Снова Сталин - наше знамя боевое

28-06-2021

kolesnikov Andrey

  • Андрей Владимирович Колесников, руководитель программы «Внутренняя политика» Московского Центра Карнеги. 

    Скоро будет 60 лет ( в октябре), как Сталина вынесли из мавзолея, но, мнится, похороны его все еще продолжаются в головах постсоветских людей.
    Пантеон советских богов обветшал, но на смену этой парадигме – причем еще доперестроечной – представлений о том, кто является выдающейся исторической личностью, не пришли новые герои. Разве что Путин, да и он за последние годы утратил половину своего исторического величия: еще в 2017 году самой выдающейся личностью в истории его считали 32% респондентов, тогда он сравнялся с Пушкиным и уступал только Сталину, а сейчас с 15% он входит лишь в топ-5, уступая Петру I и обходя на два пункта Юрия Гагарина. Сталин, Ленин, Пушкин – эта устойчивая в своей парадоксальности тройка составляет пантеон старых новых богов массового российского сознания. Сталин стоит как памятник самому себе на первом месте. Годами.
    Великий и уважаемый вождь
    В мае 2021 года 56% респондентов Левада-центра в той или иной мере соглашались с точкой зрения, что Сталин был «выдающимся вождем» («полностью согласен» – 31%). В 2016 году, когда сталинизация массового сознания уже несколько лет была очевидным трендом, «великим вождем» генералиссимуса считали вдвое меньше респондентов – 28%.
    Путин следовал в фарватере Сталина – в том числе в том смысле, что он стал современным воплощением идеи установления порядка. Но порядка как не было, так и нет. В реальной политике замены Путину нет и быть не может. В воображаемой политике такая замена есть – Сталин. Точнее, миф о нем, где соединилось и недовольство сегодняшним положением вещей, и упрощенные представления о прошлом страны, которые как раз путинский истеблишмент и навязал нации.
    Элиты приватизируют Победу, при этом законодательно запрещая сравнивать Сталина с Гитлером, но эта механика перестает работать на Путина: он выступает не в роли последователя генералиссимуса, а в качестве его не слишком успешного, несмотря на присоединение Крыма, эпигона.
    Можно, конечно, удивляться тому, что популярность Сталина последовательно, а иногда и взрывным образом растет. Но это абсолютно естественное следствие поощряемой и спонсируемой государством политики исторической амнезии и в буквальном смысле переписывания истории. Даже те исторические события, которые не составляли предмета идеологической и фактографической дискуссии, вдруг начинают оспариваться. Это "историческое знание" в массах немедленно формирует новую мифологию.
    7 апреля 2010 года Путин встал на колени перед памятником убитым в Катыни полякам, спустя десять лет спровоцировал кризис в отношениях с Польшей и ужесточение генеральной линии в исторической политике. Последнее, впрочем, лишь дополнило наметившийся в России в последние годы тренд на ресталинизацию исторического дискурса: оправдание Сталина постепенно стало превращаться в социальную норму.
    Еще несколько лет назад оспаривание на сайте государственного агентства общеизвестных фактов о катынском преступлении было бы решительно невозможно. Сегодня границы допустимого – фактографически и этически – дискурса расширяются, а красные линии с нагловатой легкостью пересекаются: споры о том, кто совершил катынское преступление, возобновляются с удвоенной энергией. Несмотря на то что после открытия мемориала в Катыни при участии первых лиц государства информированность об этом преступлении несколько увеличилась, на полуофициальном уровне (публикация на сайте государственного информационного агентства) в российский исторический дискурс возвращается сталинская фальсифицированная версия, согласно которой поляков массово расстреливали немцы.
    Парадокс: чем ближе события к сегодняшнему дню, тем меньше о них знают. В ряде случаев происходит просто катастрофа, почти абсолютный провал в исторической памяти. Пример — афганская война. Согласно данным Левада-Центра, в 1991 году 3% респондентов полагали, что нужно было вводить советские войска в Афганистан в 1979 году, а в 2019 году доля сторонников вторжения составила уже 22%. Мнение «не нужно» разделяли 88 и 55% соответственно. В 1999 году ввод войск оценивали как политическую авантюру руководства СССР 58% населения, в 2019-м — всего 34%. Версия «защиты геополитических интересов» СССР получила поддержку 19 и 33% соответственно, версия «интернационального долга» — 12 и 21%47.
    Иногда кажется, что современное общественное мнение словно совершает путешествие во времени, проваливаясь то в 1939-й, то в 1979 год, настолько точно оно воспроизводит массовые представления тех лет.
    Сегодняшний пантеон исторических героев состоит из тех же имен, что назвал Сталин в речи на параде 7 ноября 1941 года. Русская история тогда начала играть в буквальном смысле мобилизационную роль: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Димитрия Донского, Кузьмы Минина, Димитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!»54 В выступлении по радио 22 июня 1941 года Вячеслав Молотов апеллировал к Отечественной войне 1812 года как примеру оборонительной и справедливой войны: «Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение»55.
    Как отмечает историк Олег Будницкий, термин «отечественная война» не употреблялся в СССР до 1938 года как «буржуазно-дворянский», но в 1941 году марксизм-ленинизм вынужден был потесниться и уступить место термину из национальной, а не советской истории. Уже 23 июня 1941-го в газете «Правда» в статье Емельяна Ярославского патриотическая формула обрела свои окончательные очертания: «Великая отечественная война советского народа»
    Регулярно приходят сообщения о «народных» инициативах по установке памятников Сталину. В основном это происходит на территориях региональных обкомов КПРФ — в Новосибирске, Волгограде, в семи городах Якутии и т. д. От территориальных властей зависит, разрешать эти проявления «сталинобесия» или нет61.
    А вот пример кейса противоположного свойства, но тоже иллюстрирующего использование памятников как оружия. В ноябре 2019 года в Чехии глава муниципального совета пражского района Ржепорые Павел Новотный выступил с инициативой установки памятника или мемориальной доски власовцам на территории своей административной единицы. Бойцы коллаборационистской Русской освободительной армии участвовали в Пражском восстании 1945 года и, действительно, решающим образом повлияли на освобождение Праги. Войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала Ивана Конева вошли в уже очищенный от гитлеровцев город. 187 власовцев, точнее бойцов дивизии Сергея Буняченко, похоронены в братской могиле в Праге.
    Инициатива Новотного прошла бы незамеченной, если бы российское посольство в Чехии не сделало из этого казуса скандал, а МИД России не заявил бы о новом акте «переписывания истории». Благодаря борьбе российской дипломатии за «историческую правду» Павел Новотный приобрел всемирную известность и его основным занятием стала раздача интервью.

    На сайте государственного информационного агентства пребывание в ГУЛАГе оценивается как «путевка в жизнь». В советское время поддерживался весьма специфический исторический дискурс, за хранение и распространение солженицынского «Архипелага ГУЛАГ» можно было сесть в тюрьму, но в официальной медиасреде никто себе не позволял такого рода оценок сталинской машины уничтожения миллионов людей – невидимые, но понятные всем этические границы все-таки присутствовали.
    От слов власти разного уровня переходят к делу: весной 2020 года в Твери были демонтированы мемориальные таблички с бывшего здания местного НКВД, где в апреле – мае 1940 года были казнены 6311 поляков – узников Осташковского лагеря. Это акт официального вандализма, потому что от табличек избавлялись по решениям местной прокуратуры и местных властей.
    Без десталинизации не будет модернизации
    Результаты внедрения в массовое сознание упрощенной версии истории наилучшим образом видны на примере того, как респонденты интерпретируют главное для россиян историческое событие – Великую Отечественную войну. Легитимация сегодняшнего политического режима и единство большей части нации во многом держатся на памяти о Великой войне.
    Поводом для оправдания Сталина и толчком к борьбе с «фальсификаторами» стало 80-летие пакта Молотова — Риббентропа. Еще в 2009 году Владимир Путин написал в статье, опубликованной в польской «Газете выборчей»: «Без всяких сомнений, можно с полным основанием осудить пакт Молотова — Риббентропа» (к анализу тезисов этой статьи мы еще вернемся в силу ее важности в контексте разговора об эволюции аргументов исторической политики государства)15. Но на рубеже 2019-го и 2020 годов массированные политические кампании обозначили существенную перемену в тоне российской исторической пропаганды. Поворот произошел, когда государство в лице его высших чиновников сформулировало ключевые тезисы, толкующие историю Второй мировой войны.

    В ноте Молотова польскому послу по поводу вступления Советского Союза в польский поход было сказано: «Советское правительство не может также безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, остались беззащитными». Ровно так это и воспринималось теми в СССР, кто был воспитан в строгой коммунистической вере, — как известие «о взятии под защиту своих братьев по классу»31. Эта же «оборонительная» логика будет использована в ноябре 1939 года, когда СССР, инсценировавший провокацию со стороны Финляндии, развязал с ней войну. В пропагандистской песне тех лет месседж был прозрачен: «Ни шутам, ни писакам юродивым / Больше ваших сердец не смутить. / Отнимали не раз вашу родину — / Мы приходим ее возвратить»32. Мотив «не оставить жителей в беде» звучал и тогда, когда Россия присоединяла Крым33.
    Рассуждая о том, что у Сталина не было другого выхода, кроме как заключить договор с Гитлером, хорошо бы вспомнить, что присоединенные согласно пакту страны едва ли могут рассматриваться в качестве буфера между Гитлером и Сталиным. Это были все-таки самостоятельные государства, о чем напомнила Финляндия, которую советский диктатор намеревался превратить в такой же буфер, но столкнулся с жесточайшим военным сопротивлением34.
    Те же рассуждения о вынужденном характере пакта не выдерживают ни моральной критики (стоит вспомнить, как Сталин «подарил» Гитлеру содержавшихся в советских лагерях немецких антифашистов)35, ни сугубо исторической: раздел Европы не только не способствовал укреплению обороноспособности СССР, но и облегчил задачу продвижения гитлеровцев на Восток в первые недели и месяцы войны36.
    Сталин сдерживал Гитлера путем чрезмерно тесного партнерства. В результате реализации торгового договора с Германией с декабря 1939-го по конец мая 1941 года гитлеровский режим получил от СССР: нефтепродуктов — 1 млн тонн, зерна — 1,6 млн тонн, хлопка — 111 тыс. тонн, льна — 10 тыс. тонн, никеля — 1,8 тыс. тонн, марганцевой руды — 185 тыс. тонн, хромовой руды — 23 тыс. тонн, фосфатов — 214 тыс. тонн39. 28 сентября 1939 года при заключении Договора о дружбе и границе между СССР и Германией Риббентроп зондировал возможность военной помощи от сталинского режима. На это Сталин, согласно немецкой записи разговора, сказал: «…если, вопреки ожиданиям, Германия попадет в трудное положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Германии на помощь и не допустит, чтобы Германию удушили»40.

    В результате получается, что критика пакта Молотова — Риббентропа и Сталина — это критика Победы в Великой Отечественной войне. Уточнение обстоятельств начала Второй мировой в сегодняшнем российском историческом дискурсе приравнивается к «пересмотру итогов» этой войны (притом что начало и итог все-таки разные вещи).
    Симптоматична эволюция отношения к секретным протоколам пакта Молотова — Риббентропа, отразившая разные периоды исторической политики. В советское время сам факт существования секретных протоколов замалчивался. Даже Михаил Горбачев не сразу признал, что этот исторический скелет лежит в ближайшем шкафу — «закрытом пакете» № 34 VI сектора Общего отдела ЦК КПСС21. Это было молчание стыда. Затем начался период открытия правды и отрицательного отношения к пакту и протоколам. В постановлении Съезда народных депутатов СССР от 24 декабря 1989 года говорится, что съезд «признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания»22. И вот наступило время, когда знак поменялся на противоположный: пакт и протоколы — это не просто хорошо, это победа дипломатии и лично Сталина.
    Теперь самим главой государства фактически реабилитированы секретные протоколы пакта Молотова – Риббентропа, и в официальном толковании это уже «дипломатический триумф СССР». То, чего стыдились советские идеологи и историки, то, что до последнего скрывали и отрицали советские руководители, включая Михаила Горбачева, стало предметом начальственной гордости.
    Есть две логики. Одна — логика оттягивания начала войны, выигрыша во времени (это политико-дипломатический смысл пакта), другая — логика раздела территорий (содержание секретных протоколов). Именно поэтому критика пакта Молотова — Риббентропа и его негативная правовая и политическая оценка, данная II cъездом народных депутатов СССР, абсолютно оправданны. В постановлении cъезда было сказано: «…разграничение „сфер интересов“ СССР и Германии и другие действия находились с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран <…> решение об их подписании было по существу и по форме актом личной власти и никак не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за этот сговор».
    А представления о событиях, предшествовавших войне, и первых ее днях буквальным образом сталинизировались: как пантеон исторических героев остался прежним, доперестроечным, так вернулась и мифологическая трактовка начала Второй мировой и Великой Отечественной. Укрепились в массовом сознании представления о том, что Красная армия была «ошеломлена» внезапностью нападения Германии, а СССР не готовился к войне, чтобы не спровоцировать Германию. О нападении было все прекрасно известно. А боязнь провокаций стала сталинской паранойей, что, впрочем, совершенно не мешало ему готовиться к войне, хотя и на свой специфический лад.
    Вполне очевидно, что не только российский политический класс, но и большинство населения России, считающее Великую Отечественную войну главным историческим событием, не готовы соглашаться с тем, что Советский Союз начал Вторую мировую войну. Победа в этой войне лежит в основе российской идентичности26.
    И вот с этой спецификой самые большие проблемы. С тем, что руководство Красной армии было обескровлено сталинскими чистками, в 2005 году было согласно 40% респондентов Левада-центра – это знание со времен перестройки все еще оставалось общим местом. В 2021 году таких респондентов – всего 17%. 23 процентных пункта за 16 лет – это ошеломляющая деградация исторического знания.

    Преобладающий дискурс — имперский, милитаристский, охранительный. Пропаганда настаивает на исключительно оборонительном характере военных достижений российской истории. При этом общественное мнение продолжает гордиться именно завоеваниями и территориальными приобретениями, которые срифмовались с событиями новейшего времени — присоединением Крыма7. И по аналогии с тем же Крымом такие оборонительные завоевания и приобретения оцениваются как восстановление исторической справедливости.
    Антрополог Джеймс Верч отмечает, что «российская национальная память в ряде аспектов формируется <…> под влиянием нарративного шаблона „Изгнание чужеземного врага“»8. Наличие Другого, захватывающего, атакующего, — важный элемент исторической идентификации «от противного». Это обусловлено преемственностью по отношению к оборонно-милитаристскому советскому сознанию, служившему опорной конструкцией советской власти все десятилетия ее существования.
    Борьба с «фальсификациями» стала способом конструирования официальной исторической мифологии. Такого рода историческая политика сознательно культивирует гордость за «отбеленные» темные страницы отечественной истории, жесткость и жестокость государственной власти. Сакрализуя государственную власть, сводя историю к деяниям царей, вождей и полководцев, формируя отношение к народу как к расходному материалу великой истории, авторы и исполнители официозного исторического дискурса тем самым легитимируют авторитарные практики сегодняшнего политического режима9.

    Память о репрессиях не стала клеем нации, как память о войне. Больше того, она не вошла в культуру национальных представлений об истории. Для многих это не просто необязательная часть истории страны, но и идеологически маркированный период: в конце концов, те, кто хранят память о репрессиях, – это иностранные агенты (общество «Мемориал»). К проекту «Последний адрес», увековечивающему табличками память о репрессированных, лишь 16% относятся отрицательно (14% затрудняются с определением своего отношения), однако симптоматична мотивация этих людей: «репрессировали за дело» – преобладающая точка зрения; «дома будут похожи на кладбища», «зачем это надо?», «не нужна такая память».
    В результате «правильная» память о войне противопоставляется «неправильной» и как бы политически мотивированной памяти о репрессиях: участившиеся акты вандализма в отношении табличек «Последнего адреса» – тому доказательство. В июне в Екатеринбурге неизвестные и вовсе заклеили памятные знаки символикой Дня Победы – это более чем внятное противопоставление двух дискурсов, которые разъединяют нацию, хотя должны были бы объединять.
    Пока же россиян объединяет Сталин, великий вождь для 56%, к которому респонденты относятся со всевозрастающим уважением: 21% в 2012 году, до Крыма; 45% в 2021-м – после пенсионной реформы и пандемии.
    Сталин заменяет отсутствующих современных героев, покрывает своей тенью всю значимую историю XX века, символическим образом компенсирует неудачи, поражения и провалы последних лет. По сути дела, Сталин еще не захоронен. Бесконечные похороны, идущие по историческому кругу, продолжаются. Модернизацию России в который раз придется начать с десталинизации.

  • По статьям Андрея Колесникова в Carnegie.ru подготовил В. Лебедев
Комментарии
  • net - 29.06.2021 в 01:55:
    Всего комментариев: 470
    Ужос.На самом деле,ужас....
    Рейтинг комментария: Thumb up 3 Thumb down 2
  • ВС - 29.06.2021 в 02:49:
    Всего комментариев: 343
    Текст в том, что касается палача Сталина и его взаимоотношений с Гитлером - совершенно правдивый. Для меня эти товарищи "близнецы-братья". "Каждый из них для Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 6 Thumb down 4
  • Уфч - 29.06.2021 в 09:28:
    Всего комментариев: 1210
    Честно - не ослилил, дочитал до места где Пыня обходит Гагарина (по очкам?) и бросил. Заибал* уже эти ложные дихотомии. Шо там у Быкова?
    Рейтинг комментария: Thumb up 0 Thumb down 7

Добавить изображение