Мао Цзе Дун (Рожденный в год змеи -3 )

23-02-2023
  • Начало
    Продолжение Мао в мавзолее

     

     

     

    ПЯТЬДЕСЯТ ВИЛЛ ДЛЯ ВЕЛИКОГО КОРМЧЕГО

    Коммунисты любят проводить громкие кампании в масштабе всей страны: вспомним Хрущёва с его кукурузой, которую сеяли чуть ли не за Полярным кругом, или столь же бесславную борьбу Горбачёва за трезвый образ жизни. Но Мао по числу разных кампаний был абсолютный чемпион. В 1951 году он объявил бой хищениям, коррупции и расточительству. За кражу или растрату государственных денег в размере от 10 000 юаней полагался расстрел. Народ радовался, не понимая, что сохранённые таким образом средства ему не достанутся. Борец с расточительством Мао Цзэдун сам был главным расточителем: так, на один лишь первомайский салют в Пекине тратили до полумиллиона юаней – месячный заработок 17 тысяч рабочих.

    Мао был равнодушен к роскоши в традиционном смысле этого слова: не коллекционировал бриллианты, антиквариат, картины и автомобили. Ему не нужен был золотой унитаз. Зато ему построили в самых живописных местах страны более пятидесяти вилл. Почти каждая имела атомное бомбоубежище и плавательный бассейн с подогревом воды (вода была тёплой даже в отсутствие Мао – а вдруг приедет?). Вокруг виллы ограждалась и строжайше охранялась огромная территория, в которую могла входить высокая гора  или целая цепь озёр.

    А народ ютился в лачугах и славил своего вождя.

    ДВОЕ В БАССЕЙНЕ

    Считается, что отношение Мао Цзэдуна к СССР начало ухудшаться в 1956 году после ХХ съезда КПСС, на котором Никита Хрущёв выступил с сенсационным «разоблачением культа личности Сталина». Мао – «китайский Сталин» – действительно не простил этого Хрущёву. Однако первая трещина между ними прошла значительно раньше.

    1 октября 1954 года Китайской Народной Республике исполнялось пять лет. Хрущёв охотно принял приглашение на торжества, а это была психологическая ловушка. На Востоке считают: из двух примерно равных слабее тот, кто первым наносит визит. Мао стал смотреть на преемника Сталина Никиту свысока, но до поры старался этого не показывать.

    В Пекине Хрущёв пообещал немедленно отдать Китаю Порт-Артур и порт Дальний, построить больше сотни заводов и т.п. При этом он вёл себя, как хвастливый купец, решивший облагодетельствовать бедного родственника. За две недели до его приезда на Тоцком полигоне в Оренбургской области прошли войсковые учения с использованием ядерного оружия. Китайские генералы, которые там присутствовали, с восторгом отозвались о советской бомбе. И в расчёте её получить Мао терпел «этого дурака», как он называл Хрущёва среди своих.

    Хрущёва очень часто заносило (Молотов называл его втихомолку «савраской без узды»), но Никита Сергеевич всё же не был дураком. Он не спешил передавать Мао Цзэдуну атомные секреты, а лишь прислал ему геологов для поисков урана. Предполагалось, что СССР будет получать за эту помощь «излишки» китайской урановой руды.

    В 1957 году он пригласил Мао Цзэдуна в Москву на празднование 40-летия Октябрьской революции (это был второй и последний выезд Мао в СССР и вообще за границу). Из Кремля были только что изгнаны старые большевистские вожди: Молотов, Маленков, Каганович, – и визит китайского лидера был очень важен Хрущёву как знак поддержки. Мао это отлично понимал. Он поставил условием своего приезда сдвиг «атомного вопроса» с мёртвой точки – и добился своего. 15 октября было подписано соглашение о передаче Китаю технологии производства ядерного оружия.

    А уже вскоре Мао заставил Хрущёва вздрогнуть. Он заявил, что в термоядерной войне нет ничего страшного: лично он готов ради победы социализма потерять 300 миллионов человек.

    – При этом, – пояснил Мао, – Китай не понесёт ощутимых потерь, так как за недолгое время мы сможем увеличить численность населения до прежнего уровня…

    Летом 1958 года Хрущёв снова приехал в Пекин: он надеялся договориться о создании совместного подводного флота. Эта идея обсуждалась давно, но китайцы ставили неприемлемое для СССР условие: «Лодки ваши, а командиры наши!».

    Мао принял кремлёвского гостя, плавая в бассейне, и жестом пригласил его в воду. Хрущёв должен был сделать мгновенный выбор: уйти, сохраняя достоинство, или присоединиться. Первый вариант был равносилен разрыву отношений. Хрущёв разделся и, не умея плавать, попросил спасательный круг. В круге и в «семейных» трусах до колен он выглядел клоуном, а не лидером сверхдержавы. Этого Мао и хотел.

    Унижая Хрущёва, он мстил Москве за десятилетия полной зависимости от неё. Он уже имел «рецепт» атомной бомбы плюс опытный ядерный реактор, запущенный с помощью советских специалистов. И был уверен, что теперь Китай сможет сделать бомбу своими силами.

    Треснувшая «ось» Москва-Пекин окончательно сломалась в 1959 году. В сентябре Хрущёв посетил Соединённые Штаты, демонстрируя своё миролюбие, а возвращаться решил через Китай, чтобы 1 октября отметить там десятую годовщину КНР. Прилетев к этой датев Пекин, он узнал, что главные юбилейные торжества прошли без него. Мао специально перенёс их на пять дней раньше, не желая стоять на одной трибуне с «оппортунистом» (сам он был противником мирного сосуществования с капиталистическими странами).

    У оскорблённого Хрущёва отказали тормоза. Он, топая ногами, кричал «китайским товарищам»: «Прекратите плевать в мою сторону – слюны не хватит!» И показал им «кузькину мать», отозвав из Китая полторы тысячи советских специалистов, в том числе участвующих в атомном проекте. Но у Мао были уже тысячи своих, подготовленных с помощью СССР…

    ДЛЯ СПРАВКИ. Первая китайская атомная бомба была взорвана на северо-западе страны, в пустыне Гоби, в октябре 1964 года. Её мощность в тротиловом эквиваленте составляла 22 тысячи тонн, как у бомбы «Толстяк», сброшенной американцами в 1945 году на Нагасаки. Стоимость её создания превысила 4 миллиарда долларов США – ещё тех, полноценных, обеспеченных золотом. В Китае за время реализации этого проекта умерли от голода десятки миллионов людей.

    Получив сообщение об успешном испытании, Мао написал двустишие:

     Атомная бомба взрывается по приказу.

     Ах, какая безграничная радость!..

            СТО ЦВЕТОВ ДЛЯ ДОВЕРЧИВЫХ

    После антисталинского доклада Хрущёва на ХХ съезде КПСС Мао Цзэдун и сам был вынужден немного ослабить гайки. Арестов и казней в Китае стало меньше. А спустя год из уст Мао прозвучало на всю страну невероятное заявление: коммунистическую партию можно и нужно критиковать, не боясь высказывать самые разные мнения! Эту новую кампанию Мао поэтично назвал «Пусть расцветают сто цветов».

    Китайцы сначала сидели тихо, не поверив своим ушам. Но главная партийная газета «Жэньминь жибао» подхватила призыв вождя, и люди постепенно смелели. На стенах появились рукописные плакаты с крупными иероглифами – дацзыбао. Они требовали соблюдать конституцию страны, не подменять законы приказами партии, обеспечить всеобщее равенство, независимость судов и т.п. Творческая интеллигенция возмущалась вмешательством КПК в литературу и искусство: «Разве Толстым и Шекспиром кто-то руководил?». Подобное говорилось и на небольших собраниях (митинги не допускались!). На них, конечно же, незаметно присутствовали «люди в штатском»…

    Кампания «Сто цветов» была провокацией Великого Кормчего, о чём вначале не подозревал даже премьер Чжоу Эньлай. Мао хотел таким образом выявить инакомыслящих(в основном, среди интеллигенции, ведь тёмный люд не был ему опасен). Через четыре месяца он свернул эту кампанию. И началась новая – «борьба с правым уклоном», то есть с теми, кто доверчиво открывал рот.

    – Как бы мы могли из­ловить всех змей, если бы не выманили их из нор? – смеялся Мао. – Мы хотели, что­бы эти негодяи выползли из своих убежищ и запели, и засмердели.

    «Для каждого трудового коллектива была установлена норма раскрытия врагов партии,– вспоминал его личный врач с 1954 года Ли Чжисуй. Их должно было быть не менее пяти процентов от всей численности рабочих и служащих. Сотни тысяч людей лишились работы и были отправлены на перевоспитание в трудовые лагеря, где многие скончались от голода и лишений».

    БОЛЬШОЙ СКАЧОК

    В 1957 году на обочинах советских автодорог появились щиты – на современном языке билборды – с призывом Хрущёва: «Догоним и перегоним Америку по производству мяса, масла и молока на душу населения!». На тех же обочинах Госавтоинспекция размещала свой призыв к водителям: «Не уверен – не обгоняй!». Нередко щит ГАИ был установлен в сотне метров за первым – и на скорости, из-за руля, надпись на нём читалась как немедленный ироничный ответ Хрущёву…

    Мао Цзэдун годом позже тоже решил догнать и перегнать. Но не Америку, чтобы не копировать «дурака Никиту», а Великобританию. И не по еде, а по стали. Кто-то подал ему идею, что в Китае с его огромным населением незачем строить металлургические комбинаты – достаточно сделать в каждом дворе маленькую доменную печь высотой до пяти метров. Мао пришёл в восторг и в мае 1958-го поставил перед страной такую задачу. Он понятия не имел, что в домнах выплавляется не сталь, а сравнительно хрупкий чугун, – и никто из технически грамотных людей не посмел ему это сказать. Одновременно была поставлена задача в разы увеличить производство зерна. Мелкие крестьянские кооперативы объединили в «народные коммуны», члены которых, помимо сельхозработ и выплавки «стали», должны были заниматься военной подготовкой. Вся эта невероятно громкая кампания получила название «Большой скачок».

    Сырьём для домны служит железная руда, а топливом – кокс (продукт специальной обработки каменного угля). Обеспечить миллионы самодельных дворовых печей коксом и рудой было невозможно. Но «сталь» дай хоть умри, если ты не враг партии и народа! Поэтому вместо кокса использовали обычный уголь, а чаще всего дрова. Если они заканчивались, – рубили мебель и двери. Вместо руды закладывали в печь домашнее железо: кастрюли, сковородки, мотыги, лопаты и т.п. А где взять инструменты и кастрюли взамен? Ведь без них в хозяйстве как без рук! «Всё предусмотрено! – отвечала местная власть крестьянам на этот глупый вопрос. – Их сделают из произведённой вами стали»…

    Администрация провинций втирала Мао очки, рапортуя о блестящих успехах «малой металлургии» и небывалых урожаях риса («тысяча центнеров с гектара!»). А неубранный рис тем временем гнил на полях, потому что 60 миллионов крестьян днём и ночью стояли у мини-домен (это ведь непрерывное производство!)

    На старте «Большого скачка» Мао поставил перед китайцами ещё одну задачу – уничтожить воробьёв! НИИ зоологии подсчитал, что склёванного зерна хватило бы, чтобы прокормить 35 миллионов человек. Но как избавиться от пернатых воров? Для народа, ведомого Великим Кормчим, нет невозможного! Десятки миллионов людей по вечерам, когда воробьи возвращались в свои гнёзда, начинали кричать, бить в тазы, гонги, барабаны и махать длинными шестами с тряпками на конце. Через 10-15 минут птички падали на землю замертво – летать дольше они не могут. Было уничтожено ДВА МИЛЛИАРДА воробьёв! В Китае их почти не стало. Но на следующий год невероятно расплодились прожорливые гусеницы и саранча, – воробьи ведь питаются ими, а не только зерном…

    Результатом Большого Скачка стал Большой Голод. От него, согласно рассекреченным архивным документам КПК, погибло до 45 миллионов китайцев. Но, как вспоминал личный врач диктатора Ли Чжисуй, «народ обвинял не Мао, а местное партийное руководство. Мне рассказывали о множестве случаев, когда последним желанием умирающих от голода крестьян было желание взглянуть на портрет любимого вождя. Все верили, что председатель Мао приведёт Китай к процветанию и что его идеи не могут быть ошибочными».

    ВЕЛИКИЙ ПЛОВЕЦ

    «Большой скачок», конечно, не обошёлся без строительства плотин и водохранилищ. На эти «великие стройки коммунизма» отправляли не только крестьян, но и городских жителей «для трудового воспитания и перевоспитания». О самосвалах и экскаваторах не было даже речи, –вкалывали кирками да лопатами. Мао вспомнил, как Ленин позировал фотографу на субботнике, пристроившись за несущими бревно мужиками, и решил тоже подать личный пример. Приехав в белоснежно-белой рубашке на строительство ГЭС, он почти полчаса под прицелом фото- и кинокамер насыпал лопатой гравий в вагонетку. Наутро китайцы увидели в газетах, как самоотверженно Великий Кормчий трудится вместе с народом…

    Для Мао Цзэдуна этот выезд был подвигом. Он считал, что лучшее положение тела – горизонтальное, и часами лежал в халате на тахте у бассейна, читая книги, документы или вызывая к себе подчинённых. Но назвать его лентяем будет так же несправедливо, как свернувшуюся клубком кобру, которая всё вокруг контролирует и всегда готова к броску.

    Дважды в неделю служба безопасности устраивала для него танцевальные вечера.  Там у него был широкий выбор грациозных и политически благонадёжных юных дев. Свою партнёршу по танцам, а то и двух-трёх сразу, он уводил в соседний «зал отдыха» с роскошным ложем. Цзян Цин знала об этом, но молчала – ведь предыдущая жена из-за вспышек ревности была сослана в Москву «на лечение»…

    Мао никогда не принимал ни ванну, ни душ, – слуги лишь обтирали его влажным горячим полотенцем. Зубы тоже никогда не чистил, а только жевал чайный лист.

    – У тигра нет зубной щётки, а клыки острые, – назидательно говорил он личному врачу.

    Он очень любил восхищать народ своими заплывами. В семьдесят три года переплыл Янцзы (сам, а не двойник), и пропаганда раструбила об этом на весь мир, словно о подвиге Геракла. А секрет был прост: Мао, благодаря огромному животу, не тонул. Он ложился на спину, и мощное течение само его несло, – оставалось лишь рулить руками. Десятки телохранителей и партийных функционеров, плывущих следом, не имели такой возможности и выбивались из сил. Многих приходилось спасать. В этих заплывах был обязан участвовать и личный врач Ли Чжисуй. «Рядом с нами плыли коровьи лепёшки и человеческие испражнения, – вспоминал он, – но мы старались их не замечать, как не замечал их наш великий вождь». Мао объяснял своему окружению, что быть брезгливыми глупо: «Всё, что мы едим, выращено на навозе и фекалиях»…

    Великий Кормчий терпеть не мог официальных приёмов и других протокольных мероприятий (там не приляжешь), а должность председателя КНР обязывала постоянно в них участвовать. В 1959 году он добровольно уступил её своему старому соратнику Лю Шаоци. Но был здесь и дальновидный расчёт: Мао тогда уже усомнился в успехе Большого Скачка и хотел переложить на Лю ответственность за эту авантюру.

    «КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

    Этот хитрый манёвр мог одурачить простых китайцев, но не коммунистов. Они знали, что «председатель Китайской Народной Республики» – декоративная должность, и что в ответе за всё глава КПК – Мао Цзэдун. Его авторитет в партии после провала «Большого скачка» резко упал. Мао пытался объяснить наступивший голод неурожаем, но на совещании партактива страны в Пекине прозвучало, что виноват «человеческий фактор». Это сказал Лю Шаоци. Семь тысяч присутствующих отлично поняли, что речь идёт о Мао.

    В партии начались закрытые дискуссии о спасении экономики. Говорилось, что народные коммуны – «перегиб влево»: как можно обобществлять даже кур и ночные горшки? Вместо коммун надо развивать фермерство! Дэн Сяопин, второй человек в КПК после Мао, сделал знаменитое заявление:

    – Неважно, какого цвета кот – белого или чёрного.  Важно – ловит он мышей или нет. Назовите это капитализмом или социализмом, но наша главная цель – поднять сельское хозяйство и остановить голод!..

    Мао Цзэдуну нечем было крыть, и он самоотверженно пообещал в знак солидарности с голодающими временно отказаться от мясных блюд…

    Он не боялся, что его сместят, – народ его боготворил, виня во всех своих бедах местных начальников. Люди, осчастливленные его  рукопожатием, неделями не мыли руку, а любовницы, которых он заражал трихомонозом, гордились этим, как высокой наградой… Мао затаился и выжидал. Пусть другие останавливают голод. В нужный момент он напомнит, кто в стране хозяин!

    Он многому научился у Сталина. Тот начал послевоенные репрессии с атаки на литераторов (Анну Ахматову, Михаила Зощенко и других). Мао тоже решил нанести удар со стороны культуры. В группу по управлению «культурной революцией» он включил Цзян Цин (её целеустремлённый, мстительный и злобный характер был тут в самый раз) и экс-главу госбезопасности Кан Шэна. А силовое прикрытие кампании поручил министру обороны маршалу Линь Бяо.

    Началось с разгромных рецензий на одну из китайских опер, которая якобы искажала историю страны. Затем, как круги по воде, пошли грозные обобщения: буржуазная интеллигенция окопалась в искусстве, литературе, науке, школах, вузах и, перекрасившись в красный цвет, протаскивает враждебные идеи, мечтая о реставрации капитализма! А ревизионисты, засевшие в партийных комитетах, с ней заодно!..

    Летом 1966 года Мао лично написал для молодёжи первое дацзыбао с броским лозунгом «Огонь по штабам!». Миллионам студентов и школьников этого было достаточно. Они объявили себя хунвейбинами – «красногвардейцами» великого вождя. Всякие занятия прекратились.

    Учителей и профессоров выволакивали наружу, заламывали им руки и ставили на колени, заставляя каяться. Войдя в раж, избивали их – нередко до смерти.

    cultur-revo3l

    Расправившись со «штабами» в местах своей учёбы, юнцы взялись за остальную интеллигенцию и низовых партийных работников. Громили храмы и музеи как очаги старой, «враждебной» культуры… Мао периодически выступал перед хунвейбинами на пекинской площади Тяньаньмэнь, вдохновляя их на новые подвиги. Площадь вмещала 500 тысяч, но ещё два миллиона «юных героев» с восторгом слушали вождя на прилегающих улицах.

    Бесчинства продолжались три года. В 1969-м Мао достиг цели – укрепил свою единоличную власть. «Культурная революция» позволила расправиться с каждым, кто посмел его критиковать. Лю Шаоци был исключён из партии, подвергнут травле вместе с женой и вскоре умер в тюрьме. Дэн Сяопина сняли со всех постов и сослали рядовым рабочим на тракторный завод. На съезде партии состав её руководства был обновлён на 80%.

    После этого Мао не нуждался в хунвейбинах, но их отряды не желали уходить со сцены. И тогда по приказу министра обороны Линь Бяо вмешалась армия. Миллионы «красногвардейцев вождя» были силой отправлены в сельские трудовые лагеря – «учиться жизни у бедных крестьян».

    НЕТЕРПЕЛИВЫЙ МАРШАЛ

    Мао щедро отблагодарил Линь Бяо за поддержку: сделал его  своим единственным заместителем в партии и официально объявил преемником.

    «Я поразился, – пишет доктор Ли Чжисунь. – Линь Бяо был явно душевнобольным. Например, он никогда не пользовался туалетом. Когда возникала такая необходимость, он накрывался одеялом как тентом и садился на корточки над ночным горшком, который жена ставила ему на кровать… Не случись невероятного, однажды Линь Бяо стал бы управлять целой нацией. Великой нацией…»

    Линь Бяо начал уговаривать Мао Цзэдуна восстановить пост  председателя КНР, упразднённый после смещения Лю Шаоци. Он знал, что для Мао эта должность не интересна, и рассчитывал получить её сам, чтобы ещё выше подняться в глазах народа. Это была его огромная ошибка. Мао стал с подозрением относиться к своему заму. Безудержная лесть Линя («Такие гении, как Мао Цзэдун, рождаются раз в несколько тысяч лет!»), стала казаться ему неискренней. Настораживало и то, что многие генералы – сторонники маршала.

    По официальной версии, обнародованной после смерти Мао, Линь Бяо в 1971 году готовил военный переворот. Видимо, не хотел долго быть вторым номером. А может, узнал о подозрениях Мао и не ожидал для себя ничего хорошего. Короче, планировал взорвать поезд, на котором Великий Кормчий будет возвращаться в Пекин из поездки по стране. Но Мао вернулся досрочно, и взрыв не состоялся. Линь Бяо, боясь разоблачения, решил бежать с семьёй в СССР. В спешке самолёт недозаправили, и он упал на территории Монголии. 

    «БАНДА ЧЕТЫРЁХ»

    Мао Цзэдун и до бегства Линь Бяо вёл антисоветский курс, теперь же вовсе ожесточился против Кремля, подозревая, что нити заговора тянутся оттуда (неспроста же Линь Бяо летел в Москву?).И он решил сближаться с Америкой.

    В феврале 1972 года президент США Никсон прилетел по его приглашению в Пекин. 78-летний Мао был уже слаб и едва встал с постели, но на встрече с Никсоном изо всех сил делал бодрый вид. Согласились, что пора нормализовать отношения. Однако главной помехой оставался Тайвань. Он уже более двадцати лет был союзником Соединённых Штатов и находился под их защитой. Американцы дали ясно понять, что не допустят его захвата.

    Из-за этого Вашингтон установил дипломатические отношения с Пекином только в 1979-м, когда Мао уже три года лежал в мавзолее.

    Цзян Цин с нетерпением ждала смерти супруга, надеясь с помощью трёх своих сторонников из высшего руководства партии прийти к власти. Это ей не удалось. Так называемую «Банду четырёх» обвинили в преступлениях в период «культурной революции» и в подделке завещания Мао.

    Суд приговорил Цзян Цин к смертной казни, которую заменили пожизненным заключением. Она провела в тюрьме пятнадцать лет, была выпущена на свободу из-за рака горла и повесилась в душевой кабинке больницы. Властолюбие вознесло бывшую актрису очень высоко, но затем, как это часто бывает, сбросило в пропасть.

    Фактическим лидером Китая стал Дэн Сяопин и доказал на практике, что кот, успешно ловящий мышей, – хороший кот, даже если он красного цвета.

    ПЛОЩАДЬ ТЯНЬАНЬМЭНЬ

    Дэн Сяопина чтут в мире как автора «китайского экономического чуда», но в 1989 году называли убийцей и злодеем за расправу «над мирными студентами на площади Тянаньмэнь». Там перед мавзолеем Мао сотни тысяч молодых людей больше месяца требовали от КПК и правительства политических реформ. Возник палаточный лагерь, обитатели которого объявили голодовку.

    Протестующие призывали Дэна следовать примеру Горбачёва. Советский лидер как раз приехал в Китай и сказал в своём кругу: «Вот тут некоторые из присутствующих подкидывали идею пойти китайским путём. Мы сегодня видели, куда ведёт этот путь. Я не хочу, чтобы Красная площадь походила на площадь Тяньаньмэнь»…

    Правительствобезуспешно просило молодёжь разойтись. 20 мая 1989 года было объявлено военное положение, но это лишь подлило масло в огонь. Требования становились всё радикальнее. На площади появились баррикады.

    Третьего июня армия попыталась очистить площадь, не применяя огнестрельное оружие. Тогда протестующие пустили в ход булыжники и бутылки с «коктейлем Молотова». Пятнадцать танков и БТР были сожжены. Один танкист, выскочив из горящей машины, был убит, других толпа хватала и избивала.

    На другой день армия получила право стрелять и давить. По официальным данным погибли двести протестующих, по неофициальным – не меньше тысячи. Символично, что трагедия развернулась перед мавзолеем Мао – как бы с его участием. Ведь это он сделал жестокость нормой для власти, а во времена хунвейбинов – и для молодёжи…

    Нынешний авторитарный лидер страны Си Цзиньпин взял курс на возврат к социализму вопреки идеям Дэн Сяопина. Цвет кота снова приобретает в Китае главное значение.

    Между прочим, Си, как и Мао, родился в год Змеи.

     

Комментарии
  • niktimof - 23.02.2023 в 11:15:
    Всего комментариев: 405
    Да, уникально Великие повелители, амплитудно велики во всех своих делах, от сияющих вершин общечеловеческих свершений, до бездонных пропастей злодеяний, они если Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 1 Thumb down 4
  • net - 23.02.2023 в 16:36:
    Всего комментариев: 492
    kakatimof о бессилии морально-нравственных человеческих придумок, к чему все это..... Гуманность за борт истории?Русише нацисто, маленькие друзья большого лебедя ?
    Рейтинг комментария: Thumb up 2 Thumb down 1
  • PP - 23.02.2023 в 21:32:
    Всего комментариев: 954
    На сегодня важно довести до очередного красножопого Елбана, который в год змеи, что вся ответственность за ядерные выходки его русского другана будут в первую Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 3 Thumb down 1
  • ВС - 24.02.2023 в 04:46:
    Всего комментариев: 1151
    Маркс и Энгельс, Коммунистический манифест, 1848. "Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 6 Thumb down 0

Добавить изображение