ДВЕ ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ ЛЕМА о несовместимости цивилизаций -

14-11-2010

Первая судимость Йона Тихого

I

Куда бы ни занесла меня нелёгкая судьба талантливого исследователя, неутомимого путешественника и одарённого писателя, я стараюсь в максимально возможной степени прочувствовать специфику туземных условий. В отелях, например, я не пользуюсь земной мебелью, а предпочитаю местную. Она даёт много пищи для размышлений и гораздо удобней с экономической точки зрения - вы себе представляете, во что обошлась хозяину доставка изделия, допустим, Ковровоткацкого мебельного комбината в другую галактику?!

То же касается еды. Иногда приходится идти на компромис - я, например, не смог на одном из космических приёмов прожевать три-марганцовокислую закись рутения - но ведь и возлежание на, допустим, упериях, распространённых в созвездии Большой Медведицы, представляет значительные неудобства для позвоночных и хордовых!

Вот и в двести семнадцатом своём путешествии, приземлившись на <по рекомендации наших юристов мы не публикуем название звёздной системы и даже галактики - изд.> и проголодавшись после длительного анабиоза, я отправился в ближайший ресторан. Не без сожаления пропустив в меню тома, посвященные блюдам Солнечной системы, я сосредоточился на шедеврах местной гастрономии. Честно говоря, "сосредоточился" сказано не совсем верно. Обедая в незнакомых местах, я просто выбираю самое красивое название, а потом двадцать минут глубокомысленно смотрю в меню. Двадцать минут - это минимум, необходимый, чтобы добиться уважения обслуживающего персонала.

Проверенная тактика сработала и на этот раз. Как только я оторвал взгляд от голографических страниц, ко мне подскочил официант и, продолжая подскакивать (обычное в тех краях правило вежливости при разговоре с млекопитающим), спросил, что я желаю.

Я никогда не теряю времени зря. Притворяясь, что изучаю меню, я тренировался в произношении слова "ыгалдаьрар" - именно так называлось выбранное мной блюдо. Старания мои увенчались успехом - официант меня понял. А поняв, повёл себя странно. Он заявил, что ресторан, в котором нам с ним выпало счастье встретиться, известен своим уважением ко всем без исключения созвездиям, туманностям и астероидам, что лично у него есть друзья самых разных анатомических строений и политических убеждений, что он ни в коей мере не подвергает сомнению равенство абсолютно всех форм живой и неживой материи и даже мерзких грузилей обслуживает с неменьшим удовольствием, чем...

На этом месте я его прервал:

- Друг мой, посмотрите на меня внимательно. Разве я похож на газетчика? Я не буду судиться с вашим работодателем и не побегу доносить в Комитет охраны прав и свобод. Вы хотите что-то сказать - так будьте мужчиной или, что ничуть не менее почётно, женщиной, дву- или болееполой личностью, транс...

На этом месте он меня прервал. Оглянувшись двумя задними головами и убедившись, что никто не подглядывает, он расположил свои митохондрии в сочетании, означавшем:

- Не берите, вам не понравится.

Что-то подсказало мне, что ему виднее, и я попросил простую печень тахорга, бутылку безалкогольной водки и старый добрый макдональдс.

II

Утолив голод, я затянулся "Примой" и в ожидании счёта задумался о тех временах, когда курение было опасно для нашего здоровья, врачи прописывали не сигареты и папиросы, а уколы и занятия спортом, капля никотина была лучшим средством против вражеской кавалерии, а пассивное курение...

- Ыгалдаьрар! - донеслось из-за соседнего столика, и я вернулся в наш просвещённый век.

Вернулся, как оказалось, вовремя: соседям как раз принесли то самое блюдо, которое официант мне так мужественно не рекомендовал. На вид оно походило... Нет, я не скажу на что оно походило. Меня читают не только учёные, учащие, учащиеся и недоученные. Среди моих читателей есть невинные девушки, прекрасные женщины, восторженные юноши, благородные мужчины, глубокоуважаемые лица других ориентаций, а также <здесь издатель в целях экономии бумаги и редакторского гонорара вычеркнул ровно двести двадцать две строки - ред.>. Итак, на что оно походило с виду, я не скажу. Но оно и пахло так же! А когда соседи стали намазывать ЭТО на хлеб, мне понадобилось выйти. Того же захотели и съеденные мною печень тахорга и старый добрый макдональдс. А водка повела себя как самая последняя сивуха, а не как приличный напиток из хорошей семьи.

III

Одним из подтверждений высокой гуманности нашего просвещённого века является то, что меня арестовали не сразу, а только когда я, облегчённый и успокоившийся, выходил из того места, в которое влетел быстрее, чем макдональдс с товарищами из меня вылетели.

Полицейский любезно сообщил, что я арестован по подозрению в оскорблении чувств гастрономических меньшинств, отягощенном нетерпимостью и гомофобией, которые, в свою очередь, отягощёны отсутствием толерантности и гомофилии. Кроме того оказалось, что я имею право хранить молчание, сделать телефонный звонок, быть убитым при попытке к бегству, встретиться с адвокатом, получать трёхразовое питание, ходить в наручниках, требовать соблюдения... На этом месте я его прервал:

- Господин полицейский, я не сомневаюсь, что переход под опеку правоохранительных органов расширил круг моих прав до совершенно невообразимых пределов. Я только боюсь, что если вы захотите огласить весь список, у меня не останется времени сидеть в тюрьме.

Полицейскому это замечание показалось разумным, он существенно сократил процедуру, и через самое короткое время я оказался в камере.

IV

Там мне были не очень рады. Оказывается, чтобы освободить место для меня, пришлось выпустить одного убийцу, обладателя второго междукометного разряда по прыжкам с хвостом. Теперь шансы здешней сборной на победу в приближающемся чемпионате созвездия резко уменьшились, и начальник тюрьмы (из его татуировок явствовало, что он и в мафии занимал видное место) очень переживал по этому поводу. Я не стал его утешать и не рассказал о своих выдающихся достижениях во всех без исключения видах спорта. Во-первых, это несовместимо с моей всей Галактике известной скромностью, а во-вторых мне было не до тренировок - я с нетерпением ждал суда.

Ждал, как выяснилось, не напрасно: суд оказался подлинным праздником Фемиды и Немезиды. Обвинительную речь я пересказывать не буду, потому что прокурор предупредил о суровых наказаниях за нарушение его копирайта. Что же касается выступления защитника - это был шедевр, образец логики, эрудиции и ораторского искусства. Яркими красками описав оскорбление, которое я нанёс любителям нетрадиционной кухни, мой адвокат перешёл к истории вопроса. Оказалось, что почти сорок световых лет назад Совет Шаманов и Знахарей постановил стереть копрофагию (именно так на юридическом языке называется склонность к употреблению ыгалдаьрара в пищу) с Великой Стеллы Болезней и Недомоганий, что копрофагов преследовали Ёся Кровавый и Бесноватый Адя, что копрофагами были Кайчовский, Напоссан, Македон Алесанский, все поголовно мревние дреки и...

На этом месте судья его прервал. Он сказал, что до рекламной паузы осталось всего ничего и поэтому суд удаляется на совещание. Пользуюсь перерывом, чтоб дописать свой правдивый рассказ.

Сейчас присяжные вернутся. Что-то будет?

Валерий Лебедев

Последнее переселение Йона Тихого

Пилот Пиркс точно посадил свой корабль на двойника Земли. Расчеты профессора Тарантоги блестяще подтвердились: атмосфера Землюги (так предложил назвать планету Тихий) содержала даже больше кислорода, чем земная – около 30 процентов. Ничего ядовитого. Много воды, океаны, приятная круглогодичная температура в 27 градусов. Никаких полярных шапок, идеальное место для колонизации.

Первопроходцы легко выпрыгнули на поверхность. Вдохнули полной грудью. Повеяло чем-то немного раздражающим. Йон Тихий повел носом еще раз.

- Профессор, чем это, хммм.., несет?

- Коллеги, я вас поздравляю. Похоже, мы сели в окрестностях городской свалки. Это верный признак развитой цивилизации. Нет сомнения, что мы найдем с землюганами полное взаимопонимание.

- Однако, профессор, у них с отходами большие проблемы. Даже больше, чем у нас, - то подал недовольный голос Пиркс.

Мимо на треугольных колесах прогромыхал экипаж, в котором скрючились пятеро землюган, чем-то похожих на людей, только с хоботками вместо носа и воронками вместо рта.

- Садитесь с нами, - сказал главный из них (универсальный дешифратор мгновенно все переводил в обе стороны). Мы вам как гостям покажем превосходный концерт.

По мере приближения к эстраде неприятный запах усиливался. Его и запахом-то уже было нельзя назвать. Стояла отчаянная вонь.

- Это что-то мной непредвиденное, - прошептал Тарантога.

Главный землюган, назвавшийся Кавалером Монсерратом, довольно улыбнулся:

- Это наш сюрприз. Сегодня выдающееся выступление нашего лучшего парфюмерного оркестра. Впервые будет исполняться нюхосимфотория «Ветры Иерихонской Розы». Они еще только настраиваются, а уже как пахнет! Божественные букеты.

У Тихого закружилась голова, его подхватил Пиркс: «держитесь, навигатор».

В это время оркестранты дунули своими отверстиями в желтые трубы. На зал обрушилось чудовищное зловоние. Первопроходцам почудились тухлые яйца, солдатский сортир и коксовая батарея в городе Донецке с химическим комбинатом в Запорожье. Тарантога задыхался.

На авансцену вышел солист и открыл воронку. В зал ворвалась острая струя нашатырного спирта, скунса, азотной кислоты и едкой щелочи. Публика млела от восторга. Браво, брависсимо!

Оркестр встал и все вместе открыли вентили. То была мощная кода. Местный зловонометр зашкалил за деление "великий смрад". Публика зашлась в духовитом экстазе. Дешифратор почему-то перевел слово "духовитость" по-русски как духовность. Йон Тихий потряс осколковский прибор и получил в ответ "соборность". Сакральность росла. Такого удушающего и отвратительного запаха земляне не знали даже теоретически. Его нельзя было бы описать. Не хватило бы земной химии. Иприт, табун и зарин показались бы элитной шанелью номер 5.

- Какая превосходная, нечеловеческая носовая музыка, какая палитра аромата, какое невероятное оркестровое тутти, - слышались отовсюду голоса.

Тихий и Пиркс, теряя сознание, стали оттаскивать профессора к выходу. Они вскочили в треугольный драндулет и дали газу. Через час Землюга стала проваливаться в бездну. Звездолет на полной фотонной тяге уходил в чистый космос, достающий до него запах постепенно вытеснялся вакуумом и прохладой, близкой к абсолютному нулю.

- Я ошибся, друзья, - пробормотал отошедший профессор Тарантога. Это место, где землюгане так гордятся своим незаурядным искусством, в котором столько профессиональных оркестров, солистов и еще множество самодеятельности, несовместимо с нашей жизнью. Давайте мирно жить на Земле и забудем о переселениях.

Все трое пожали друг другу руки в знак полного согласия.

Комментарии

Добавить изображение