О любви к велосипеду, магазинам «deuxième mains» и о Жермене де Сталь
17-01-2014На границе с Францией, недалеко от Дивона, где я живу, находится швейцарская деревушка Крассье (не путать с Криссье, известной своим гастрономическим рестораном). Крассье ничем не знаменита. Во всяком случае, так я считала до сих пор. Если и оказывалась в этом местечке, то исключительно потому, что люблю кататься на велосипеде, и мой маршрут неизбежно пролегал через него. Старый Крассье довольно симпатичный. В центре деревушки стоит явно довольно старая церковь, а напротив тоже старое здание, украшенное деревянными ставнями в зеленую полоску. Рядом с ним, в доме со ставнями в красную полоску, находится мэрия. Проезжая через Крассье, я иногда останавливалась на этой площади и заходила в тот, на котором зеленые ставни. Как ни странно, именно на центральной площади в самом красивом здании расположился комиссионный магазин.
В России эти магазины уже практически исчезли, а в Швейцарии пользуются большой популярностью. На мой взгляд, это прямое следствие кризиса. Во всех странах вымывается средний класс, а с ним и магазины для него. Когда в середине восьмидесятых годов, я приехала в Женеву, то на Rue du Marche было, по крайней мере, с десяток приличных магазинов, в которых вы могли купить добротную одежду, и по улице дефилировали дамы и господа среднего возраста. Все эти магазины закрылись и их заменили торговые заведения сверху донизу забитые дешевыми швейными изделиями китайского производства. А если вы оказались на Марше в субботний день, то вы продираетесь сквозь толпу молодых людей, одетых так, будто все они, как цыплята, выпущены из одного инкубатора.
В восьмидесятых годах в одежде на Rue du Marche тоже царствовало единообразие: строгие пальто, темные туфли–лодочки, лакированные сумочки на металлических цепочках для дам и строгие костюмы для мужчин. Но на мой, признаю, устаревший взгляд, это лицезреть менее утомительно, чем одинаковые джинсы, майки, одинаковые куртки и кеды всех мастей.
Итак, Rue du Marche - это вотчина молодежи с ее ширпотребом из Китая, а на соседней улице Rue du Rhone – все лишь к услугам тех, у кого сверхсолидные счета в банках. Куда же податься среднестатистической швейцарской женщине? Вот она и направляется в один из магазинов «deuxième mains haute gamme»[1], которые, как грибы после дождя, выросли в Женеве и ее окрестностях. Только на старом Каруже я знаю, как минимум, пять таких магазинов. Там вы можете отыскать очень приличные вещи известных торговых марок, сданные в магазин теми, кто может позволить себе отовариваться на Rue du Rone.
Да, но причем же здесь мадам де Сталь? Как выяснилось, она имеет прямое отношение к комиссионному магазину на центральной площади в Крассье. Сколько раз, заходя в этот магазин, я бросала небрежный взгляд на маленькую мемориальную доску, прибитую на его стене прямо надо входом в магазин. Моим извинением может послужить лишь то, что прибита она высоковато. Особенно для моего маленького роста. Да и шрифт мог бы быть покрупнее. Но недавно эта латунная дощечка так сверкала на солнце, что я все-таки решила разобраться, о чем же она вещает. Около входа в магазин стоит стул, на который уставшие от поиска «perle rare»[2] покупательницы могут присесть и передохнуть перед очередным рывком. Я залезла на стул. Cначала увидела:
«Maison natale de Suzanne CURCHOD»[3]. Это мне ни о чем не говорило. Я уже собиралась слезть со стула, когда глаз скользнул по второй строчке: «épouse de Jaques Necker, ministre des finances de Louis XVI»[4]. Фамилия Неккер, да еще в связке с Людовиком XVI уже кое о чем говорила. Я судорожно вспоминала о чем. И тут разглядела третью строчку: «et mère de Mme. De Stael»[5].
Ну, конечно же! Все, что я знала, всплыло в памяти. Писательница де Сталь на самом деле была швейцаркой. Ее настоящее имя – Анна-Луиза Жермена Неккер.
Дом, в котором жила Сюзанна Кюршо, мать мадам де Сталь
Ее отец был выходцем из Женевы. В семнадцать лет она вышла замуж за посланника Швеции в Париже барона по фамилии де Сталь-Голштейн. Причем сама выбрала себе в мужья, хотя ни до, ни после замужества особого восторга в отношении барона не испытывала. Но, как говорила мадам де Сталь, из всех мужчин, которых она не любила, этого хотя бы могла терпеть. И было за что: муж давал ей полную свободу, впрочем, как и она ему.
Сюзанна Кюршо-Неккер , мать мадам де Сталь
Где-то я также читала, что отец ее матери была пастором из кантона Во. Так вот где жили ее дед и мать! Ведь городок Крассье – тоже часть кантона Во.
Я чуть не свалилась со стула. Ничего себе! Шесть лет подряд я регулярно проезжаю по этой площади на велосипеде. Хуже того, боюсь даже подумать о том, сколько раз я заходила в комиссионный магазин. И не удосужилась прочитать мемориальную доску над его входом. А здесь жила мать писательницы, которая считается одной из самых выдающийся женщин той эпохи. Конечно, и до нее были те, чьи романы или сочинения дошли до нашего времени. Но ни одна из них не приобрела такую известность уже при жизни. Более того, она была не просто известна, но ее цитировали, ею восхищались, ее ненавидели и боялись. И не кто-нибудь, а сам Наполеон! Не случайно же он повелел выслать ее из Парижа. Сначала, правда, он попытался завоевать ее симпатии. Он знал, каким влиянием пользовалась баронесса де Сталь-Гольштейн в парижском обществе. В ее салоне бывала вся интеллектуальная элита столицы.
Жермена де Сталь
И Жермена де Сталь поначалу не без интереса и симпатии следила за появлением на политическом небосклоне новой звезды. Но слишком многое разделяло их. Наполеона шокировала эта женщина: ее независимость, ее вольный, если не сказать большего, образ жизни. Наполеону импонировали женщины совсем другого склада. Когда она задала ему вопрос о том, какую женщину он считает наиболее выдающейся, Наполеон ответил: «Ту, которая народила больше всего детей!» Мадам де Сталь не имела ничего против того, чтобы рожать детей, но свести роль женщины к деторождению! Ответ был воспринят ею как пощечина. Более того, как вызов. Наполеон не мог не знать о том месте, которое она, написавшая книгу «De l’influence des passions sur le bonheur des individus et des nations»[6], отводила любви, страсти. После этого ничего кроме взаимного раздражения между ними не было. И оно быстро переросло в открытую вражду. Переломным моментом стало 18 брюмера и наступившая реакция.
Вот тут и проявился не только писательский, но и журналистский талант де Сталь. Она выпустила книгу «О литературе», в которой проводилась мысль о неизбежности упадка литературы при отсутствии свободы. Вечера в ее салоне все больше напоминали собрания тех, кто находился в оппозиции к «узурпатору», как все чаще называли Наполеона. Ответ не заставил себя ждать. Мадам де Сталь было велено покинуть Париж. Вскоре последовал приказ о высылке за пределы Франции. Мадам де Сталь сначала путешествует по Германии и Италии, но болезнь отца, оказавшаяся смертельной, заставляет ее в 1804 году отправиться в Коппе, где находился фамильный замок. После того, что я узнала, что мать Жермены жила в Крассье, становится понятным, почему фамильное поместье находится именно в Коппе. Видимо, Неккер купил замок там, всего в нескольких километрах от деревушки, поскольку его жену тянуло в родные края.
Мадам де Сталь останется в Коппе до 1814 года. Десять лет жизни здесь будут очень разными: отчаяние перемежается с всплесками надежды, периоды бурного творческого подъема сменяются спадами, случатся поездки за пределы Швейцарии, будут и встречи с друзьями. В Коппе, несмотря на запрет Наполеона, приедет ближайшая подруга мадам де Сталь Жюльетой де Рекамье. Поплатится за этот визит она тоже ссылкой. Кстати, когда Жюльета де Рекамье была в Коппе, туда, чтобы повидаться с ней, приезжал Август Прусский, страстно влюбленный в нее. Много видели стены замка в Коппе бурных страстей и любовных драм. И не только чужих.
Мадам де Сталь приехала в фамильный замок не одна, а со своим возлюбленным Бенжаменом Констан. Они встретились в Париже, в 1794 году. Жермена была всего на год старше Бенжамена, но к моменту их встречи она стала уже известной писательницей и женщиной, пережившей не одну любовную связь. Их роман отличался необыкновенной страстностью и драматичностью. Она стала для него не только возлюбленной, но и заменила для него умершую мать, которую тот боготворил. Их роман продолжался пятнадцать лет. В Коппе отношения развивались по сценарию бурной драмы. Возлюбленные ссорились по нескольку раз за день. Констан н уже разлюбил мадам де Сталь, но он был полностью от нее зависим: у него не было ни денег, ни семьи, ни работы. Периоды ссор перемежались моментами примирений. Тогда Констан предлагал мадам де Сталь выйти за него замуж, но она отказывалась, считая, что такой брак лишь скомпрометирует ее. Дневники, которые Констан вел в Коппе, пестрят словами «ужас», «пытка», «мука». Он писал, что уже давно не любит ее, но их связывает интеллектуальная и духовная близость. Все эти переживания нашли отражение на страницах книги «Адольф», написанной им позднее. Его герой освободится от пут мучительной любви лишь после смерти своей любовницы. В жизни Бенжамен Констан обрел освобождение гораздо раньше. Он нашел в себе силы и покинул мадам де Сталь, впоследствии он сделал неплохую карьеру писателя и политика. Мадам де Сталь страдала не долго. Она нашла утешение в новой любви. Будучи по понятиям того временам уже очень немолодой женщиной, ей исполнилось 44 года, она пережила страстное увлечение молодым испанским офицером Альбером де Рока, с которым даже тайно обвенчалась.
А что же за женщиной была мать Жермены де Сталь? Кто такая эта Сюзанна Кюршо? Случайно ли именно ее дочь стала прославленной писательницей? Игра судьбы?
Вернувшись домой, я занялась поиском ответов на эти вопросы. И вот, что я узнала. Сюзанна Кюршо была также незаурядной личностью. Родилась она в 1737 году и молодость ее прошла в Крассье, где отец был пастором. Согласно переписи 1803 года века население Крассье составляло сто шестьдесят пять человек, значит, во времена, когда там жила Сюзанна, еще меньше. Жизнь мадмуазель Кюршо резко изменилась в 1764 году, когда она встретила амбициозного швейцарского финансиста Жака Неккера и вышла за него замуж. Супруги переехали в Париж. Вскоре Неккер становится генеральным контролером финансов, а попросту министром финансов при дворе Людовика XVI. И это несмотря на то, что он иностранец и к тому же протестант. Современники отмечали, что своему успеху он не в последнюю очередь обязан своей жене. В салоне мадам Неккер собирались самые просвещенные и влиятельные люди Парижа, такие как Лагарп, Бюффон, Дидро.
Занималась госпожа Неккер и благотворительностью. Она основала госпиталь, в котором у каждого пациента была своя кровать. Нам это кажется нормальным, но в то время это было новшеством. Не чужда была Сюзанна и писательству. До нас дошли ее записки о приютах, а также эссе под названием «Рассуждения о разводе». Ее произведения читали, цитировали. Вот, например, один из ее афоризмов, дошедших до нас: «Люди знатные расходуют свои деньги на потерю времени». Подставьте вместо «знатные» слово «богатые» и будет вполне актуально. А вот другой: «Высшие должности походят на крутые скалы: взбираются на них только орлы да пресмыкающиеся». Здесь и заменять ничего не надо. Простенько, скажите вы. Но попробуйте сочинить хотя бы один, который будут помнить почти триста лет спустя. А на сайте афоризмов я нашла целых семь ее высказываний.
После отставки Жака Неккера, супруги вернулись в Швейцарию и жили в замке в Коппе. Умерла Сюзанна Кюршо в возрасте 57 лет. С портрета Сюзанны Кюршо, который находится в одной из комнат замка в Коппе, на вас смотрит женщина, одетая по моде восемнадцатого века, но с удивительно современным лицом. Она, красива и очаровательна, но, безусловно, и умна. Такой вывод я сделала бы, даже не зная о ней того, что мне стало известно.
Мне удалось встретиться с главой администрации Крассье, синдиком господином Милле. Я слышала о нем как о знатоке истории этих мест и действительно, от него я узнала немало интересного.
Откуда взялось название деревни? Крассье. Означает ли это что-нибудь это слово. Оказалось, большинство исследователей связывают название не только Крассье, но и многих других городков и деревень вокруг Ньона с присутствия здесь римских колоний. Известно, что Ньон был крупнейшим после Аванша римским поселением в этих местах. Цезарь одаривал своих военачальников землями в районе Ниона, и они получали название по имени владельца-римлянина. Так, по мнению исследователей, Крассье произошло от имени воина, носившего имя Красиус (Сratius).
Месье Милле перечислил названия еще нескольких соседних деревушек, названия которых могли происходить от римских имен.
- А каково происхождение названия «Tranche-Pieds»[7]? – задала я вопрос мучавший меня каждый раз, когда я проезжала мимо деревушки, соседствующей с Крассье.
- Рассказывают, что когда-то аббатство Бомон (Bonmont) находящееся неподалеку, возглавлял весьма жестокий настоятель. Началось бегство монахов. Вот он и повелел отрубать ноги осмелившимся сбежать из монастыря. Конечно, это легенда, - рассмеялся месье Милле. – Я думаю, что все не так трагично. Эволюция языка – дело такое странное. Я уверен, в русском языке вы также сталкиваетесь с необъяснимыми, на первый взгляд, сравнениями, метафорами. Вот и у нас также. Вы, наверняка, слышали выражение: «parler français comme une vache espagnole». Удивительное, неправда ли? При чем здесь корова? На самом деле изначально говорилось так: «parler français comme un Basque espagnol». Видимо, произношение выходцев из этой испанской провинции было не слишком благозвучным для уха французов. Но простому человеку во Франции или Швейцарии было непонятно, кто такой этот баск. Вот и появилась вместо него корова, существо гораздо более привычное и знакомое.
Когда речь зашла о Сюзане Кюршо, то я поинтересовалась у месье Милле, каким образом, живя в малюсенькой деревушке, Сюзанна умудрилась получить весьма неплохое образование, остается тайной. Этот несомненный факт отмечают все, кто ее встречал. И еще: каким образом дочь бедного пастора оказалась в Париже, где и познакомилась со своим будущим супругом бароном Неккером?
Выяснилось, что в Крассье находилась усадьба богатого семейства де Порт (de Portes). Жан-Луи де Порт делал весьма успешную военную карьеру во Франции. Но в 1685 году был отменен Нантский эдикт, опять начались преследования протестантов и он бежал в Швейцарию. Его сыновья пошли не по военной линии, а по финансовой и пополнили ряды женевских банкиров. Семья де Порт сделала очень многое для Крассье и его жителей, в том числе и для семьи Кюршо. И это естественно. Отец Сюзанны был пастором церкви, которую протестанты де Порт постоянно посещали.
Уже в детские годы Сюзанна выделялась среди своих сверстниц веселым, задорным и даже своенравным характером. У нее был осел, на котором она разъезжала по деревне, а иногда и отправлялась в соседнюю деревню или в аббатство Бомон, не предупредив отца, и пастору приходилось отправляться на ее поиски, когда вечером она не являлась домой к ужину.
Девушкой Сюзанна Кюршо привлекала внимание уже не только своими неординарным поведением, но и красотой. Оказывается, именно в Крассье она встретила историка Эдуарда Гиббона, который в 1757 году посетил деревушку. Гиббон был очарован дочерью пастора настолько, что сделал ей предложение. Я уже читала об этом и была удивлена, узнав, что лишь несогласие родителей Сюзанны заставило Гиббона отказаться от планов женитьбы на девушке. Бедная семья пастора отказывается от чести породниться с богатым и известным претендентом, выходцем из аристократического рода? Странно.
Месье Милле рассказал мне забавный анекдот, который, возможно, дает ответ и на этот вопрос. Оказывается, Гиббон в это время был уже весьма и весьма преклонного возраста. И не блистал здоровьем. И вот, когда он, делая предложение, опустился на одно колено перед Сюзанной, то встать уже не смог. Понадобилась помощь двух подоспевших слуг. И сама Сюзанна после этого инцидента отказала потенциальному жениху.
Мадмуазель Кюршо славилась не только красотой, но и умом. С ней любил беседовать настоятельница монастыря Бомон (к этому времени монастырь стал женским) и даже сам Вольтер, в гости к которому она частенько ездила. Образование ее было по тем времена весьма приличным. Она хорошо знала латынь, неплохо греческий и английский (на котором и смогла объясняться с Гиббоном). Имела представление о геометрии и физике. Играла на клавесине и делала в альбоме зарисовки окрестностей. В 1760 году умер ее отец, и Сюзане пришлось зарабатывать себе на жизнь, выполняя различную работу в Женеве и Лозанне. Вот тогда и пришло на помощь семейство де Порт, предоставив ей средства для переезда в Париж, где она надеялась найти приличную работу. А там уже она и встретила своего будущего супруга Жака Неккера.
Со смертью мадам Неккер связана довольно странная история, которую многие считают легендой. Рассказывают, что Сюзанна и Жак Неккер очень любили друг друга. Когда Сюзанна заболела и поняла, что скоро умрет, она решил сделать все, чтобы позднее воссоединиться с мужем. В то время появились псевдоученые, предлагавшие законсервировать тело особым способом, с тем, чтобы позднее, когда наука продвинется вперед, человека можно было оживить. Именно к таким «специалистам» и обратилась мадам Неккер. Когда она умерла, в Коппе, в усыпальнице, был вырыт специальный бассейн, его выложили черным мрамором, заполнили особым раствором и тело Сюзанны погрузили туда. Через два года после нее умер Жак Неккер, его тело также положили в этот бассейн. Он пожелала таким образом воссоединиться с женой. Рассказывают, что живя в Коппе, мадам де Сталь регулярно посещала это весьма необычное последнее пристанище своих родителей.
Я читала упоминание об этих фактах в нескольких источниках, но относилась к ней весьма скептически. Встреча с месье Милле заставила меня изменить свое отношение к этой экзотической истории. Он заявил, что существуют документы, подтверждающие все то, о чем я рассказала.
Единственное, над чем посмеялся месье Милле, это над рассказом о том, что когда в 1791 году армия Наполеона оказалась в этих местах, то солдаты выпили раствор из бассейна, поскольку это был какой-то алкоголь. По его словам, этот вымысел до сих пор можно услышать, отправившись на экскурсию в замок Коппе.
После встречи с синдиком Крассье я отправилась в замок Коппе. Мне захотелось еще раз побывать в тех местах, о которых я узнала так много нового. Но замок, находящийся до сих пор в частной собственности, оказывается, закрыт для посетителей с ноября по март. Пришлось ограничиться посещением церкви в Коппе, где часто бывали и Сюзанна Кюршо, и Жак Неккер, и их дочь Жермена де Сталь. В церкви есть капелла, принадлежавшая владельцам замка Коппе. Она находится ближе справа от алтаря. В этой капелле Сюзанна Неккер-Кюршо поставила памятник родителям, там также стоит кресло, подаренное церкви Жермен де Сталь.
После всего того, что я узнала о матери Жермены де Сталь, многое для меня стало гораздо понятнее и в отношении нее самой. И то, почему она стала писательницей. И откуда у нее столько свободомыслия, и даже ее бурная личная жизнь нашла свое объяснение. Ясно, что дочь той, которая написала трактат о разводе, имела вполне современные взгляды на то, что дозволено и что не дозволено женщине. Вот только красоты материнской она не унаследовала. Об этом свидетельствует не только хорошо известный портрет Жермены де Сталь, написанный Боровиковским, но и не менее известное высказывание Батюшкова о ней: «Дурна как черт и умна как ангел». Кстати, в Россию, в Санкт-Петербург, где она была принята при дворе, де Сталь оправилась из Коппе после того, как ей стало невмоготу терпеть все усилившуюся слежку шпионов, засылаемых Наполеоном. Но вскоре они поменялись ролями: в 1814 году Жермена де Сталь вернулась в Париж, а Наполеон отправился в ссылку. Умерла писательница через три года в Париже, но похоронена на территории фамильного замка Коппе.
Годы изгнания, проведенные Жерменой де Сталь в Коппе, не вызвали у нее отвращения к родным местам. Иначе она не купила бы в 1809 году еще один замок по соседству, в Боже-Боссе. Она предназначала его для своего сына, Огюста. Сейчас там находится Экуменический институт при Всемирном совете церквей. В Женеве много мест, откуда открывается замечательный вид на озеро и горы за ним. В моем табеле о рангах таких мест замок Боже-Боссе лидирует. Советую поехать туда в мае, когда цветет глициния. Такого роскошного сиреневого убранства, по-моему, не имеет больше ни одно из зданий Женевы и ее окрестностей.
Мне не удалось выяснить, жила ли мадам де Сталь в этом прекрасном поместье, но говорят, именно она создала удивительную грушевую аллею. Ветки деревьев переплетены между собой так, что создают галерею. Особенно замечательно гулять по этой грушевой галерее весной, когда груши цветут. Заезжаю я туда, катаясь на велосипеде, и осенью. Отведать созревших груш, посаженных когда-то, возможно, Жерменой де Сталь.