, что эмигрировать очень легко. Возможно, Вы придерживаетесь сионистских взглядов и считаете, что евреи должны жить в Земле обетованной, поэтому Вы обосновались в Израиле. Юрий Кирпичев и редактор «Лебедя» Валерий Лебедев оказались в Америке. Они, кстати, совершенно не евреи, а очень даже русские, но из России все-таки предпочли уехать. (Кстати, почему Кирпичев пишет о Джордано Бруно? Писал бы о Ломоносове!) Я с детства мечтал о Франции. Пускай каждый живет там, где ему лучше, это ведь не преступление. Для Вас лучше Израиль, для меня – Франция. Но ни Вы, ни я, ни многие другие не захотели остаться в России, и речь сейчас именно об этом.

Вы цитируете Бердяева: «О каждом народе нужно судить по его вершинам, а не по низинам. О немецком народе нужно судить по его великим философам, мистикам, музыкантам, поэтам, а не по прусским юнкерам и лавочникам…» Хорошо. Давайте судить о персах по Фирдоуси и Авиценне, об арабах – по Аверроэсу, о французах – по Мольеру, Рабле и Паскалю, о русских – по Пушкину, Ломоносову, Гагарину и Галине Улановой, а о немцах – по Гете, Баху и Фейербаху. Тогда нам сразу все станет понятно в истории этих народов и их образе жизни вчера и сегодня: и приход к власти Гитлера, и Гулаг, и французские доносы во время Второй мировой войны, и сегодняшний мусульманский терроризм. Как сказано, «и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений…»

В сегодняшнем мире множество проблем. Россия – одна из тех стран, от которых в мире многое зависит. И говорить о ней надо. То, что говорится, следует судить не по личности говорящего, а по смыслу сказанного. А если уж все-таки «переходить на личность» говорящего, то, может быть, стоит как раз особенно прислушаться к голосам тех, кто жил в России, знает эту страну не понаслышке и не по учебникам, и кто, уехав из нее по тем или иным соображениям и поселившись в других странах, имеет возможность сравнивать и смотреть со стороны.

И может быть, это как раз наш долг – хотя бы попытаться помочь людям понять, что именно неладно в их Датском королевстве, раз уж у нас есть такая возможность? Если, конечно, они хотят в этом разобраться.

Кстати, по поводу запаха изо рта есть такая восточная история. Как-то раз султан обнаружил, что у его визиря дурно пахнет изо рта, и поиздевался над ним за это. Визирь пришел домой и накинулся с упреками на жену: «Почему ты мне никогда не говорила, что у меня плохо пахнет изо рта? – Я ведь не знаю других мужчин, - ответила жена, - я думала, что у всех пахнет, что так и должно быть…»