ЧТО подДЕЛАТЬ? ОТКРОВЕНИЯ ВЕЛИКОГО ФАЛЬСИФИКАТОРА

17-01-2014

Виктор Петрик в журнале «На Невском» - Откровения великого фальсификатора

(Предуведомление Валерия Лебедева)

4

Предуведомление редактора Валерия Лебедева

Это интервью журнала НН с нашим старым знакомым Петриком. Любопытно, что если вызвать  журнал в интернете http://www.nanevskom.ru, то там вы не найдете этого материала. А если вам подскажут, что этот материал в декабрьском номере 2013 г., то и тогда вы должны пролистать до 42 стр., после чего увидите в формате PDF не читаемый мелкий текст (http://issuu.com/es-media/docs/nn_12_203_2013). Более того, по внутрижурнальному поиску нет самого имени Петрика.

Тем не менее, в журнале интервью есть. Называется оно

«КАК ПЕТРИК БЫЛ ЛЕВИТАНОМ». Может быть, это опечатка и оно должно было называться  «Как Петрик был шарлатаном».  Ибо то, о чем рассказывает Петрик, иначе как шарлатанством и мошенничеством назвать нельзя. Если же судить по анонсу на обложке, то название тоже вполне соответствует деянием героя, там некто без имени назван фальсификатором.

Да, это вполне любопытное саморазоблачение афериста. Это интервью Петрик не дал нигде в своих блогах. Но желание светиться и сверкать, рассказать заветное о себе любимом все равно настолько сильно (как у цирюльника, который увидел у царя рожки), что удержаться не может. Тискает за свои деньги в гламуре «На Невском». Причем, с условием, что поиск не будет показывать интервью.

После многочисленных статей о Петрике, после решения комиссии РАН по делу Петрика выдавать себя за великого ученого у него больше не получается. Но быть на виду и слуху ему жизненно важно. Это для него давно наркотик. И если не как великому ученому, то хотя бы как великому аферисту.

Петрик очень хотел стать героем авантюрного романа, где он выглядел бы вот так же, как в этом интервью: он переигрывает всяких знаменитых знатоков за счет интеллекта и таланта. Надувает их, всучивая им разные подделки. Вы сами увидите, как он подает свои мошенничества: вот были, мол, такие-то и такие-то знаменитые коллекционеры, знатоки, но все они уезжали с моими фальшивками, счастливые, что якобы обвели молодого "придурка" вокруг пальца. А я, играя роль придурка-простака и простофили, всех их вертел на кую. Ну, и это ведь все огромные деньги, о чем у него в интервью говорится как бы вскольз и не выпячивается.  Хотя и ясно, что именно  эти махинации, да и прямые грабежи у коллекционеров доставили ему первичные миллионные капиталы. И именно за это он в совокупности по 16 статьям получил свой первый срок в 11 лет.

Думаю, что потом Петрик хотел бы, чтобы вот эдак, как бы между прочим, было  рассказано и о его научных свершениях. Что он ловко дурил академиков, ибо знает на самом деле гораздо больше их. Да, он выдавал гальванический элемент за преобразователь тепла без перепада температуры в электроэнергию ( вечный двигатель второго рода), а те только глаза пучили. Но при этом Петрик хотел бы все это подавать так, что он все равно делал выдающиеся открытия. Хотя бы и с этим преобразователем тепла. Все равно он открыл нечто такое, что никаким академикам не понять. Будущее покажет, что именно он открыл. Вот тогда все и ахнут.

В общем, он хотел бы подать свою жизнь такой - с двойным дном. Да, он аферист, он шарлатан, подделыватель, но такого высокого класса, что это уже и не шарлатанство, а высокое искусство. И высокая наука. Вот, к примеру, каким-то странным образом разбойные хищения платины (4 раза) совпадали с производством Петриком платины по только ему известной технологии. Да, но ведь он и на самом деле может получать платину из отходов и шлама Норильского комбината.

Тогда зачем же эти разбои? А для того, чтобы показать некомпетентность и беспомощность всех - и следователей, и экспертов. Я и тут всех заткнул своим интеллектом за пояс. Я действительно  могу получать платину только мне известным способом, и никто не может доказать, что она чем-то отличается от настоящей, полученной мною из лаборатории ГОИ или цеха Астраханского завода стекловолокна. И никто не сможет доказать ни того, кто организовал налеты, ни того, что пропавшую платину Петрик не сам изготовил своим методом.

В общем, такой вот полет в стратосфере на суперсонике. Бравирование своим полным превосходством над своим противником.

На самом же деле он демонстрирует непрофессиональность и алчность части академиков, тупость правоохранителей и всеобщую коррупцию политического руководства.

Последняя ремарка в этом предисловии касается того, в чем нет сомнения: Петрик вовсе не сам изготавливал свои поддельные картины. Как всегда, на него работали всякие нанятые батраки. Точно также, как на производстве его "нанофильтров" трудятся какие-то безответно-бесправные китайцы. В данном случае с изготовлением подделок - какие-то безработные художники-алкаши (талантов на Руси много), которые  мастерили под "Малых голландцев". Да и технику искусственного старения картин, все эти патины и кракелюры делал тоже  не сам Петрик. Уж таких-то умельцев еще больше, чем художников-алкашей. Но Петрик был самым главным: он налаживал контакты  с коллекционерами, и он же проводил с ними сеансы одурачивания. Конечно, он знал конъюнктуру, владел терминологией, вообще был вхож в художественный бомонд.

Я когда-то знал Виктора Проклова (брата киноактрисы Елены Прокловой), талантливого самородка, который изготавливал разные серебряные фигурки под Фаберже. Проклов был горьким пьяницей, ему бы только отлить изделие и получить на бутылку. Они же с Сашей Адамовичем дешевые  иконы 19 века превращали в драгоценные произведения 15 века.

Всю связь с клиентурой держал мощный и симпатичный человек Саша Адамович. Вон он-то и впаривал иностранцам старину.

А теперь представлю исповедь самого Виктора Петрика про его художества. Название оставляем с анонса журнала «На Невском»  (НН):

Редактор Валерий Лебедев

ЧТО подДЕЛАТЬ? ОТКРОВЕНИЯ ВЕЛИКОГО ФАЛЬСИФИКАТОРА.

Представьте себе: тот самый знаменитый Виктор Петрик, которого одни академики считают современным Леонардо, а другие – шарлатаном,  гипнотизером и лже-ученым, еще и блестяще рисует. А началось все с коллекционирования: еще в студенческие годы Петрик собрал с нуля потрясающую коллекцию картин. Нестеров, Поленов, Айвазовский, малые голландцы…

НН Насколько я понимаю, одним из главных поводов для ареста и суда стало ваше коллекционирование живописи.

Виктор Петрик. Нет, конечно. Коллекционирование и связанные с ним промыслы послужили всего лишь средством для ареста и суда…

В то время когда мне было двадцать с небольшим, я был членом городского комитета художников и лучшим в стране  фальсификатором живописи.   А от реставрационных навыков до подделки рукой подать. Реставрируя картину, ты познаешь мастера, его палитру, мазок, приемы. Ну и немного таланта нужно… Конечно, лучший фальсификатор живописи – в этом словосочетании  мало чести, равно  как и в нынешнем – лжеученый.  Какая-то горькая ирония судьбы…

А ведь мои подделки живописи были настоящей живописью, так же как и мои  научные решения являются настоящей наукой. Ну, время все расставит на свои места…

5Из коллекции подделок «мастерской Петрика»

Коллекционеры того времени – это была элита!  Как правило, у каждого за плечами в прошлом высокий  пост, возраст за шестьдесят, проникнуть в этот клан постороннему просто невозможно.  Но я был вхож, меня ждали, любили, я был равным и особо желанным гостем в любом из этих домов. И Ю. Руйский, и С. Осипов,  и М. Рыбков – все крупнейшие имена, крупнейшие коллекции, все это были мои друзья, они жаждали видеть меня и… безумно боялись, в мои двадцать с лишним лет. Почему?

Да потому, что их коллекции и сам процесс коллекционирования – это была их единственная, всепоглощающая страсть!  Вот пример этой силы, этой страсти: ни один из известных мне коллекционеров не оставил свою коллекцию наследникам, всё завещали  музеям. Чтобы его любимые картины, его коллекция не были потом распроданы и не достались его соперникам!

И не было в нашей  жизни ничего более чудесного, чем  обмен картинами, процесс обновления коллекции.

Обмен мог длиться и двое, и трое суток. Вы приходите, ставятся чаи, все это обставляется потрясающим ритуалом доброжелательности, дружбы. И наконец, начинается обмен. Вы говорите: вот у меня Левитан. Он отвечает: это не Левитан. Вы говорите: ну, по меньшей мере очень левитанистая вещь, но все же давай посмотрим. Находите по отношению к ней какие-нибудь указания, доказательства, штрихи из других картин. Наконец, ваш хозяин начинает сомневаться и приходит к выводу, что это действительно Левитан. Обмен свершился. Он сложный, потому что он отдает картину лучше, чем эта, и требует довеска, добавки. Вы добавляете, но теперь вы перевесили и требуете от него добавки. И к концу уже идут всякие третьестепенные картинки. Наконец, вы говорите: по рукам? По рукам! Вы говорите: ну как же ты мог поверить, что это Левитан! Ах так! Ты, такой-сякой, как же я мог лохануться (извините за современный сленг)! Теперь я еду к  тебе, скоро мне поступит потрясающая вещь, твоя мечта, привезу… Это была борьба знаний, интеллекта, целая жизнь протекала  за несколько дней, пока длился обмен.

Они знали, что я могу привести собственную подделку, боялись и вместе с тем дрожали от возбуждения и… из чувства корысти тоже.  Ведь у меня он возьмет мою подделку в любом случае не так дорого (сам-то я знаю, что это моих рук дело). А он-то уж сможет за нее выменять что-то серьезное, и скорее всего, у него это что-то уже на примете.

Основные навыки, конечно, благодаря реставрации. Но кроме этого, я усердно изучил многие  вторичные признаки,  которые, как правило,  ускользали из области внимания коллекционеров. Например, я изучил все вязки холстов всех времен и народов. Вот   Айвазовский: он всегда писал на французском холсте косой вязки. Мелкой, косой вязки. А еще есть гвозди, еще есть подрамник, есть кракелюр. Я уже в это время глубоко занимался химией…

Я первый разработал способ, как можно сделать икону 16, 18-го века, и на ней кракелюр – это та самая неизбежная паволока. Берется специальный клей, специальный состав, вы пишете, потом вы ее ломаете, она трещит, появляются кракелюры. Кракелюр может быть чешуйчатым – 16-й век, может быть паутинным – 17-й век. И когда ты сам прошел через эту школу, что такое кракелюр и как его сделать, потом на картине сразу его видишь, какой он. Те тончайшие вещи, которые являются, наверно, интеграцией знаний. Мазок, какой он – корпусный, уложенный, не уложенный, плотный, неплотный…

НН Теоретически вы могли пойти путем Ван Меегерена – великого подделывателя Вермеера Дельфтского?

В. П. Ну, это слишком. Но ассоциации есть. Например, его известный олень, что приводится во всех учебниках рисования. А вот мой единственный друг – французский бульдожка, что остался один среди людей, когда меня арестовали. Я написал его портрет карандашом,  в камере.  Передал для него  на волю вместе со следователем. Чудом сохранился.  А еще, когда мне вменяли статью «спекуляция» – то есть перепродажа чужого труда  с целью наживы, (речь идет о картине  Малевича,  которую я написал красками, смытыми  с третьеразрядной картины, и экспертиза показала, что она подлинная),  я,  точно так же как Меегерен, просил дать мне краски в камеру: пожалуйста, я повторю эту работу! Не дали.

НН Это можно писать?

В. П. Смело пишите, я этого не стесняюсь. С Ильей Сергеевичем Глазуновым на спор я написал к выставке Левитана две картины, обе были приняты на выставку и вошли в сборник. Много писал малых голландцев, они сейчас висят в доме. Это была моя страсть, и это опять-таки очень сложная история. Доска должна быть паркетирована. Достать ее невозможно – значит, ее нужно сделать. В ход шли всякие специальные кислотно-щелочные обработки и запыление, ведь нужно снова дать века этой патины и тронутости дерева. Применялось все: и ТВЧ, и СВЧ, и специальное облучение – и картина получалась.

НН Скажите честно: вы эти подделки продавали?

В. П. Нет, не продавал – потому что продажа подделки неэтична, недопустима согласно неписаному кодексу коллекционеров.  Но менять – менял.

НН Это опять-таки для печати?

В. П. Стопроцентно! А это право наше, каждого. Я вам расскажу одну грандиозную историю. Был такой собиратель, очень серьезно нашумевший среди нас, блестящая личность. Он переписывался с самим Шагалом. Более того, он пытался привезти выставку Шагала в Москву, и Шагал подготовил картины, но на границе их развернули… Все коллекционеры знали его за персональную связь с Шагалом.

И вот он как-то еще с одним знаменитым коллекционером обратился ко мне с просьбой, чтобы я написал картину Шагала. И я это сделал, получил деньги. Мужчина, две желтые свечи в руке – довольно крупная работа, на паркетированной доске, я ее и обжигал, и салом намазывал, и снова обжигал, получилась потрясающая картина. И вот наш герой показал всем письмо, в котором Шагал пишет: на улице Дзержинского оставлена работа такая-то и такая-то в доме таком-то, вот квартиру не помню, ищите. И всем рассказывал легенду, что он ее ищет. Коллекционеры, конечно, с нетерпением ждали. Потом, когда уже всем стало надоедать, он вдруг объявил: нашел! На своей прекрасной даче в Пушкине собрал всех коллекционеров, отдернул занавеску – и там висела эта работа. Она пошла по рукам, каждый рано или поздно понимал, что это подделка, с помощью музеев и так далее, менял другому – и в конце концов она вернулась снова ко мне! Ну, не так много она обошла, трое попались на ней.

Последний, кто на ней сел очень серьезно, это господин Квашневский, который был самый крупный коллекционер в нашей стране, самый знаменитый и самый богатый. С ним, кстати, у меня связана забавная история. Однажды Квашневскому кто-то сообщил, что в Ленинграде есть вот такой совсем молодой обладатель потрясающей коллекции. И Квашневский поехал ко мне. К его приезду я на стене повесил с десяток великолепнейших вещей и две вещи, красивые, настоящие, но они никакого отношения к искусству не имеют, итальянского художника Риццони, может, видели когда-нибудь. Картины такие яркие, слащавые, клеенчатообразные, там море, кипарисы, голубое небо… И вот я повесил двух Риццони, я даже их у кого-то взял, потому что не держал такую живопись, и говорю ему: видите, это мой отец собирал, а я тоже коллекционер, говорю я с таким специальным акцентом серьезным, я иду по стопам отца, вот я эти картины выменял. Он меня и спрашивает: а что же вы за них отдали? Да, говорю, был у меня такой дед, держится за оглоблю, – Репин, в общем. Вот я Репина отдал и вот эти две вещи взял. Квашневский буквально оцепенел. Он понял, что нашел золотое дно. В этот же день мы с ним поменялись, я ему отдал прекрасную вещь, проиграв при этом тысяч двадцать примерно.

Вы помните, что такое было двадцать тысяч по тем временам – две «Волги». Он уехал абсолютно счастливый, я его эти выменянные вещи куда-то выбросил, поскольку они мне просто были не нужны. Потрясенный, он приехал ко мне повторно. Я терпеливо в этот раз пролетел тысяч на пятьдесят… Квашневский понял, что попал на фантастическую жилу. Наконец, в очередной приезд я ему рассказал, что мой отец больше всего просил хранить две вещи. И из-под кровати вытащил старую, огромную шкатулку, величиной с картину, в ней была великолепная, фантастическая подделка Рубенса 18-го века. Писал ее кто-то очень серьезный. Так вот, я достал эту шкатулку и достал Шагала.  Про Рубенса сказал, что бабы у него толстые, что мне на них противно смотреть. И сказал, что хочу поменяться на такие картины, которые в книжке есть. Он говорит: как это, в книжке? Ну, говорю, чтобы их фотография в книжке была! Я якобы даже не знал слово «репродукция». Тогда, мол, я поменяюсь, а по-другому не хочу. Он спрашивает, кого же я хочу. Говорю: хочу четыре Айвазовских! Почему именно четыре? Потому что у Линника есть три Айвазовских, а я хочу его переплюнуть, вот так! А кроме того мне очень хочется иметь Нестерова и Поленова.

И он мне это привез, все вещи подлинные, выставочные, репродуцированные в каталогах. Уехал в Москву, потешился неделю, пригласил директора Пушкинского музея, она говорит: что-то у меня есть сомнения. Пришли другие искусствоведы, тоже засомневались. «Да вы не знаете историю этих картин!» – настаивал Квашневский.  В конечном итоге он слег в больницу. И вот приехал к нему известный коллекционер и спрашивает, с кем он менялся, у кого взял эти картины.  Да, говорит тот, у одного начинающего придурка из Ленинграда! Коллекционер говорит: подожди-подожди, это не Петрик ли случайно?  Так ты не хворай, вставай и радуйся, что легко отделался!

Вся страна потом смеялась.

НН И сколько составила чистая прибыль с этой операции?

В. П. Послушайте, так говорить нельзя! Я хочу вам сказать: это был добросовестный союз двоих. Ведь он-то ко мне с какой целью приехал? Ведь не постеснялся облапошить неопытного юношу! Это происходило по аналогии современных сделок:   вы заключаете контракт, работают ваши юристы, его юристы, чьи пересилят, так и будет…

Это мой следователь потом кричал: это мошенничество и всех вас, коллекционеров, нужно посадить, потому что вы друг с другом мошенничаете! А мы не мошенничали, это была борьба интеллектов, это борьба знаний.

Был один только прецедент, некто Ранский, коллекционер, приехал со своим сыном, повалили хозяина, Лищевского, на пол и выдавили ему в рот тюбик краски за то, что тот недобросовестно сослался на источник в обмене, – вот это было запрещено. Врать, что искусствовед такой-то дал такое-то заключение, а этого не было, – вранье было запрещено, для тебя бы тут же закрылись все двери, это хуже всего, тебя изолировали как нечестного человека. Поэтому все остальное у нас было абсолютно честно. Это было красиво, это было по-настоящему. И никакого мошенничества!

Я вам расскажу… У нас среди коллекционеров была гениальная женщина, Корнеловская Марья Ивановна, к ней даже министр культуры Фурцева приезжала, так как Марья Ивановна требовала, чтобы для ее коллекции был создан отдельный музей. Картины у нее висели внахлест друг на друга. Представляете, от потолка двенадцатиметрового донизу выглядывал только верх картины! Потому что их некуда было деть. И ясно, что Мария Ивановна заслужила их своим собственным интеллектом. Сама она говорила, что защитила двенадцать докторских диссертаций по искусствоведению – и это была чистая правда!

Что такое была Мария Ивановна? Расскажу вам один случай, который я наблюдал собственными глазами. Тогда был магазин антикварный, «Галерея» назывался, на Невском проспекте, на втором этаже, вокруг была галерея, и вешались картины, а вы идете вдоль этих картин.

И вот смотрю: потрясающей работы портрет, но без подписи. И один коллекционер в него вцепился. А пока он держит, другие не имеют права этой картиной распоряжаться. И вдруг все зашептались: Марья Ивановна идет, Марья Ивановна! Все расступились почтительно, коллекционер держит портрет. А у нее один глаз был – такая дородная хохлушка, огромная, с платком накинутым… И вот проходя мимо, она посмотрела одним глазом и говорит: поплявать да выбросить! И пошла дальше. После такого мнения Марьи Ивановны и держать-то картину неудобно. Человек повесил портрет. Марья Ивановна возвращается с чеком и громко говорит: разбираться надо, это Крамской! Вот так… Это потрясающе все было…

НН Это мир уже ушедший?

В. П. Конечно. Сейчас стремительно раскупается все, что только может появиться в магазинах, – в основном нефтяниками. Есть специальные люди, которые скупают все, что хоть чуть-чуть похоже на живопись, – они по любому не пролетят.

НН Что, позвольте узнать, случилось с вашей коллекцией после суда?

В. П. Все отобрали. После конфискации сто пятьдесят подлинников были распределены в пятнадцати музеях Ленинграда и области.

Висят и поныне, сейчас мог  бы судиться, вернуть, но вот беда – дело мое, что о двенадцати томах, оказалось похищенным. Нет моего уголовного дела! Вот Поленов, тот самый, которого я у Квашневского выменял, чудом остался. Недавно он был атрибутирован лучшими искусствоведами. И здесь же другой, моя подделка – вот вашему читателю и загадка, где здесь Поленов, а где Петрик?

Да, это была удивительная  жизнь…

НН И в заключение: о чем вы мечтаете, чего бы хотели сейчас, Виктор Иванович?

В. П. Пытаясь ответить вам искренне, я, как видите, закрыл глаза – и мне сразу вспомнился повисший над временем вопрос золотой рыбки: «Чего тебе надобно, старче?»  Считаю, что это (жизнь Петрика - В.Л.) была  демоническая провокация, к которой не готов никто из живущих...

Комментарии
  • Юрий Кирпичев - 19.01.2014 в 22:09:
    Всего комментариев: 626
    "Петрик очень хотел стать героем авантюрного романа..." - он и стал им! Именно авантюристы пишут историю - либо влипают в нее.
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0
  • Домбровский - 21.01.2014 в 01:06:
    Всего комментариев: 17
    Этот текст наговаривал не Петрик. Тот, кто слушал Петрика на видео, сомневаться в этом вряд ли станет. Петрик - невежественный и туповатый хам, а здесь работал Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0
  • Эд - 22.01.2014 в 03:30:
    Всего комментариев: 370
    Уважаемый Домбровский (жаль, Вы не указали Ваше имя), в том-то и беда, что люди ТОНКИЕ и ИНТЕЛЛИГЕНТЫЕ, как правило, не умеют бить негодяям морду. Исключений Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0
    • Эд - 22.01.2014 в 23:58:
      Всего комментариев: 370
      Однако, с "мелким ... ничтожеством" я натавтологизировал :) Переутомление.
      Рейтинг комментария: Thumb up 0 Thumb down 0
    • redactor - 23.01.2014 в 07:35:
      Всего комментариев: 1758
      Петрик вполне может что-то рассказывать складно. Местами. И он, конечно, не ничтожество, раз сумел войти в доверие не только к коллекционерам, но ко многим власть Показать продолжение
      Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0
  • khyum - 23.01.2014 в 10:45:
    Всего комментариев: 112
    Мутные люди времён, любимых всеми здешними 90-х, ещё долго будут ловить рыбку в мутной нынешнёй воде - никак не оседает муть времён. А мошенник классный - нечего Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 2 Thumb down 0

Добавить изображение