ВИЛЛА АБАМЕЛИК

[Цикл  «Люди и судьбы»]

С Валентином Оберемко папа подружился еще в институте. Они учились на одном курсе. После окончания МГИМО Валентин Иванович работал в МИДе, был советником-посланником в Париже. После этого некоторое время работал в аппарате ЦК.

В 1980 году Валентина Ивановича назначили послом в Италию. Он был очень доволен этим назначением. С радостью отправился на новое место работы. Но пробыл там совсем недолго. Если открыть справочник МИДа, раздел, в котором перечислены наши послы в Италии, увидишь такую запись.

Оберемко
Представительство - Посольство СССР в Италии
Чрезвычайный и Полномочный Посол
12.3.1980 - 2.7.1980

Валентин Иванович проработал в Риме меньше пяти месяцев. Умер от инфаркта. Что же произошло там, в Риме? Что явилось причиной его скоропостижной смерти?

Я помню, однажды, довольно поздно вечером, у нас дома раздался телефонный звонок. Оказалось, звонит Оберемко. Папа был очень удивлен, поскольку его друг совсем недавно уехал в Италию, и до отпуска было еще далеко. На следующий день Валентин Иванович пришел к нам домой, и они долго и возбужденно о чем-то разговаривали с папой. Об их разговоре мне, в тот момент, естественно, ничего не рассказали. Да я и не спрашивала: в нашей семье не было принято обсуждать проблемы, тем более чужие, в присутствии детей. Даже если они были уже взрослыми. Но по некоторым репликам мне стало ясно, что папа очень расстроен, так как у Валентин Ивановича серьезные неприятности. Оберемко вернулся в Италию, а через несколько недель пришло известие о его кончине. Он умер от сердечного приступа.

Только после его смерти я узнала – да и то лишь в общих чертах – что же произошло.

Резиденция посла в Италии находится на вилле Абамелик. Территория виллы раскинулось на 33 гектарах в очень красивом месте – на холме, откуда открывается прекрасный вид на Рим, на Ватикан. Вилла так названа по имени ее бывшего владельца – князя Семена Семеновича Абамелика-Лазарева, потомка знатного грузинского рода армянского происхождения. В конце XIX века князь Семен Семенович Абамелик-Лазарев, путешествовавший по Средиземноморью, был очарован старинной виллой и вскоре приобрел ее. При его жизни залы виллы были украшены резными потолками, живописными плафонами и люстрами из венецианского стекла, полотнами знаменитых художников, скульптурой, предметами прикладного искусства, коллекцией античной мозаики, мрамора, гобеленами.

Абамелик-Лазарев завещал имение Российской императорской Академии изящных искусств. В завещании содержалось несколько условий: деревья и кусты не должны вырубаться, парк не разрешено застраивать, а предметы изобразительного искусства нельзя увозить с виллы. Князь хотел, чтобы впоследствии там была создана Русская академия в Риме.

До революции художники, получившие премию Академии, приезжали стажироваться в Италию и подолгу жили на вилле. Некоторые из них прославили русскую школу живописи – Иванов, Брюллов, Репин, Суриков. Покидая Рим, в знак благодарности за гостеприимство, они иногда оставляли на вилле свои полотна, скульптуры. Поэтому коллекция виллы Абамелик до революции все время пополнялась новыми произведениями искусств.

С 1947 года вилла Абамелик стала резиденцией российского посла в Италии. Из внутренних построек до сегодняшнего дня сохранился дворец «Бельведере», где располагается резиденция посла, представительское помещение, «Охотничий домик» в мавританском стиле, бывшие конюшни и флигель – «домик Гарибальди».

Оберемко был человеком хорошо образованным. К тому же его интересы лежали не только в сфере политики. В молодости он несколько лет проработал в Париже, любил искусство и хорошо разбирался в живописи. Валентин Иванович решил провести инвентаризацию произведений искусства виллы Абамелик. Видимо, его разу же что-то насторожило. Очень скоро обнаружилось, что не хватает многих произведений известных художников. В некоторых случаях, как он рассказал папе, висит картина, на раме – правильный инвентарный номер. В соответствии с ним, это, должен быть, допустим, пейзаж Иванова. Но даже ему, не профессиональному искусствоведу, ясно, что это не Иванов. Полотно какого-то современного художника висит в раме из-под Иванова. Завхоз посольства ничего объяснить ему не смог. Более того, предложил вместо современной лампы, подменившей на каком-то этапе старинную, стоявшую в кабинете посла, купить другую – в антикварном магазине. Сказал, что договорится в магазине следующим образом: чек выпишут на покупку одной лампы, но купят две и, таким образом, Оберемко сможет вторую оставить лично себе. С завхозом было все ясно, помощник он был в совсем других делах, которыми Валентин Иванович заниматься не собирался.

Он попытался самостоятельно разобраться во всей этой истории. Не знаю, что он выяснил, но понял, что «следы» ведут в Москву. В то время на самой верхушке советского бюрократического Олимпа было несколько людей, известных своими коллекциями живописи. Оберемко, наивный человек, приехал в Москву и пытался поднять вопрос об исчезновении произведений искусства на вилле в Риме. Реакция была однозначной: сиди и не возникай, а иначе еще надо будет доказывать, что не ты эти картины украл. Думаю, в такой ситуации инфаркт – вполне объясним. Хотя некоторые из друзей Оберемко, поговаривали, что уже больно эта смерть была на руку некоторым сильным мира сего. Тем более, что обстоятельства его смерти давали пищу для такого рода спекуляций. Валентин Иванович никогда до этого на сердце не жаловался, хорошо себя чувствовал. На вилле он был один, его жена была в Москве. Тело нашли только утром. Вскрытия не было, тело привезли в Москву в запаянном гробу и быстро похоронили. В общем, вся эта история оставила у всех, знавших Валентина Ивановича, тяжелое чувство.

Вряд ли сегодня остался в живых тот, кто мог бы пролить свет на эту драматическую историю.

Позднее еще одного посла – Анатолия Леонидовича Адамишина и его жену Ольгу Николаевну – тоже очень взволновала судьба произведений искусства на посольской вилле в Риме. Мне повезло немного пообщаться с ними во время их приезда в Женеву в конце девяностых годов. До этого я слышала о них много хорошего от родителей, которые не были с ними дружны, но часто пересекались на различных мероприятиях.

Мы встретились, и мне сразу же понравились они оба – симпатичные, умные и интеллигентные люди. К тому же, показалось, что я знаю их очень давно. Держались они просто, непринужденно и мы проговорили весь вечер, хотя встреча должна была быть чисто протокольной и короткой.

Когда Анатолий Адамишин был послом в Риме, его жене удалось спасти те произведения искусств виллы Абамелик, которые там еще оставались.

Если в советские времена национальное достояние рассматривалось некоторыми власть имущими как свое собственное, то после перестройки такое поведение стало повсеместным. Ольга Николаевна решила сделать так, чтобы о завещании князя и его условии, в соответствии с которым запрещалось вывозить вещи с виллы, узнало как можно больше народа. А главное, рассказать о том, что хранится на вилле. Но как это осуществить?

Сначала Адамишина сфотографировала все произведения искусств. Этому предшествовала большая работа. Она буквально облазила виллу, ее подвалы, все подсобные помещения и отыскала ценности, которые до этого много лет пылились там, никем не замеченные или просто позабытые. А потом предложила известной компании "Финмекканика" совместно с посольством подготовить альбом о вилле. В итоге был издан прекрасный альбом, посвященный вилле Абамелик, и тем самым предотвращено ее окончательное разграбление.

Мне повезло побывать на этой вилле. Не так давно я оказалась в Риме в тот день, когда проводился прием по случаю национального праздника России. Вилла, ее парк, вид на Рим оттуда – все было не хуже, чем на красочных фотографиях. Вокруг ходили нарядно одетые люди, многие дамы были в длинных платьях – так что мне нетрудно было перенестись в прошлое и вообразить себя на рауте, скажем, в начале прошлого века у князя. Правда, когда я решила перекусить и зашла внутрь здания, то быстро опустилась с небес на землю. В роскошном зале, на столе стояла фарфоровая супница. Я удивилась – на приемах суп, как правило, не подают – есть его, стоя, задача непростая. Но поскольку еда на приеме не отличалась ни обилием, ни разнообразием, решила все-таки посмотреть, что же там находится. Каково же было мое удивление, когда я увидела в супнице… гречневую кашу. Я все-таки положила ее на тарелку, решив, что, возможно, это какое-то русское блюдо – например, почки с гречневой кашей. Такой вариант еще мог бы быть любопытен. Но нет, это была сухая, ни чем не заправленная гречневая каша. К тому же почему-то посыпанная сверху петрушкой. Я отошла в сторону и оставила тарелку около мраморного бюста какого-то римского патриция, с грустью, как мне показалось, взиравшего на это странное пиршество. Я подумала, что он видел совсем другого рода угощения на обедах, которые задавал в этом зале Абамелик-Лазарев, славившийся своими изысканными приемами.