Бой фрегата "Флора"

04-03-2012
  • Бой фрегата «Флора»В ноябре 1853 г. дела на Черном море вступили в решающую фазу. Началась долгожданная война, адмиралы взялись за работу и утром 17 (5 ноября по ст. ст.) пароходофрегат «Владимир» с Корниловым на борту одержал первую в мире победу в бою двух пароходов, пленив египетский «Перваз Бахри». Увы, она оказалась слегка пирровой, и ее результатом стало Синопское сражение, послужившее casus belli для Англии и Франции. Но на этом история не закончилась.

    Если утром гремели пушки на западе, то вечером того же дня они загрохотали на востоке моря. У берегов Кавказа произошел не менее знаменательный бой русского парусного фрегата «Флора» с тремя турецкими пароходофрегатами. Это было первое дело парусника с пароходами, причем неожиданно успешное. Уже поэтому оно заслуживает самого пристального внимания и гордости. И боем интенсивно гордятся. Но, дьявол как всегда кроется в мелочах и, как ни удивительно, освещена сия славная баталия в русских источниках настолько плохо, что стала общепринятой неверная ее дата! Что, согласитесь, никуда не годится и внушает сомнения в достоверности прочих деталей. И надо сказать, что сомнения эти вполне обоснованы.

     О дате боя

    Итак, пишут, что вскоре после полуночи, на широте мыса Пицунда в 12 милях от берега 44-пушечный фрегат "Флора" под командой капитан-лейтенанта Скоробогатова был атакован тремя пароходофрегатами. Он дрался с ними всю ночь и на рассвете, но даже в условиях маловетрия, когда все преимущества были на стороне пароходов, не давал зайти себе с кормы или носа и свирепо огрызался. Он сделал 457 орудийных выстрелов (двадцать бортовых залпов!), истратил 86 пудов пушечного пороху и 2 пуда 28 фунтов мушкетного (близко сошлись, раз дошло до ручного оружия!), но в итоге отделался парой надводных пробоин, тогда как вражеские пароходы получили серьезные повреждения и бежали с поля боя. Флагманский корабль, несший адмиральский флаг, а им был "Таиф", единственный корабль турок, уцелевший в последовавшем вскоре Синопском сражении, увели на буксире.

    Дралась "Флора" с эскадрой вице-адмирала Мустафы-паши, посланной к берегам Кавказа, а ее действия якобы координировал англичанин Адольфус Слейд, контр-адмирал турецкого флота, занимавший должность Мушавер-паши, то есть главного советника. Турецкие корабли заметно превосходили по огневой мощи старый русский фрегат, так что битва славная, победа блестящая, ура, Скоробогатов!

    Повторю, так пишут российские историки. А теперь перейдем к фактам. К сожалению, ошибки в описании боя начинаются уже с даты. Так, М. Богданович и Сергеев-Ценский, Б. Зверев и Н. Скрицкий, А. Жандр и А. Кротков утверждают, что бой состоялся в ночь на 9 (21) ноября 1853 г. Ну а Е. Богданович в книге "Битва славная... Ура, Нахимов!" пишет даже, что в ночь с 9 на 10 ноября. Но этого никак не могло быть. И порукой тому адмирал Нахимов.

    Он пишет: "Обозревши сего числа в самом близком расстоянии порт Синоп, я нашел там …семь фрегатов, два корвета, один шлюп и два больших парохода… я положительно останусь здесь в крейсерстве и буду их блокировать до прибытия ко мне двух кораблей, отправленных мной в Севастополь для исправления повреждений. Тогда, несмотря на вновь устроенные батареи, … я не задумаюсь их атаковать" (из рапорта № 274 от 11 ноября).

    Что это значит в данном контексте? Упустив из-за Корнилова эскадру Османа-паши, Нахимов вечером 5 ноября пошел на восток, желая проверить бухту Синопа, но с полночи на 8 (20) ноября задул сильный ветер, а к утру разразился мощный шторм, пронесший его мимо города на северо-восток. Однако он разглядел через перешеек рангоуты четырех турецких судов, стоявших в южной бухте. Это были пароходофрегаты Мустафы-паши. По турецким данным они вошли в гавань 19 ноября, возвращаясь в Стамбул после рейда в Батум и на кавказское побережье. Вернувшись к Синопу 23 (11) ноября, Нахимов уже не застал там их, но нашел эскадру Османа-паши, оставленный Мустафой «Таиф», а также фрегат «Каиди Зафер» из египетской эскадры Хассана-паши, который загнало сюда штормом.

    Как видим, «общепринятая» дата боя «Флоры» (9 ноября) не согласуется с турецкими данными. Но, может быть, туркам не стоит верить, ведь известно плохое состояние их архивов? Может быть, «Таиф», покинув поле боя с русским фрегатом утром 9 ноября, успел проскочить в Синоп до прихода Нахимова? Максимальная скорость составляла 9 узлов, на 250 миль от Пицунды до Синопа ему требовалось чуть более суток хода ‑ мог и прошмыгнуть? Ну а остальные корабли Мустафы ушли в Стамбул…

    Нет, не мог он прошмыгнуть! Скоробогатов пишет в рапорте о бое: "…я приказал преимущественно целить в адмиральский пароход и с удовольствием заметил, что он был поврежден гораздо более прочих и видел также, что, отойдя от меня на довольное расстояние, пароход был взят другими на буксир".

    Ценский подтверждает факт буксировки. Он пишет, что Нахимов 11 ноября видел в Синопской бухте "… два парохода ‑ один большой, черного цвета, другой ‑ малый. Большой пароход был тот самый "Таиф", который более двух других потерпел при столкновении с "Флорой". Доведя его на буксире до Синопа, где можно было ему чиниться (здесь были доки), его товарищи ушли в Босфор." (С. Ценский "Синопский бой". Собр. соч. в 12-ти томах. Том 4. М. 1967).

    Скорость буксировки зависит от многих факторов, но в любом случае она далека от максимальной скорости корабля. Должен был мешать и встречный ветер (повторю, 8 ноября сильный шторм неудержимо нес эскадру Нахимова на северо-восток и вернуться он смог только через три дня), и хорошо известное встречное циркулярное течение, поэтому скорость турецкой эскадры была заведомо меньше 9 узлов. Причем намного меньше. И если бой состоялся в ночь на 9 (21) ноября, то в Синоп Мустафа-паша мог прибуксировать «Таиф» в лучшем случае вечером 10-го ‑ прямо в мышеловку! Не знаю, что помешало Ценскому сие сообразить…

    Есть и еще одно но. При таком ходе дел получается, что эскадра Мустафы от Батума дошла до Пицунды (утверждают даже, что он поднимался выше, к Вардану, в район нынешнего Сочи, сгружая там бочонки с порохом и свинцом), имела там многочасовый маневренный бой с "Флорой", затем ушла в Синоп и оттуда, не бункеруясь, в Стамбул. Но пароходофрегаты имели весьма несовершенные и очень прожорливые машины. Им требовались частые бункеровки и заправки котельной водой, да и в ремонте они нуждались после боя, раз уж были повреждены. Это подтверждается тем, что "Таифу", сумевшему вырваться из Синопа, не хватило угля, чтобы дойти до Стамбула, несмотря на долгую стоянку. Пришлось жечь дерево.

    Об этом говорит и то, что "опасение не иметь достаточно топлива до Севастополя заставило адмирала отказаться от свидания с П. С. Нахимовым… и взять курс на Севастополь, куда он и прибыл 28 октября". (А.М. Зайончковский, "Восточная война 1853-1856", Т. 2 Гл. V). Адмирал это Корнилов, вышедший 25 октября 1853 г. на "Владимире" в рекогносцировку к Стамбулу. Полагаю, он должен был подготовиться к дальнему и опасному походу, так что угольные ямы были полны. Тем не менее, топлива хватило всего на четыре дня. При том, что пароходофрегаты несли полное парусное вооружение.

    То есть, пароходы турок должны были задержаться в Синопе для ремонта и бункеровки! Значит, Мустафа появился там не 9 ноября, а на несколько дней раньше. И турецкие историки правы. Что и подтверждается откликом контр-адмирала Вукотича на рапорт Скоробогатова о бое "Флоры":

    "Необыкновенное мужество, храбрость и искусство <…> при отражении трех больших турецких пароходов, шедших для нападения на Сухум-Кале, спасли редут сей, ибо в то время там был только один тендер "Скорый"; фрегаты же "Мессемврия" и "Сизополь", корветы "Пилад" и Андромаха", бриг "Птоломей", пароходы "Херсонес", "Молодец", "Могучий» и "Боец" находились в экспедиции против укрепления Св. Николая под начальством Вице-Адмирала Серебрякова".

    В какое «то время»? Известно, что 7 (19) ноября 1853 года Николай Карлович Краббе, будучи в должности начальника штаба на эскадре вице-адмирала Серебрякова, участвовал в бомбардировании занятого турками укрепления св. Николая. То есть, 6 и 7 ноября Сухум и впрямь был слабо защищен. Но не 9 ноября!

    Ибо Серебряков "…совершил крейсерство вдоль ближайших турецких берегов, результатом которого было известие о проходе из Трепизонда в Батум и далее к Сухуму четырех неприятельских пароходо-фрегатов. Эти сведения вынудили адмирала Серебрякова повернуть обратно, и на рассвете 9 ноября он прибыл в Сухум". (Зайончковский, ibid.).

    То есть, 9 ноября сил в гавани Сухума вполне хватало, чтобы «спасти редут сей». Причем у Серебрякова имелись четыре парохода, которые легко могли выяснить, что это за канонада всю ночь гремела за горизонтом. Но никакой канонады не раздавалось, и адмирал Вукотич отлично знал, когда на самом деле произошел бой…

    О дате можно справиться и у адмирала Слейда, несмотря на то, что ни он, ни западная историография в целом не упоминают об этом деле! Это выглядит странно, учитывая значение боя «Флоры» для выработки стратегии грядущих действий на море. Как-никак, а он показал, что пароход не всесилен и что у русского флота были шансы в борьбе с «просвещенными мореплавателями».

    Та вот, Слейд, а его книги переиздаются и в нашем XXI веке, настолько он был зорок и аналитичен, отмечает в своей книге "Turkey and the Crimean war" (1859), что Мустафа паша пришел в Синоп 19 (7) ноября и оставил там "Таиф". «Эрекли» он оставил в Синопе в качестве пакетбота еще раньше, по пути в Батум. 10 (22) ноября, Мустафа ушел в Стамбул, куда и прибыл 24-го. Таким образом, согласно и Слейду и Вукотичу боя турок с "Флорой" 9 (21) ноября не было и быть не могло.

    О соотношении сил и о факте боя

    Более того, даже сам факт этого боя вызывает сомнения! В книге The Ottoman Crimean War (1853-1856) (2010 г.) турецкий историк Кандан Бадем ссылается (стр. 131) на письма великому визирю, в которых командующий турецким флотом обвинял Мустафу в том, что он не дошел до Сухума. Мустафа оправдывался плохой погодой, но его капитаны показали, что погода стояла отличная, адмирал же просто не захотел рисковать идти так далеко. Но ведь Пицунда расположена севернее Сухуми! Получается, турок не было у нее?! С кем же тогда дрался Скоробогатов?

    Мало того, сомнения закрадываются и после оценки соотношения сил. В описаниях боя стало правилом превозносить блестящий успех русского оружия в бою с намного превосходящими силами противника. В самом деле, благодаря независимости от ветра и мощному вооружению (по русским данным в сумме на эскадре Мустафы имелось 62 орудия, в том числе мощные бомбические) турецкие пароходофрегаты просто обязаны были растерзать бедный фрегат! Стоило только зайти ему с носа и кормы и расстрелять губительным продольным огнем. Но вместо этого они сами получили тяжелые повреждения. Может быть, не умели маневрировать и стрелять? Однако вскоре «Таиф» покажет высший класс маневра и артиллерийского боя, с пальбой (причем довольно меткой) прорываясь сквозь строй кораблей Нахимова!

    Так что если бой имел место, то его результат поразителен и внушает определенные сомнения. Кажется, славословие оказало дурную услугу объективности…

    Впрочем, ситуацию могут спасти иные источники. Данные по вооружению турок русские историки заимствуют у Жандра, тот ссылается на показания турок, попавших в плен в Синопе, но показания эти весьма путаны и нигде не задокументированы. Зато в докторских диссертациях Б. Йозкана "Русский рейд на Синоп" ("Rus donanmasinin Sinop baskini", Erzurum, 1990) и А. Сойера «Русско-османские отношения. Рейды на Чесму и Синоп» (Стамбул, 2007, тур.), а также в британских источниках сообщается о 12-пушечных пароходах. Да и русский наблюдатель пишет о 12 орудиях на систершипе «Таифа»: «Двухтрубный 3-х мачтовый пароход-фрегат в 450 л.с. Меджидие; в деке имеет по 10-ти и на верхней палубе по 6-ти портов со стороны, но стоит в деке только по 5-ти медных длинных орудий; на верхней палубе орудий не видно, но вероятно на носу и на корме стоит по одной 10-ти дюймовой бомбической пушке. (Записка о составе и состоянии турецкого флота в Босфоре и Золотом Роге. Март 1853 г., 177. РГАВМФ. Ф. 16. Oп. 1. Д. 276. Л. 3 - 21 об.).

    И тогда пафос боя резко снижается. Ибо 36 турецких орудий уступали 44 пушкам "Флоры", а огромные гребные колеса представляли легко уязвимую мишень, после поражения коей грозные пароходофрегаты превращались в слабые парусники! Боюсь, неравенство сил в бою действительно имело место и можно понять растерянность турок, которые ничего не могли противопоставить организованному и точному огню русских пушек. Но тогда возникает встречный вопрос: 2 пуда 28 фунтов мушкетного пороху, истраченные доблестным экипажем «Флоры», это не чрезмерно? Там что, свирепый и долгий абордажный бой шел? Ну сколько того пороху требовал мушкет на выстрел? Никак не более столовой ложки, то бишь унции. Менее 30 граммов. А тут полцентнера спалили – это почти две тысячи выстрелов…

    Об англичанах на борту «Таифа»

    Как видим, неувязок в описании боя хватает. Но и это не все. Есть еще один нюанс, заставляющий сомневаться в самом факте этого боя. Как вы думаете, о ком это "не в турецких костюмах" на мостике "Таифа" с явным намеком пишет Скоробогатов в своем рапорте? Об английских советниках? Или об акулах пера из "Times" и "Moniteur"? Очень странная запись в официальном рапорте. Напоминающая о штатном пропагандисте III отделения, провокаторе Фаддее Булгарине…

    Цитирую: «… в десять часов сделался штиль. Движения адмиральского парохода и управление его артиллериею, во все время сражения, было гораздо правильнее остальных двух. Замечено также, что люди у него были не в турецких костюмах».

    Тут два интересных момента. По сообщениям Нахимова, бывшего не так уж далеко, к вечеру 8 ноября разыгрался шторм и сильнейший ветер дул с юго-запада. Он никак не мог прекратиться к утру следующего дня и перейти в штиль. Далее, бой шел зимней ночью и закончился рано утром. В полной темноте. Тут надо быть особо зорким, чтобы разглядеть детали одежды офицеров и прочих лиц на мостике вражеского корабля. Ну и взгляните на фото Слейда времен его службы в оттоманском флоте. Как и полагается, он в форме турецкого адмирала, а она вполне европейская и ничем, кроме фески, не напоминает восточные одежды. В турецкой форме ходили позже и немецкие офицеры во время Первой мировой войны, включая самого адмирала Сушона, когда "Гебен" и "Бреслау" стали кораблями турецкого флота.

    А вот свидетельство русского адмирала Путятина, того самого, руководителя экспедиции в Японию на фрегате "Паллада", описанной Гончаровым. По завершении разведмиссии в Англии и Турции он составил рапорт «от 8 июля 1850 г. на имя начальника Главного Морского штаба Российской империи адмирала, генерал-адъютанта князя А.С. Меншикова». В Англии, куда Путятин вояжировал под предлогом заказа парохода для самого Николая I, он осматривал пришедший из Стамбула пароходофрегат "Фейз и Бахри" (будущий противник "Флоры") и написал следующее: "За исключением красных фесок, носимых всеми на пароходе, в форме офицеров и матрозов нет никаких признаков обыкновенной турецкой одежды, которая кажется совершенно исчезла, как в сухопутных, так и в морских войсках Султана".

    То есть, никого в неевропейских костюмах Скоробогатов вообще видеть не мог! Не могло быть и Слейда на «Таифе», но об этом надо писать отдельно, это самый, пожалуй, яркий пример специфического подхода российских историков к истории. Возможно, объяснением сплетни про него служит тот факт, что как мы уже писали, Мустафа-пашу, семь лет отслужившего в британском флоте и знавшего английский, турки называли ферик-ингилиз, английский адмирал.

    О профессионализме историков и генералов

    И так чего ни коснись. Сияющую картину боя смазывают при ближайшем рассмотрении не только эти детали. Так, весьма неловко читать опус «генерала от патриотизма» Е.В. Богдановича: «Конечно, этим неимоверным успехом "Флора" была обязана хладнокровной распорядительности и мужеству Скоробогатова, храбрости и знанию дела его команды, а также робости и невежеству неприятеля, не умевшего воспользоваться: ни преимуществом пара для одновременной атаки фрегата с разных сторон – чтобы не дать ему одним маневром отделаться от продольных выстрелов всех трех пароходов, – ни огромными бомбическими пушками, коими он мог поражать "Флору", не имевшую орудий более 24-фунтового калибра, оставаясь сам вне ее выстрелов». (Богданович Е.В. "Битва славная... Ура, Нахимов!"// Морские сражения русского флота: Воспоминания, дневники, письма/Е.В. Богданович; Сост. В.Г. Оппоков. Воениздат, 1994).

    Экспрессивно. Патриотично. Но не профессионально. В том-то и заключается урок боя, что преимущества колесных пароходов перед фрегатом оказались сомнительными! Кроме того, будучи генералом, Богданович мог бы полюбопытствовать, какова на самом деле была дальность бомбических пушек. Испытания, проведенные на Черноморском флоте еще в 1836 г., показали, что дальность их стрельбы соответствует таковой для 36-ф пушек. А та не отличалась от дальности стрельбы 24-фунтовок. Вот тебе и «вне пределов досягаемости"!

    Кстати, эти пушки не слишком убедительно проявили себя в руках прекрасно вышколенных русских комендоров всего лишь через двенадцать дней, в Синопском бою, хотя было их там не шесть, как под Пицундой, а 76. Плюс четыре пудовых единорога.

    В общем, вопросов возникает так много, что вполне оправдан и такой: а был ли бой?

    Видимо, да. Иначе не появилось бы такое сообщение: "По доведении о сем деле до сведения Государя Императора, Его Величество повелеть соизволил: Командира фрегата "Флора" Капитан-Лейтенанта Скоробогатова произвесть в капитаны 2-го ранга; офицеров представить к наградам и всем объявить Высочайшее благоволение; нижним же чинам пожаловано: шесть знаков отличия Военного Ордена и по рублю серебром на человека" («Морской сборник», 1853, № 12, с. 159–159).

    Николай I порядок любил чрезвычайно, чинами и наградами не разбрасывался, службу понимал с детства и блюл до самыя смерти, так что вряд ли командир "Флоры" был неким флотским аналогом подпоручика Киже, "фигуры не имеющим". В данном случае награда видимо заслуженно нашла героя. Да и Жандр упоминает о роли Скоробогатова в обороне Севастополя, где он командовал тремя морскими батальонами, что говорит о многом. Погиб, как и полагается русскому моряку, смертью храбрых в окопах на Малаховом кургане, а его "Флора" была утоплена на входе в Севастопольскую бухту еще в сентябре 1854 г. Вечная им память.

    Однако сомнения остаются. Маяковский не зря подчеркивал чрезмерную пафосность русской истории: "Слава! Слава!! Слава героям!!!" За бряцанием кимвал и ревом фанфар трудно расслышать шепот вдумчивой музы. Не всех крылами осеняет Клио, а многие просто отмахиваются от нее. Трудно в это поверить, но по большому счету в деле "Флоры" все держится на тонкой ниточке. Лишь основательный Зайончковский в своей "Восточной войне…" приводит правильную дату боя (ночь на 6 ноября) и ссылку на источник: "Рапорт капитан-лейтенанта Скоробогатова от 11 ноября 1853 г., № 623 (Архив Мор. мин. инсп. деп., II отд., 2 стр., 1853 г., д. № 600); вахт. журн. фр. "Флора" за 1853 г. (Николаевский центр. архив)…".

    Книга была опубликована давно, в 1907 г., она фундаментальна и, казалось бы, после нее уже нельзя раз за разом повторять в принципе невозможную дату боя "Флоры", как это делали Ценский, Зверев и пр. Однако и спустя сто лет ничего не изменилось. Все сайты, включая Википедию, утверждают, что бой произошел в ночь на 9 ноября. И при этом гремят призывы не переписывать русскую историю…

    О корнях ошибок

    Откуда же возникла эта дата? Как ни странно, она вышла из-под пера бывшего флаг-офицера Корнилова А. Жандра, современника и едва ли не очевидца событий. Вы скажете, что издал свои "Материалы для истории обороны Севастополя" он через шесть лет после боя, в 1859 г., занимая хлопотную должность вице-директора Кораблестроительного департамента, и что ему недосуг было сверять даты сражений? Но позвольте, во-первых, не столь уж и много побед числится за русским флотом, чтобы так грубо ошибаться в их датах; во-вторых, как же тогда относиться к иным данным его книги, которая считается ценнейшим источником по Крымской войне, насыщена фактами и цифрами, датами, номерами и текстами приказов и схемами сражений? Каким верить, а каким нет?

    Что-что, а официальная история в России всегда тщательно контролировалась и выверялась! Книги такого рода посвящались членам царствующего дома (Жандр свою посвятил великому князю Константину Николаевичу, генерал-адмиралу русского флота), печатались в дворцовых типографиях ("Материалы" Жандра "печатаны с высочайшего позволения в типографии второго отделения собственной Е.И.В. канцелярии"), особо важные темы освещались особо доверенными историками по прямому поручению самодержцев, каковые и выступали цензорами. Так что если самого Жандра, участвовавшего, между прочим, на борту "Одессы" в бою с Таифом" и вручавшего незадолго до того Корнилову донесение о бое "Флоры", подвела память, то клерки, работавшие с архивами, должны были это заметить и поправить господина капитан-лейтенанта. Который аккурат после выхода в свет своей книги, 8 сентября 1859 г. был произведён в капитаны 2-го ранга.

    И все же ошибка имеет место! Притом, что Жандр ссылается на официальное издание военно-морского ведомства журнал "Морской сборник": "Подробный рапорт Командира фрегата Флора напечатан в Морск. Сборн. 1853 года, 3 12, стр. 155".

    Этого номера Сборника в Сети нет, но рапорт можно найти в "Русском художественном листке" № 15 от 20 мая 1854 г., также со ссылкой на Сборник. Читаем: "Рапорт Командира 44-х-пушечного фрегата "Флора", Капитан-Лейтенанта Скоробогатова, от 11-го Ноября 1853 года, Командующему отрядом судов, крейсерующих у восточных берегов Черного моря, Контр-Адмиралу Вукотичу 1-му.

    6-го Ноября, в половине второго часа пополуночи … увидел впереди на ветре, в одной миле расстояния, три парохода, державшиеся соединено".

    Скоробогатов черным по белому указывает: бой состоялся 6 ноября. Иными словами, никто из многочисленных авторов, писавших о нем, никто из авторов множества сайтов, переписывающих их сказки, не удосужился заглянуть ни в рапорт командира фрегата, ни в труд Зайончковского, не удивился очевидным несоответствиям! Им недосуг, им главное подвиг воспеть. Подумаешь, шестерка перевернулась вверх ногами…

    Но, как мы видели, мало ответить на вопрос о дате боя. Остаются иные вопросы. В том числе и об уровне российской историографии. Вот уж поистине, дети лейтенанта Шмидта. И в данном случае я не шучу и не злословлю! Мятежный лейтенант с неоднозначной репутацией связан с нашей темой: он был сыном мичмана Шмидта, участвовавшего в бою "Флоры", и после гибели своего командира женившегося на его вдове…

     

    P.S. Статью о бое «Флоры» я послал на Центральный Военно-морской Портал, сайт ВМФ России. Там меня иногда публикуют и там же повторяют ошибочную дату боя. Неловко, думаю, солидному источнику морских знаний заведомую нелепость повторять. Ответ получил следующий: "Спасибо за информацию, но т.к. она опровергает общепринятую информацию, должны быть указаны конкретные источники откуда получена Ваша версия".

    Но ведь статья именно этому и посвящена! Не думаю, кстати, что общепринятость является весомым аргументом в науке. А история, если к ней подходить серьезно, это наука. И не так уж трудно доказать ошибочность общепринятой даты боя, тем более, что принята она не всеми. Что ж, еще раз указываю на "конкретные источники":

    1. "Рапорт Командира 44-х-пушечного фрегата "Флора", Капитан-Лейтенанта Скоробогатова, от 11-го Ноября 1853 года, Командующему отрядом судов, крейсерующих у восточных берегов Черного моря, Контр-Адмиралу Вукотичу 1-му". Этим, собственно говоря, можно бы и ограничиться, не так ли?
    2. Зайончковский A.M. Восточная война, 1853 - 1856. Часть II
    3. Знал об истинной дате боя и художник-маринист А. Боголюбов, автор серии картин о нем, одна из которых так и называется: "Ночное нападение на 44-пушечный фрегат "Флора" с 5 на 6 ноября 1853 года. Не грех и русским морякам знать.


    «Ночное нападение на 44-пушечный фрегат «Флора» с 5 на 6 ноября 1853 года», А. Боголюбов, 1857. Иркутский областной художественный музей имени В.П. Сукачева.

    P.P.S. Произведенный 25 ноября в капитаны 2 ранга Антон Никитич Скоробогатов в том же году за 18 морских кампаний был награжден орденом Св. Георгия 4 ст. В кампании 1854 года он уже командовал линейным кораблем «Ростислав». С начала обороны Севастополя сражался на Малаховом кургане, где и был смертельно ранен. С окончанием Крымской войны на вдове Скоробогатова, Екатерине Яковлевне, женился бывший подчиненный командира фрегата «Флора», к тому времени капитан-лейтенант, Петр Петрович Шмидт, награжденный за храбрость и мужество в войне Орденами Св. Анны 3 ст. с бантом и Св. Владимира 4 ст. с мечами и бантом. Во время обороны Севастополя он был дважды ранен. Старший же брат Петра Петровича, Владимир Петрович, будущий адмирал и сенатор, бывший в героическом бою «Флоры», старшим офицером у Скоробогатова, тоже в некотором роде стал наследником покойного командира, последовательно командуя сначала фрегатом «Флора», затем линейным кораблем «Ростислав».

    Отец будущего мятежного лейтенанта, Петр Петрович Шмидт (1828-1888 гг.) вышел в отставку контр-адмиралом, но я не решился бы утверждать, что он сделал блестящую карьеру. Был он человеком честным, добропорядочным, простодушным, доверчивым, но чрезвычайно неуравновешенным и вспыльчивым до самозабвения, и при всем при этом, слабохарактерным. Это не самые лучшие качества для карьеры военного моряка. Статный «капитан с синими глазами», так по-доброму называли Шмидта-отца сослуживцы и дамы… Мама Шмидта, Екатерина Яковлевна (1835-1877), урожденная фон Вагнер,

    К Синопскому сражению дальнейшее не совсем относится, но в ответ на публикации о бое фрегата "Флора" получил я письмо от Роберта Борисовича Семевского, старого питерского моряка и профессора, ученого-магнитолога, много плававшего и встречавшего интересных людей. В частности, в Индийском океане он встречался с «Калипсо» Ива Кусто и подружился с прославленным океанологом. И даже летал в Каспийске на экранопланах, испытывая на них магнитометры. Моряками в 18-20 веках были и его предки по обеим линиям: Семевские, Лепорские, Машкины, Головины, Тевяшевы, Лихаревы, Фустовы, Языковы, а на «Флоре» в начале 1850-х годов служил штурманом прадед, Родион Машкин. Любопытно, что в дальнейшем судьба потомков братьев Шмидтов, служивших мичманами на этом фрегате, тесно переплелась с судьбой предков Роберта Семевского!

    Так, младший брат революционера Владимир Петрович (штабс-капитан флота) эмигрировал в США (Сан-Франциско) в 20-е годы. А в конце жизни он был старостой прихода Христа Спасителя в Нью-Йорке, где священником был двоюродный дед Роберта Борисовича, о. Сергий Ив. Лепорский (1878-1969). Разумеется, в советские времена дед и бабушка, да и родители тщательно скрывали этот факт от Р. Семевского.

    Еще оказывается, что именно В.П. Шмидт опубликовал в газете 'Новая Заря" (Сан-Франциско, за 1945, 11 октября), статью об о. Сергии: "35 лет в священном сане протоиерея Сергия Лепорского". О нем также появлялись статьи П. Дроздова "30 лет священнослужения протоиерея С. Лепорского" ("Новая Заря". Сан-Франциско. 1949, Октябрь 26), и Прихожанина: "Протоиерей С. Лепорский: к его переводу в Лос-Анжелес" ("Русская жизнь" 1942. Октябрь 11). В поисках этих материалов удалось связаться с редактором старейшей ныне русской газеты в Америке или даже вообще на Западе ‑ "Русская жизнь" выходит с 1921 года! К сожалению, она уже угасает, контингент ее читателей растворился в потоке времени.

    Дальнейшие поиски архивных страниц привели в Гавайский университет – работающая там Людмила Финни, супруга известного Бена Финни, основателя Общества полинезийского мореплавания, подсказала адрес коллеги, известной собирательницы документов русской эмиграции первой волны, оттуда ниточка потянулась во Владивосток, куда перевезли часть этих документов, но это уже совсем другая история…

    На заметку: Экодом официальный сайт! http://www.eco-dom.biz мы Проектируем. Производим. Строим.

Комментарии
  • Юрий Кирпичев - 11.10.2017 в 19:00:
    Всего комментариев: 626
    "Русская жизнь" как раз в октябре 2012 года, когда я переписывался с ее редактором, прощально блеснула, взяв знаменитое интервью у министра культуры России Владимира Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0

Добавить изображение