ЛОСКУТНАЯ ШИРИНКА (Томская глубинка и прогресс)

Решили мы семьей съездить в деревню Овражное, что в 40 километрах от Томска. Деревня эта любопытна тем, что здесь нет ни магазина, ни школы и автобус к ним тоже вообще никогда не ходит, а люди здесь все равно живут и горя не знают, и дома у них очень даже добротные, а в каждом дворе стоит по машине. Такое чувство, что жители деревни Овражное каждое утро начинают с молитвы, они просят Бога, чтоб о них все окончательно забыли и никогда не вспоминали и тогда они будут по-настоящему счастливы.

Поехали мы в Овражное к бабушке Марье Сергеевне. Несколько лет назад я с ней случайно познакомился, когда интересовался об анастасиевцах. Теперь раз в год или в два к ней заезжаем.

Зимой в Овражном жизнь теплится примерно в десяти домах. У каждого жилого дома стоит джип или хотя бы трактор. Мы ехали на низеньком ниссанчике, туда проехали легко, а вот назад начались самые настоящие испытания.
Овражное очень глухая деревня. Чем здесь живут люди нам с вами, простым смертным, не понять. А главное, что их заставляет жить в такой глухомани в наш век развитого научно-технического прогресса? Мы ехали к Марье Сергеевне без звонка, ее номер телефона где-то затерялся, но мы знали, что она всегда дома. Приехали. Стучим в дверь, стучим в окна - никого. Пошли по соседям, говорят, вроде, сегодня была. И только когда обошли дом кругом, а там снег по пояс, наконец, достучались, - увидела в окошко, вышла и обняла как родных.

Зачем мы ехали в такую даль? Ответить сложно. Должно быть в жизни место празднику. Должно быть что-то кроме обыденного каждодневного времяпровождения. А то дом да работа, у детей только школа-дом... Хочется радости и главное хочется эту радость дарить другим. А какая огромная радость для пожилого человека, если о нем вспомнили.

Марья Сергеевна "произошла" из анастасиевцев. Это такие люди, которые в 90-е годы побросали благоустроенные квартиры и уезжали жить в деревню, в тайгу. Сейчас это течение естественным образом подзаглохло, подутихло, идеология, если это вообще можно назвать идеологией, утрачена, но многие наиболее стойкие продолжают жить на своей земле, в своих домах и это главное. Марья Сергеевна была одной из первых томских анастасиевок, и одной из самых старших из них, хотя сейчас и она постепенно отошла от этого движения. Правда, на книжной полке у нее по прежнему стоят зачитанные до дыр копеечные томики "Анастасии", которые, как говорит, "выкинуть жалко".

Почему они бежали из городов? Как-то я беседовал с одним из них, он на это сказал: "Да потому что поняли, что всякая деятельность в системе не имеет смысла: когда зарабатывал мало денег, жил определенным образом, стал зарабатывать в десять раз больше, качество жизни ни сколько не улучшилось…И что-то мне стало скучно, бессмысленно так жить, этот офис: ворошу какие-то бумаги, нажимаю на какие-то кнопки - я человек, а вынужден бессмысленными вещами заниматься?! Или вижу, один грузовик везет кирпичи в Юргу, другой из Юрги- поинтересовался, может быть они разные, нет, точно такие же. Или вагоны с лесом идут на восток, но и с востока идет такой же лес - и это сплошь и рядом. То есть эта вся деятельность карикатурна, и не имеет ни какого смысла, а система уже работает сама на себя". Потому люди и стали сбегать от системы в деревню.

В анастасиевцах есть то что привлекает, но есть и то, что напрягает и отталкивает от них. Во всех них есть "болезнь" и "сумасшедшинка", почему они и бегут в деревню на излечение. Рассказывают, что в 15-20 километрах от Овражного, уже в глубокой тайге, живет еще одна анастасиевка. Несколько лет назад эта немолодая уже женщина приехала из столицы с одним желанием - скрыться от людей. Она списалась с томскими анастасиевцами, те предложили ей свой дом, который они сдуру построили в глухом месте, где ни света, ни дороги, только комары, да клещи и он им естественно стал не нужен.

Рассказывали, что первую зиму она провела даже без печки, потом печку они ей построили. "Это насколько же ей обрыдли люди, - сказал человек, - который ее туда отвозил, чтоб она туда сбежала?". Они ней сильно не распространяются. Это ее судьба, ее право уйти от всех. Сказали только, что если люди случайно набредают на ее дом, она уходит в лес, бросая дом, не хочет ни с кем разговаривать.

У Марьи Сергеевны просидели весь вечер. Попили чайку. Больше у нее ничего не оказалось. Наши конфеты не в счет, они даже детям надоели. Хлеб им в деревню привозят раз в неделю, потому хлеба у нее тоже не было. А питается она главным образом кашей. Достала замороженные ягоды - иргу, вишню, крыжовник

, викторию и, конечно же, мед. Говорит, в этом году было особенно много ягод.

Заметили у нее на столе покрывало или скатерть сшитое из старых лоскуточков - таких вещей сегодня не увидишь, в магазине не купишь. Попросили сфотографировать, она с радостью согласилась. Говорит, для нее они ценны, что каждый такой клочочек, из которых они сшиты - это не просто клочок ткани, это воспоминание о чем-то важном, дорогом, что было в ее жизни. Это не потому что ей жалко выбросить старье. У нее душа к этим вещам прикипела, как же их можно на помойку выбрасывать? "Ведь это часть меня. Вот это было платье, - рассказывает она, - которое мне подарил первый муж, а вот это я сама себе купила… То есть это уже не покрывало вовсе, это целая история жизни одного человека в лоскутном покрывале.

Живет Марья Сергеевна теперь одна. Есть, конечно, дети, внуки, даже правнуки, но у всех своя жизнь. Она все больше одна. У нее даже пустует вторая половина ее двухквартирника. Говорит нам, если хотим пожить в тишине, можем приехать в любое время, хоть летом, хоть сейчас, или просит найти кого.
Из удобств в Овражном только свет, тишина и покой. Все то, что сегодня днем с огнем не сыщешь. Одну комнату, гостиную, своей небольшой квартирки она отремонтировала, сделала в ней "евроремонт". Конечно, нанимала людей и теперь открывает ее только для гостей. Во второй малюсенькой комнатке у нее кровать и "спортзал" - велотренажер, гантельки. Есть даже "кузнечик" для прыгания, это в 70 то лет. Здесь же у нее оригинальный фото-стол, на котором разложены все главные семейные фото. Теперь с нею всегда и ее родители, и бывшие мужья, и дети и весь ее большой род. Папа погиб в 41-м, он из тех томичей, кто остановил Гитлера под Москвой ценою собственной жизни, ценою жизни своих детей. "Если б ваш папа не погиб, то и вы не разводились бы, наверное, со своими мужьями", - почему-то обмолвился я. Она со мной согласилась. Есть такая "теория", что когда родители разводятся, то у детей впоследствии будут те же проблемы во взрослой жизни. Посмотрите на примере ваших родственников и знакомых.

Пока пили чай у Марьи Сергеевны, по дороге прошли четыре снегохода. Дорогу нашу они разбили, размягчили и поездка наша назад была сущим адом. Пришлось "отрабатывать" с лихвой поездку в тишину и блаженство. Когда наша машина при возвращении назад очередной раз застревала и буксовала, все кроме шофера выходили и бежали за машиной, иначе никак. Не верили до последнего, что не застрянем окончательно, что доедем до дома, ибо по этой дороге машины могут за всю ночь ни разу не проехать, одно слово, тупик. Дальше Овражного только Кузбасс и дорог туда уже нет, одни летние тропки. И мы очередной раз поняли, что в Сибири замерзнуть и сгинуть раз плюнуть и ни какие нанотехнологии или самые новые космические разработки тебе на помощь не придут. Каким ты был, таким остался. И полагаться можно только на свои силы, помощь близких, а самое главное, молитву.
Андрей Сотников (spasi-hram.ru)