Две встречи с Вечным Жидом*
11-11-2017
- Виктор Эдуардович Матизен (1949) — советский и российский кинокритик, президент Гильдии киноведов и кинокритиков России (2003-2011), председатель Экспертного совета кинопремии «Белый слон», куратор сайта Гильдии kinopressa.ru. Вступил в Союз кинематографистов в 1991 г., однако в марте 2009 года на собрании кинематографистов в Гостином дворе был исключен из него за критику руководства союза, возглавляемого Никитой Михалковым, оказавшись единственным исключённым из этой организации в постсоветское время. В 2010 г. вошёл в состав альтернативного союза кинодеятелей «КиноСоюз».PARTEI JUDEПочти документальный рассказ
На излете брежневского времени, в последние годы моей учительской работы в старших классах были введены еженедельные утренние пятнадцатиминутки ненависти, сиречь политинформации, где были обязаны присутствовать и учителя-предметники. В моем десятом их вел завуч, главный школьный идеолог, грешивший по пятому пункту и потому с особым рвением клеймивший сионизм и израильский милитаризм. Он стоял у доски, а я сидел за своим столом справа от него, у меня на лице отражалось отношение к его пламенной риторике – не то, чтобы нарочно, но и не безотчетно, а как у пьяного, который показывает, что он более пьян, чем на самом деле, отчего десятиклашки паскудно давились смехом в самых патетических местах. Завуч нервно смотрел на свою ширинку, потом на грудь, не упала ли на нее пена с губ, потом, убедившись, что все в порядке, бросал подозрительный взгляд на меня, каждый раз успевавшего придать своей физиономии почтительное выражение. «Немедленно прекратите. Я вам говорю серьезные вещи!» - но как он ни повышал голос, моя очередная гримаса вызывала новую лавину смешков.
Через какое-то время после начала кампании по засиранию мозгов я опоздал на пятнадцатиминутку и вошел в класс под самый ее конец. «Зайдите ко мне после урока» - сказал он, выходя из кабинета. Я ожидал выговора за опоздание, но он спросил: «Скажите, Виктор Эдуардович, чем вы занимались во время моих предыдущих политинформаций?».. «Готовился к уроку» - сказал я. «Вы?! Да вы никогда не готовитесь, даже когда знаете, что на урок придет инспекция! Сколько выговоров вы получили за отсуствие планов и свои антипедагогические импровизации?!». Я скромно потупился. «А я-то каждый раз думал, что смешного они находят в нашей советской политике?! А сегодня, когда не было вас, не было ни одного смешка! Чем вы это объясните?». «Я-то тут причем? Они смеялись – пусть они и объясняют». «Причем тут вы?! Это вы подавали им знак смеяться!». «Кто вам это сказал?». «Вы отлично знаете, что они ничего не скажут, потому что всегда и во всем вас покрывают - даже ваши опоздания!». «Это все?». «Нет, не все. Я запрещаю вам приходить на мои политинформации!». «Ничего более приятного от вас еще не слышал» - сказал я, поднимаясь. «Обещаю вам, что услышите нечто менее приятное. И не только от меня». Я пожал плечами и пошел на урок, и вскоре, выпустив свой маткласс, уволился из школы, так и не услышав того, что он мне обещал.
- В середине 90-х я гостил в Израиле, и меня вызвался отвезти в аэропорт ученик, уехавший туда еще до перестройки. По дороге вспоминали школу, и он спросил, знаю ли я, что наш завуч уже лет пять как на исторической родине. «Впервые слышу. Что ж, самое место для борца с сионистской заразой». «Он тут неподалеку живет, у сына. Хотите на него посмотреть? Насчет вылета не беспокойтесь, успеем. Вот будет старику сюрприз!».Бывший партийный завуч сидел на лавке у детской площадки с таким же пенсионером, постаревший и утративший былое административное величие. «Виктор Эдуардович?! – радостно воскликнул он. – И вы здесь, в Эрец Исраэль?». «Как видите». «Арье, познакомься с замечательным учителем математики, с которым мы работали в одной школе!». «И которому вы влепили несчетное количество выговоров за антипедагогический подход к ученикам и отсутствие поурочных планов» - добавил я. Арье и мой провожатый засмеялись. «Что тут смешного? Иначе было нельзя, - отмахнулся он. – Но какими же судьбами?». «А вы – какими? Мне казалось, что такой страстный обличитель израильской военщины должен был отправиться в Сирию. Или поселиться в Газе среди миролюбивых палестинцев». «Говорю же вам – в моем положении нельзя было иначе. Да вы садитесь, поговорим, вспомним школу – десять же лет вместе работали!». «В другой раз». «У Виктора Эдуардовича рейс через полтора часа» - соврал бывший ученик, и мы откланялись. «Все божья роса» - сказал я, садясь в машину. «Может, напишем Пересу, чтобы выслал его в Газу?» - предложил он, прощаясь со мной в Бен-Гурионе.
ИСААК АВРААМОВИЧ
Основано на ирреальных событиях
В начале 70-х в наше купе поезда Новосибирск-Одесса посреди пути подсел древний дед в круглой черной шляпе и длинном черном пиджаке – редкое для того времени зрелище. Кроме меня, в купе были две добродушные деревенские тетки, я у него подозрений, видимо, не вызвал, и старик разговорился. Между прочим сообщил, что был бундовцем, знал меньшевиков и большевиков – Либера, Мартова, Кагановича (о первом говорил свысока, о втором с симпатией, третьего назвал проходимцем) и уже не помню кого еще, но после революции 17 года, в отличие от некоторых других евреев, предпочел держаться подальше от советской власти, и правильно сделал, потому что ви понимаете, молодой человек, что с ними потом случилось.
- Сколько же вам лет? - поинтересовался я.
- Больше, чем вам кажется, - мягко уклонился он.
- Как вас зовут?
- Зовите Исаком Абрамовичем.
Разговор свернул на Сталина и советский антисемитизм конца сороковых, как вдруг он ни с того ни с сего спросил, что я думаю о торе.
- В детстве меня спрашивали, куда девается дырка от бублика, когда его съедают, а недавно спросили, что за фигура получится, если вывернуть наизнанку проколотую автошину.
- И что же?
- Не пробовал, но, по идее, такой же тор.
- Должно быть, у вас хорошее воображение. Но причем тут бублик, если я спросил вас о торе?
- В топологии бублик называется тором.
- Вам как культурному молодому человеку, притом со слышимой (подчеркнул он) примесью еврейской крови, должно быть известно, что Тора – это пятикнижие Моисея.
- Клянусь на торе, не знал, - скаламбурил я, показав ему кольцо из двух пальцев.
- А об исходе евреев из Египта?
- «Moses went to Egypt's land: let my people go»? – прохрипел я, тщетно пытаясь воспроизвести Армстронга.
- Верите, что так оно и было?
- Примерно так же, как титру «фильм основан на реальных событиях».
- Разумно. Потому что было не совсем так. Вы знаете случаи, когда евреи хотели уйти из какой-то страны, а их не пускали?
- Думаю, что хотели бы уйти из Германии, но Гитлер перекрыл им границы. А у нас не выпускают многих, кто хочет в Израиль.
- В Германии мы не могли поверить, что они решат уничтожить всех евреев Европы. Кроме того, никто не хотел нас принять, - он внезапно перешел третьего лица на первое, и мне стало не по себе.
- Вы были в Германии при нацистах?!
- Я же сказал, что решил держаться подальше от большевиков.
- Wie haben Sie es geschafft, aus dieser Hölle zu bekommen? - собрал я остатки своего немецкого, чтобы проверить его.
- Es kommt auch vor, dass je weiter desto näher, - туманно ответил он, безупречно выговорив последнее слово, которое советские школьники с удовольствием произносили как «нахер». – Но это слишком длинная история, давайте вернемся к Исходу. На самом деле не мы ушли от фараона. Это, как теперь выражаются, он нас ушел. И был наказан при участии Господа. Догадываетесь, к чему я?
- К тому, что вы были и в Египте при фараонах? – сдерзил я.
- Я этого не говорил. Но если бы меня допрашивали в НКВД, как мумию фараона в анекдоте, я бы сознался, - сказал он с двусмысленной усмешкой. – Но при Сталине я точно был.
- Разве Сталин намеревался изгнать евреев?
- Еще как. Уже эшелоны в Сибирь на парах стояли. Товарняки, вроде тех, что несутся нам навстречу. Ждали только команды. Но Бог не допустил.
- А уничтожение шести миллионов – допустил?
- Бог не может поразить Гитлера молнией. Он может навести полковника Штауфенберга на мысль придти к Гитлеру с портфелем взрывчатки. И то без гарантии успеха.
- Вы хотите сказать, что он надоумил кого-то отправить отца советских народов на тот свет?! Кого же именно?
- Я же не он, откуда мне знать? - он опять усмехнулся своей странной усмешкой. – Может, Лаврентия или еще кого-то из ближнего круга. Да у каждого из этой хевры были причины желать ему смерти, которой он умер.
- Вы знаете, как он умер?
- Представьте себе состояние того, кто вчера считал себя всемогущим, а сегодня, еще будучи в сознании, понимает, что лежит в той же блевотине, в том же говне, бессилии и немоте, что и его предшественник. К чему он сам наверняка приложил руку.
- То есть, ваш бог и его избрал орудием возмездия?
- Почему бы и нет? Но хватит на сегодня, я устал. Согласитесь, это естественно для человека в возрасте фараона и даже Cталина, которому сейчас было бы за девяносто, если бы он не сдох. Договорим в Одессе. Или в следующем году в Ерушалаиме, если вы не против. Gute nacht, mein junger Freund.
- Guten аcht, Нerr Mentor, - я показал на его очки, которые он прятал в большой футляр.
Он хмыкнул. Из футляра выпала пожелтевшая фотография времен Дагерра с изображением девочки. Прикоснувшись к изображению губами, он спрятал ее обратно.
- Sagen mir einfach: Sie würden nicht mit einem Ewige Juden geschehen? - сыронизировал я.
- Vielleicht, - невозмутимо ответил он, поворачивась к стенке. Мимо окон снова прогремел состав. В купе пахнуло паровозной копотью, и старик, как мне показалось, с удовольствием втянул воздух в ноздри.
Когда я проснулся и слез с верхней полки, ни Исаака Авраамовича, ни его шляпы и лапсердака в купе не было.
- Сошел ночью в Ростове, когда ты храпел, - пояснила соседка, поймав мой недоуменный взгляд.
- Неудивительно, что черти любят чад, - вырвалось у меня. Бабы удивленно вскинули глаза.
***
«Moses went to Egypt's land: let my people go»? – «Моисей пошел к египтянам и сказал: «Дай моим людям уйти»
«Wie haben Sie es geschafft, aus dieser Hölle zu bekommen?» - «Как же вам удалось оттуда выбраться?»
«Es kommt auch vor, dass je weiter desto näher» - «Случается и так, что чем дальше, тем ближе»
«Gute nacht, mein junger Freund» - «Спокойной ночи, мой юный друг»
«Guten acht, Herr Mentor» - «Спокойной восьмерки, господин наставник»
«Sagen mir einfach: Sie würden nicht mit einem Ewige Juden geschehen?» - «Скажите только: вы, случайно, не Вечный Жид?»
«Vielleicht» - «Возможно»
`* Название композиции из двух рассказов - редакционное.
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария: