Северная Корея - мировой полюс тоталитаризма

Безусловно, он умный человек. Волевой, неплохо знающий, как работает мир.

Кино он не любит. Он любит спорт, но как болельщик, а не как участник. Как и отец, он очень любит поесть. В отличие от отца, он любит не женщин вообще, а одну вполне конкретную, а именно собственную жену Ли Соль Чжу. И вообще он очень хороший семьянин, в отличие от отца, который был, скажем прямо, бабник.

Он в принципе не очень большой читатель книг — в этом смысле он от отца не отличается. Больше предпочитает визуальную культуру, причем больше клипы. Визуальную культуру клипового характера.

Что еще о нем известно? Да, он любит яхты. Любит приморские резиденции. Серьезно занимается воспитанием своих детей и вообще интересуется вопросами воспитания.

Вспыльчив, иногда несколько капризен. В принципе, в отличие от отца и деда, готов репрессировать — в том числе и летально — людей, которых знает лично. Ким Чен Ын легко репрессирует.

В 2020 году с ним что-то случилось, но непонятно что. Может быть, сердечные дела какие-то, проблемы с сердечно-сосудистой системой, может, еще что-то. Это неизвестное событие с большой вероятностью стало звонком, после которого сам Ким Чен Ын — возможно, при поддержке своей любимой жены и очень влиятельной Ли Соль Чжу и других членов семьи — решил всерьез заняться собственным здоровьем.

С тех пор он действительно время от времени исчезает на две-три недели, но каждый раз возвращается ощутимо похудевшим. Судя по всему, Ким Чен Ын решил взяться за вес — и сбросил он очень сильно. У него было где-то 130–140 килограммов, и сейчас, видимо, килограммов 30 он уже [сбросил]. Видимо, стал немножко заниматься спортом, вести более здоровый образ жизни.

Нельзя не обратить внимания на то, что в новом уставе Трудовой партии Кореи, который приняли в январе 2021-го, были приведены очень интересные изменения. В частности, появилась такая должность, как первый секретарь. Сам Ким Чен Ын является генеральным секретарем, но теперь есть должность его полноценного заместителя, своего рода альтер эго генерального секретаря. То есть фактически в Северной Корее сделано то, чего ни одна социалистическая страна никогда не делала. Они ввели должность де-факто вице-президента страны.

Наиболее вероятное объяснение этого связано с тем, что они беспокоились о здоровье Ким Чен Ына, когда все эти положения разрабатывались — а разрабатывались они вскоре после этого кризиса [со здоровьем] 2020 года. Видимо, решили ввести определенные поправки, которые бы в случае болезни или смерти Ким Чен Ына обеспечили бы преемственность руководства. Неизвестно, кстати, является ли должность вакантной или кто-то секретным постановлением на нее назначен. Если назначен, вероятнее всего, это, конечно, сестра Ким Чен Ына, очень влиятельная, очень амбициозная Ким Ё Чжон.

Но в общем и целом сейчас такое впечатление, что Ким Чен Ын взялся за ум и впервые за свою жизнь, может быть, всерьез занимается своим здоровьем. И это, конечно, сильно повышает шансы, что он будет нас радовать своим управлением страной еще лет 40.

Ким Чен Ыну досталась страна, которая выходила из исключительно тяжелого кризиса. Страна, в которой примерно за десять лет до его прихода к власти значительная часть населения голодала. А заметное количество людей — от полумиллиона до, возможно, миллиона — умерло от голода. При этом к моменту прихода Ким Чен Ына к власти голода уже не было. Экономика в целом росла, но страна оставалась очень бедной.

С другой стороны, ему досталась страна с исправно работающими и исключительно эффективными, свирепыми механизмами административно-полицейского контроля. С, пожалуй, жесточайшей в мире цензурой. С самым большим в мире количеством политзаключенных на 1000 человек населения. Это тоже немаловажная часть наследия.

Еще ему досталась страна, которая, несмотря на свою общую бедность, весьма успешно продвигала собственную ракетно-ядерную программу. И всего лишь за пять лет до его прихода к власти провела первые «полууспешные» ядерные испытания — а потом были и полностью успешные, конечно. Северная Корея была уникальна тем, что при такой экономике она обладала ядерным оружием — и вела успешные работы над баллистическими ракетами, в том числе и баллистическими ракетами большой дальности.

В правительственных сейфах уже лежали планы весьма радикальных экономических реформ. В простейшем изложении это была имитация того, что Китай делал в 1980-е годы — в самый начальный период «китайского экономического чуда». Но отец Ким Чен Ына решил им ходу не давать. правительственных сейфах уже лежали планы весьма радикальных экономических реформ. В простейшем изложении это была имитация того, что Китай делал в 1980-е годы — в самый начальный период «китайского экономического чуда». Но отец Ким Чен Ына решил им ходу не давать.

Период 2012–2017 годов был временем весьма и весьма впечатл

В любом случае страна достаточно быстро росла, жизнь улучшалась. Я сам последний раз побывал в Северной Корее в 2018 году. Было очевидно, насколько все изменилось. Пхеньян я просто не узнал — настолько изменился город. Но и в глубинке, в сельской местности, было видно, что люди стали лучше одеты, что более-менее у каждого есть велосипед. Что откровенно истощенных людей на улицах больше нет.

Ситуация быстро улучшалась, но страна, естественно, оставалась очень бедной — уровень дохода на душу населения там в 25 раз ниже, чем в Южной Корее. С Китаем разрыв поменьше, но тоже очень неслабый.

яющего экономического роста. Оптимисты говорят о том, что было 6–7% роста в год. Пессимисты называют цифру порядка 3%.

Ким Чен Ын  понимал, что ему править страной полвека — он рассчитывал и рассчитывает дожить до глубокой старости и передать власть кому-нибудь из своих детей. А для этого ему необходимо было добиться того, чтобы страна росла, а экономика развивалась. Потому что такой гигантский разрыв с соседом, с Южной Кореей, дестабилизирует ситуацию. Не случайно Северная Корея всегда старалась изолировать собственное население от информации о внешнем мире — и в первую очередь от информации о жизни в Южной Корее. Потому что слишком уж эта жизнь притягательна, слишком уж она сладка, слишком уж манят сияющие огни Сеула. Так что нужно, чтобы о существовании этих огней северокорейцы не знали.

Придя к власти, Ким Чен Ын бросился латать дыры в информационной стене, которая окружает Северную Корею и которая в правление его отца сильно прохудилась. Уже в первые годы его правления были возведены инженерные сооружения на границе с Китаем. До этого граница, как ни парадоксально, очень плохо охранялась.

Было усилено наказание за распространение иностранной аудио- и видеопродукции. Начался перевод компьютеров на местный вариант Linux, который обладает рядом интересных особенностей. В частности, там используется система «подписей», которая позволяет компьютеру открывать только те текстовые, аудио- и видеофайлы, на которых компетентные органы заранее поставили цифровое цензурное разрешение. То есть, взяв у своего сокурсника какую-нибудь флешку с дипломной работой, ты ее не откроешь. То есть нет, никаких послаблений не было.

Китай заинтересован в сохранении статус-кво. Китаю совершенно не улыбается перспектива иметь дело с объединенным под сеульским контролем Корейским полуостровом. Еще меньше Китаю нравится перспектива какой-то нестабильности в северной части Корейского полуострова. А поведение Северной Кореи, особенно ее ракетно-ядерные амбиции, Китай, разумеется, крайне раздражали. Так что в 2016–2017 году, китайцы были готовы немножко проучить Пхеньян. Но это не единственная причина — в частности, китайцы хотели оттянуть начало конфликта с США, к которому дело уже шло, и были готовы сотрудничать с США по каким-то вопросам.

Эти резолюции стали серьезнейшим ударом по планам реформ. Так что к 2017–2018 году они начинают сворачиваться.

С одной стороны, Северная Корея сталкивается с санкциями и непонятно, когда они кончатся, а пока санкции действуют, ни о каких серьезных реформах в стране речи, конечно же, идти не может. Что, конечно, грустно — происходит дальнейшее закручивание гаек и много чего еще неприятного происходит.

Но, с другой стороны, центрифуги, которые производят обогащенный уран, работают 24 часа в сутки. А с лета 2021 года запущен реактор, который делает оружейный плутоний для зарядов. Одновременно на протяжении последнего года северокорейская сторона, не нарушая взятого в одностороннем порядке моратория на ядерные испытания и испытания межконтинентальных баллистических ракет, продемонстрировала весьма неслабые достижения в разработке новых систем вооружений. Они запустили крылатую ракету. Они продемонстрировали боевой ракетно-железнодорожный комплекс. Они начали заниматься гиперзвуком, хотя не ясно, насколько успешно. То есть много чего интересного происходит по этой части.

 Ким Чен Ын наблюдает за запуском баллистической ракеты

Конечно, и в случае соглашения с США северокорейцы бы хитрили и делали бы что-то тайно. Но это уже совсем другое дело, им было бы не развернуться. А так северокорейская ракетно-ядерная программа продолжает расти. И в ближайшем будущем они, видимо, довольно сильно продвинутся в разработке систем, которые позволят нанести удар по континентальной территории США, прорывая системы американской ПРО. Удастся им это или нет — вопрос сложный, но, по крайней мере, в этом направлении они двигаются.

Официально ковида нет. Это одна из четырех стран — вместе с Туркменистаном, Науру и Тувалу, — которая заявляет, что на ее территории не выявлено ни одного случая ковида.

При возникновении малейших подозрений на проникновение ковида в Северной Корее проводятся жесточайшие локдауны: закрываются целые города, а внутри городов прекращается движение даже между кварталами. То есть ты по большому счету не можешь выйти из дома и уж точно не можешь перейти улицу. При этом то, что у тебя есть по части еды, это более-менее твоя проблема. Мало в какой стране можно действовать с такой жесткостью. Но, судя по всему, она себя оправдывает в том смысле, что даже если были какие-то отдельные случаи заражения, то их быстро удавалось локализовать и ликвидировать.

Сейчас у них ставка такая: они, по-видимому, хотят поддерживать максимально жесткий карантинный режим, чтобы не допустить попадания в страну коронавируса. А потом провести вакцинацию, когда им будет доступна вакцина в достаточных количествах, чтобы сразу привить 70, 80, 100% населения. При этом вакцину они хотят брать самую лучшую и, безусловно, бесплатно.

Страна находится в состоянии чрезвычайного положения уже с начала санкций. А тут еще ковид, ну какие реформы? Большая часть реформ в такой ситуации невозможна.

Для того чтобы покрывать имеющийся в Северной Корее недостаток продовольствия, товаров первой необходимости, жидкого топлива и медикаментов, нужно где-то от одного до двух миллиардов долларов в год. Это очень небольшие деньги для Китая. И, судя по всему, в Китае приняли стратегическое решение: в условиях американо-китайской холодной войны необходимо держать Северную Корею на плаву, закрывая глаза на те аспекты северокорейской политики, которые Китай раздражают. Им нужна стабильность.

Что это означает с точки зрения северокорейского руководства? Это означает, что Северная Корея получает, условно говоря, социальное пособие, практически гарантированное. Делай что угодно — пособие придет. Оно небольшое, но стабильное. И это еще один фактор, который заставляет северокорейское руководство задумываться о том, нужны ли вообще реформы как таковые?

Ведь цель реформ заключалась в том, чтобы добиться определенного экономического роста и таким образом гарантировать внутриполитическую стабильность. А сейчас внутриполитическая стабильность гарантируется китайскими поставками.

Но тем не менее картина достаточно безрадостная. По-видимому, появились отдельные очаги недоедания — есть определенные районы в стране, где люди голодают. Но с точки зрения обывателя, с точки зрения простого человека, все эти трудности вполне понятны — потому что пропаганда постоянно списывает все не столько даже на санкции, сколько на эпидемию.

В этом смысле очень интересно, как изменился международный раздел северокорейских газет, в частности, газеты «Нодон синмун». До начала этого кризиса это был довольно большой раздел. В «Нодон синмун» обычно шесть страниц, шесть полос, и вот последняя была посвящена международным новостям и новостям из Южной Кореи. Информация была, кстати, иногда на удивление объективная и действительно информативная, то есть периодически в «Нодон синмун» до самого недавнего времени появлялись статьи, которые вы вполне могли бы увидеть и в серьезных международных изданиях.

Но вот уже два года как все не так. Во-первых, объем этого раздела резко сократился, а в некоторых номерах его вообще нет. Но если и есть, то это примерно полстраницы, причем половина этих новостей очень короткие — теперь никакой аналитики, просто новости. Ровно половина — это всегда сообщение о страшной эпидемии ковида, а вторая половина делится еще на две половинки. Одна из них — рассказы обо всяких ужасах, причем иногда выбранных очень странно и случайно. Например: в Индонезии опрокинулся автобус с туристами, 30 человек погибло. Или: произошло землетрясение в Папуа — Новой Гвинее. То есть какие-то негативные сообщения, выбранные, казалось бы, просто наугад из новостной ленты журналистами. И да, обязательно есть фотографии стихийных бедствий. Только стихийных бедствий — все фотографии из-за границы показывают стихийные бедствия уже два года.

А оставшаяся часть — это какие-то относительно позитивные сообщения. Допустим, о том, что в Словении увеличилось количество рабочих мест. Или что на Фиджи идет высадка фруктовых деревьев.

То есть у читателя создается впечатление, что в мире происходит гигантская беспрецедентная катастрофа. И понятно, что в подобной ситуации народ особо не задает вопросов. Ведь везде плохо — и у нас тоже.

Общая тональность печати в последние полтора года жестко антиреформистская, И законодательство переписывается опять в обратную сторону. В сторону резкого снижения уровня самостоятельности предприятий. Везде идет откат, а временный откат это или нет — посмотрим. Я надеюсь, что временный, но, честно говоря, подозреваю, что нет.

Думаю, что в течение какого-то довольно долгого времени Северная Корея будет пытаться возродить старую ким-ир-сеновскую суперцентрализованную, супергосударственно-социалистическую — если хотите, суперсталинистскую — экономику. Но вряд ли это получится.

В крупных городах и приграничных районах люди активнейшим образом смотрят видеоматериалы: это и фильмы, это и телесериалы, это и концерты, люди хорошо знают современную южнокорейскую эстраду. Это, конечно, беспокоит Ким Чен Ына. Его отец относился к распространению массовой южнокорейской культуры в стране достаточно спокойно, то есть не то чтобы это ему нравилось, но он в общем закрывал на это глаза.

Кем Чин Ын же с этим явлением старается по возможности бороться. Причем последние год-полтора эта борьба стала очень даже интенсивной. В декабре 2020 года был принят закон «О борьбе с реакционной культурой». В очень кратком изложении о нем писали в «Нодон синмун», но полный текст не опубликован. Там, в принципе, предусматривается смертная казнь за распространение этих материалов. Так что сейчас, когда за это дело могут серьезно наказать, люди, конечно, будут бояться. Думаю, что потихонечку и это [любовь к южнокорейской поп-культуре] Ким Чен Ыну удастся откатить.

 Потому что именно привлекательность этой поп-культуры является, скажем так, опасностью с точки зрения северокорейского руководства. Потому что это привлекательность, в общем-то, врага.

Кроме того, вместе с этой культурой поступают сведения о жизни в Южной Корее. И даже если какое-то конкретное произведение показывает эту жизнь в самом мрачном свете, когда все это оказывается у северокорейского потребителя, он не столько воспринимает рассказы о том, как все ужасно при южнокорейском капитализме, а видит, в каких домах живет страдающий южнокорейский пролетариат и что он ест. И это производит на него, скажем прямо, неизгладимое впечатление. Южнокорейский бедняк из «Игры в кальмара» воспринимается на севере как богач.

Современная северо-корейская эстрада. Девушки играют и выкрикивают про то, как скоро Ким взорвет весь мир.

Раскола элит, который является, может, и не обязательным, но близким к тому условием любой революции, пока нет и, скорее всего, не будет из-за того, что над Северной Кореей нависает гигантская туша богатого юга, которая может рухнуть и раздавить ее.

Кроме того, опять-таки есть китайский фактор. Китай не заинтересован в какой-то нестабильности. Больше того — в нынешней ситуации, если дело дойдет до реальной дестабилизации, я не исключаю появления на территории Северной Кореи китайских войск или зеленых человечков, вежливо говорящих по-китайски. И они, конечно, разберутся со всякими смутьянами и бунтовщиками за несколько часов.

Но это уже совсем крайний случай, до него, конечно, скорее всего, не дойдет. Ведь сочетание единства элиты и минимального, но достаточного для выживания населения китайского пособия может обеспечить безопасность режима на очень-очень долгие годы. А Китай, в свою очередь, будет поддерживать Северную Корею на плаву до тех пор, пока Китай сам будет находиться в состоянии конфронтации с США. Это тоже на многие годы.

В 2005–2009 годах происходили локальные бунты, но все они были очень специфическими. Это всегда было выступление мелких торговцев, которые по тем или иным причинам считали, что их, так сказать, обманули. Условно говоря, местные власти собрали деньги на строительство рынка, а рынок не построили.

Поток перебежчиков на фоне падения уровня жизни  практически прекратился. Уже ясно, что в 2021 году будет что-то порядка 60–65 перебежчиков. Для сравнения: до начала эпидемии количество перебежчиков составляло примерно 1100–1200 человек в год. А до прихода к власти Ким Чен Ына, который, как я уже говорил, начал усиливать приграничный контроль, обычно за год на юг перебиралось от 2500 до почти 3000 человек.

Корейская идеология чучхе — рамочное учение, очень непонятное. Дело в том, что описать идею чучхе очень сложно, потому что она фантастически туманна. Все сводится к рассказу о том, что человек является хозяином всего и что если правильная идеология, правильная идея овладевает массами, то они могут сделать абсолютно все что угодно. Собственно говоря, вот я вам изложил идею чучхе. Ну да, еще можно добавить, что правильность идеи и правильность политики определяет вождь.

Отменить ее, конечно, никто не может. Но сейчас потихонечку идут разговоры о том, что идеологией страны вместе с идеями чучхе является кимченынизм. Этот термин стал появляться — кимченынизм. Вообще, заметна тенденция чуть-чуть отодвигать на второй план идеи Ким Ир Сена и Ким Чен Ира и связанные с ним принципы. А заменять это все новыми идеями, которые напрямую связаны с нынешним руководителем.

Но, по большому счету, куда денутся идеи чучхе? Собственно говоря, это, я бы сказал, идеологическая декларация независимости: «У нас тоже есть своя идея — это идея чучхе. Что это такое, мы сами толком не знаем, но она наша, своя, и мы ее любим, и чужие идеи нам не нужны».

Местами, конечно, бывают вещи удивительные. Можно вспомнить, например, о том, что о результатах очередных выборов президентов в США обычно в Северной Корее не сообщают. Просто через какое-то время, обычно через несколько недель после проведения выборов, из заметок в печати северокорейская публика узнает, что у американского президента какое-то новое имя.

Политика России в отношении Северной Кореи, по большому счету, весьма похожа на политику Китая. Россия тоже является страной, которая заинтересована в сохранении на данной территории статус-кво. Россия, как и Китай, недовольна северокорейскими ракетно-ядерными упражнениями, но при этом предпочитает иметь дело с пусть и ракетно-ядерной, но стабильной Северной Кореей, с разделенным Корейским полуостровом, а не с Корейским полуостровом, объединенным под эгидой проамериканского демократического и националистического режима в Сеуле, — или с Корейским полуостровом в состоянии хаоса.

На мой взгляд, идеологический компонент России вообще играет здесь очень маленькую роль. Внешняя политика — штука хитрая, она каким-то чудесным образом мало меняется при смене режима в той или иной стране. Ее в слишком уж большой степени определяют география, расположение границ, прохождение торговых путей, расположение того, что в данный исторический момент является ценным природным ресурсом. Вот это все определяет политику куда больше, чем то, какие идеологические ветры дуют в столицах. Сильно подозреваю, что при даже достаточно радикальных политических изменениях в России, коли такие произойдут, реальная политика на северокорейском направлении изменится в каком-то смысле, но совсем не так сильно, как кажется.