Глумление над проектом "Дау"

30-03-2019
  • Ниже - выдержки из яростного памфлета Станислава Белковского против проекта "Дау" Ильи Хржановского. Полностью он опубликован в "Снобе", но он очень длинный, вихлеватый, с забегами в ширину и жуткой порносценой геев. Читать не стоит. А вот это извлечение - в самый раз.Редакторbelkovsky-dau

     

    В «Снобе» главный начальник Ксения Дмитриевна Чудинова. Очень молодая женщина лет 28 с копейками. Она американец, из Вашингтона. Раньше работала в Москве в американском посольстве, атташе по защите животного мира. От русского народа, надо понимать. Долгая, собранная, плетеная и кратковолосая, как моя любимая актриса Робин Райт Пенн. У нее большие теплые руки, от которых исходит магия изразцовой печи. Ко мне она относится до странного неплохо.

    Chudinova Ksenia

                                                                         Ксения Чудинова

    Наверное, не воспринимает мое шарообразное тело как признак человека. Я для нее, скорее, представитель фауны. Бывают же говорящие бегемоты, вот есть заодно и Белковский. На него интересно посмотреть, наипаче — послушать, не более и не менее того. Экзотика, и очень недорогая при том. Потому «Сноб» меня терпит и даже подкармливает, особенно если могу успешно отбыть цирковой номер.

    Когда-то я написал рассказ о смерти моего друга Лесина в том же Вашингтоне, откуда Ксения. Когда, в 2016-м, при моей помощи, он в жопу пьяный прошел от отеля St. Regis до клоповника Dupon Cirlce. С 14 остановками — станциями крестного пути.

    «Дау» — это 700 часов отснятого материала. Фильм — хотя это нельзя так называть, снят про великого русского физика, лауреата Нобелевской премии Льва Ландау.
    По мемуарной книге «Чтоб ты так жил» авторства Коры Ландау-Дробанцевой, сначала жены, а потом, как это часто бывает, вдовы ученого. Действие занимает 30 лет — с конца 30-х по глубокие 60-е XX века. Снималось это добро, главным образом, в Харькове

    Сам Лев Ландау, в картине он называется просто и только Дау — семейно-ласкательным прозвищем. Его играет дирижер по музыке из российской глубинки, автор гимнов российского наркоконтроля и футбольного клуба «Амкар» (Пермь) Федор Конкурентзис (Теодор Курентзис) . Внук греческого коммуниста, сбежавшего в СССР в конце 1960-х годов от режима черных полковников. (Полковники были европеоиды, скорее, чем негроиды, так что «черный» в данном случае означает не цвет, а полковничью как бы зловещесть.)

    Его жена Кора (по фильму Нора) — народная артистка РФ и Украины Ада Роговцева из Киевского театра вечерней драмы. Она очень старая, но держится молодухой. Дай ей Бог здоровья, честное слово.

    Я прочитал уже полторы дюжины дотзывов о «Дау» в различных СМИ. Все они — восторженные до степени заказухи.

    Здесь всё по теореме Гёделя. Чтобы создать новую систему, надо всецело вылезти за пределы старой. И они вышли. Рецепт прост. Создаешь полный аналог человеческой цивилизации. И снимаешь ее. В реальном времени, в реальном месте. Ни на какой не на студии. После «Дау» делать фильмы по-старому, по-нашенски уже нельзя. Никто не станет просто ходить в кино и отбывать свой номер на два или три часа. Режиссер будущего всякий раз строит свой новейший мир и открывает туда ворота.

    Это жизнь. Точнее, смерть. Околение (не путать с поколением. — С. Б.) старого кинематографа. Всего, что мы делали. За что получали «Оскары», пальмовые ветви и прочую ***. Понимаешь, «Дау» — это вот как братья Люмьер. (Никогда не понимал, почему их не называют «братья ЛюмьерЫ», сообразно множественной грамматике. Ну Люмьер так Люмьер, хер с ними. Не раздражаться же из-за буквы Ы. — С. Б.) Не просто поезд поехал на людей из пространства и довел кого-то до панического азарта — возникла новая, невиданная прежде отрасль культуры. Появилось нечто, отменяющее по отдельности старый театр, старую фотографию, даже старую музыку. И подчиняющее все прежние искусства — себе. Так начала возникать фабрика грез, а это стократно больше, чем все частные искусства прошлого. Кинематограф не просто был для развлечения глаз, он создал материальную галактику. Из поля и вещества. Так и здесь, у них. Зритель больше не смотрит на экран с понятным концом. Или даже непонятным, *** с ним. Он просто становится частью тотального перформанса и попадает на пленку. Стирается граница миров, экрана и обыденной жизни, прежде непроходимая. Всё случайное в этой тотальности закономерно, а закономерное — случайно. И когда ты внутри такого кино, хотя его уже нельзя называть кино, это неполно и некорректно, — ты сам себе сценарий и постановка. Фиксированного сценария нет. Его творят все, кто живет в этом открытом проекте. И звезды в старом кинопонимании уже нет — каждый сам себе звезда. Это и есть метаискусство, которое они сделали.

    В любой картине прошлого есть творец и зритель, субъект и объект. Технология творения — дело двадцатое. Смотришь ли ты «Осеннюю сонату» или «Дом-2» — принципы кино не меняются. А «Дау» — это полное снятие субъект-объектной оппозиции. Творец и зритель суть одно. Они неразделимы и при том не размешиваются друг в друге.  Как Отец и Сын в Господе.

    Нас предупреждали философы. Но я не думал, что этого удастся добиться вот в наши времена, на моем веку. Что я теперь могу снимать, спрашивается? Знаешь, говорили, что после Освенцима нельзя писать стихов. Но промахнулись. Стихов стало еще на порядок больше. Словно они нужны кому-то, кроме сожженных лагерных евреев. А после «Дау» нельзя снимать обыкновенное кино. И я даже смотреть кино больше не могу, по большому счету.

    А ведь сейчас еще Звягинцев начинает снимать про блокаду Ленинграда. И, кажется, тоже хочет построить цивилизацию и делать посткино, как в «Дау». Настоящие трупы рассыплет по снегам Петербурга. Выведет из колоний живых людоедов и отправит их кушать прохожих. Перекроет транзит через Ладогу. Говорят, льды и снега уже постелили, чтоб ни пройти, ни проехать. Это будет второй удар.

    Смерть кинематографа и рождение нового синкретического искусства. Тотальный перформанс: 14 лет строгого режима без условно-досрочных освобождений.

    Главная фишка посткино (сверхкино): стирание границы между экранным и внеэкранным мирами. Ни в какой момент времени нельзя точно сказать, сюжет идет «в жизни» или «в картине».
    4. Потому почти все роли в «Дау» играют не профессиональные актеры,
    но любители-акторы (деятели, игроки) — полпреды «жизни» в этом новейшем искусстве. Исключение — Ада Роговцева из Киева. Но и то лишь потому, что она по возрасту уже выжила из ума и не помнит, что когда-то была профактрисой и где, в общем-то, находится прямо сейчас.
    «Дау», вообще-то, не может быть объектом классической кинокритики — профессиональной ли, любительской ли. Ибо критика пока не располагает аппаратом/инструментарием для оценки этого нового вида искусства. Перед сверхпроектом надо встать на колени, с которых недавно поднялась наша Россия, а там что-нибудь когда-нибудь видно будет.

    Доминирующая система оценок: харьковско-парижский проект — зрелище куда как покруче восточной трилогии Бертолуччи, «Гибели богов» Висконти, всего Чарли Чаплина, Орсона Уэллса и даже Алексея Германа.

    Если весь излитый через меня громокипящий пафос еще не убедил вас, что «дурят нашего брата», а «Дау» действительно не кино, а огромная пиар-акция на ровном месте, свежем воздухе, растительном масле и гигантском бабле, продолжим разбор дела по существу.

    Мне посчастливилось давным-давно прочитать книжку «Чтоб ты так жил», которая легла в основу сценария. И, хотя утверждается, что оформленного сценария с началом, серединой и концом больше нет и никогда не будет, нетрудно убедиться: 700-часовая громада вполне себе плывет в узком фарватере мемуаров Коры Дробанцевой. Потому сперва скажу пару слов о книге.

    По словам самой же безутешной вдовы, академик Ландау любил женщин красивых (он называл потому себя «красивистом»), но отнюдь не умных. Книжка — тому внятное подтверждение. Авторка истошно глупа. Потому своими воспоминаниями она, похоже, сумела сказать прямо противоположное тому, что хотела и собиралась. Так бывает в двух случаях: субъект творчества или дурак, или талант огромного масштаба. Здесь, скорее всего, мы сталкиваемся с первым случаем. Простите за.

    Вообще, жанр «Чтоб ты так жил» — мемуары вдовы Моцарта о Сальери. Главный положительный герой — академик, Герой Социалистического Труда, бенефициар всех и всяческих премий, носитель самого совершенного разума в истории нашего биологического вида. К нему прилагается существо, которое, единственное
    во Вселенной, его искренне любит, — конечно же, Кора. Все остальные — полудикие приматы, которые вредят гению, мешают ему и, в конечном счете, пинками загоняют в могилу. Так что Сальери здесь не индивидуальный, а коллективный.

    Dau47

                                                                                   Дау и Нора, момент съемок

    Крупнейший демон-завистник — Петр Леонидович Капица. Напомню, в фильме он называется Скопица, что, надо понимать, есть феминитив скопца, обозначение леди, лишенной джентльменских половых признаков. По прозвищу «Кентавр» — эту особенность мемуаристка повторяет многократно.
    Директор Института физпроблем, согласно книге, всю жизнь препятствовал великому Ландау. Если он вынимает Льва Давыдыча из тюрьмы и отмазывает от лагеря, то исключительно по корыстным соображениям. Будущий сверхкиношный Скопица просто нахраписто понимает, что без Ландау весь его поганый институт станет на хрен никому не нужен, загнется и пропадет, лишившись сталинского благоволения. Он заваливает своего формального подчиненного премиями, квартирами, дачами и машинами тоже по тайной злобе. И из опасений, что если Ландау хоть на секунду почувствует легкий голод,
    он разоблачит научное ничтожество Капицы перед всем миром. И тогда — капец. Кстати, я только сейчас понял, что капец — это мужская форма, маскули(ни)тив, партнер и пара слова «капица». Типа, жили себе капец и капица у самого синего моря. Вот какие словотворческие глубины способно открывать посткино.

    Но вернемся близко к исходному тексту.
    Академик Игорь Тамм — ржавая сухая посредственность. Получившая Нобелевку сдуру: исключительно потому, что Лев Давыдыч из жалости — мол, пропадет Игорь Евгеньевич в объятиях своей бездарности — включил номинального коллегу в какой-то там лонг-лист награждаемых. Андрей Сахаров — юродивый фигляр, случайно оказавшийся в физике, выкатившийся из нее в правозащитный цирк и докатившийся там до особо клоунской роли — хлопотать за религиозных деятелей. (Согласно г-же Дробанцевой, г-н Ландау в гробу перевернулся бы, узнав, что ученый физик занимается предметной помощью верующим в так называемого Бога.) Яков Зельдович — служака-карьерист, компенсировавший стойкую неспособность понимать Большую Науку тремя звездами Героя Социалистического труда. (У Ландау звезда всего одна — и на пиджаке, и он сам, — потому что истинный гений не нуждается в акцентированном земном признании.)

    Но главный, архизловонный и ультраядовитый злодей в этой «группе Сальери» — Евгений Лившиц. Как известно (нам не от Коры Дробанцевой), верный оруженосец Ландау, написавший со слов и по идеям топ-гения многоизвестный Курс теоретической физики. Он подсиживает Льва, уводит у него любовниц, крадет деньги (например, все время берет в долг и никогда не отдает), пытается приписать себе часть львиных заслуг. Главное же, Лившиц пытается объяснить будущей мемуаристке, что она дура. Такое вот преступление уже низачем нельзя простить.

    Коллективный Сальери в конце концов — что характерно, в наше православное Рождество, 7 января 1962 года, — подстроил автокатастрофу, после которой Моцарт-Ландау потерял большую часть физико-химического здоровья. Эти же изверги неправильно организовали лечение титана, ускорив бег его земных дней. Дьяволический же Лившиц добивает учителя совершенно иезуитским ходом.
    Вот таким. Когда (под католическое Рождество того же 1962 года) Ландау награжден Нобелевской премией и готовится к ее получению в больничной палате, приходит поздравительная телеграмма от маркграфа Вернера фон Гейзенберга.
    Одного из немногих физиков, которого Лев Давидович имел великодушие равнять с собою самим. (Еще бы: маркграф был интеллектуальным коспонсором нацизма, а коммунизм нашему центрогерою всегда и никогда не нравился.) И Лившиц припрятывает телеграмму, нанося лауреату непоправимый психоущерб! Потом поздравительный адрес находится, но Ландау теряет на таком стрессе решающие годы жизни, никак (не) иначе.
    Впрочем, становой хребет сюжета «Чтоб ты так жил» — свободная любовь, она же разврат. Демиург разврата, разумеется, Лев Ландау.

    Девственность, по версии авторки, будущий академик потерял в 27 лет. Поздновато по любым, даже самым пуританским меркам и временам. Причем первым половым партнером Льва была — кто бы мог подумать! — она, Кора. Но когда гений постиг, что секс обыкновенный довольно приятен и даже бывает полезней теоретической физики, он пустился во все тяжкие. И не выпускался из них до самыя смерти, как сказал в сходной ситуации протопоп Аввакум.

    Физмоцарт имел бессчетное число любовниц. О которых неукоснительно докладывал жене. Так было договорено. Да и как не докладывать, если внебрачный секс совершался академиком, как правило, дома, в собственной designated спальне. И, чаще всего, в присутствии/полуприсутствии жены: она находилась на той же территории, выслушивая любовные стоны, или, в варианте light, гуляя по дачному поселку в ожидании окончания сеанса. Причем это продолжалось и после автокатастрофы, даже и в больничных палатах, и чуть ли не в запряженных шестерками Ландау каретах скорой помощи.

    Коре, согласно семейному пакту, тоже было позволено спать с кем угодно.
    Но она, по данным «Чтоб ты так жил», сексуальной свободой не пользовалась.  Все же гений не она, а муж. И это ему, а не ей все позволено.

    Притом, по уверению мадам Коры, действие происходит в СССР. Но это какой-то не тот СССР, в котором много прежде я смел родиться. Перед нами развертывается страна, где все живут в семикомнатных двухэтажных квартирах и на многогектарных хвойных дачах. Меняют новую машину «Победа» на еще более новую «Волгу», и если не доходят до «Мерседесов», то лишь потому, что немецкие техночудеса тогда еще для рядового потребления не завозили. Советские обитатели окружены слугами/служанками (на худой конец — домработницами),  не испытывают стеснения в наличных (тысяча рублей налево, тысяча направо, пять тысяч сбоку ваших нет). Даунька великодушно отказывается от государственной охраны, ибо двухметровые дураки в квадратных шляпах его раздражают.
    Такие особенности восприятия премилой тоталитарной Родины не мешают авторке выспренне недолюбливать/презирать советскую власть.

    «Чтоб ты так жил» — лишь формальный повод для 14-летних съемок, с выбиванием суперденег из казенных и прочих вороватых источников. Не больше. Был еще транзитный текст — сценарий великого Владимира Сорокина, давно пребывающего в Берлине. Но от него отказались из-за избыточной фиксированности, завершенности и вообще литературности. Ну его нах, правда?

    Dau42

                                         Строительство института для проекта "Дау"

    В «Дау» есть много подробностей, сочиненных в процессе съемок или банально не упомянутых Корой. Например, половой акт двух пидорасов (простите, гомосексуалов) — работяг vulgaris, притянутых в харьковский институт для выполнения тактико-технических функций (один слесарь, другой сантехник или нечто подобное). Эта новелла у них называется «Саша, Валера». Сцена изнасилования подследственной шлюхи следователем ЧК, интегрирующим в вагину жертвы пустую бутылку из-под шампанского. (Где сталинские репрессоры прямо
    на работе взяли натуральное шампанское — вопрос открытый, хотя Норма
    бы нисколько не удивилась.) Или алмазный венец их интерактивного сотворения: инцест. Норма после смерти мужа становится любовницей их общего сына. Объясняя Ландау-младшему, что она ему типа не столько мать, сколько сестра. Словно хрен редьки существенно слаще. Сексуальные сцены вообще занимают полфильма. По существу, в «Дау» все трахаются со всеми. А мешает этому параду пансексуальности советское белье, которое так сконструировано, что его хрен снимешь в требуемой/предъявляемой ситуации. А если и скинешь небрежно,
    то потратив 15–20 минут, какие никогда не бывают в разврате лишними. Надо подумать, это крутая метафора все той же тоталитарной власти, которая страшится сексуального раскрепощения подданных. Как самой опасной формы нутряного русского бунта. Ибо подданные должны не ***, а сублимировать свою невоплощенную похоть и направлять всю сэкономленную таким чином энергию на невыносимое социалистическое строительство.

    Dau45

    Dau46

    https://lebed.com/wp-content/uploads/2019/02/Dau16.jpg

                                                        Воссозданный Харьков 30-х годов для проекта Дау

    Так что мыслительный каркас и генеральный дух «Чтоб ты так жил» сохранены.
    В центре посткартины — все тот же злобный ребенок, беспечный кредитор всякой биологической твари и цельного мироздания. Которому все должны, он же — никому.

    А из глубины Дау-бессознательного всплывают те выводы, что и в книжонке. А именно.

    Гению можно все. На него не распространяются не только понятия морали и нравственности, но и самые банальные представления о приличиях.
    Гениев ценят только тираны. Потому демократия им куда опаснее тоталитаризма.
    Там, где есть сексуальная свобода, политическая уже не нужна.

    К 125-му часу саги про Дауньку ваш рецензент начал понимать нечто древесно-чугунное. А именно: основная протоинтенция творящегося перед нами — самоотождествление режиссера (Ильи Хржановского) с двумя центральными фигурами сразу. Гением Дау и его волнующейся, как ноябрьское море, хозяйкой-жертвой.

    По поводу русско-советской власти, дозволяющей всякую мелкобытовую свободу, включающую широкий спектр пакостей и непотребств, в обмен на тотальное политическое подчинение и отказ человека от статуса гражданина. Идея справедливая, но не новая.

    Последнее, что важно для анализа и оценки проекта «Дау»: Николай Васильевич Гоголь. Да-да, вы не очитались, именно он.

    Полное настоящее имя Коры Дробанцевой — Конкордия Терентьевна. Ну очень гоголевский идентификатор, прямо из вечеров на любом доступном хуторе в районе Харькова. И гоголевский дух по-своему сквозит в ее опусе, исследующем/воспевающем проблемную сексуальность. Подобно и большинству творений малороссийского гиганта — от «Вия» до «Мертвых душ». Ведь не запретная ли некрофилия толкнула некогда нашего школьного классика в самопародийное мракобесие «Выбранных мест»?

    Таков же и «Дау». По большому счету (я имею в виду, скорее, некое подобие смысла, а не миллионы спонсора Ноздреватова  (имеется в виду миллиардер Адоньев, по приказу Путина финансировавший проект Дау  - ВЛ) — пародия на сексуальные страдания гоголевского образца.
    Что же нам теперь делать? А понимать.
    Что очищенный от рецензионной патоки «Дау» — это действительно не кино. Но никакая и не новая отрасль искусств/ремесел. А банальная большая презентация на тему «как отбиться от рук». Такие были популярны у нас в 1990-е годы. Приходишь, скажем, в парадный зал гостиницы «Советская», а там — прием в честь открытия русской версии журнала «Пентхаус». С (буквально) помойными ведрами черной икры и дорожками кокаина на специально отведенных стойбищах.
    И проститутки любых полов, открыто предлагающие незамедлительные услуги. Жри — не хочу / не могу. Родители отправились в гости, детки, надоелые от жизни в домашнем рабстве, круто развлекаются, и вакханалию некому прервать.

    Вот «Дау» — это современная разновидность Пентхаус-приема четвертьвековой давности. С расширенным на три порядка ассортиментом прибабахов, и все.
    И важно, конечно, что Penthouse Party происходит в «Советской», ибо сексуальная энергия порока рождается из разности потенциалов между пафосным имперским интерьером и его ситуативной начинкой из гипертрофированного разврата.

    Dau20

                                Символ Института и совка в проекте Дау (молот, мозг-интеллигенция, серп)

    Говорят, что современная молодежь вообще не думает о сексе. У нее только наркотики на уме. Наверное, старинные половые сношения умрут вместе с традиционным кино. И начнутся какие-то глобальные оргии совершенно химического свойства, где нет предазаданного сценария, а субъект ты или объект — выяснят в зале для подсудимых, если, конечно, подсудимые сохранятся как класс.

    Мы пришли в эпоху, где уголовное возбуждение постепенно вытеснит сексуальное. Просто делаешь всё то, чего нельзя по юридическому закону, и переходишь в сферу перманентного оргазма. А это даже круче, чем Дау-цивилизация.

    Олигарх Ноздреватов  дал этим мошенникам сто пятьдесят миллионов евро. Сто пятьдесят!

    Он все-таки назвал новейших Люмьеров мошенниками. А то: метаискусство, смерть субъекта/объекта, 78 с половиной! Это у Маяковского ведь была поэма «150 000 000». Как чувствовал. Каналья.

    Сальери понял, что Моцарт — уже не музыка. Не та музыка, которую он знал, любил, так старался понять. Это как с «Дау» — появилось новое искусство, и то, что считалось Божьим даром прежде, превращается в шлак и утиль. Моцарт стал метамузыкой, перед которой все остальные — нищие на паперти несотворенных звуков.  Сальери же выносил Глюка, Гайдна, даже Баха. Он вовсе не завидовал, подстраивался под них, ценил их, в конце концов. Помнишь Пушкина: «Не бросил ли я всё, что прежде знал?» Но под Моцарта нельзя подстроиться. Его можно только уничтожить, в надежде, что отцветшее искусство еще протянет свою лямку до черты твоей обыденной смерти.

    А там? Там — как скажет Господь. А Он не будет оправдываться. Всякий *** раб Божий себе накличет самостоятельно. Вот оно — настоящая безотцовщина.

    Кинематограф всё равно исчезнет, а небесная камера, следящая за мною онлайн и нон-стоп, неотключима.

    P. S. Вас интересует, как же я посмотрел «Дау», если в Париже в этом году вовсе не был? Отвечаю: на специальном диске производства корпорации Fujitsu.

    1. По материалам https://snob.ru/literature/landau/ подготовил В Лебедев

     

Комментарии
  • Greg Tsar - 31.03.2019 в 01:12:
    Всего комментариев: 378
    "Да-да, вы не очитались, именно он." - вот это действительно находка, спасибо. Больше ничего знАчимого я здесь не прочел. Все как шли куда-то, так и туда-то идут...
    Рейтинг комментария: Thumb up 0 Thumb down 1
  • ow@pisem.net - 31.03.2019 в 05:08:
    Всего комментариев: 953
    "Доктор Живаго" я не читал, но решительно осуждаю Пастернака, этого антисоветчика и отщепенца". Слесарь Петров. Вот так и я сегодня. А вот Белковский сначала угробил Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0
  • Chiniloc - 01.04.2019 в 21:57:
    Всего комментариев: 37
    Жизнь вблизи, порой неприятна и пахуча. Мало кто разглядывает бумажку перед тем как спустить её в унитаз. Восхищаясь розами и разглядывая вышеупомянутые бумажки, Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 0 Thumb down 1
  • Nmrd - 20.02.2020 в 07:55:
    Всего комментариев: 6
    >так что «черный» в данном случае означает не цвет, а полковничью как бы зловещесть. Нет и нет господин критик! Черный в политике может означать только одно - Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 0 Thumb down 0

Добавить изображение