В ЗАПАДНОМ ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Кто для нас они и для них мы? Мое поколение 70х (прошлого, страшно признаться, тысячелетия) видело Запад через розово-черные очки, путаясь меж восхищением и презрением (а есть ли разница?) Мы снисходительно посмеивались над упадком их культуры, над культом секса, потребительства и бездуховности, но к каждому европейскому слесарю, оказавшемуся в СССР по работе или в турпоездке, обращались как к Далай-Ламе, почтительно выпытывая у вспотевшего от непривычной умственной натуги бедняги, любит ли он Пруста и как оценивает последний спектакль Питера Брука. Ну а то, что самые достойные представители отечественной культуры, попав на распродажу колготок и дубленок, забывали про все на свете, так писал же Евтушенко " Ученый, сверстник Галилея, был Галилея не глупее. Он знал что вертится Земля, но у него была семья".

Попадая на Запад, мы полагали, что наш крест - осчастливить этих сытых духовно нищих, оплодотворить их великой русской культурой, от Тредьяковского до Кобзона. В 80х и 90х я тоже пролил кровь за правое дело - решил просвещать своих новых европейских приятелей и, будучи приглашенным в гости, вместо швейцарского шоколада или бутылки Бургундского, тащил им Булгакова и Трифонова в переводе на французский. Хозяева бурно благодарили за сюрприз, но впосдедствии на вопросы мои о впечатлении от этих шедевров мычали что-то невразумительное, и больше в гости не приглашали. С дисками русской классической музыки получалось чуть лучше, во всяком случае сходило с рук.

"Тьмы низких истин мне дорожe / Hас возвышающий обман". Чего там жеманиться - обжившись на Западе, мы быстро осознаем, что насчет наших былых Пенат там бытуют здоровые клише типа "В России по улицам ходят белые медведи, черпая черную икру и запивая известным национальным напитком", и что практически ни о ком из наших идолов там не слышали - ни о Пугачевой, ни о Жванецком, ни об Окуджаве. Исключение составляют танцовшики и музыканты.

Мало кто даже среди лиц с университетским образованием читал Гоголя, Булгакова или Трифонова. Никого кроме Толстоевского да Чехова (причем исключительно драматурга) они не знают и знать не хотят. Мастером и Маргаритой восхищаться отказываются и под пыткой.

Набоков, это да - про Лолиту слышали многие (для мира он автор одной книжки).

Да и книга тут в общем ни при чем, скорее услышите " Набоков? Тот, кто снял кино про любовь с малолеткой? Пастернак? Ну как же, фильм Доктор Живаго, про Омара Шарифа..."

Возьмем родную всем русскоязычным Францию. Из наших классиков здесь наиболее "известен" Тургенев, да и то чаще по ассоциации с Полиной Виардо.

Были и есть разумеется "русские" Анри Труайа, Андрей Макин с его "Русским завещанием", Джозеф Кессель и конечно Ромен Гари (Роман Кацев), единственный в истории дважды лауреат Гонкуровской премии, получивший ее в 1956 под своим именем, а в 1975 уже укрывшись за псевдонимом Эмиль Аджар (иначе не дали б). Но ведь эти замечательные литераторы, пусть в чем-то и продукты русской культуры, жили во Франции и писали на французском.

Если же обращались к теме России, то сочиняли чаще всего именно то, что западному читателю хотелось услышать, в духе "Вам хочется песен?

Их есть у меня". Эдуард Лимонов, тот всегда "писал против ветра".

Но хотя он много издавался во Франции и был одно время баловнем Парижской богемы, никакие качества его текстов не смогли потягаться с интересом, вызванным его лубочно-авантюрной биографией Limonov, сотворенной Эммануэлем Каррером и стяжавшей во Франции заслуженно большой успех.
А вот чтобы российский чужак подтолкнул местных жителей глянуть по-новому в на их житье-бытье, чтоб он подвигнул их измениться... Ильф и Петров пытались пробить на Западе сатирический сценарий о тамошней жизни - не вышло. Эренбурга за "Падение Парижа" вытолкнули из Франции.

Того же Лимонова за антиамериканскую статью вышибли в Нью-Иорке из газеты.

Даже у Солженицына это не получилось - после его проповедей о гибнущем Западе ему вежливо, но твердо намекнули сменить тему. Разве что Набоков в Лолите смог открыл миру иную Америку - Незнакомку, во флере провинциальных дорог, мотелей, городков и бензозаправок.

И вот - новый феномен "по теме": Gary Shteyngart (Игорь Штейнгарт), один из самых превозносимых критикой и в тоже время продаваемых и читаемых ( вещи несовместные?) современных американских авторов. Пишущий на английском, но с нарочитым постсовковым акцентом. Читая его "Super Sad True Love Story" (Granta Books 2010) чувствуешь, как джентльменски поджарая англоязычная проза наполняется запахами и духом русской романтичес
кой и сатирической литературы, и в результате современная и будушая Америка начитают видеться под иным углом.

Юмор и мысль Штейнгарта не дают задремать над текстом, держат в постоянном напряжении (чего современный читатель может вовсе и не ищет).
"Сегодня я принял важное решение - я буду бессмертен" - так начинается повествование. Автор не пугается смерти, не прячется от нее, а искренне ею интересуется и пытается вести с ней диалог. Не пугается, ибо, с детства страдая сильной астмой, в Союзе тогда неизлечимой, ждал смерти при каждом новом приступе, когда семья в панике выгдядывала в окна машину Скорой.

39 летний старомодный тюфяк Ленни (Леонид) Абрамов, сын русских иммигрантов - может быть последний любитель книг в завтрашней Америке, погрязшей в долгах у Китая и стоящей на пороге мега бунта - служит в корпорации по продаже бессмертия сверхбогатым клиентам. Ленни влюбляется в красавицу дочь корейских иммигрантов Юнис Парк, значительно его моложе - жесткую, нежную, ультрасовременную и старомодно добросердечную - как он уверен, его Половинку. "Я думаю, что Юнис позволит мне обрести бессмертие, -признается Ленни.

Иронически-пылкое описание любви между детьми иммигрантов, русским Леонидом и кореянкой Юнис, письма иммигрантов-родителей их детям, сознательно или нет но свернувших с колеи, намеченной семейным кланом - все это вышибает слезу, уверенно, как в хорошем старом индийском фильме. Подобное испытываешь читая Лимоновское "Укрощении тигра в Париже", где цветок любви пробивает асфальт нарочитого цинизма, размывая грань между этими понятиями.

Сатирический план книги Штейнгарта впечатляет. Ну-ка попробуйте расщифровать
терминологию современной манхеттенской молодежи, выражения типа JBF, FAC и PhD !

В мире людей, раздутых как от водянки информацией, в мире лишенном книг и идеалов, Ленни пытается убедить Юнис в том, что общечеловеческие ценности есть, что жить стоит и жизнь прекрасна. Говоря об этой книге, критики проводят параллель с Орвелловским 1984, но по-моему Гари Штейнгарт видит дальше других и потому, что стоит на плечах таких гигантов, как Замятин и Стругацкие, опять же Западу, к сожалению, практически неизвестных.

Хочется верить, что "Super Sad True Love Story" вольет в американскую литературу свежую русскую кровь, а повезет и изменит ее генетику. Что книга эта подтолкнет Запад взглянуть на Россию не со снисходительностью и опаской, а с уважением и интересом. Это настоящая Большая Книга, грустная, смешная многослойная- ее можно начать с любого места и потом тянет перечитывать еще и еще. Чего Вам и советую.