СТОЯНИЕ НА РЕКЕ ДАУГАВА

Настроение, самочувствие, температура - всё сегодня в Латвии определяется итогами состоявшегося 18 февраля референдума о внесении поправок в Конституцию с тем, чтобы придать русскому языку статус второго государственного.

Два государстве нных языка в Финляндии (шведов 6%), на Мальте, в Беларуси.

В Македонии после провозглашения независимости в 1991 году государственным языком был признан македонский. Однако, албанцы, численность которых превышала 20%, не согласились с таким положением и не примирились с ним: в 2000 году они организовали протестное движение и добились поправок к Конституции, признания албанского языка в качестве второго государственного.

В Испании вместе с государственным языком в Каталонии, Стране Басков и Галисии официальный статус имеют региональные языки. Три государственных языка в Люксембурге. Столько же в Бельгии. А в Швейцарии так и вообще - четыре государственных языка. И ничего, как-то выживают, не ропщут и не видят в этом равноправии языков никакой катастрофы.

В Латвии всё по-другому: любая попытка выделить как-то русский язык среди прочих иностранных языков, убедить коренное население в том, что русский язык в Латвии имеет все же не такое значение, не такой статус, как, например, португальский или китайский - любая такая попытка расценивается правящей латвийской элитой, как покушение на латвийскую независимость, на основополагающие латышские ценности, почти как преступное деяние, направленное на подрыв основ государства.

По последней переписи населения Латвии (2011 года) в стране проживает 1 880 000 человек по одним данным и 2 067 887 человек по другим. "Дополнительные" 187 887 тысяч человек были извлечены из различного рода регистров с использованием математических методов. Это, в свою очередь, заставило многих демографов поставить под вопрос факт реального проживания этих людей в Латвии. Сомнение не беспочвенно, народ (и латыши не последние) сноровисто утекает за рубеж: в Ирландию, в Англию, в Германию, куда угодно, лишь бы глаза не видели того, что творится на родине.

В августе 2011 года из Латвии на постоянное место жительства за границу эмигрировало 2300 жителей, а за первые восемь месяцев прошлого года из Латвии выехало 13 942 латвийца - на 50% больше, чем за аналогичный период 2010 года.

Факт прискорбный, факт, который правящей элите явно не по душе. Отсюда, вероятно, и расхождения в цифрах переписи населения - попытка подсластить горькую пилюлю.

Но сейчас мне важней указать на другие цифири, на те, что имеют прямое отношение к праву русскому языку не быть в Латвии иностранным, как минимум.

Согласно переписи населения латыши составили 62,2 %. Остальные, а это всё русскоязычные (не албанцы и не турки) - 37,8 %. Теперь вспомним: 6 % шведов в Финляндии оказалось достаточно, чтобы шведский язык стал вторым государственным- 20 % албанцев добились такого же результата в Македонии…

А в Латвии после референдума некоторые наиболее одиозные политики назвали (или обозвали) всех проголосовавших за русский язык предателями и тут же взялись за хорошо знакомую песню: чемодан, вокзал, Россия.

Ну а теперь собственно результаты референдума: по данным Центральной избирательной комиссии в референдуме приняли участие 1 087 359 или 70,37% избирателей. Против поправок к Конституции и присвоения русскому языку статуса второго государственного проголосовали 669 622 или 75,54% обладающих правом голоса граждан, "за" проголосовало 273 347 граждан Латвии.

319 000 неграждан, лишенных права голоса, остались, разумеется, за бортом.

Это чужая для них свадьба. Заплатите налоги и помалкивайте в тряпочку.

Любопытно, что итоги референдума, несмотря на существенную разницу в цифрах, каждая сторона интерпретирует как свою победу.

Радость и даже ликование латышской части населения вполне понятны - 75,54% граждан отказали русскому языку, цифра внушительная, впечатление создает.

Цифра внушительная, но, по мнению другой стороны, не убедительная и только что "впечатление создает". И, действительно, аргументы оппозиции так просто со счетов не сбросишь: смысл референдума не в том, сколько граждан проголосовало против русского языка, с самого начала чисто арифметически было понятно, что противников русского языка как второго государственного окажется больше, смысл в том, сколько граждан проголосовало "за".

Каков протестный градус в стране? Какова температура проблемы? А температура, как ни крути, оказалась высокой.

Судите сами: "за" проголосовало 55,57% жителей Латгалии, крупной, восточной части Латвии, 85,18% жителей Даугавпилса, второго по величине города Латвии, 60,29% жителей Резекне, большинство в Даугавпилсом, Лудзенском, Краславском, Зилупском районах. В Риге "за" проголосовало 37,98%.

Не много ли "предателей" для крошечной Латвии?

Монастырский устав

Справедливости ради, нужно отметить, что "предатели", "чемодан, вокзал, Россия" и прочие "любезности" это из лексикона непримиримых национальных радикалов, не самой большой политической силы в Латвии, но и не той, что в приличном обществе в изгоях числится. Наши радикалы близки ментально правящей элите, и нет ничего удивительного в том, что их взяли в коалицию, которая сегодня в латвийском Сейме составляет большинство, правит бал. И нет ничего удивительного в том, что "Центр Согласия", партия, отстаивающая права нацменьшинств, набравшая на последних выборах в Сейм больше всех голосов, оказалась за пределами коалиции - ментально чуждый элемент.

Да, основная часть латвийских политиков пользуется все-таки другой терминологией, и пытается сдержанно (не без торжества, конечно) оценивать итоги референдума.

Да, проблема существует и её нужно как-то решать, положение нацменьшинств требует более пристального внимания, программа интеграции нуждается в доработке.

Но при этом все от лидера националистов Райвиса Дзинтарса до президента страны Андриса Берзиньша не устают повторять одно и то же: в Латвии должен быть один государственный язык, другие варианты не рассматриваются. Иначе, латвийскому языку грозит исчезновение…

Им возражают: латышский язык не вымер за пятьдесят лет Советской власти, при которой, как утверждают нынешние латышские политиканы, Латвию, как чума, охватила сплошная русификация. Тогда латышский язык сохранился, отчего же теперь, нарастивший за двадцать два года независимости мускулатуру, он исчезнет?
Им возражают: до 1934 года в Сейме Латвийского государства официально, наряду с латышским и немецким языками, использовался русский язык. Что, тогда демократии было больше?

Им возражают: русская община проживает на территории Латвии более трехсот лет, это уже коренные жители. А русский язык в современной Латвии имеет статус иностранного… Это ведь нонсенс!

Не слышат. Не хотят слышать. Не желают. Но как же тогда, это интересно, будут решаться все эти "больные" проблемы?

Судя по настрою, по заявлениям влиятельных латышских политиков, существующая программа интеграции, по сути дела, программа ассимиляции будет несколько модернизирована, окультурена и в таком подложном виде продолжена: учите, русские, латышский язык, врастайте в нашу культуру, думайте так, как думаем мы и будет вам счастье.

Латышские политики не готовы предложить что-то иное, не готовы садиться за стол переговоров с другой стороной и реально, не фальшивя, договариваться.

Что для них внутренняя оппозиция, когда они давно и цинично игнорируют рекомендации соответствующих европейских структур, обеспокоенных положением неграждан?

Это внутреннее дело Латвии, - коротко и ясно отвечают они. Не лезьте, мол, со своим уставом в чужой монастырь.

Очередные рекомендации европейской комиссии по борьбе с расизмом и нетерпимостью (жесткая критика) поступили 21 февраля, буквально через три дня после референдума.

Собаки лают, караван идет. А стояние двух общин на реке Даугава продолжается, как стояние на реке Угре…

Сухой остаток

Между тем, всё могло бы развиваться совершенно по другому сценарию. Если бы латыши помнили, что Декларация о независимости Латвии, принятая 4 мая 1990 года, это не только их заслуга, но и заслуга всех демократически настроенных латвийцев. Если бы латыши помнили день республиканского опроса, проведенного в Латвии вместо

Всесоюзного референдума 17 марта 1991 года, когда за независимость проголосовало большинство нелатышей. Если бы латыши помнили, что обещали нулевой вариант гражданства…

Всё забыто, всё растоптано. Двадцать два года стояния. То стояния молчаливого, то напряженного, угрожающего, как теперь, после этого референдума.

Да, это был странный референдум: отчаянный в запале, обреченный на арифметическое поражение, с долей какого-то революционного романтизма. Никто не верил в победу, ни инициатор Владимир Линдерман, один из активистов общества "Родная речь", ни председатель "Центра Согласия" Янис Урбанович, ни мэр Риги Нил Ушаков, ни я, Ваш покорный слуга.

Более того, идея именно такого референдума - за русский язык как второй государственный - с самого начала показалась мне более чем сомнительной.

Не потому, что идея сама по себе безрассудна или вступает в противоречие с законодательством Латвии или международным правом. Нет, в этом отношении здесь всё в порядке.

Сомнительной эта идея показалась мне по той причине, что в Латвии объективно не существует предпосылок для того, чтобы подобная идея имела шансы на успех. Такова, увы, демократия в Латвии.

Да, мы узнали, сколько граждан проголосовало "за". Да, прочувствовали протестный градус в стране. Ну, об этом, милые друзья, мы и без референдума догадывались, если не сказать - знали, ну почти наверняка знали.

И что в сухом остатке?

Стояние на берегу Даугавы приняло еще более грозный вид. Опасный. Если действовать в том же духе, то неровен час и все мы окажемся на улицах Риги. Сто тысяч, двести? Это и для Москвы цифра грозовая- для Латвии она может стать запредельной.

А по-албански?

Латыши не хотят, русские не могут. И что делать? Ставить выполнимые задачи и добиваться их воплощения, может быть, по-албански, если не получается по-русски.

11 мая 1995 года Латвия подписала Рамочную конвенцию о правах национальных меньшинств - это первый в истории Европы юридический документ, который защищает права лиц нетитульной национальности. Если раньше права меньшинств были внутренним делом государства, которое могло их предоставить, а могло и не предоставить, то с 1994 года все государства, которые присоединились к Рамочной конвенции, брали на себя обязательство защищать права меньшинств, потому что они являются неотъемлемой частью прав человека, которые не могут считаться внутренним делом государства. И международное сообщество имеет полное право интересоваться соблюдением прав национальных меньшинств и требовать их выполнения.

Один из основных принципов конвенции - принцип эффективного участия меньшинств в вопросах, их касающихся. В каждом государстве, присоединившемся к конвенции, существует своя модель реализации этого принципа. К примеру, в Румынии и Хорватии за партиями меньшинств закреплено определенное количество мест в парламенте. А в Словакии все вопросы, касающиеся венгерского меньшинства, решаются только с согласия авторитетных лидеров этой общины. То есть, нацменьшинства в этих странах не испытывают того унижения и той заброшенности, какую испытывают русскоязычные в Латвии.

11 мая 1995 года Латвия подписала Рамочную конвенцию о правах национальных меньшинств, а через какие-то десять лет Сейм Латвии ратифицировал Конвенцию.

Но ратифицировал с рядом хорошо продуманных, иезуитских, по сути дела, оговорок. Таких оговорок, какие сводили на нет весь здоровый смысл, заложенный авторами документа. Если бы Латвия ратифицировала Конвенцию в полном объеме, то это потребовало бы от латвийского государства отказа от политики строительства "латышской Латвии", вынудило бы её возвратить на улицы городов таблички с русскими названиями, заставило бы разрешить писать заявления властям на русском языке, хотя для этого пришлось бы печатать бланки на русском, и, самое главное, гарантировать образование на русском языке.

А это почти катастрофа! Но если бы эта "катастрофа" случилась, как она уже случилась во многих странах, то не было бы сегодня этого странного референдума, не было бы этого опасного стояния на реке Даугава.