Россия не вместится в прокрустово ложе Путина

14-03-2020
  • Bykov Dmitry2019
    Как себя вести и как существовать в стране, которая «обнулилась»? Начнем с того, что такое обнуление – давайте будем, наконец, благодарны России за потрясающую наглядность истории. Было время, когда все здесь существовало в пространстве «Околоноля» (это название произведения Суркова – В.Л.). Литературные особенности этого романа не бог весть какие, но диагноз эпохе он ставил абсолютно точно названием. Теперь это «ноль», уже «около» не прокатывает, что и показал нам уход Суркова из этой вертикали. Кстати говоря, я не верил Ходорковскому, когда он говорил, что Сурков для них чужой и рано или поздно вылетит из этой карусели, но вот центробежная сила, его как-то так странно повертев, выбросила. Видимо, действительно он для них был и остается чужаком.Так вот, время «Околоноля» кончилось, настало время «ноля», и есть соблазн подумать, что этим нолем накрылась русская история. Потому что действительно очень трудно представить себе, что такими убогими личностями, с такими лобовыми приемами, с таким количеством вранья, с таким пренебрежением к народу, к конституции, к закону, к праву закончилось 1000 лет не самой скучной истории; что Россия пришла в такой тупик, что ее свернули на такой запасной «путин». Это, конечно, ужасно, но, с другой стороны, не в Путине проблема. Проблема в населении, которое за годы отрицательной селекции, действительно, привыкло к покорному примирению с любым вариантом собственной участи. Это трагедия, но это, в общем, далеко не первый случай. Понимаете, русское демократическое движение, вся русская, не скажу, либеральная, но русская демократическая традиция «обнулилась» в 1917 году. Вот Мандельштам спрашивал: «Для того ли разночинцы топтали сапоги рассохлые?» Да, для того. Для того ли был разночинец, для того ли был интеллигент русский, для того ли существовала вся русская демократически ориентированная литература, полная сострадания к человеку труда, чтобы вот произошло такое, чтобы этот человек труда сначала бы получил всю власть, а потом захлебнулся в оргии самоистребления. Это тоже было обнуление, Россия обнуляет себя периодически.
    А скажите пожалуйста, для того ли Окуджава или Юрий Давыдов, или Давид Самойлов, или Эйдельман, или Слуцкий, или Камил Икрамов мечтали о свободе, чтобы пришло торгашество 90-х годов и Ельцин в конце концов, который уже к 1993 году от свободы практически ничего не оставил – разве что свобода прессы осталась, но за нее, за эту прессу держались как не скажу за что и периодически выкручивались. Что это было – предательством идеалов, которыми тридцать лет жили лучшие люди России, которыми существовала вся Оттепель, которыми спасались в застой? Нет, они не обнуляются, обнуляется их земное выражение, но люди, которые этим жили, никуда не деваются.

    Точно также и последние двадцать лет российской истории, которые так печально обнулились вчера и, действительно, обнулились полностью, потому что результата-то нет никакого, движения нет никакого, эти двадцать лет как бы выкинуты из жизни, – нет, это далеко не так. Потому что мы все-таки что делали, жили, как сказано у Станислава Ежи Леца: «Я провел день очень плодотворно – я жил», но самое главное, что все-таки такая наглядность имеет и свою обратную сторону. С одной стороны, это свидетельство того, что мы с вами можем сделать все, что захотим. С другой стороны, это все-таки довольно существенный толчок, который страна не могла не почувствовать, и она почувствовала его.

    И каким же бесчестием, каким, понимаете, позором выглядит вот это заседание Думы, на котором так страшно подставили Валентину Терешкову. И полет космический дался ей так тяжело, все тело превратилось в сплошную гематому – женщина не приспособлена для таких нагрузок, и так тяжело сложилась ее биография, потому что всю жизнь она играла не свою роль, была не собой. Многие скажут: «Не скажите, всем бы так тяжело», – нет, действительно тяжело, и вот такой финал. Женщину эту так ужасно подставили – это, по-моему, бесчеловечно абсолютно, это просто антигуманно. И то, что многие негодуют по ее поводу, – так негодовать надо по поводу тех, кто ее в это положение поставил, кто ее запустил в космос – это ладно, там все-таки было великое дело, освоение космического пространства, первая женщина, шагнувшая за пределы земного притяжения. Ну а здесь-то – за пределы чего, простите, шагнула она?

    Это какое-то позорище и какое-то насилие, антигуманное действие… И так я сострадаю ей глубоко, просто не могу этого передать. А что будет дальше – видите, естественно, велик соблазн сказать, что обнулилось все наше дело. Гуманитарная миссия вообще, всей интеллигенции, потому что не очень понятно, зачем и для кого все это делать. Но, в общем, пока та реакция, которую я вижу (реакция в том числе и самых твердых, казалось бы, путинистов), она, мне кажется, обманывает ожидания тех, кто эту мутную историю замутил. Не получится так легко: мало того, что 2024 год под вопросом, а уж остальные 12 лет вообще маловероятно, но привыкать ли нам в конце концов к тому, что русская культура расходится с русской практикой? Видимо, это так существует: культура отдельно, практика отдельно. Наверное, надо признать, что это такая удивительная особенность страны. И как-то в этом существовать, как-то продолжать нести свое знамя, шествуя по воздуху, а не по грешной почве.
    Потом, понимаете, не надо сразу думать так, не надо погружаться в такую высокомерную ересь, что сколько ни воспитывай, сколько ни учи, сколько ни жертвуй собой, а все равно это будет какая-то покорная такая масса, сколько ни повторяй пушкинские, в минуту отчаяния написанные слова – «Паситесь, мирные народы! Вас не разбудит честь и клич» – это все-таки настроение временное и, главное, не креативное, неплодотворное. Надо продолжать делать то, что делается. И потом, понимаете, как говорят иные мои друзья и как иногда кажется мне самому, – что действительно тысячелетняя история так закончилась, таким тупиком, если действительно допустить, как было сказано у Коржавина: «В тяжелом, мутном взгляде Маленкова ужель, Россия, вся твоя судьба?»
    Да ведь бывает и хуже. Но если, действительно, все это допустить, то все равно надо и обмыть, и отпеть, и вспомнить добрым словом тысячелетнюю историю этого проекта. Закончилась история Рима, закончилась история Византии – видимо, есть свой финиш у истории любой империи. Тут тютчевские слова «Я поздно встал и на дороге застигнут ночью Рима был». Ну что же поделать? Если нам досталась «ночь Рима» или «сумерки империи», как было сказано у другого автора, видимо, надо как-то достойно эту эпоху проводить. Контуры будущего мы пока не видим, но мы можем о них догадываться, и, может быть, какие-то проективные у нас должны появляться мысли. Мне кажется, что сейчас время утопий, потому сводить счеты с антиутопиями, сводить счеты с осуществившейся уже антиутопией, – этого ирода не переиродишь, уже даже хроника звучит смешнее любой сатиры. Значит, наступает время проекций таких. «Что делать, когда ничего сделать нельзя?» – спрашивает Чернышевский в своем романе, в котором описана эта ситуация связанного, парализованного общества. И дает ответ: «Делать себя» – вероятно, заниматься максимальным самосовершенствованием, тем более что мир велик.
    И вот мне кажется, что реальность по колоссальной литературной наглядности подкинула нам замечательный момент, ведь ситуация коронавируса выделяет, проверяет нацию на излом, выделяет ее основные modus operandi, способы действия. Если нация разобщена и погибла, то ситуация коронавируса приведет к новой стадии разобщения, к доносительству, к скандалам в маршрутке, где кто-то кашлянул, а его будут выгонять. Но мне кажется, что сейчас почему-то, может быть, под действием депрессии, может быть, под действием экономического кризиса, может быть, в силу крайней усталости от взаимного озлобления и идиотских озлоблений мы как-то готовы, скорее, сплотиться, готовы к ситуации взаимопомощи. Это то, что вокруг себя я наблюдаю.

    Ведь это ситуация из тех, которые генерируют, образуют новое самосознание нации, которые приводят либо к взлету солидарности, к взрыву таланта, либо, простите, к предельному разобщению и взаимному истреблению. Горе царству, которое разделилось внутри себя. Вот за этим сейчас надо наблюдать, мне кажется, разумеется, не снимая с себя обязанности постоянно оказывать любую помощь тем, кто в этой помощи нуждается. Сейчас в ней нуждаются очень многие, особенно, как я понимаю, люди возраста преклонного, потому что они наиболее уязвимы. Интересно, кстати, как сбылась антиутопия Яна Валетова «Лучший возраст для смерти», где вымирают все после восемнадцати. Собственно, у Михаила Успенского еще раньше была такая идея, еще на рубеже тысячелетий. Роман Валетова, действительно, сейчас самое оно.

    Тут, кстати, очень многие спрашивают: «А неужели Гагарин с трибуны мог бы «обнулить» Россию?», «А неужели Высоцкий мог бы в составе «Единой России» оказаться или из-за границы с ней солидаризироваться?». Нет, этого бы не было. Но я больше вам скажу: если бы они были с нами, то и мы были бы другими. Наличие гения рядом с нами (или, во всяком случае, значительной личности) тормозит какие-то процессы, оно не позволяет им проявиться.
    И правильно я спросил Кончаловского, это давно мучающий меня вопрос – нет ли у него ощущения, что Тарковский оказался бы в стане почвенников, потому что он сдвигался в эту сторону? Шукшин – понятное дело, но могло ли это случиться с Тарковским? Он сказал: «Если бы Тарковский был жив, сама ситуация этого разделения была бы другой». То, что он сознает масштаб этой личности и возможность ее влияния, – по-моему, это хорошо о нем говорит. Присутствие рядом гения и присутствие великих дел придает всему другой масштаб. Человек должен ставить себе великие задачи.

    Если продолжать толстовскую метафору про самомнение, то страх – это такой знаменатель: в числителе то, что происходит, а в знаменателе – то, что вы боитесь; и естественно, что чем больше знаменатель, тем меньше дробь. Страх обнуляет любые чувства. Это как в России, где слово вякнуть уже боишься. Чего боишься – непонятно… Пыток, понятное дело, заключения, издевательств, допросов, лишения всего движимого и недвижимого имущества. Страх тюрьмы в России тотален, и он парализует. Ненавистью страх изгоняется, ненависть настолько сильная эмоция и, в общем, плодотворная, продуктивная. Она как-то помогает избавиться от очень многих рудиментарных страхов. Поэтому, конечно, ненависть, которой вдохновлены, скажем, лучшие стихи Симонова, лучшие статьи Эренбурга, да очень многое, кстати, в литтелловских «Благоволительницах», да очень многое и в «Обезьяна приходит за своим черепом» Домбровского – тоже антропологическом романе, который проникнут некоей брезгливостью к человеческой природе, какой она себя показала, недаром там главный герой антрополог. Да, это все-таки эмоция не вредная, скажем так.

    Мне кажется, что иногда ненавидеть очень полезно. «Мстительность, отмщение есть добродетель христианская», – учил нас основатель нашей литературы. И мне кажется, что и Пушкин здесь прав, и мечты Пушкина о мести, так причудливо отраженные в «Выстреле», – это естественное, нормальное состояние. Вообще оставлять мерзость неотмщенной – это как-то, действительно, не по-человечески. Не знаю, насколько по-христиански; думаю, что и не по-христиански. Надо вспомнить, как Алеша Карамазов кричит: «Расстрелять».

    Для меня, в общем, то, что сегодня многие художники в России в такие плохие времена, когда, казалось бы, петь не хочется под звон тюремных ключей, а они поют, – это для меня определенный парадокс. И это касается, в частности, двух диаметрально полярных художников, двух Андреев Сергеевичей, двух сыновей крупных советских литературных функционеров, которые абсолютно разнесены полярно по убеждениям и по методу, и это было так всегда еще и во времена «Белорусского вокзала». И тем не менее одновременно выходит черно-белые «Француз» и «дорогие товарищи» – два фильма, которые сводят определенные счеты с советской эпохой, и то и другое – выдающееся кино, безусловно. Значит, видимо, протест против общей ничтожности времени, не против его социального, политического вектора – это бог с ним, мы научились этот вектор игнорировать, протест против вырождения, против обнуления – вот это, мне кажется, замечательно.

    Кстати говоря, проект «Дау» – это тоже против обнуления, потому что все ничтожно, а человек ставит себе масштабнейшую задачу. Я, кстати, писал большой очерк о Тарковском и перечитал, как Тарковскому часто ставили в вину ту же жестокость на съемках: лошадь ноги ломала, корова горела (хотя он доказал, что асбестом закрыли эту корову, но тем не менее, за ним шел этот слушок по пятам). Видимо, упреки художника в жестокости – это наша подсознательная проекция неприязни к нему за то, что он много жестокого про нас сказал, нам не очень нравится то, в чем он проговорился. Поэтому да, сегодня всплеск великого искусства против обнуления: это касается и музыки серьезной, это касается, я думаю, и религиозной литературы. Пока я не очень вижу это в литературе, но это, как мне кажется, дело наживное, потому что литература особенно скомпрометирована, ей особенно трудно вернуть самоуважение.

    История заключается прежде всего в наличии у нее прогностической функции, предсказательной: зная прошлое, мы можем предсказывать будущее. Вот есть такие-то и такие-то, такие-то учения об исторических циклах – учение Кондратьева, учение Тойнби, Шпенглера, Гумилева. Вот циклы, и вот история. Марксистская была версия тоже – оказалась несостоятельной.
    «Что дает нам право думать о России будущего с оптимизмом?» Знаете, что заставляет меня думать, что есть бог – не какие-то объективные свидетельства, а рефлексия. Бога можно обнаружить в себе. В меня вложен откуда-то нравственный компас, который абсолютно противоречит интересам выживания. Я способен делать что-то сверх выживания. Творческая способность гораздо сильнее, чем прагматические интересы или чем мимикрия, о чем Набоков писал. Избыточность наводит на мысль о боге. Точно так же и довольно глубокая рефлексия, когда посмотришь на себя как на человека, живущего в России, начинаешь понимать, что may serve as a bad example, но при этом может давать великие образцы. Конечно, Россия не исчерпывается Путиным,

    Россия не исчерпывается путинистами, Россия не исчерпывается холуями. Россия бесконечно шире ее пыточных приспособлений, ее палачей, Россия не исчерпывается НКВД, «Словом и делом». У нас были в русской истории вещи гораздо хуже. Конечно, подлость нынешних времен исключительна, потому что принуждения-то нет. Но у меня есть ощущение, что Россия бесконечно больше любых представлений о ней. И эта ее невместимость ни в один паттерн заставляют думать, что она не вместится в это прокрустово ложе. Ну а если это действительно конец, то еще раз говорю, что присутствовать при конце такого явления тоже чрезвычайно интересно. И потом, как мы знаем, бывает же и жизнь после смерти.

    По материалам "Эхо Москвы" подготовил В. Лебедев

Комментарии
  • someone - 14.03.2020 в 22:25:
    Всего комментариев: 609
    Кажется, что Быков стал более логичным в своих текстах, нет? Впрочем, особой мудрости пока не видно. // Ненавистью страх изгоняется, ненависть настолько сильная Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 3
    • Д.Ч. - 15.03.2020 в 04:17:
      Всего комментариев: 593
      Хлопец прикидывается выкрестом, но Библию, похоже, не открывал (даже Ветхий Завет): «Есть время для всего, и время для каждой деятельности под небесами: время Показать продолжение
      Рейтинг комментария: Thumb up 4 Thumb down 2
    • Уфч - 15.03.2020 в 06:12:
      Всего комментариев: 1210
      Что не так с ненавистью изгоняющей страх? Людям на протестных митингах в России не хватает именно ненависти, такой спортивной злости.
      Рейтинг комментария: Thumb up 2 Thumb down 6
  • ВС - 15.03.2020 в 03:59:
    Всего комментариев: 343
    Пелевин написал: "Есть ли мировой антирусский заговор? Безусловно! И в нём участвует всё взрослое население России." А ещё: "Применялось ли против России секретное Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 6 Thumb down 4
  • Уфч - 15.03.2020 в 06:06:
    Всего комментариев: 1210
    А ведь вполне цельный текст. Даже с сутью, котарая как обычно подразмазана, я где-то согласен. Сам часто говорю о том как хорошо, что такие люди как Высоцкий или Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 2 Thumb down 7
  • net - 16.03.2020 в 03:03:
    Всего комментариев: 470
    Да, народ мудр. Вот в моих родных местах стоят два памятника. Погибшим на Отечественной войне-их 4.000 мужиков ушло и не вернулось из этого крупного сельского Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 29
    • Уфч - 17.03.2020 в 06:54:
      Всего комментариев: 1210
      Уже наверное четвёртый раз прочитываю это твоё сообщение, Нэт, и никак не возьму в толк в чём народа мудрость? Мне кажется напрашивается третий памятник с +100000 жертв Показать продолжение
      Рейтинг комментария: Thumb up 11 Thumb down 2
    • Смердяков - 12.11.2020 в 07:25:
      Всего комментариев: 10
      Вы полагете, что если на войне гибнет много народу, то это хорошо и может служить примером другим народам? А если гибнет мало или вообще никто не гибнет, то это плохо? Показать продолжение
      Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 0

Добавить изображение