Как оценить труд?
21-02-2020- Несколько строк из прописей марксизма.
Основным противоречием капитализма является противоречие между общественным характером процесса производства и частнокапиталистической формой присвоения.
Ф. Энгельс писал: «…продукт общественного труда присваивается отдельным капиталистом. Это и составляет основное противоречие, откуда вытекают все те противоречия, в которых движется современное общество и которые с особенной ясностью обнаруживаются в крупной промышленности» .
Классу капиталистов принадлежат средства производства, с помощью которых осуществляется эксплуатация рабочих. Классу капиталистов подчинено и буржуазное государство. Оно является, по сути дела, исполнительным комитетом класса капиталистов, орудием политической диктатуры буржуазии. Рабочий класс — и только он — в союзе с крестьянством, во главе всех трудящихся способен свергнуть власть капитала и повести людей к социализму.
Ну вот, я привел самое главное из марксистского учения. То, что производство носит общественный характер, что в изготовлении какой-то вещи участвует много людей – это банальность и это было известно задолго до Маркса. Маркс же усмотрел дикую несправедливость в том, как происходит распределение вознаграждения (оплаты) рабочих и предпринимателей за свою совместную деятельность. Маркс делает вывод, что распределять продукт должен не отдельный капиталист. Он определяет, кто сколько должен получить, при этом капиталист всегда недоплачивает рабочему, который как раз и создает прибавочную стоимость. Эту самую прибавочную стоимость капиталист присваивает, забирает себе, то есть – крадет. С этим при социализме будет покончено. Определять, кто сколько должен получать будет новое пролетарское государство. Оно установит справедливый характер оплаты рабочих. А что делать с капиталистами? О! Они окажут бешеное сопротивление, их интересы будет защищать их буржуазное государство. Стало быть, разрешение основного противоречия капитализма возможно только при полном сломе старого государства, захвата власти партией рабочих и установление диктатуры пролетариата.
Сама же диктатура пролетариата определялась Лениным как власть, не ограниченная никакими законами. Принимается во внимание только революционная целесообразность. При такой диктатуре сам собой отпадает вопрос о том, что делать с капиталистом и сколько ему платить за экспроприированную собственность. Его нужно поставить к стенке, и тогда ничего платить будет не нужно. Просто – некому платить.
Но как определить новому государству, сколько нужно платить рабочему? Тут на помощь приходит теория трудовой стоимости Маркса, в соответствии с которой товары обмениваются между собой в таких количествах, чтобы обеспечить равенство затраченного (или общественно-необходимого в марксизме) количества рабочего времени (труда), необходимого для их производства (или воспроизводства) в данных социально-экономических условиях. Эти пропорции обмена обусловливают стоимость товаров, которая проявляется в цене через сопоставление с товаром-эквивалентом. Одним из следствий трудовой теории стоимости является признание труда единственным источником богатства.
Маркс считал, что «стоимость вообще есть не что иное, как труд, воплощённый в товаре».
По Марксу меновая стоимость товаров зависит не столько от затрат рабочего времени при их непосредственном производстве, сколько от затрат абстрактного труда (общественно необходимого рабочего времени) для воспроизводства аналогичных товаров в господствующих условиях. Труд-то абстрактный, но деньги нужно платить рабочему вполне конкретные. Как узнать – сколько?
Сам труд, похоже, Маркс полагал как нечто механическое. Что как бы следовало из картинки работы цеха середины 19 века.
Во времена Маркса уже вполне были развиты цеха по производству всякой продукции – от кастрюль до паровозов. Маркс бывал на текстильной фабрике, принадлежащей Энгельсу, и сам видел вот такую картинку:
На весь цех одна паровая машина, она вращает вал, идущий вдоль цеха, и от вала через шкивы вращаются станки. Все станки работают с одной и той же скоростью, все рабочие делают одни и те же движения и выдают одинаковое количество продукции. Стало быть, общественно необходимый труд для производства единицы продукции можно измерять рабочим временем. То есть, количеством часов, проведенных на работе. Это и есть те самые знаменитые восьмерки, которые табельщица проставляла против фамилии всякого работающего. Пробыл на работе 8 часов – получи заработанное.
Не мог Маркс представить (а ведь это было не так трудно), что рабочего за станком может заменить робот. Что на заводе вообще не будет рабочих. И что тогда придется думать, как оценивать труд изобретателей и ученых. Нет, что-то такое про освобождение человека от изнурительной работы за кусок хлеба он по молодости писал. Но ни в какую теорию это не вылилось.
Способ оценки затрат труда по времени работы легко применить к землекопу – он должен за час прокопать, например, один погонный метр (это определялось по замерам времени копания образцового рабочего). А за 8 часов – 8 метров. Можно применить к пахарю. К швее. Даже к конструктору – он должен начертить один лист чертежа за день, за 8 часов. Много к кому. Но как применить эту трудовую теорию стоимости, скажем, к директору завода? И потом, в обществе есть еще множество профессий. Как оценить труд композитора? Художника? Ученого? Танцора? Музыканта?
В СССР легко нашли выход из положения. Вся наукометрия для ученого, например, свелась к числу написания им статей. А на каждую статью было положено столько-то часов. Скажем, 16 часов на статью (2х8=16). У нас, преподавателей, рабочее время исчислялось из 6-часового рабочего дня. Половина (три часа в день) уходила на учебную нагрузку (лекции, семинары, экзамены, проверка рефератов и пр.), а половина – на научную. За это время нужно было написать столько-то статей за год. Это называлось госбюджетной работой. И вот каждый год в НИС (научно-исследовательский сектор) института шла понурая очередь из преподавателей, которые несли свою научную продукцию за год. Это было нечто! Каждый преподаватель делал коллажи из любых текстов, вплоть до вырезок из газет, которые наклеивались на листы бумаги формата А-4, эти листы давались машинисткам (за плату), те перепечатывали, и вот эти листы (тоже формата А-4) в толстых папках научные преподаватели несли в НИС. Там их складывали на стеллажи.
Через несколько лет места не хватало, тогда более ранние тома сдавали в макулатуру. В принципе всю эту продукцию сразу можно было бы нести во вторсырье, но тогда нарушилась бы стройная картина расцвета советской науки. В реляциях ведь как подавалось? Советские ученые произвели столько-то и столько научных статей. Нигде в мире нет столько, а в СССР – есть! Небывалый взлет науки! Почему? Потому, что в СССР организация труда – начиная от землекопов до ученых - основана на гениальных прозрениях и открытиях Маркса-Энгельса. А также Ленина-Сталина. Впрочем, в наше время Сталина и его открытия уже давно похерили.
Понимали ли мы тогда бессмысленность этой «работы»? Конечно. Все понимали. А почему не протестовали? Полагали это еще более бессмысленным, чем саму работу по написанию госбюджетных научных статей. Ну, вот есть такой ритуал. Нечто вроде речей на похоронах. Там ведь тоже говорят о невероятных заслугах покойного, о том, что он был красою человечества и спасителем народа. Просто такая условность. Никто не встает и не говорит, знаете, дело обстоит вовсе не так. Нет такой сцены, как на похоронах одного ребе. Все молчат. Распорядитель просит: все-таки, может быть, кто-то скажет о покойном хоть одно доброе слово?
Один встает и говорит: Ну, его брат был еще хуже.
Пора задать вопрос: а каким же образом оценивать вклад в общественное производство скажем, творческих профессий? Да и труд управленцев, менеджеров, всяких там коммерческих директоров, маркетологов и прочих деятелей народного хозяйства?
История цивилизации давно дала ответ: эту оценку дает рынок. Только там, при обмене продуктами труда возникает само понятие стоимости. Не при производстве, а именно при обмене. То есть, рынок определяет, сколько стоит тот или иной предмет труда. И рынку все равно, делали ли вы этот предмет 8 часов или 8 минут.
Если нашелся умелец, который изобрел станок, позволяющий сделать некое устройство за 8 минут вместо 8 часов, то этот изобретатель и получит свою оценку через рынок: его изделия будут стоить гораздо дешевле, чем у других, он завоюет рынок и, таким образом, он станет миллионером. А тот, кто вручную изготавливал то же самое устройство за 8 часов, станет безработным и нищим.
Легко может случиться так, что одна песня, написанная за 30 минут, станет хитом, будет продаваться в миллионных копиях и сделает композитора богатым, а вторая, которую какой-нибудь хренников сочинял целый год про пастуха и свинарку, останется неизвестной и не востребованной, и оставит хренникова без всяких гонораров. Если, конечно, он не председатель Союза композиторов СССР.
Рынок был в советское время недопустим по идеологическим причинам. Ведь это было место, неконтролируемое партией. Там по каким-то неуловимым законам формировалась цена, устанавливалось соответствие между спросом и предложением. Там ходили деньги, которые удачливый рыночный деятель мог скапливать в своих руках. А когда эта сумма становилась достаточной для покупки станков и найма рабочих (это и есть капитал), он делался тем самым капиталистом, которого поставили к стенке еще в 1918 году. За что, спрашивается, боролись? Ну, до своих заводов при совке дело не доходило, однако так называемые теневики (организаторы подпольных производств) периодически появлялись. Это по тем временам считалось крупным идеологическим и политическим преступлением и таковых тоже расстреливали.
Госплан, Госснаб и Госкомцен должны были заменить рынок новым способом организации производства.
Что же делали Госплан и Госснаб? Они по научным марксистко-ленинским методам точно подсчитывали, где, сколько и чего именно нужно произвести. Несчастные советские клерки просто не знали, что для того, чтобы рассчитать и совместить потребности из 20 миллионов наименований номенклатуры на один год вперед (это и есть планирование) нужна была бы работа суперкомпьютера в течение десяти лет. К тому же тогда и суперкомпьютеров никаких не было. Так что рассчитывали на глазок, интуитивно и исходя из призывов ЦК КПСС к 7 ноября: увеличить, улучшить, усилить…
Результат все советские люди очень хорошо знали: тотальный дефицит всего. Поэтому появился термин «достал» вместо купил. Но точно такой же дефицит был и в промышленности. Не хватало всего – труб, легированной стали, метизов… Зато был переизбыток вроде цемента, чугуна, каких-то горбылей и прочего добра, который просто списывали как неликвиды.
- Почему появлялся неходовой товар, списываемый потом в утиль? Потому, что он был некачественный, из плохого исходного сырья, сляпанный по примитивной, зато быстрой технологии. То есть, такой товар легко производился, что означало выполнение и перевыполнение плана, получение премий и наград. А хороший товар грозил невыполнением плана и строгим выговором по партийной линии, если не исключением и концом карьеры. Так тогда зачем же выпускать хороший товар?
- На заводах появилась профессия толкачей (снабженцев), которые цугом ехали в Москву и пробивали там сверхлимитные «фонды» (на Западе фондами называют деньги, а в СССР это были разные «материальные ценности», потому что деньги – это пережиток, при коммунизме их все равно не будет, а вещи будут). Толкачи пробивали, за счет галантного обхождения секретарш всякими подарками, доступ в кабинет, аудиенцию у начальства и получение от него подписи и резолюции с заветными словами: « в порядке исключения выдать такому-то сверх лимита того-то и того-то столько-то и столько». Этому предприятию выдавали, но другому, у которого не было талантливого толкача, не выдавали и положенного ему по лимиту.
- Это, между прочим, и был приговор советской системе централизованного планирования. Советский Союз должен был умереть вот только по этой причине безумной организации экономики, которая следовала из якобы гениальных научных открытий Маркса-Ленина.Есть ли что-то сходное по безумию в современной России? Есть. Это всевластие силовиков, которые всякое производство, которое на рынке становится успешным, быстро делают своим и берут под свое управление. А проще говоря: они грабят и разворовывают бизнес. Делают это они через своих следователей, свою финансовую полицию, свои суды, через посадки создателей этого бизнеса или вынуждая их к бегству из страны. В качестве примеров – посадка руководителей ЮКОСа (Ходорковского, Лебедева и др.), бегство из страны создателя и совладельца сотовой связи «Евросеть» Чичваркина и создателя мессенджера Телеграмм Дурова.
- В этом – приговор нынешней экономической системе России. Она умрет без всяких митингов и протестов по поводу сроков членам какой-то «Сети» или против поправок к Конституции.
Рейтинг комментария: 24 7
Рейтинг комментария: 2 27
Рейтинг комментария: 27 2
Рейтинг комментария: 23 9
Рейтинг комментария: 0 15
Рейтинг комментария: 6 1
Рейтинг комментария: 0 26
Рейтинг комментария: 5 27
Рейтинг комментария: 21 15
Рейтинг комментария: 1 27
Рейтинг комментария: 0 5
Рейтинг комментария: 6 0
Рейтинг комментария: 2 2
Рейтинг комментария: 2 23
Рейтинг комментария: 2 3
Рейтинг комментария: 1 14
Рейтинг комментария: 13 14
Рейтинг комментария: 6 14
Рейтинг комментария: 8 1
Рейтинг комментария: 1 5
Рейтинг комментария: 3 1
Рейтинг комментария: 3 0
Рейтинг комментария: 0 0
Рейтинг комментария: 0 2
Рейтинг комментария: 1 0
Рейтинг комментария: 0 3
Рейтинг комментария: 0 0