"Курск" 2.0

"Курск" 2.0: читайте масштабное независимое расследование о 13-летней судьбе нового спасательного комплекса для подводников.

Спасательный комплекс  неполноценности

Валерий Береснев, главный редактор Центрального Военно-Морского Портала. Журналист, писатель.

Предисловие

Как вы думаете, что объединяет подводную лодку "Курск", водолазов–испытателей из 40–го НИИ, канадского изобретателя Фила Ньюттена, сотрудников нижегородского конструкторского бюро "Лазурит" и следователей военной прокуратуры? Если вы полагаете, что все они утонули, подобно "Курску", то вы ошибаетесь. Их объединяет тема ГВК–450 – глубоководного водолазного комплекса, который уже второе десятилетие разрабатывается для нужд российского Военно–Морского флота.

А вот сам ГВК пока что не объединяет, а разъединяет. Научно–техническая интеллигенция и даже высокие чины флота – раскололись на два лагеря, у каждого из которых свой глубоководный комплекс. Первый на протяжении 6–7 лет проектировался конструкторским бюро "Лазурит", другой в настоящее время поставляется на "Адмиралтейские верфи" группой компаний "Тетис Про".

Но нет до сих пор никакого ГВК. Ни одного, который был бы выполнен не на бумаге, а в металле. Ни одного, который был бы завершен в полном объеме. Хотя с момента гибели атомного подводного ракетоносца "Курск" скоро минет пятнадцать лет.

Экипаж АПЛ "Курск" погиб в августе 2000 года, в том числе потому, что лодку нечем было спасти. Именно нечем, хотя высококвалифицированных специалистов, прибывших на место катастрофы, было предостаточно, а вот такой же квалифицированной и специализированной спасательной техники – не хватило. В результате "Курск" стал братской могилой для 118 моряков, хотя по меньшей мере 23 члена экипажа некоторое время после гибели субмарины оставались в живых и ожидали помощи. Помощь не пришла. И случись в наши дни новая катастрофа – не пришла бы и теперь. Потому что те, кому предназначено спасать, сами утонули – в бюрократическом бумажном море.

Останки "Курска". englishrussia.com

Полтора десятилетия – слишком много даже для такого сложного механизма, как глубоководный водолазный комплекс. За это время страна интенсивно развивалась: рос ВПК, богатели бюджет и стабфонд, пополнялись заграничные счета олигархов, Минобороны щедро раздавало заказы на новые корабли и вспомогательные суда для ВМФ. И лишь ГВК все никак не строился, погрязнув в скандалах, выяснениях отношений и прокурорских проверках.

Поэтому легко, наверное, понять тех, кто, подобно бывшему командиру спасательного судна "Эльбрус", капитану второго ранга Виталию Юрганову, теряя терпение, взывает к враждующим сторонам: "Оставьте, наконец, ваши распри! Дайте флоту хоть какой–нибудь ГВК!"

Впрочем, к исходу ноября 2013 года на спасательном судне "Игорь Белоусов" все-таки должны начаться работы по установке барокамер для будущего ГВК-450, произведенного за рубежом и привезенного в Россию посредством фирмы "Тетис Про". Поставит ли это точку в затянувшейся промышленной эпопее - покажет время.

В своем финальном расследовании судьбы российского глубоководного спасательного комплекса корреспонденты Центрального Военно–Морского Портала пообщались с доброй сотней экспертов и заинтересованных лиц, связывались с отечественными и иностранными специалистами, встречались с первыми лицами компаний, принимавших участие в судьбе проекта, выезжали на места, где разворачивалась живая история ГВК – в Москве, Петербурге и Нижнем Новгороде. Стала ли нам понятнее участь до сих пор незавершенного глубоководного комплекса, без которого трудно представить будущее российского ВМФ – судите сами.
История развития проекта глубоководного спасательного комплекса ГВК-450. Кликните на стрелку или "перетащите" хронологию, чтобы проследить за судьбой комплекса.

 

ГВК, которого нет

Проект глубоководного водолазного комплекса для российского ВМФ с полным правом можно назвать проектом–невидимкой. Потому, что его практически никто не видел, кроме как на бумаге. Хотя самому проекту недавно исполнилось 13 лет.

И ладно бы все эти годы он пылился в долгих ящиках министерств и конструкторских бюро, отвергаемый недальновидными бюрократами и чиновниками – тогда бы такой гигантский срок, не принесший никакого результата, еще можно было понять. Но все это время над проектом трудились видные отраслевые ученые и специалисты, а его разработчиком выступало одно из лучших в стране конструкторских бюро – "Лазурит". На успешное продвижение ГВК, по уверению СМИ, ушло не менее миллиарда бюджетных рублей. И все впустую!

С деньгами в итоге приключилась та же чертовщина, что и с самим проектом: они пропали. Не в буквальном, конечно, смысле, поскольку сохранилась вся бухгалтерская документация, свидетельствующая о добросовестном переводе бюджетных средств от заказчика к исполнителю. А в переносном: деньги оказались вложены в комплекс, который никто так и не увидел. Комплектующее оборудование, изготовленное за счет "золотого миллиарда", осело частью в Италии, частью – в цехах петербургского Ижорского завода. По крайней мере, до госзаказчика в лице Минобороны и петербургского предприятия "Адмиралтейские верфи", призванного смонтировать комплекс на борту спасательного судна, не дошло ничего. Поставки ГВК на предприятие так и не начались. Так что и оборудование в каком–то смысле можно считать потерянным достоянием республики.

Первая зримо осязаемая техника, из которой предстояло собрать глубоководный комплекс, появилась в этой истории только в апреле нынешнего 2013 года. На "Адмиралтейские верфи" ее поставила компания "Тетис Про", которой доверили реализовать проект после отставки "Лазурита" (отставки совсем не добровольной, но об этом позже).

13 лет – слишком сомнительный юбилей для проекта, который в западных странах, по свидетельству наших коллег, реализуется в течение двух–трех, максимум – девяти лет (и то – при очень высоком уровне сложности выполняемых работ).

– Почему так непозволительно долго? – недоумевал в разговоре с корреспондентом Центрального Военно–Морского Портала Марк Исаак, член консультативного совета канадской компании Future Vehicle Technologies. – Такой гигантский срок говорит скорее о том, что кто–то очень хочет, чтобы проект не был завершен. Я думаю, что для успешного завершения работ по ГВК необходимо, прежде всего, найти тех, кто не заинтересован в создании комплекса, и узнать у них, почему они так настроены.

Марк Исаак, быть может, немного наивен, но, тем не менее, прав. Но прежде чем ответить на его трудный вопрос о том, кто противодействует проекту, уясним себе более простые вещи: кому в России ГВК насущно необходим? И вообще – что такое ГВК?

Зачем и кому это нужно

С технической точки зрения, глубоководный спасательный комплекс – сложнейшая система, в которую входят несколько жилых и спасательных барокамер, водолазный колокол, пара приемно–выходных отсеков и стыковочных устройств, водолазное снаряжение и еще около десятка других менее значимых компонентов. Все это хаотичное, на поверхностный взгляд, множество технических средств мгновенно мобилизуется и превращается в стройный отлаженный комплекс, едва до спасательного судна, на котором установлен ГВК, с морских глубин поступит сигнал SOS.

Спасательное судно "Игорь Белоусов" и глубоководный водолазный комплекс ГВК-450

ГВК: выход в подводный космос

Так уж устроено, что подводные лодки от начала своего сотворения – самая уязвимая, хотя и самая эффективная часть флота. Они живут и умирают на большой глубине, куда простому смертному водолазу, пусть даже оснащенному новейшим и прочнейшим подводным скафандром – путь закрыт. Чтобы хотя бы приблизиться к гибнущей субмарине, необходимо быть специальным устройством – спасательным аппаратом, автономным снарядом или же водолазом, который работает под прикрытием ГВК. Именно с их помощью и под надежной защитой искусственно созданной среды водолазы способны проникать в недоступные для человека уголки подводного космоса.

Об объеме ГВК–450 можно судить уже хотя бы по тому обстоятельству, что комплекс планируют разместить сразу на пяти палубах спасательного судна. Фактически весь спасатель, как свидетельствуют специалисты, строится вокруг ГВК, который является стержнем масштабного проекта.

Водолазный колокол ГВК-450. Пресс-служба ОАО "Тетис Про"

Основную часть "стержня" составляют жилые барокамеры, внутри которых под давлением в 45 атмосфер, соответствующим глубине 450 метров, обитают 12 водолазов. Для жизни, пусть и трудной, здесь все оборудовано. В жилых барокамерах к услугам акванавтов – койки с прикроватными светильниками, столы со стульями и шкафчиками для личных вещей и даже наушники для прослушивания музыки. Есть и санитарно–бытовые барокамеры, где располагаются душ и туалет, а также барокамеры приемно–выходные, откуда после того, как одето снаряжение, водолазы переходят в водолазный колокол.

Всего за работу комплекса отвечают свыше 20 человек. Помимо водолазов, это операторы пультов, компрессорщики, холодильщики и врачи–физиологи. Но главная роль отводится, конечно же, водолазной команде. Попытаемся представить, как на деле работает ГВК–450.

Когда спасательное судно прибывает к месту катастрофы и с помощью системы динамического позиционирования замирает над гибнущей подводной лодкой, в действие приводится водолазный колокол (ВК). Именно с его помощью три водолаза, в том числе – старший смены (оператор колокола) осуществляют спуск на глубину, где на грунте покоится субмарина. Здесь они работают в пределах шести часов: исследуют корпус подводной лодки, оценивают ее состояние, после чего посредством того же водолазного колокола поднимаются на поверхность. Спуск и подъем колокола осуществляется с помощью спуско–подъемного устройства (СПУ), которое, помимо прочего, сводит к минимуму воздействие на ВК волнения моря и качки судна.

Как только первая смена после стыковки колокола с судовыми барокамерами переходит для отдыха в жилые отсеки, к подводным работам приступает следующая тройка водолазов. Как правило, ГВК функционирует круглосуточно, в три смены. И так – до окончания спасательной операции.

Водолазы ВМС Индии перед выходом из декомпрессионной камеры на единственном индийском ССПЛ Nireekshak. thehindu.com

Предположим, что водолазам удалось установить контакт с экипажем затонувшей подводной лодки. Значит, настал черед включать в работу специальный спасательный аппарат, который после спуска на глубину стыкуется посредством выходного люка с люком отсека–убежища подводной лодки. Если стыковка прошла благополучно, оставшиеся в живых подводники переходят в отсек спасательного аппарата и закрывают за собой люк. После этого аппарат поднимается на поверхность, спуско–подъемное устройство вводит его в эллинг и снова стыкует его – на этот раз с судовыми барокамерами. Давление между спасательным аппаратом и барокамерами выравнивается, и подводники наконец–то получают возможность перейти в спасательные, а при необходимости и в жилые отсеки ГВК, расположенные на борту судна.

Почему не сразу – на свежий воздух? Потому что и водолазы, и спасенные члены экипажа, испытав на себе давление в десятки атмосфер, не могут просто так выйти из барокамер и усесться за уютный столик в кают–компании. Им необходимо пройти декомпрессию – выравнивание давления. Иначе люди могут погибнуть или тяжело заболеть от вспенивания дыхательных газов в крови и в тканях тела. С ними произойдет то же самое, что и с бутылкой шампанского, которую взболтали и резко открыли. Для того, чтобы этого избежать, в команду ГВК и входят специалисты–медики, под наблюдением которых период декомпрессии растягивается на несколько дней. Строго говоря, на каждые 10 метров глубины врачами отводится 1 час декомпрессии. Соответственно, с глубины в 450 метров после шестичасовой смены надо "поднимать" не менее четырех суток. Если пребывание на дне растянулось на более продолжительное время – этот срок может быть многократно увеличен. Так что работа водолазного колокола – лишь самая первая, хотя и наиболее важная часть спасательной операции.

Классический ГВК обыкновенно устанавливается на борту спасательных судов (СС), хотя в военно–морских силах некоторых англосаксонских стран – например, США или Австралии – с недавних пор используется мобильный (иначе говоря, портативный) ГВК, который не привязан ни к какому судну или другому стационарному объекту, зато может быть с легкостью доставлен с помощью морской авиации в район бедствия и помещен на любой надводный объект – к примеру, на грузовую баржу. И все – к спасательным работам можно приступать.

В России никогда не было портативного ГВК, но до крушения СССР в нашем распоряжении находился мощнейший спасательный флот, которому не суждено было преодолеть рубикон ельциновских "демократических" реформ: из 192 спасательных судов и катеров, числившихся в составе ВМФ в 1991 году, в наши дни перешло всего восемь относительно крупных спасателей. Так что к "миллениуму" бывшая крупнейшая морская держава приблизилась с изрядно поредевшим атомным и дизель–электрическим подводным флотом и при этом – практически растеряв все средства спасения.

Спасательный флот: жизнь после смерти

А теперь о тех, кому в России действительно нужен ГВК.

В августе 2000 года ГВК был очень нужен экипажу атомного подводного ракетоносного крейсера К–141 "Курск", затонувшего на глубине 108 метров в Баренцевом море. Он был необходим, в частности, капитан–лейтенанту Дмитрию Колесникову, оставившему прощальную записку о том, что "отчаиваться не надо", и другим выжившим в первые часы после катастрофы морякам, о которых Колесников сообщал в своем письме, что они"будут пытаться выйти". Известно, что из 23–х человек, перечисленных в записке, никто не спасся, хотя стук внутри лодки слышали еще спустя два дня после того, как лодка легла на грунт.

Гибель всего экипажа "Курска" была необъяснимой и непростительной: ведь спасение подводников на глубине чуть более ста метров было бы по зубам бывшему спасательному флоту СССР, если бы он к тому времени не оказался фактически уничтожен: часть судов разрезали на металл, другую часть – бросили беспомощно гнить у причалов. Зато после трагедии новое спасательное судно с современным ГВК на борту наконец–то понадобилось российским ВМФ и Минобороны, вдруг обнаружившим, что состояние флота достигло того рубежа, за которым – дно в прямом и переносном смысле слова.
Такой же спасательный подводный аппарат, о котором идет речь в сюжете, работал на месте гибели АПЛ "Курск".

 

АПЛ "Курск": отчаиваться не надо

Через головы начальников и командиров нетрудно разглядеть и тех, кому ГВК был нужен всегда: всех моряков и офицеров подводных лодок, ежегодно рискующих не вернуться из "автономок", походов и обычных учебных погружений.

Они не вернулись из моря

Говоря высоким стилем, ГВК нужен России – хотя бы просто потому, что без современного глубоководного водолазного комплекса она вряд ли сможет по–прежнему считаться великой морской державой.

Анатолий Храмов. warheroes.ru

Впрочем, есть и еще одна группа "заинтересантов", которая заслуживает отдельного упоминания. Это команда водолазов–испытателей под водительством героя России, капитана 1 ранга Анатолия Храмова. В далекие 1980–е годы, рискуя жизнью, они заложили фундамент будущего глубоководного комплекса. Именно благодаря им ГВК содержит красноречивую приставку, которая с первого раза понятна только специалистам: ГВК–450.

500 шагов в бездну

Цифра 450 в наименовании комплекса обозначает вовсе не шифр и не порядковый номер проекта, а тот предел глубины, который в настоящее время считается в России оптимальным для погружения и работы водолазов–спасателей. Для тонущих подводных лодок, терпящих крушение в глубинных водах Мирового океана, такого предела не существует: к примеру, советская дизель–электрическая подводная лодка К–129 в 1968 году затонула в Тихом океане на глубине почти 6 километров. Однако до дна километровых океанских "колодцев" никакая помощь дойти не способна: лодка вместе с экипажем неминуемо будет раздавлена массой воды. Как это ни прискорбно, но смысл в работе водолазов есть лишь на относительно небольших глубинах, обозначенных вехой в 450–500 метров.

Почему именно 500? Дело в том, что как раз такой рекордной отметки достигла в свое время уже упомянутая выше команда Анатолия Храмова – участники отечественных испытаний, проводившихся с конца 1980–х годов на базе 40–го НИИ аварийно–спасательного дела, водолазных и глубоководных работ. Погружения были имитационными и осуществлялись в гидробарокомплексе ГБК–50, установленном прямо на территории института в городе Ломоносове. Но давление, плотность воздуха, величина температур, характерные для полуторакилометровых глубин – на испытаниях были настоящими. То есть невыносимыми.

Схема размещения отсеков ГБК-50. Вверху, слева направо: гидротанк; санблок; декомпрессионный отсек; рабочий отсек; санблок; кают-компания; кубрик на 6 человек.
Внизу, слева направо: выходной отсек, приемно-выходная шахта; гидрокамера; газгольдер. ФлотПром – Морской ВПК

 

Институт спасания и подводных технологий

– Мы прожили в барокамере в условиях, соответствующих глубине 500 метров, две недели, – вспоминал в беседе с корреспондентами ЦВМП капитан 1 ранга, Герой России Анатолий Храмов. – Предыдущие группы штурмовали более щадящие глубины: от 300 до 450 метров, и смогли продержаться в барокамере в течение месяца. Наше "погружение" оказалось самым рискованным: избыточное давление на такой глубине составляет 50 атмосфер. А мы ведь не просто жили "на дне" – мы работали, испытывая водолазное глубоководное снаряжение и изучая на себе новые возможности, которые, как мы надеялись, еще пригодятся будущим российским водолазам...

Барокомплекс ГБК-50 на давление до 500 м вод. ст. 40-го ГосНИИ МО. dive-tek.ru

Барокамера, в которой покоряла глубину экспериментальная группа, была, по сути, далеким прообразом того ГВК–450, который с превеликим трудом рождается только сейчас. А на излете советской эпохи к услугам акванавтов в ГБК–50 уже имелись и кубрик для отдыха, и отсек для исследований, и санитарный блок с душем и туалетом, и шлюзовые камеры для передачи еды и медицинских препаратов. Испытания водолазного оборудования осуществлялись в специальном гидротанке, наполненном океанской водой, охлажденной до одного градуса. Такая температура тоже неслучайна: она полностью соответствует океанскому холоду, который царит на глубине в 500 метров.

Но этим все удобства и исчерпывались. Сама работа, по свидетельству Храмова, была адской. Под искусственно созданным давлением дышалось очень тяжело: плотность воздуха была такова, что слипались ноздри. Движения давались с огромным трудом и болью. Брошенное на кровать тяжелое полотенце плыло в воздухе, словно бумажный лист. Исчезли практически все звуки и запахи: порой невозможно было расслышать, о чем говорит напарник. Комфортной считалась температура в 31,1 градус. При 32,5 в барокамере внезапно наступала настоящая жара, а при 30,5 акванавты начинали дрожать от холода. После нескольких дней такой жизни сравнение глубины с "подводным космосом" уже не выглядело натянутым: это действительно был космос, холодный, опасный и неизведанный, хотя от коллег по институту испытателей отделяли лишь тонкие стенки ГБК–50.

– За первую же неделю каждый из нас потерял от 10–ти до 20–ти килограммов веса, – рассказывает Анатолий Храмов. – Хотя кормили нас, как на убой: по 6000 килокалорий в сутки. В меню – жареное мясо, свежий хлеб, сгущенка, масло, шоколад, соки... Все как на АПЛ в автономном плавании. Тем не менее, еда казалась безвкусной. Ощущение от хлеба – как от пережевывания пемзы.

Команда Храмова из "полета" на глубину вернулась благополучно, пройдя через длительный период декомпрессии. Даже после пребывания на небольшой глубине, чтобы избежать закипания крови из–за насыщения ее инертными газами, подниматься на поверхность надо очень медленно: от нескольких часов до нескольких суток. После нескольких смен на экспериментальной глубине свыше 400 метров для декомпрессии отводятся уже десятки суток. Но никто, конечно же, не мог предсказать тогда, что сами результаты эксперимента, пройдя через фильтр времени, крушение государства, смену общественного строя и правительств, будут подняты из этой "глубины" лишь спустя четверть века после завершения группой Храмова последнего этапа испытаний.
Кадры последнего погружения Дэвида Шоу. Всемирно известный дайвер погиб в одной из глубочайших на Земле пресных расселин на глубине 271 м.
Когда стряслась беда с подводной лодкой "Курск", среди тех, кто пытался оказать помощь ее экипажу, находился и капитан второго ранга Анатолий Храмов, руководивший тогда водолазной группой спасательного судна "Владимир Трефолев". Тем не менее, блестящие навыки и опыт этого заслуженного человека так и не смогли переломить техническую беспомощность наших спасательных сил.

В начале нулевых наконец–то забрезжила надежда, что акванавты Анатолия Храмова рисковали собой не напрасно: после принятия "наверху" соответствующих решений разработку проекта нового спасательного судна океанского класса поручили конструкторскому бюро "Алмаз", его строительство – петербургским "Адмиралтейским верфям", а проектирование самого ГВК – известному конструкторскому бюро из Нижнего Новгорода – "Лазуриту". На завершающем этапе оба проекта, или, говоря более грамотно – обе опытно–конструкторские разработки (ОКР) должны были встретиться на борту "Игоря Белоусова", куда и предназначался для установки будущий ГВК–450. Таким образом, появились еще два действующих лица, заинтересованных в создании отечественного глубоководного водолазного комплекса.

А теперь посмотрим на этих персонажей повнимательней.

Интегрированный пульт управления ГВК. Пресс-служба ОАО "Тетис Про"

 

По следам "Дельфина": на берегах Невы

С "Адмиралтейских верфей", ныне носящих отстраненную приставку ОАО, начиналась когда–то история российского флота. Здешние холодные горизонты Большой Невы помнят петровские бригантины, фрегаты и линейные корабли, сходившие со стапелей в период знаменитой Северной войны, и даже первую российскую подводную лодку, построенную на предприятии в 1725 году. Первое современное спасательное судно с ГВК–450 на борту должно было, по первоначальному плану, сойти с тех же стапелей еще в 2010 году, но технологический процесс оказался осложнен не только грандиозностью замысла, но и не менее грандиозными интригами и скандалами, которые в конечном счете привели к тому, что спасать теперь приходится – сам спасатель.

В начале 2000–х проекту присвоили номер 21300 и шифр "Дельфин", что, казалось бы, ко многому обязывало и многое обещало. Проект должен был показать себя таким же быстрым и стремительным, таким же виртуозным и бывалым морским обитателем, как и его символ – дельфин. Тем более, что включал он в себя, если говорить подробнее, даже не одного дельфина, а целую дельфинью стаю: помимо самого спасательного судна и ГВК–450, бок о бок с ними шли и другие спасательные средства. В их числе – спасательный глубоководный аппарат (СГА) "Бестер–1" проекта 18271 с рабочей глубиной погружения до 700 метров, декомпрессионный комплекс для 60 спасенных подводников, водолазный пост на глубины до 60 метров, а также необитаемый телеуправляемый подводный аппарат с рабочей глубиной погружения до 1000 метров. Всему этому надлежало стать начинкой нового спасательного судна (СС) океанского класса, которое нарекли "Игорь Белоусов" – в честь советского министра судостроительной промышленности 1980–х годов.

Строящийся на Адмиралтейских верфях глубоководный спасательный аппарат проекта 18271 "Бестер", предназначенный для океанского спасателя проекта 21300. Центральный Военно-Морской Портал

Изначально судно имело несколько другой архитектурный облик, нежели сейчас, и скорее напоминало перелицовку замороженного советского проекта 05430 "Гиндукуш", чье головное судно – "Аю–Даг" – так и осталось недостроенным и в 1996 году было продано на слом в Турцию. Таким образом, "Игорю Белоусову" предстояло стать как бы реинкарнацией уничтоженного советского спасательного флота или же – флагманом его возрождения.

В целом по своим техническим параметрам доработанный проект "Белоусова" в чем–то даже отставал от "Гиндукуша". По водоизмещению – 5000 тонн против запланированных на излете социалистической эпохи 7000 тонн, по длине – 103 метра против 118 метров. И лишь в скорости плавания и его дальности проекты сходились: 15 узлов, 30 тысяч миль... Зато по характеристикам ГВК "Белоусов" обещал значительно превзойти "Аю–Даг": 450 метров погружения вместо 300, заявленных когда–то в проекте 05430. По всей видимости, сказывались результаты успешных испытаний группы Анатолия Храмова. Но и это, если вдуматься, было прощальным приветом из той эпохи, которую бездумно "порезали на металл" и отменили как нерентабельную радикальные реформаторы девяностых.

Спасательное судно проекта 21300 "Игорь Белоусов"

Водолазный колокол и барокамеры ГВК-450. ОАО "Тетис Про"

Грянувшая сразу же после миллениума "эпоха стабильности" должна была ознаменоваться выравниванием опасного крена, давно наметившегося во флотской промышленности. Поэтому проект "Дельфин" мог быть передан для реализации только самым проверенным и заслуженным оборонным организациям. Исходя из этого, роль основного подрядчика и "кошелька" проекта доверили "Адмиралтейским верфям". Большая часть финансовых средств должна была, по замыслу заказчиков, пройти через счета и бухгалтерию этого старейшего в России судостроительного предприятия. Центральное конструкторское бюро "Алмаз" – еще один носитель старого проверенного бренда – засело за чертежи "Белоусова". Оставалось лишь определиться с тем, кто же выступит проектантом главных компонентов судна: ГВК–450 и модернизированного глубоководного спасательного аппарата "Бестер–1"?

Этот вопрос представлялся наиболее сложным: ведь конструкторские бюро пережили в постсоветское время тот же шторм, что и поредевший спасательный флот, и если не пошли ко дну, то значительно измельчали. На поверхности остались лишь немногие из драгоценного соцветия "Алмазов", "Рубинов", "Лазуритов", "Малахитов" и других ЦКБ, созданных в свое время как элита конструкторской мысли СССР. Но даже в этом блестящем ряду нижегородский "Лазурит" останавливал на себе внимание заказчика – хотя бы тем, что имел опыт разработки подводных лодок для спасательных и подводно–технических работ, а также немалый стаж по проектированию глубоководного водолазного оборудования.

Таким образом, судьбу ГВК теперь предстояло решить в Нижнем Новгороде.

По следам "Дельфина": на берегах Волги

Нижний Новгород мало похож на город подводников. Вернее, совсем не похож. Купеческая волжская столица, расположенная на перекрестке двух речных проспектов – Волги и Оки, не имеет в своем облике ничего военно–морского. На окраинах до сих пор сохранились покосившиеся деревянные домики, построенные в конце позапрошлого столетия, утонувшие в садах и все еще обитаемые, судя по занавешенным окнам и лаю дворовых собак из–за невысоких заборов. И даже не верится, что рядом с этой вечной деревянной Русью, в тех же предместьях – уже многие десятки лет рождались подводные лодки и спасательные аппараты: вначале в чертежах ЦКБ "Лазурит", а затем – на стапелях здешнего судостроительного завода "Красное Сормово".

Красное Сормово. krsormovo.nnov.ru

Интересно, что и завод, и бюро расположены в Нижнем на одной и той же улице в Сормовском районе – улице Свободы. Эта же улица согласно планам Минобороны должна была появиться в "метриках" еще одного эпохального проекта – ГВК–450.

– Нас всегда называли "деревенским бюро", – рассказывает Альберт Постнов, председатель Совета ветеранов "Лазурита", отработавший в ЦКБ более 50 лет, в том числе – в должности главного конструктора. – В этом, наверное, была своя правда: нравы на предприятии царили самые простые. Даже в 60–е годы, когда образ конструктора благодаря кинематографу был связан с обликом манерного, с иголочки одетого интеллектуала, мы ходили на работу в старой перешитой одежде, таскали с собою на обед баночки с супом. Но это совершенно не сказывалось на результатах нашей работы, которой мы все были с увлечением поглощены. Первый в мире подводный спасательный аппарат – УПС (управляемый подводный снаряд) мы спроектировали еще в 1959 году, а в 1962–м он уже был построен и даже применен на практике. Как спустя много лет отмечали в официальной телеграмме из Главного штаба ВМФ, "4 ноября 1962 года впервые в мире совершен переход человека под водой" – из одной подводной лодки в другую...

Управляемый подводный снаряд (УПС). oosif.ru

Начиная с 1960–х годов и до самой перестройки "Лазурит" считался главным в стране создателем всех подводных аппаратов: и спасательных и рабочих. Тем более, что воплощали конструкторскую мысль тут же рядом – на ССЗ "Красное Сормово". Помимо подводных аппаратов, которые, по сути, выглядели как мини–субмарины, бюро разрабатывало и боевые атомные подводные лодки.

ЦКБ "Лазурит": проекты удачные и несбывшиеся

В девяностые годы на улицу Свободы – пришла свобода. Стали исчезать финансирование и заказы, титановые корпуса будущих подводных лодок, уже построенные красными сормовцами, порезали на металл, чтобы завод мог расплатиться с долгами. "Рабочие плакали, когда на их глазах уничтожали практически готовые лодки, – вспоминал в разговоре с корреспондентами Центрального Военно–Морского Портала Михаил Сергеев (имя изменено – ред.), один из старейших работников "Красного Сормова". – Все понимали, что это не просто уходит эпоха, когда наша страна была могучей и сильной – это у нас и у наших детей выбивают почву из–под ног, лишая нас будущего..."

Сосед "Красного Сормова" – "Лазурит" – тоже переживал не лучшие времена. Достаточно сказать, что количество его сотрудников, насчитывавшее когда–то около полутора тысяч человек, сократилось почти до трехсот. Одновременно – и это немаловажно – бюро потеряло свой государственный статус, пройдя в девяностые годы через приватизацию. Основными хозяевами ОАО "Центральное конструкторское бюро "Лазурит" стали его же руководители, как это и было принято в период "первоначального накопления капитала": генеральный конструктор (он же генеральный директор) Николай Кваша, главный инженер Анатолий Иванжин и финансовый директор Михаил Вайнерман.

Генеральный директор ЦКБ "Лазурит" Михаил Вайнерман. korabel.ru

Первые два имени в этом ряду пользовались заслуженным уважением не только среди нижегородцев, но и по всей стране: Николай Иосифович Кваша, помимо четырех орденов (двух – Трудового Красного Знамени, "Знака Почета" и "За заслуги перед Отечеством" III степени), с 1993 года носил звание Героя Российской Федерации, а Анатолий Павлович Иванжин в том же году был награжден почетным званием "Заслуженный конструктор РФ". Что касается Михаила Ильича Вайнермана, то его имя примерно до середины нулевых оставалось в тени – мы знаем о нем только то, что при Кваше он исполнял обязанности заместителя генерального директора по экономике и внешнеэкономическим связям и ценился им настолько, что при распределении долей в дочерней компании ЗАО "Лазурит–НН" получил равное с ним количество ценных бумаг: 17,7%.

Однако постепенно лидирующие позиции в "Лазурите" переходят к Вайнерману. О причинах распада триумвирата теперь судить сложно, но окончательно он перестал существовать в связи со смертью генерального директора и главного инженера: в мае 2006 года умирает Иванжин, а в ноябре 2007 года – Кваша. Уже в марте 2007 года генеральным директором "Лазурита" становится Михаил Вайнерман.

Этот "звездный" для карьеры бывшего финансиста час практически совпадает с заключением контракта между "Лазуритом" и "Адмиралтейскими верфями" по проекту "Дельфин" – вернее, по той его составной части, которая касается создания ГВК–450. Технический проект, по словам самого Вайнермана, был в общих чертах завершен еще в первом квартале 2005 года при жизни Кваши и Иванжина. Теперь "Лазуриту" – в качестве контрагента "Адмиралтейских верфей" – доверяли перейти собственно к созданию ГВК–450.

Первоначальная сумма контракта, озвученная в мае 2006 года, составила 672 983 092 тыс. руб. В соответствии с техпроектом все затраты не должны были превысить 900 млн рублей. Получить готовый глубоководный комплекс Министерство обороны рассчитывало уже в ноябре 2011 года.

Время пошло, а вместе с ним – и первые бюджетные деньги.

А был ли миллиард?

Разбираться в финансовых отчетах и долях эмитента – занятие скучное только на первый взгляд. Тем, кому скучны факты, приходиться довольствоваться мифами, один из которых, кстати, играет огромную роль в нашей истории. Это уже упомянутый выше "миф о пропавшем миллиарде", который Минобороны якобы потратило на разработку ГВК, так и не получив ничего взамен.

Источником мифа стали российские СМИ, слегка округлившие запланированную в бюджете ГВК–450 сумму – 928 млн 192 тысячи 897 рублей (если быть безукоризненно точным). Впрочем, с затратами на стадии подготовки техпроекта, составившими, согласно контракту, более 188 млн рублей, эта сумма перерастает пределы "золотого миллиарда". Так что хотя бы в одном журналисты были правы: бюджет, запланированный на разработку и создание ГВК, действительно выглядел щедрым. Ошиблись они, как показало расследование Центрального Военно–Морского Портала, в другом – в полноте реализации заявленных планов.

Впервые версию о "потерянном миллиарде" опроверг сам генеральный директор "Лазурита" Михаил Вайнерман, заявив о неровном и недостаточном финансировании проекта, особенно на его начальном этапе. В ноябре 2011 года в интервью Центральному Военно–Морскому Порталу генеральный директор "Лазурита" подробно обрисовал свою версию "пустого кошелька" "Дельфин–ГВК":

– В первые два года после завершения технического проекта финансирования не было совсем, –свидетельствовал Михаил Ильич. – В последующие два года было профинансировано менее 15% от согласованной стоимости работ. А к концу 2011 года контракт оплачен со стороны генерального заказчика чуть более чем на 30%! Причины были разные, но вопрос в другом: "Лазурит" почему в этом виноват?

Заговорить о финансовой стороне проекта в прессе директора "Лазурита" вынудили тогда уже прозвучавшие упреки в нулевом результате многолетней работы бюро. В самом деле, с момента заключения контракта прошло уже более 5 лет, а глубоководного комплекса не только не существовало как единого завершенного целого, но и не предвиделось в ближайшее время. Все, что получили "Адмиралтейские верфи" к этому моменту из Нижнего Новгорода – обширную деловую переписку и обещания, обещания... Но если учесть, что изначально была нарушена "пищевая цепочка" проекта, все становится на свои места. В конце концов, ноль, помноженный на ноль, всегда дает ноль.

На этом, наверное, можно было бы и успокоиться, ограничившись вердиктом вроде: "ГВК до сих пор не построен, потому что на него поскупились заказчики", если бы не бухгалтерские документы проекта, в которые удалось заглянуть корреспондентам Центрального Военно–Морского Портала. Там и вправду много нулей, но из разряда тех, что составляют восьмизначные суммы... И в озвученные Вайнерманом "30%" они никак не укладываются. Даже более того – прямо противоречат ответственному заявлению генерального директора "Лазурита".

Итак, на самом первом подэтапе финансирования проекта на счета "Лазурита" посредством "Адмиралтейских верфей", согласно соответствующим платежным поручениям, было перечислено 12 млн 660 тысяч 552 рубля. Срок выполнения работ – 30 ноября 2006 года. Судя по всему, это немного расходится с первоначально заявленным дедлайном, но зато – оплата произведена в полном объеме. То же самое - на втором подэтапе: к 30 ноября 2007 года в Нижний Новгород из Петербурга было переведено 19 млн 966 тысяч рублей (и опять – в полном объеме). И так – вплоть до окончания первого этапа, ознаменовавшегося переводом 170,4 млн руб. (по состоянию на июнь 2009 года).

Можно ли считать после этого, что "в первые два года финансирования не было совсем"? Да и на последующих этапах – вплоть до последнего шестого – бюджетные средства Минобороны исправно уходили в "Лазурит", хотя начиная с 2011 года в финансировании действительно наблюдаются "недостачи" и "перебои". Но к тому времени заказчик в лице Минобороны уже был несколько обескуражен отсутствием взаимности со стороны известного и уважаемого конструкторского бюро.

Всего на счета бюро "Адмиралтейскими верфями" по состоянию на ноябрь 2011 года было перечислено (фактически оплачено) 660 млн 542 тыс. 423 руб., то есть 71% от ранее запланированного бюджета. А никак не "чуть более 30%". Из них, как следует из официальной информации, "Лазуриту" удалось освоить 410 млн 90 тыс. 75 руб. Соответственно, более 250 млн на счетах бюро остались невостребованными к моменту, когда Минобороны решилось разорвать контракт с нижегородцами (об этом – чуть позже).

Этапы финансирования проекта "Дельфин-ГВК" (Адмиралтейские верфи - ЦКБ "Лазурит")

 

Финансирование "Дельфин–ГВК": миллионы в нижегородской корзине

Из "скучных" бухгалтерских документов, процитированных выше, можно сделать, по крайней мере, несколько выводов.

Во–первых, никакого "потерянного миллиарда" никогда не существовало. Сумму, которую бюджет Минобороны потерял на сотрудничестве с "Лазуритом", можно уменьшать примерно вдвое.

Во–вторых, на первых двух этапах проекта финансирование осуществлялось в полном объеме, да и впоследствии оно достигло ровно той отметки, которую не зазорно предъявить общественности. Неиспользованные средства в "копилке" проекта говорят о том, что у "Лазурита" еще оставалась свобода маневрирования, которой бюро почему–то не воспользовалось.

В–третьих, снижение темпа финансирования к 2011 году (к примеру, на пятом этапе было закрыто не более 68% от необходимого) может свидетельствовать как о недостатке средств, так и – скорее всего – о потере доверия у руководства "Адмиралтейских верфей" к своему субподрядчику.

А теперь посмотрим, что же все–таки удалось сделать "Лазуриту" за почти шестилетний период своей работы над воплощением проекта. Ведь не документацией единой жив "Дельфин–ГВК"...

Комплекс неполноценности лечим в Италии

Самое громоздкое "железо" ГВК – объемные цилиндры барокамер – с подачи "Лазурита" собирались произвести на предприятии "ДзержинскХимМаш" (расположено в Нижегородской области). Контракт готовился около двух лет, был подписан, но почти сразу же аннулирован "Адмиралтейскими верфями" без уплаты аванса и передан поближе к петербургскому судостроительному предприятию – на ОАО "Ижорские заводы". Договор с ижорцами заключили в ноябре 2009 года.

С тех пор никакой новой информации о барокамерах для ГВК–450 так и не появилось. Попытка Центрального Военно–Морского Портала обратиться напрямую к руководству "Ижорских заводов" с запросом о степени готовности БК и их дальнейшем использовании результата не принесла: по всей видимости, это "военная тайна". Со слов информированных источников известно лишь то, что все четыре БК, вероятно, сварены не в полном объеме и их испытания не проводились. Плановый срок поставки барокамер на "Адмиралтейские верфи" истек еще в августе 2011 года.

Едва ли больше можно сказать и о других комплектующих ГВК. Хотя судьба забросила их довольно далеко от Петербурга и Нижнего Новгорода – в Италию.

Здесь, на берегах Лигурийского моря, в городке Ливорно, считающемся одним из центров итальянского кораблестроения, был разыгран третий акт драмы, связанной с ГВК–450. Заключить договор со здешней фирмой "Драсс" (Drass Galeazzi Underwater Technology S.r.l.) руководство "Лазурита" предложило Министерству обороны в 2009 году. Причина такого шага, значительно расширившего географию этой истории, проста – попытка уложиться в контрактные сроки с помощью высококвалифицированных зарубежных специалистов. Как раз накануне ход работ в Нижнем Новгороде проверила специальная комиссия, назначенная приказом заместителя главкома ВМФ РФ. Кроме всего прочего, отметили давно очевидное отставание в сроках. В этом контексте закупка части будущего отечественного ГВК за рубежом должна была решить сразу две проблемы: времени и качества. На это рассчитывало, в том числе, и руководство Минобороны.

Глава Drass Galeazzi Underwater Technology S.R.L. Серджио Каппелетти. petronoticias.com.br

Визитная карточка компании "Драсс" вполне узнаваема в профессиональном мире: фирма считается одним из лидеров на мировом рынке разработки и производства глубоководных водолазных комплексов. Доверить ей частичку судьбы российского ГВК представлялось вполне разумным, тем более, что руководство "Драсса" не раз подчеркивало свою высокую квалификацию и даже сравнивало уровень производимого им оборудования с эталонным качеством "Ламборджини". Генеральный менеджер "Драсса" Серджио Каппелетти пообещал, что вся произведенная его фирмой в рамках контракта продукция будет полностью отвечать требованиям российского Военно–Морского флота и правилам водолазной службы.

В декабре 2009 года с "Драсс" было заключено соглашение, "Лазурит" из своих собственных средств выплатил итальянским коллегам аванс, и работа пошла. В течение 2,5 лет сотрудники Серджио Каппелетти разработали целый спектр оборудования для российского ГВК. В том числе – пульт управления газоснабжением барокамер, щит управления системой регенерации газа, установку регенерации газа, компрессора утилизации и перекачки, агрегаты кондиционирования, водообогрева, бойлер аварийной подачи горячей морской воды и пр.

Общая стоимость работ, заявленная итальянцами, несколько превышала ценник на аналогичное отечественное оборудование – "Драсс" запросил на 167 млн руб. больше, чем российские производители. Тем не менее, пошли даже на это, руководствуясь железным аргументом: "применение импортных комплектующих позволит завершить ОКР ...в установленные генграфиком сроки".

"Драсс Галеацци": свои люди в Ливорно

Немаловажная деталь для специалистов: при установлении деловых отношений с "Драссом" сам технический проект ГВК даже не был откорректирован. Таким образом, с формальной точки зрения никакого смешения итальянского с нижегородским на бумаге никогда не существовало. Официально комплекс продолжал именоваться российским, хотя на деле становился наполовину иностранным. Это тем более разительно, что впоследствии одним из центральных обвинений, которое прозвучит в адрес конкурентов "Лазурита", будет: как могут эти авантюристы строить ГВК без защищенного техпроекта?!

В январе 2012 года грянул разрыв контрактных отношений с "Лазуритом", поэтому никакое из произведенного итальянцами оборудования так и не увидело российских берегов. Прежде чем судить, правильно ли поступило Минобороны, попробуем отстраниться от ситуации и взглянуть на нее со стороны. К примеру – глазами иностранных конструкторов и экспертов, на родине которых традиции спасательного флота никогда не прерывались необдуманными реформами и "перестройками".

Почему так долго и так дорого?

Фил Ньюттен. nuytco.com

Именно так вкратце можно сформулировать два наивных вопроса, которые так и просятся на язык при первом знакомстве с историей отечественного ГВК. Впрочем, корреспондентам Центрального Военно–Морского Портала эти же вопросы впервые задал не кто иной, как знаменитый во всем мире канадский изобретатель Фил Ньюттен, с которым нам удалось встретиться на Международном Военно–Морском салоне 2013 года в Петербурге.

Мы рассказали Ньюттену о том, что эпопея с созданием российского ГВК тянется еще с 2002 года (с начала первых проектных работ "Лазурита") и что на нее в совокупности (включая этап передачи контракта от "Лазурита" к другой фирме) уже выделено из бюджета Минобороны порядка двух с половиной миллиардов рублей.

– В переводе на американскую валюту это более 77 миллионов долларов, – уточняем мы.

– Это слишком большие деньги, – вздыхает Ньюттен. – Стоимость коммерческих ГВК, а также тех, которые применяются для военных нужд, у нас вдвое–втрое меньше! И строятся они максимум за два–три года…

Филу Ньюттену – создателю спасательного глубоководного аппарата Remora для подводников ВМС Австралии и разработчику портативного комплекса PRMS (Submarine Rescue Diving Recompression System – Подводно–спасательная водолазная рекомпрессионная система) для американских ВМС, профессионалу с 40–летним стажем, почетному гражданину Канады – можно верить. Именно благодаря его изобретению подводный флот США теперь считается одним из самых безопасных и защищенных. Его спасательные комплексы для ВМС стран НАТО – NSRS (NATO Submarine Rescue System) – работают практически в любой точке земного шара, куда имеет доступ морская авиация.

Спасательный комплекс NATO Submarine Rescue System. royalnavy.mod.uk

– Судно–спасатель с ГВК на борту, аналогичное тому, которое в настоящее время строит ваша страна, хорошо только в мирное время и недалеко от базы, – уверен Фил Ньюттен. – По моему мнению, перспективное оборудование для спасения подводников должно быть малогабаритным, чтобы сбрасываться с самолета или вертолета, и должно работать без участия людей. Это можно сделать всего за несколько часов с момента катастрофы. В военное же время спасательные аппараты к месту аварии субмарин лучше доставлять скрытно на подводных лодках, как это собираются делать ВМС США...

Нам остается только отшутиться:

– Надеемся, Фил, что России никогда не придется воевать со странами, взявшими на вооружение ваши новации.

В своем мнении канадский изобретатель не одинок. Большинство из опрошенных нами западных экспертов согласны с тем, что все это – "долго" и "дорого".

– Так как мы уже построили такую систему, я могу сказать, что это заняло бы от 24 до 36 месяцев, –заявил Центральному Военно–Морскому Порталу Джеймс МакФарлейн, вице–президент крупнейшей канадской компании International Submarine Engineering (ISE Ltd), специализирующейся на разработке и изготовлении подводных аппаратов.

– Все зависит от спецификации проекта и от того, на какое количество человек он рассчитан, – уточняет Линда Маккей, менеджер по связям с общественностью ISE Ltd. – Между проектами, предусматривающими участие 2 и 20 человек – большая разница, а между 2–я и 60–ю пассажирами подводного комплекса эта разница огромна! В последнем варианте цена может достигать 50 млн канадских долларов (более полумиллиарда рублей).

Чуть более снисходителен Андрю Таулер, менеджер международных проектов компаний CECON ASA, OGSP Pty Ltd и Seatrucks Australia Pty Ltd.

– Я бы оценил продолжительность работ примерно в 5–8 лет, – говорит он. – Но это в том случае, если требуется полная разработка проекта и используется совершенно новая концепция. Такой случай я бы оценил в 150–300 млн долларов.

– Разработка не должна занимать более 10 лет, или даже, вероятно, более 5 лет – в зависимости от сложности системы, – подытоживает Ларри Хиккей, отставной офицер ВМС Канады, президент компании In–Depth Insights, оказывающей консалтинговые услуги по морским вопросам высокопоставленным военным чиновникам. – Есть упрощенные многофункциональные проекты военных кораблей для решения задач ПВО и ПЛО. Спасательное судно, о котором вы говорите, и его водолазные системы, как раз созданы для решения только одной задачи.

Интересное, хотя и не лестное для российского ГВК сравнение провел бывший высокопоставленный сотрудник брендовой английской компании James Fisher Submarine Rescue Service, попросивший не раскрывать его имя. По словам эксперта, его компания за три года спроектировала, разработала и произвела две системы типа DSAR. При этом мобильная система для НАТО, NSRS, заняла по времени около 4,5 лет. Если рассуждать о цене, то проект DSAR6 для Сингапура обошелся заказчику в сумму около 35 млн долларов, а для НАТО – 150 млн долларов.

DSAR-6 и азиатские моряки. news.gov.sg

– Конечно, все зависит от возможностей комплекса, – оговаривается конфидент. – К примеру, Китай заказал урезанную версию системы НАТО и получил аппарат, более ограниченный в возможностях...

Что ж, России остается лишь кусать локти. Наши возможности пока что ограничены тем, что у нас до сих пор нет никакого комплекса...

СГА и их основные тактико-технические элементы

Условные обозначения: СГА - спасательный глубоководный аппарат; СС - спасательное судно; СПЛ - спасательная подводная лодка; АПЛ - атомная подводная лодка.

Почему потускнел "Лазурит"

Конечно же, ЦКБ "Лазурит" потускнел не сам по себе, а в глазах госзаказчика. Произошло это, судя по всему, в 2011 году, когда "Адмиралтейские верфи" получили из Нижнего Новгорода новую калькуляцию расходов по ГВК–450. Согласно документам, имеющимся в редакции, в экономических условиях 2010 года "Лазурит" оценивал общую стоимость будущего комплекса в 2 млрд 643 млн 85 тыс. руб., что как минимум на миллиард превышало ранее оговоренный бюджет проекта. Но и эту сумму нижегородцы, по всей видимости, не считали окончательной, о чем откровенно писали руководству верфей: "С учетом плановой рентабельности в размере 13,71%, сформированной в ТЭО (технико–экономическом обосновании) на создание СС (спасательного судна) проекта 21300, предельная стоимость выполнения СЧ ОКР (составной части опытно–конструкторской разработки) "Дельфин–ГВК" составит 3 006,32 млн руб."

Мы не знаем, брали ли на себя "Адмиралтейские верфи" или Минобороны труд проанализировать уровень цен на мировом рынке ГВК (достоверно известно, что такой мониторинг производился только на начальных стадиях проекта), либо просто исходили из соображений рачительного хозяина, однако финансовые аппетиты "Лазурита" показались им чрезмерными. Отдать три миллиарда за комплекс, который никто пока не видел воочию и сроки сдачи которого не единожды переносились, в результате сместившись к 2013–14 годам – было бы чересчур смело даже для хранителей российского оборонного бюджета, запросто разменявших не один миллиард рублей.

Уволенный в результате разборок c ГВК–450 начальник 208–го военного представительства Борис Кирик был (если судить по документам этого периода) согласен с тем, что цена ГВК–450 выглядит завышенной. Именно за подписью Кирика, а также за подписью генерального директора ОАО "Адмиралтейские верфи" Александра Бузакова, в ноябре–декабре 2011 года полетели письма в Нижний Новгород о расторжении контракта с "Лазуритом".

Генеральный директор "Адмиралтейских верфей" Александр Бузаков. ОАО "Адмиралтейские верфи"

Имелись и другие веские причины для аннулирования документа, на протяжении 6 лет регламентировавшего создание отечественного ГВК – помимо раздувшегося бюджета и пропущенных сроков. К примеру, нижегородцы не включали в контракт работы по установке ГВК на судно "Игорь Белоусов". Да и вообще, судя по всему, все заботы о гарантийной судьбе комплекса они полностью перекладывали на чужие плечи – вплоть до приведения ГВК в рабочее состояние и обучения личного состава умению работать с такой сложной системой. Кроме этого, на момент прекращения контракта так и оставались незавершенными 10 опытно–конструкторских разработок по отечественным образцам комплектующего оборудования, а сами технические проблемы, возникавшие в ходе выполнения проекта, требовали долгих согласований с заказчиком, что автоматически еще больше отодвигало сроки.

"Уведомляю Вас о расторжении..." – лаконично и твердо расписался в документе, датированном еще 16 сентября 2011 года, врио генерального директора верфей Александр Бузаков. Это письмо было отправлено в ЦКБ "Лазурит" и запустило процедуру расторжения контракта.

Семейно–оборонный бизнес

Не исключено, что была еще одна причина, позволившая "Адмиралтейским верфям" усомниться в перспективах сотрудничества с нижегородским бюро. К 2011 году почти все участники этой истории – и ЦМКБ "Алмаз", и "Адмиралтейские верфи" – принадлежали к государственной "Объединенной судостроительной корпорации", а "Ижорский завод" – к "Объединенным машиностроительным заводам", и лишь "Лазурит" оставался исключительно частным предприятием с минимальной долей участия государства. В самом Нижнем Новгороде бюро даже пользовалось репутацией своего рода "семейной фирмы": достаточно сказать, что 49% акций общества принадлежали ЗАО "Лазурит–НН", во главе которого, согласно ЕГРЮЛ, стоял зять Вайнермана Давид Гарафутдинов. При этом в состав аффилированных лиц головного предприятия – ОАО "ЦКБ "Лазурит" (правда, с нулевой долей участия в обладании акциями) – входили жена генерального директора Наталья Вайнерман, две его дочери Светлана Вайнерман и Мария Гарафутдинова, а также сестра Клара Рахинштейн.

Вряд ли в условиях нормально развивающегося сотрудничества это было бы сочтено "минусом" (в истории бизнеса известно немало успешно действующих "семейных предприятий"), но при возникновении технологических проблем могло существенно затруднять влияние заказчика на своего и без того территориально далекого субподрядчика. Тем не менее, даже после официального уведомления о расторжении контракта за "Лазуритом" сохранили одного из "дельфинов" – проект спасательного глубоководного аппарата "Бестер–1", также предназначенный для СС "Игорь Белоусов".

От строительства самого спасательного судна океанского класса, впрочем, в 2011 году едва не отказались – вслед за приостановкой всех работ по отечественному ГВК. Говорят, что в Минобороны даже звучали отчаянные предложения бросить долгострой и приобрести какой–нибудь спасатель с готовым ГВК на борту за рубежом. Тем не менее, победили "патриоты", обратившие внимание министерства на то, что задел "Адмиралтейских верфей" по проекту "Дельфин" слишком велик, чтобы останавливаться на полпути. Что же касается глубоководного комплекса, то его, как согласились все, действительно можно приобрести у иностранцев.

Тотчас же нашелся и посредник, готовый выступить поставщиком зарубежного ГВК–450: компания "Тетис Про", входящая в группу компаний "Тетис". Именно она в результате рокировки 2011 года пришла на смену "Лазуриту".

ОКОНЧАНИЕ. XI. Еще одна "реформа" Сердюкова

 

Если Вы не останетесь безучастными, пожалуйста, поделитесь этой статьей со своими друзьями и подписчиками в блоге, соцсети или твиттере. Пришлите ссылку на свой репост по адресу gvk@flot.com - и ссылка на Вашу страницу появится в оригинале текста на FlotProm.ru. Заранее выражаем благодарность.

Страницы для репоста:

ВКонтакте: http://vk.com/flotcom?w=wall-583465_2558
ЖЖ: http://flot.livejournal.com/2482.html
Facebook: https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=186717854847299&id=100005272561426

Нас поддержали: Vyacheslav Mazurenko, А. Лукьянец, Таисия Белоглазова, Петр Зюзликов, Сергей Анистратенко, Деман Деманович, Frenchman, Ирина Макарова, A.Slavin, Евгений Мясников, Конст Лукьяненко,Полиграфиня Типографовна, Yury Velchinsky, Lilia Urmazova, Nasimus Nasi, Дмитрий Гусев, Nasimus Nasi,Константин Сариев, Кальмар Кальмарович, prokhor_tebin, nortwolf_sam, Александр Скобелев, Виктор Терёшкин,Павел Коряка, Василий Чирков, Андрей Крисанов, Мария Гаджирамазанова, Егор Филипов, Yuriy, Константин Рыбаков, Прохор Тебин, Международная ассоциация общественных организаций ветеранов Военно-Морского Флота и подводников, Артур Дорофеев, Влад Дорофеев, Александр Гель, Сергей Ваганов, Валерий Вылуско,Дмитрий Костин, Владимир Березин, Валерий Старовойтов, politruk23, Politruk, Настюшка Шипова, Михаил Шипов,Hippopotamus Митя, Глеб Васильев, Владимир Минаев, Василий Федоров, Эдуард Ромах, Константин Сариев,ОВСИГа жжет!!!, Игорь Цесельский, igorpmigse, tehnowar.ru, CrocodylidaeCr, olgakorovchenko, krylovser63499,politruk23, vk.com/russiansubs, vk.com/russian_fleet, farion2010, aleksiv1000, ermak2026, vk.com/id9238803

Оглавление

Предисловие

I. ГВК, которого нет

II. Зачем и кому это нужно

ГВК: выход в подводный космос
Спасательный флот: жизнь после смерти
АПЛ "Курск": отчаиваться не надо
Они не вернулись из моря

III. 500 шагов в бездну

Институт спасания и подводных технологий

IV. По следам "Дельфина": на берегах Невы

Спасательное судно проекта 21300 "Игорь Белоусов"

V. По следам "Дельфина": на берегах Волги

ЦКБ "Лазурит": проекты удачные и несбывшиеся

VI. А был ли миллиард?

Финансирование "Дельфин-ГВК": миллионы в нижегородской корзине

VII. Комплекс неполноценности лечим в Италии

"Драсс Галеацци": свои люди в Ливорно

VIII. Почему так долго и так дорого?

IX. Почему потускнел "Лазурит"

X. Семейно-оборонный бизнес

XI. Еще одна "реформа" Сердюкова

XII. Штормовое без предупреждения

XIII. "Монтекки" и Каппелетти

XIV. Рейдеры с косами стоят

"Лазуритовский" ГВК: не пропадет ваш скорбный труд?

XV. Уволенный правдоруб

XVI. Дело ГВК живет в суде

Подробности судебной междоусобицы

XVII. Два ГВК два

Сравнительный анализ двух проектов ГВК
Главный по техническому надзору

XVIII. Неглубокий Запад

Иностранные спасательные суда: лавка древностей
Отечественные и иностранные эксперты о ГВК: опрос ЦВМП
XIX. Итоги: По ту сторону линии информационного фронта

Спасательное судно "Игорь Белоусов" и ГВК-450: перспективы и сроки сдачи 

Иван Иванович, 14.11.2013 16:04:43
///Уволенный в результате разборок c ГВК–450 начальник 208–го военного представительства Борис КирикХватит уже вводить в заблуждение. Скажите, на чем он ездил, где отдыхал. И как это соотносится с дд кап 1 р

 

borgeze76, 14.11.2013 16:29:55

Прочитал не всё,терпения не хватило,много не нужной и тупой информации.Любой грамотный морской специалист сможет чётко сформулировать требования к современному комплексу спасения экипажей пл.То,что выделили на разрабоку данного комплекса миллиард это ни о чём.Нужно создавать на каждом флоте спасательные суда,способный быстро достигнуть нужного района и В ПУТИ принять на свой борт комплекс из спасательного аппарата и водолазов ,доставленного по воздуху транспортной авиацией.Только так можно эффективно реагировать на аварии пл.Должен быть подготовленный отряд водолазов и спасательных аппаратов,находящиеся на собственной базе(например Байкал) и способные быстро быть доставленными в любую точку авиацией.И конечно же нужны тренировки с судами обеспечения.И тут пахнет ни одним миллиардом.Сроки только разработки данных проектов 5-7 лет при достаточном финансировании проекта.Надо обязательно начинать создавать эту структуру Флота.Промедление-показ того,как государство заботится о своих подводниках.

 

pavel borovikov, 18.11.2013 20:25:08

С интересом прочитал материал о ГВК. Хочу отметить, что наконец-то в прессе появились не склоки на эту тему, а нормальная информация для размышления и оценки. Хотелось бы отметить два момента. Во-первых, как я уже неоднократно писал об этом, вопрос о том, нужен ГВК стране или не нужен – вообще не существует. Водолазные работы являются одной из составляющих триады, в которую, помимо них, входят обитаемые аппараты с нормальным атмосферным давлением воздуха в отсеках и подводные роботизированные средства. Ни один из этих методов выполнения работ под водой не является универсальным, но вместе они, дополняя друг друга, позволяют решить практически все задачи, возникающие под водой. Во-вторых, бесспорно радует, что дело сдвинулось с мертвой точки, что российский океанский спасатель строится, что оборудование ГВК практически полностью прибыло на верфь-строитель судна, что полным ходом идет его монтаж на борту «Игоря Белоусова» и что, наконец-то, после многолетних бесконечных разговоров появилась реальная надежда увидеть поднятый на судне Андреевский флаг, а сам спасатель в 2014 году выходящим в море.

 

Александр, 25.11.2013 18:54:42

Не надо выдавать желаемое за действительное! Никогда "Игорь Белоусов" не станет гордостью флота! Ему будет отведена роль, как и "Курск" стать лицом и показателем состояния дел в стране, где вопрос о спасении, боеспособности и безопасности ставится только как средство заработать деньги, в том числе, способ выбить дополнительные деньги из бюджета. Что касается самого "Игоря Белоусова", проект морально устарел, а на него, под дополнительное финансирование, пытаются навесить что-то "новое", что-то "передовое". Это можно делать до бесконечности. А время идёт. Технологии совершенствуются. Технические и электронные требования растут... А воз и ныне там. Компанию "Тетис про" в данном случае, тоже мало интересует боеспособность страны. Обычный посредник - перекупщик! Чем дороже проведёт сделку, тем больше получит прибыли. Новые технологии конечно перенимать надо! Но зачем закупать технику? Это как для "Тополь-М", носители закупать в штатах! А снаряды для САУ закупать в Германии... Чушь! Наверное хватит доить гос.корову. Признать фиаско по данному проекту и начать с нового листа. Но начать так, чтобы каждый шаг - каждого, был под надлежащим техническим государственным контролем ведущих специалистов страны. Каждое предложение должно быть обосновано, как технически, так и экономически! И имел задел на перспективу лет на 20. Вот тогда это действительно будет то, чем можно будет гордится.

Перейти к обсуждению на форуме >>