Муки Ленина в ссылке (К 125-летию прибытия Владимира Ульянова в Шушенское)

Я никогда не писал в соавторстве и лишь однажды изменил этому правилу: сочинил четверостишие вместе с Лениным. Нет, не с однофамильцем! С тем самым, который до 1901 года был известен как Владимир Ульянов. Но обо всём по порядку.

Его старшего брата повесили в 1887 году за подготовку покушения на Александра III. 17-летний Володя, естественно, захотел отомстить царю, но готовить очередную бомбу не стал. «Мы пойдём другим путём!» – сказал он. И пошёл: спустя восемь лет создал, начитавшись Маркса, «Союз борьбы за освобождение рабочего класса».

«Союз» намеревался объединить разрозненные марксистские кружки, стихийно возникшие в крупных городах империи. А целью было, ни много ни мало, свержение самодержавия. Его члены распространяли на заводах листовки с призывами бастовать, затеяли выпуск нелегальной газеты, но уже через месяц были арестованы полицией. Владимир Ульянов, будущий Владимир Ленин, оказался в петербургской тюрьме «Кресты».

А дальше начинаются чудеса!

Тюрьма эта в советское время приобрела мрачную славу: голодно, холодно, грязно и ужасно тесно (до двух арестантов на квадратный метр камеры). А тогда её только что построили по лучшим европейским стандартам. В ней было 1150 одиночных камер площадью 8 кв. метров, и в каждой туалет со сливом, водопроводный кран с мойкой и встроенная вентиляция. Один из сидевших там революционеров вспоминал «её просторные, светлые и чрезвычайно чистые коридоры, где не виднелось ни одной соринки и всё блестело»…

К 100-летию Ленина советские пропагандисты страстно искали в его образе ещё не целованные места.  Восхищались, помнится, смекалкой: «Владимир Ильич писал конспиративные письма на волю молоком. Такой листок надо было слегка согреть над пламенем свечи, и буквы делались видимыми». Молодец, перехитрил жандармов! И заодно советскую цензуру: ведь в СССР бесплатное молоко выдавали работникам вредных производств, а в царской России, оказывается, заключённым… Другой автор восторженно написал: «В тюрьме Ленин пробыл более 14 месяцев. Он перечитал за это время настоящие горы литературы, которую ему доставляли прямо из столичных библиотек. Когда он узнал, что дело близится к концу и скоро его освободят и отправят в ссылку, то с сожалением заметил: «Рано! Я не успел ещё собрать все нужные мне материалы!»

В советских и послесоветских «Крестах» зэки попадали бы со смеху, читая такое, если бы в камерах было куда упасть.

Вам тоже смешно? А это только начало!

Суда над Лениным и его соучастниками не было. Произошла бессудная расправа: личным решением Николая II ниспровергателей самодержавия приговорили к… ссылке в Сибирь на три года. При этом им было разрешено пробыть в Петербурге три дня «для устройства личных дел». Ленин смог не только собрать вещи в дорогу и попрощаться с родными, но и провести подпольное совещание социал-демократов.

Затем надлежало следовать по этапу в Иркутскую губернию. Прежде это означало идти под конвоем от острога к острогу. Николай II разрешил везти приговорённых по железной дороге (тоже, разумеется, с конвоирами). Однако по ходатайству матери Ленина ему позволили ехать самостоятельно.

Местом ссылки назначили село Шушенское на берегу Енисея в 56 верстах от Минусинска. «Назначением своим, – пишет Ленин матери в апреле 1897 года, – я очень доволен, ибо Минусинск и его округ – лучшие в этой местности по превосходному климату и по дешевизне жизни».

Но на что ссыльному жить? «Ну, это его проблемы! Пусть ищет работу или просит деньги у родственников», – считалось в СССР. Однако правительство Николая II смотрело на это иначе. Оно выдавало ссыльным на питание, жильё и одежду 96 рублей в год. Нет, не советских «деревянных» и не путинских, не стоящих той бумаги, на которой они напечатаны. В 1897 году 1 рубль равнялся 0,77 грамма чистого золота, то есть Ленин, как и все ссыльные, получал за год почти 74 г презренного металла. В 1921 году он пообещает сделать из золота общественные уборные на улицах самых больших городов мира: дескать, это самое справедливое его употребление. Но это –«после нашей победы в мировом масштабе»! А пока что 74 ненавистных грамма от царя (если точно, то 73,92) были Ильичу весьма полезны. Я погуглил: сегодня они стоили бы 4415 долларов.  Для Москвы и Питера негусто, но в сибирской глубинке с таким годовым доходом можно жить и в ус не дуть. Что Ленин и делал.

Полистаем книгу «Письма В.И. Ленина к родным» и узнаем, что было дальше:

«Сегодня ровно месяц как я здесь. И квартирой, и столом вполне доволен» (20.06.1897).

«В гигиеническом отношении я устроился здесь вряд ли хуже, чем вы в Шпице (местечко в Швейцарии. – Л.С.): тоже купаюсь (иногда по 2 раза в день) в Енисее, гуляю, охочусь… При охоте случается забираться далеко – в места недурные» (31.07.1897)

«Здесь все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь! Сразу все питерские болезни побоку!» (12.10.1897)

«Живу я по-прежнему тихо и безмятежно. До сих пор преобладали осенние деньки, когда можно с удовольствием пошляться с ружьём по лесу. Я и зимой, вероятно, не оставлю этого занятия. Зимняя охота – например, на зайцев – не менее интересна, чем летняя» (31.10.1897)

Была всё же одна проблема: «В Сибири в деревне очень и очень трудно найти прислугу, а летом прямо невозможно. Поэтому так, как я, на полном пансионе устроиться можно недурно, а своим хозяйством очень нелегко» (24.10.1897)

А вот к нему приехала Надежда Крупская. Она тоже получила трёхлетнюю ссылку за участие в «Союзе борьбы…», но в Уфимскую губернию. Попросилась, однако, в Шушенское: мол, у нас с Владимиром Ульяновым роман, и желаем пожениться. Охранное отделение не посмело разлучать любящие сердца, – Крупской дали «добро». 22 мая 1898 года она пишет свекрови: «За Енисеем чудо как хорошо!.. Вообще, наша теперешняя жизнь напоминает «форменную» дачную жизнь, только хозяйства своего нет. Ну, да кормят нас хорошо, молоком поят вволю, и все мы тут процветаем. Я всё ещё не привыкла к здоровому виду Володи, в Питере-то я его привыкла видеть всегда в довольно прихварывающем состоянии»…

В начале 1960-х чехословацкие путешественники Ганзелка и Зикмунт написали, посетив Шушенское, что Ленин поправлял здесь в ссылке здоровье. «За клевету на великого вождя» их перестали печатать в СССР, а они были совершенно правы.

Так свирепствовал режим Николая II, неотвратимо приближая свой конец. Тут есть над чем поразмыслить.

… Едва не забыл: я ведь обещал рассказать о своём соавторстве с Лениным. Это не шутка! В одном из писем он упоминает, что при виде заснеженных Саянских гор начал сочинять стихи: «В Шуше, у подножия Саяна…», но дальше первой строчки ничего, к сожалению, не сочинил.  А я взял и продолжил:

В Шуше, у подножия Саяна,

Был Ильич весёлый и румяный,

Жил Ильич и сытно, и не пыльно,

Хоть считался почему-то ссыльным…