МИШЕЛЬ,или ЕЩЁ ОДНА ГЛАВА "РОМАНА С ДОМОМ"

15-11-2009

№ 600 от 04 октября 2009 - АЛИС, или ОДНА ГЛАВА "РОМАНА С ДОМОМ"

Впервые я увидела его у Алис вскоре после того, как мы у нее поселились, и очень испугалась. Я приняла его за местного сумасшедшего. Пришел он к ней, как к себе домой. Увидев меня, он молча, не глядя в глаза, протянул руку, совершенно безжизненную, которая ни малейшим движением не откликнулась на мое рукопожатие. Точно также он поздоровался с Алис и моим мужем. Усевшись за стол, он снял с головы синюю потрепанную беретку, которую бережно положил рядом с собой на пол. Он сидел, уставившись в одну точку, пока Алис наливала ему стаканчик вина.

Галина ИвановаОн был невысокого роста, худенький, с тонким лисьим личиком, маленькими глазками и тонкими губами и очень походил на состарившегося подростка. Вокруг макушки у него кустились остатки растительности.

Одет он был, как клошар: облезлые ботинки, линялые синие штаны, натянутые поверх других брюк неопределенного цвета. Ширинка на этих синих штанах была расстегнута, вместо ремня они были подвязаны веревочкой и к тому же были такие короткие, будто Мишель давно из них вырос. Под стать им была и выцветшая клетчатая рубашка, уже непонятно какого цвета.

Но еще больше я испугалась, когда он заговорил. Он будто выплевывал слова в каком-то весьма странном ритме: то много-много слов сразу, потом длинная пауза, после которой как бы вдогонку выстреливала еще пара слов, снова пауза, а дальше опять пулеметная очередь из слов. Говорил он, конечно, по-французски, но выловить хотя бы десяток знакомых слов из его страстных речей я не могла, хотя напрягала изо всех сил свои несчастные мозги – у меня даже разболелась голова. Время от времени он смеялся или, скорее, подхихикивал - видимо, находя свои шутки весьма остроумными. Улыбалась и Алис – она, счастливая, в отличие от меня его понимала. Она хитро поглядывала на меня, упиваясь моим обескураженным видом.

В течение часа, пока мы обедали в этой странной компании, меня не покидало чувство сюрреалистичности происходящего - будто мы попали в театр абсурда, где главные герои ведут понятный лишь им диалог, а до всех остальных им нет никого дела.

Закончив десерт, Мишель поднял с пола свой берет, нахлобучил его на голову, встал, повторил свой ритуал с протянутой ватной рукой и удалился. Причем все движения его были неспешные, плавные, как в замедленной съемке.

Как оказалось, это был лучший друг Алис, который частенько приходил к ней обедать. И был это вовсе не клошар, а самый лучший в округе сантехник, с золотыми руками, который всегда был нарасхват. Он уже вышел на пенсию, но продолжал подрабатывать. Впрочем, подрабатывать в его случае – не совсем верное слово. Он выполнял заказы и помогал только избранным – тем, кого он считал достойными получать его услуги. А услуги эти были бесценны – так качественно не работал никто. Если он что-то делал, то делал на века. Но если, упаси Боже, кто-то осмеливался открыть рот и дать ему совет или, что еще хуже, усомниться в качестве его работы, то этот человек для Мишеля больше не существовал. Он бросал работу незавершенной и больше никогда не общался с таким «наглецом». И был прав. Он слишком хорошо знал себе цену и требовал к себе уважения. Кстати, именно так он ушел от хозяина фирмы, в которой проработал больше двадцати лет. Тот всего лишь раз посмел сделать ему замечание - и больше Мишеля не видел.

Мишель. Портрет работы дочери Галины и Евгения Ивановых - Полины.

Мишель никогда не был женат и женщин боялся, как огня. Видно, когда-то они его очень обидели. Мне кажется, он единственный француз, который никогда ни с кем не целуется. Я имею в виду дежурные поцелуи, которыми французы обмениваются по поводу и без повода даже с мало знакомыми людьми.

Был очень забавный случай, когда по моей вине бедного Мишеля чуть не «лишили невинности». Мы все еще жили у Алис, и однажды ко мне в гости приехала подруга. Это было воскресенье, и на кухне толпилось много народу – дети Алис, ее внуки, их друзья – человек шесть или восемь. И на беду среди них затесался Мишель. Подруга моя уже бывала у нас и знала большинство из присутствовавших. Знала она и о том, что без поцелуев у французов не обойтись. Расточая улыбки направо и налево, она двинулась по кругу, чмокая всех по очереди в щечки и неумолимо приближаясь к Мишелю. Мы все похолодели. Что делать?! Не кричать же ей: «Стой! Не трогай его!» А наша большая и любвеобильная Ира уже радостно потянулась к нему, раскрыв объятия и готовясь прижать его к своей пышной груди. То, что произошло потом, надолго войдет в историю нашей деревни. Маленький и шустрый Мишель присел, извернулся и ловко выскользнул из ее рук, так и не успевших опуститься на его плечи. За этим последовала немая сцена – изумленное лицо нашей несчастной гостьи, и лица всех остальных, которые изо всех сил старались не рассмеяться. Они понимали, что этого смеха Мишель им не простит.

Мишель поспешил удалиться от греха подальше, и тут уж все дали волю своим чувствам. Давно мы так не смеялись. Конечно, мы объяснили Ире, что она здесь совсем ни при чем.

Постепенно мы привыкли к Мишелю и даже стали его понимать. Казалось, что и он смирился с нашим присутствием, хотя держался несколько отстраненно. Как-то раз он даже выпил со мной стаканчик вина, когда я была дома одна. Я подумала, что наконец приручила его, и немного расслабилась. И зря!

Мы установили камин, и на радостях решили пригласить всех наших друзей-французов его обмыть. Я не знала, приглашать ли Мишеля и решила посоветоваться с Алис. Она очень оживилась и, хитро глядя на меня, сказала: «Конечно, ему тоже нужно позвонить, иначе он обидится». Она продиктовала мне номер его телефона, но не ушла, а встала рядом, чтобы послушать наш разговор. Мишель почти сразу взял трубку. Я радостным голосом сообщила ему, по какому поводу мы устраиваем праздник, и сказала, что мы были бы очень рады видеть его. В ответ я услышала короткую, как плевок, фразу: «Меня это не интересует!», после чего раздались гудки. Я застыла с трубкой в руке – было такое чувство, что на меня вылили ушат холодной воды. Зато как веселилась Алис! Она была просто счастлива. Мне она заявила, что заранее знала, какова будет его реакция.

- Ну, зачем же тогда вы попросили меня ему позвонить?!!!

- Чтобы он не обиделся!

Такую логику мне было трудно постичь. И все же Алис оказалась права. Через несколько дней после праздника, ее сын Франсуа встретил на улице Мишеля и тот с гордостью сообщил ему, что я приглашала его к нам в гости, но он отказался…

Мы восприняли этот поступок, как очередную странность Мишеля, и продолжали общаться с ним как ни в чем не бывало. Но Мишель, наверное, чувствовал свою вину, и однажды, когда ребята пришли к нам на стройку помочь с тяжелыми работами, он решил к ним присоединиться.

Но даже здесь он ухитрился продемонстрировать свою независимость. Когда работа была сделана, все стали спускаться по внутренней лестнице на первый этаж, и только Мишель пошел своим путем. С риском для жизни балансируя на тоненькой дощечке, перекинутой через глубокий ров со второго этажа, он гордо сошел на землю, выпил со всеми стаканчик вина и через несколько минут исчез. Это был единственный раз, когда он принял участие в такой работе. Мишель был не той весовой категории, и на фоне наших богатырей смотрелся как случайно залетевший на стройку комарик.

Потом он будет много нам помогать, но уже по своей части…

В гости Мишель не ходил ни к кому, кроме Алис. Появлялся он всегда неожиданно, но прийти старался поближе к обеду или ужину. На вопрос Алис: «Будешь с нами есть?» он всегда отвечал отрицательно. И чем больше он хотел остаться, тем громче кричал: «Нет-нет! Ни в коем случае! Я тороплюсь!» Алис знала все его уловки и охотно включалась в игру. Она долго его уговаривала, расписывала, какой хороший у нее сегодня обед и находила массу других способов оставить его у себя. После продолжительной «борьбы» он милостиво соглашался составить нам компанию.

Иногда Алис звонила ему заранее и приглашала на обед или ужин. Тогда он являлся с огромным караваем хлеба, за которым специально ездил в ближайший городок в свою любимую булочную. В хлебе он разбирался так же хорошо, как и в своем ремесле.

Очень трогательно проявлялась «светскость» Мишеля во время наших совместных трапез. Когда пауза неприлично затягивалась, он всегда начинал говорить о погоде – очень обстоятельно, со знанием дела. Он знал все народные приметы, лунные циклы, повадки зверей. Он делал свои прогнозы, и часто они были точнее тех, которые передавались во французских новостях.

Живет Мишель в сказочном месте - маленьком домике на излучине Роны. Его огромный сад спускается прямо к воде. В этом же доме живет его сестра, старая дева, такая же странная, как и он. Они и внешне очень похожи. Отношения у них сложные.

После смерти Алис, которую Мишель пережил как самую большую трагедию своей жизни, многое изменилось. Как оказалось, дети Алис и мы с Женей остались единственными близкими ему людьми.

Пока Алис была жива, Мишель к нам в гости не заезжал. После первой неудачной попытки я больше не решалась приглашать его на совместные сборища, а сам он инициативы не проявлял.

Впервые он пришел к нам через несколько месяцев после смерти Алис. Мы очень обрадовались, и я предложила ему поужинать с нами. По тому, как бурно он начал отказываться, я поняла, что как раз поужинать ему и хотелось. Минут пять ушло на уже привычный для нас ритуал уговоров и отказов, после чего довольный Мишель помыл руки, положил беретку на пол рядом с собой и уселся с нами за стол. Все было, как у Алис, и Мишель показался нам таким родным и близким. Видно, то же самое испытывал и он. Если в начале он был скован и немного стеснялся, то, пропустив несколько стаканчиков, расслабился, разговорился и стал чувствовать себя у нас очень уютно.

С тех пор он стал довольно часто к нам заезжать. Видя, как искренне мы ему рады, он постепенно оттаял, размяк и стал самим собой. Мы не верили своим глазам, и каждый раз открывали для себя нового Мишеля. Конечно, странности его никуда не исчезли, но за ними мы увидели такую искренность и детскую беззащитность, такую безграничную доброту, щедрость и деликатность, незаурядный ум и прекрасное чувство юмора, что я только диву давалась, как же я могла не замечать этого раньше. Он довольно начитан и много знает. Язык его очень яркий и образный. Иногда мы с трудом понимаем его. Тогда он терпеливо объясняет нам смысл того или иного выражения. Благодаря Мишелю наш французский заметно обогатился.

Удивительно, но он всегда приходит к нам именно в тот день, когда я готовлю что-нибудь экзотичное – у него просто нюх на новые блюда. А еще я в шутку зову его специалистом по русской кухне, потому что он уже перепробовал почти все наши sp?cialit?s. Мишель нас не утомляет и не раздражает, видимо, потому что у него очень развито чувство меры и он никогда не фальшивит.

Часто он приносит нам дары со своего огорода – корзину черешни, яблоки или тыкву. Осенью он делает потрясающий яблочный сок янтарного цвета и всегда привозит нам несколько бутылок. Он обожает делать подарки – в этот момент глаза его светятся от счастья.

Но поистине царский подарок он сделал нам в прошлом году.

У Мишеля есть хобби – колокола. Но он делает не маленькие колокольчики, которые одевают на шею коровам, а большие. Время от времени он приносил нам очередной свой шедевр и с гордостью демонстрировал, какой чудесный звук он издавал. Колокола его были потрясающими. Таких мастеров, как он, во Франции почти не осталось.

И вот однажды Мишель приехал к нам в обнимку с очередным своим колоколом, который он только что начал делать.

Мишель с колоколом

- А вы знаете, для кого он? – хитро спросил он.

- Для кого?

- Для вас! Это будет мой подарок!

Увидев наши счастливые лица, он засиял ярче, чем металл, из которого был выкован этот колокол. Мы рассыпались в благодарностях и поспешили обмыть рождение его нового детища.

Мишель объяснил нам, что впереди предстоит еще долгая работа, и колокол будет готов только месяцев через шесть. Так оно и вышло. Теперь каждый раз, как он приезжал к нам ужинать, он привозил с собой и наш колокол, заботливо завернутый в газетку, чтобы показать, как продвигается дело. Постепенно колокол обретал все более совершенную форму, а Мишель строго следил за тем, чтобы мы не трогали его руками и не оставляли на металле жирных пятен.

И вот, наконец, он был готов. По этому случаю мы устроили шикарный ужин, и на столе как главный виновник торжества красовался наш колокол. Звук у него был необычайно сочный, глубокий и протяжный. Мишель признался нам, что это лучшее из всего, что он создал. Мы обещали повесить его на самом видном месте в нашей большой кухне и созывать им на обед всех домочадцев.

Третий этаж дома был уже готов, и дело дошло до стоков на крыше. Женя заказал все медные детали, но пайкой он никогда не занимался. В деревне жил наш знакомый, который увлекался тем, что делал фигурки из металла и флюгера на крыши. Его медный петух красуется даже на нашей деревенской церкви. Он давно говорил Жене, что с удовольствием поможет ему сделать стоки, поскольку у него большой опыт работы с металлом. Но Франсуа сказал, что лучший жестянщик в округе – наш Мишель и что он наверняка обидится, если мы пригласим кого-то другого.

Франсуа посвятил нас и во все тонкости деловых отношений с Мишелем.

Во-первых, ему нельзя было назначать никаких сроков и, упаси боже, его торопить. Тогда он не придет совсем. Мишель все и всегда решал сам. Нам нужно было набраться терпения.

Во-вторых, с ним нельзя было говорить о деньгах. Он никогда не называл цену перед началом работы. Когда все будет сделано, можно попытаться ему заплатить. Но самая большая награда для него – это похвала за его работу.

Вооружившись инструкциями Франсуа, мы начали действовать.

Когда в следующий раз Мишель у нас появился, Женя сказал ему, что заказал медные водостоки и что в ближайшее время собирается их устанавливать. Мишель неожиданно сам проявил инициативу, заявив, что медь слишком дорогой материал, чтобы его испортить, так что водостоки он берет на себя.

Как нас учил Франсуа, о сроках мы даже не заикнулись. Мишель тоже ничего не сказал. Нам, слава богу, торопиться было некуда, и мы с интересом стали ждать дальнейшего развития событий.

Появился он недели через две в погожий солнечный день и начал работать. Все сразу он сделать не успел, и приходил еще два или три раза с интервалом в несколько дней.

Помню, как я приехала с работы и увидела возле дома Мишеля с моим мужем. Они стояли, задрав головы, и любовались готовыми водостоками. День был солнечный, и медь ярко сверкала на фоне темного дерева. Это было очень красиво. Стыков не было видно совсем. Мишель проделал поистине ювелирную работу, и его просто распирало от гордости. Конечно, мы наговорили ему кучу комплиментов и вместе отправились ужинать. Он был счастлив, что продемонстрировал нам свои таланты, а мы по достоинству их оценили. На радостях он столько выпил, что еле дошел до машины. Таким мы его еще не видели.

Брать деньги за водостоки он категорически отказался, а ведь работа была очень трудная и опасная. Мы знали, как дорого она стоит, и нам было очень неловко злоупотреблять его добротой. Прошел почти месяц, прежде чем Жене удалось уговорить его взять с нас хотя бы символическую плату.

Нам еще не раз приходилось прибегать к услугам Мишеля, но уже по мелочам, и денег с нас он никогда не брал.

К Пасхе и Рождеству мы дарим ему русские сувениры: Гжель или Хохлому. Он всегда смущается, принимая от нас подарки, но видно, что ему это очень приятно.

Вот такое необычное наследство досталось нам от Алис, и мы продолжаем восхищаться ее добротой, проницательностью и мудростью. Она всегда видела душу человека, а все остальное не имело для нее никакого значения. Именно поэтому Мишель и был ее лучшим другом…

Комментарии

Добавить изображение