Россия будущего

Систематические провалы не могли не привести к основательной дискредитации самого ядра советской идеологии.

Коммунистический проект рухнул, и его место занял тот, что доминировал в умах позднего СССР: либеральный — построим жизнь, как на Западе, и заживем не хуже их — а почему нет? Рецепт известен, прописан во всех учебниках, так что нечего выдумывать утопии, а надо следовать проверенным жизнью идеям, и все будет отлично. Так оно казалось очень многим тогда.

Казалось, что для западного проекта ничего особенного от человека не требуется, надо только дать ему наконец свободу, устроить правильное разделение властей, провести приватизацию, и будет нам счастье. Делай раз, делай два, делай три — и вуаля, живи красиво. Ошибка этого проекта была принципиальна и неизбежна: советские люди не видели и не могли увидеть, что с их наследием в западный мир не войти, что есть большая разница между умением танцевать вальс и чтением о вальсирующих.

С какими же «танцевальными навыками» выходили люди из советской системы? Попробуем вкратце перечислить самое главное.

Мораль того времени определялась наложением агрессивной дискредитации христианской морали и последующей естественной дискредитации коммунистического проекта. Соответственно, мораль оказывалась по преимуществу циничной. Она влекла за собой отрицание идей коллективной солидарности и взаимопомощи; всем было как-то ясно, что правильная мораль — эгоистическая, каждый за себя, что это вот и есть верный, проверенный жизнью путь к процветанию.

Не лучше относились советские люди и к закону: с тем же цинизмом они видели в нем лишь орудие эксплуатации, надувательства и бесстыдной манипуляции в руках сильного: закон что дышло, куда повернул, туда и вышло. Советская экономика разворовывалась с темпами, определявшимися смягчением режима: люди брали то, что можно было унести, и притом считали это правильным.

Позднесоветское и постсоветское возрождение православия носило по преимуществу характер обрядоверия, магии и национального величия; акцент на аспекты долга и служения был много слабее. Оно и не удивительно: после революции настоящая РПЦ была уничтожена подчистую, а во время войны под ее именем было создано специальное подразделение КГБ. В советские годы Библия была практически недоступна, читали ее очень немногие, а всерьез размышляли над ней и обсуждали между собой совсем уж редкие люди.

Если сказать, что мораль советского человека 80х-90х годов носила по преимуществу мафиозный характер, это было бы не вполне справедливо: презрение к закону итальянской мафии нередко умеряется глубокой религиозностью, групповой солидарностью и моральной ответственностью многих ее членов, чем и определяется живучесть мафии. Советский же человек вышел из СССР существом сугубо циничным, безответственным и, по сути дела, атеистичным, если веру в Бога связывать не с попрошайничеством у Небес, не с конфессиональной спесью, а с долгом и великодушием.

Сказанного достаточно, чтобы заключить, что ослабление советской системы неизбежно приводило к ее замещению властью бандитских группировок — больше замещать ее было нечем, в силу самой специфики советской системы.

Крушение режима привело к власти те бандформирования, что были организованы лучше других — у КГБ здесь не было равных. Уйти от власти бандиты не могут — для них это тюрьма или что похуже. А раз так, им пришлось строить обоснование своей несменяемости. Рецепт известен, даже банален — борьба с врагами народа внутри и война за великую империю снаружи. И власти, и народу это льстит, дает иллюзию смысла жизни. Критиков при этом убивают, сажают, травят, выдавливают из страны. Другое, самое современное, оружие против критики — безоглядно реализуемое властью соблазнительное право на откровенную ложь, "право на бесчестие" бесов и подпольных людей Достоевского, оживленное и усиленное релятивистской идеологией постмодерна. Вот, собственно, и весь компот незатейливого "русского фашизма", наблюдаемого на сегодня.

Эту опасную для мира, потерявшую уже всякие понятия о приличиях, российскую танцевальную пару необходимо не просто остановить, но остановить так, чтобы навсегда отбить охоту к подобным телодвижениям. Такой должна быть задача — что же для нее нужно сделать?

Отвлечемся от вопросов о границах возможного — в конечном счете, они неизвестны — а попытаемся уяснить ключевые цели.

Во-первых, Россия должна потерпеть сокрушительное поражение в этой войне (с Украиной). Всякий меньший вариант приведет к тому, что зверь залижет раны и бросится мстить с возросшим озлоблением. Нет, этот зверь должен быть выразительно побежден.

Во-вторых, побежденный зверь должен быть лишен его смертоносных клыков: Россия должна быть лишена всех видов ОМП, и ее обычные вооружения должны быть переведены под контроль победителей, Украины в составе сил Запада.

В-третьих, внутри себя Россия должна быть переформатирована победителями в конфедерацию демократических регионов, по имеющимся границам, объявленным незыблемыми. Последнее необходимо ради предотвращения войн между регионами.

В-четвертых, вся монументально-архитектурная символика агрессивного авторитарного государства должна быть показательно разрушена. Сюда относятся не только все монументы советской поры, но и такой мощный символ величия власти перед ничтожеством народа, как кремлевская стена. Все захоронения перед стеной должны быть свезены в общую могилу где-нибудь на Колыме — там им самое место. Столица Российской Конфедерации должна быть перенесена в город, символизирующий народовластие и сопротивление тирании — Новгород представляется наилучшим вариантом. Музеи имперских злодеяний должны быть в каждом крупном городе, их регулярное посещение обязательно. Карфаген должен пасть и его идолы повержены в прах.

В-пятых, военные преступники, включая и пропагандистов войны, должны быть судимы международным судом, на манер Нюрнбергского процесса. Подходящим местом для такого суда представляется Кремль. Заседания должны широко транслироваться, в назидание народу.

В-шестых, все силовые и пропагандистские структуры РФ должны быть распущены, с выдачей волчьих билетов агитаторам и участникам «спецоперации».

И наконец, в-седьмых, гэбистская контора под вывеской РПЦ тоже должна быть распущена, с тем же правилом по волчьим билетам. Храмы должны быть переведены в собственность регионов или городов, должны сдаваться христианским конфессиям на условиях аренды или продаваться им на конкурентной основе. Какие конфессии этим захотят и смогут воспользоваться — дело этих конфессий, а не широких народных масс и не государства.

Таким, в самых общих чертах, представляется проект следующей, послепутинской, России. Его основные контуры продиктованы не верой в прекрасную Россию будущего, а чем-то более скромным: стремлением покончить с навязчивым кошмаром России прошлого.

Возможна ли такая программа и в каком временном диапазоне, будет ли она вытанцовываться, никому не может быть известно. Написанное — не сценарий вероятного развития, а список важнейших задач. Все ли такие задачи перечислены, и не сказано ли чего необязательного — вот это уже релевантные вопросы.