Благодарность за все

ДЕНЬ БЛАГОДАРЕНИЯ

— один из моих любимейших американских праздников. Он объединяет всех, кто чтит и благодарит Всевышнего, вне зависимости от особой религии и конфессии. Когда вижу благодарение Богу, в храмах или вне их, неизменно испытываю братское чувство и желание в чем-нибудь помочь благодарящим. Признаюсь и в обратном — когда сталкиваюсь с негодованием и претензией к Небесам, хочется держаться от такого человека подальше.

Признаюсь и в том, что всякий раз, благодаря Бога за Его великие дары, получаю ответ в виде охватывающей меня радости. Делюсь этим секретом оптимизма, друзья :^)

ГРАНИЦА ВОЗМОЖНОСТЕЙ БОГА

Есть лишь одна вещь, которую наш Небесный Отец без нас не выполнит в принципе: становление и развитие нашего рефлективного мышления, нашего духа. Этот камень Ему одному не поднять, при всём всемогуществе. Его родительское вмешательство ограничено Им же положенной свободой, а Его невмешательство ограничено нашей гибельной деградацией. Таковы Сцилла и Харибда на пути нашего Небесного Отца. Нет сомнений, что Он пройдет между ними, но при одном непременном условии: если мы этот спасительный пролив Ему оставим. Если же нет, то, несмотря на всеблагость и всемогущество, Его будет ждать родительская неудача.

Какими спасительными средствами располагает Создатель, мы едва ли можем толком представлять, но можно предположить т        акую крайнюю меру, как гибель безнадежно падшего человечества, с выживанием немногих, оставляющих надежду. Или более мягкий вариант: особое внимание Бога переносится на избранного героя и его потомство, в надежде, что когда-то они вытащат человечество на более высокий уровень.

Можно также допустить, что воспитательному процессу послужила бы миссия особого посланника Небес. Задача такой миссии состояла бы в укреплении нашего духа на путях истины, путях блага, притом таким образом, чтобы наша свобода не пострадала. Для этого миссия должна удовлетворять необходимому противоречию: быть эффективной и в то же время не принуждающей. Очевидно, она должна быть о самом главном: что мы не сироты и тем более не прах земной, что наш любящий Небесный Отец всегда с нами, что жизнь каждого — ради духовного роста, закваска которого есть у каждого, а остальное зависит от свободных усилий, и что смерть есть не конец, но переход, и дальнейшая судьба определяется тем, насколько хорошо ты распорядился отпущенными возможностями. Ради достижения такой цели посланник может творить чудеса, но не слишком публично, так что рассказы о чудесах должны оставлять возможность сомнения. Статус мирного бродячего учителя, свободного от бремени подпунктов ортодоксии, но и не враждебного ей, выглядит как хороший вариант. Роль подобного посланника — не в том, чтобы давать конкретные инструкции и правила, ибо он идет к свободным творческим людям, но, скорее, заражать образами и стилем своего мышления. Особую силу миссии придаст непротивление учителя своему несправедливому аресту, пыткам и мучительной казни, принятой им ради нашего пробуждения от спячки, за чем последуют его воскресение, явление ученикам и наконец таинственное исчезновение.

Эта история должна быть сохранена в памяти, одновременно восхищая и оставляя возможность сомнения и неверия в ее адекватность. Особенно важен потенциал её вдохновляющего воздействия на мистиков, философов, ученых, поэтов, художников, музыкантов, политиков, творчество которых способно создать вокруг неё новую цивилизацию, более высокую во всех отношениях.

Да, конечно, эта история хорошо известна, известна даже более, чем какая-либо иная. Она называется евангелием (благая весть, греч.), именно так она и сработала. Пересказываю её, потому что пытаюсь передать восхищение её воспитательным совершенством. Там всё настолько точно, прекрасно и в десятку, как это умеет только Господь Бог. Потому и эффект был соответствующий.

По плодам их узнаете их — с этим критерием истины вероучений, кажется, никто напрямую не спорит, но не все о нем вспоминают. Плоды евангельской веры уже были обозначены. Плоды же отвержения евангелия человечество тоже видело и продолжает видеть: ужасы революций, опустошающих войн, геноцидов, массовых лагерей смерти, всё более массовой депрессии, роста процентов преступлений и самоубийств. Известная энергичная попытка стереть евангелие из памяти, запретить его свободное обсуждение, стоила народу очень дорого и плохо закончилась для соответствующего государства. Да, именем господним творились и злодеяния — но как бы такого могло не быть? Массовые злодеяния всегда и творились под знаменем высших святынь. Общественный успех евангельской веры не превращал людей в ангелов, но служил и служит катализатором духовной эволюции

БЛАГОРОДНЫЕ АТЕИСТЫ

были, есть и будут. Например, диссиденты Кронид Любарский и Владимир Буковский были людьми высочайшего мужества и силы духа. Также несомненно, что среди самых что ни на есть воцерковленных людей и церковных иерархов встречались, встречаются и будут встречаться люди совершенно аморальные.

Настроить отношения со Всевышним, обратиться к Нему с благодарностью или за духовной поддержкой требует некой внутренней готовности, определенных открытости и кротости, которых может и не быть. Тот, кто обращается, всегда получает отклик, но этот опыт нельзя сделать очевидным для других. О нем можно сказать, но слова будут проигнорированы теми, кто не хочет их слышать, в ком нет той необходимой кротости.

Великое значение религии для морали подчеркивали такие далекие от клерикализма авторы как Вольтер, Кант, Толстой; это же подтверждали своим опытом знаменитые лагерники Солженицын, Шаламов, Франкл, Синявский. В адских условиях лагерей наибольшую силу духа, как правило, являли те, в ком религиозная вера была особенно сильна. Но и помимо лагерей, без твердой морали в обществе не будет праведных судей, благородных сенаторов, отважных полицейских и воинов и даже честных бизнес-партнеров. А без таких фигур общество может существовать лишь как мафиозное болото или как свирепая тирания.

Разумеется, как и все человеческое, религия может деградировать, редуцируясь до магии, до культа государства, сводясь к житейским просьбам, так или иначе теряя нравственное измерение благодарности и долга перед Богом и людьми. В нравственном плане, такая религия не отличается от атеизма.

С другой стороны, некоторые люди обладают настолько сильным нравственным чувством, что ни под каким давлением не совершат низкий поступок; они скорее умрут, чем пойдут на подлость. Среди людей такого склада могут быть и те, кому чужд дух кротости перед Небесами — они и будут благородными атеистами. Такие люди есть, но их доля в обществе невелика. В противном случае история человечества была бы совершенно иной.

Именно поэтому религия является необходимым моральным базисом общества. Если этот базис деградировал, утратил нравственное измерение, ослаб, судьба общества будет незавидна. Планы и надежды по его улучшению будут тщетны, а пессимистические ожидания будут, напротив, оправдываться.

Оно и понятно: религия есть то, что способно дать смысл жизни, такой, что выдержит не только мою смерть, но и гибель человечества, с пониманием неизбежности того и другого. Христианская вера учит, что этот смысл связан с реализацией замысла о людях, как растущих детях нашего Создателя, с закваской Царствия Небесного у каждого, с вытекающими отсюда важнейшими нравственными следствиями. Из этого понимания и проистекает та великая сила духа, которую являли и являют настоящие христиане.

СПРОС НА ВОЙНУ

возникает тогда, когда у людей накапливается чувство бессмысленности жизни, вызывая истерическую жажду чего-то великого, жажду разрушения этого пустого, унижающего и бестолкового мира. Именно поэтому объявление войны может вызывать восторги публики. Иными словами, спрос на войну есть следствие религиозной пустоты; это вакуумная воронка бессмыслицы, засасывающая и уничтожающая мир. Спрос на войну есть спрос на неограниченное насилие, на беспредельное бесчестие, дабы увидеть в глазах жертвы отблеск своей значительности. Муки бессмысленности порождают спрос на обезболивание, на наркотик, пусть и ценой какой угодно иной боли, других и своей. Война и есть такой наркотик. Спрос на войну — это катастрофа "человека в поисках смысла", если воспользоваться термином Франкла. Спрос на войну — это еще одна гримаса подпольного человека Достоевского, дьявольская ухмылка Джокера, все более доходящее до нас радиоактивное свечение нигилизма Ницше. Этот спрос есть взрыв накопившейся энергии, не находившей созидательного выхода, это чернобыльский взрыв своего рода. Обречено ли человечество на подобные взрывы в будущем, что делать ради их предотвращения? — открытые вопросы.