Столпы науки о знании

— так говорил Иисус. Обычно это интерпретируется как призыв учеников к радикальному обновлению, как революционный экстремизм Его слов и дел.

Когда я размышляю об основоположниках матфизики, смотрю на их портреты, мне эти евангельские слова снова и снова приходят на ум. Потому они и стали основоположниками, что их мысль преодолевала установившиеся самоочевидности, принятые ученым истеблишментом представления о правильном, преодолевала "мир сей" и его стопудовый "закон". Христос не уставал говорить о законе как о темнице и даже гробе для тех кто его абсолютизировал — именно в этом суть его конфликта с фарисеями, именно потому они и величались "гробами разукрашенными". Вот и старые научные парадигмы, абсолютизированные сообществом как альфа и омега познания, оказывались гробами — именно в этом ключе.

Правда, есть и противоположная крайность — радикальное отрицание всего предыдущего опыта, записывание его в разряд сплошной махровой темноты. Истина же — в таинственном синтезе новых прозрений с тем золотом, что было добыто до нас. В физике это выражается в "асимптотической истинности" старых теорий, которые отнюдь не отбрасываются на свалку идей, а продолжают работать, как предельные случаи, согласные в своем пределе с тем новым, что радикально раздвинуло область знания.

ЛЕОНАРД ЭЙЛЕР (1707, Базель - 1783, Санкт-Петербург)

— один из величайших математиков, основоположник классической механики. Полное собрание его сочинений составляет 90 томов — при том, что последние 15 лет жизни он был совершенно слеп. Любил размышлять, параллельно играя с детьми, а позже с внуками. Основатель российской математической школы, а в значительной степени и Российской Академии; с 1727 по 1741 и с 1766 до конца дней жил в Санкт-Петербурге, где и похоронен.

«Как и большинство математиков, Эйлер совмещал глубокую религиозность с отсутствием ханжества. Он имел обыкновение проводить богослужения в своей семье; одна из его полемических статей называлась «Защита Откровения от возражений вольнодумцев», публикация которой в Берлине в 1747 г., в непосредственной близости от двора Фридриха Великого, свидетельствует о моральной смелости, делающей его недосягаемым для нападок насмешников.» — писал Мориц Кантор, видный историк математики конца XIX века (цит по K. A. Kneller, Christianity and leaders of modern science, 1911)

"I.  Силы души проявляются через реализацию двух способностей, одна из которых называется пониманием, а другая - волей. Поскольку все счастье состоит в совершенствовании, счастье души может быть достигнуто только за счет совершенства ее понимания и воли… блага тела не имеют к счастью никакого отношения, если они не служат для совершенствования понимания или воли. Если бы все земные блага не влияли на состояние души, то счастье человека вообще не увеличивалось бы ими.

II  Совершенствование понимания заключается в познании истины, из которой одновременно рождается познание добра. Главная цель этого познания - Бог и Его дела, поскольку все другие истины, к которым размышление может привести человека, заканчиваются на Верховном Существе и Его делах. Ибо Бог есть истина, а мир - дело Его всемогущества и Его бесконечной мудрости. Таким образом, чем больше человек учится познавать Бога и Его дела, тем дальше он продвигается в познании истины, что в не меньшей степени способствует совершенствованию его понимания."

(Эйлер, Защита Откровения от возражений вольнодумцев, Берлин, 1747).

Полезно сравнить это воззрение на возможность и смысл познания, общее для основоположников мат. физики, с кантовской схемой, догматически постулирующей непроницаемую границу между "возможным опытом" и вещами самими по себе, как они есть по своей сути.

КАРЛ ФРИДРИХ ГАУСС (1777-1855)

, величавшийся при жизни "королем математиков", происходил из трудового народа. Его отец работал каменщиком, мясником, садовником, смотрителем каналов; он владел счетом и письмом. Мать была дочерью каменщика и никакой грамотой не владела. Тем не менее он поступил в школу, где его математические дарования были сразу замечены, а вскоре о его талантах узнал герцог Брауншвейга, который и поддерживал Карла Фридриха вплоть до своей гибели в войне с Наполеоном.

Приведу пару цитат о мировоззрении Гаусса, взятых из двух его биографий, Бюлера и Даннингтона:

«Принципиальной частью его убеждений была уверенность в гармонии и целостности общего проекта творения. Математика была ключом к усилиям человека получить хотя бы приблизительное представление о плане Бога. Очевидно, убеждения Гаусса очень походили на систему Лейбница, хотя они были гораздо менее систематичными и явными.»  [Бюлер, "Гаусс. Биографическое исследование" 1981]

«Наука была для него средством раскрытия бессмертного ядра человеческой души. В дни его полной силы она давала ему отдых и, благодаря открывавшимся перспективам, утешение. К концу жизни она приносила ему уверенность. Бог Гаусса не был ни холодным и отвлеченным плодом метафизики, ни карикатурой воинственной теологии… Религия Гаусса состоит не в проговаривании своего кредо, а в жизни по нему. Он верил, что жизнь, достойно проведенная на земле, является лучшей и единственной подготовкой к небесам. Божье откровение непрерывно, оно не застыло в каменных скрижалях или священном пергаменте; боговдохновенность книги является в ее вдохновляющем действии. Непоколебимая идея о продолжении жизни личности после смерти, твердая вера в высшего законодателя, в вечного, справедливого, всеведущего, всемогущего Бога составляли основу его религиозной жизни, которая полностью гармонировала с его научными исследованиями.» [Dunnington, Carl Friedrich Gauss: Titan of Science, 1955]

И несколько высказываний самого Карла Фридриха (мой перевод цитат из книги Даннингтона):

«Математика является царицей наук, а теория чисел — царицей математики. Хотя нередко  математика и снисходит до услуг астрономии и другим естественным наукам, все же во всех отношениях за ней остается первое место».

"Все измерения в мире не стоят одной теоремы, с помощью которой реально продвигается наука о вечных истинах".

«Будь задачей всех человеческих исследований ни что иное как познание мира как он есть, какова была бы ценность всех тех трудов и страданий, что приводили бы лишь к пустому повторению, имитации в душе того, что существует и без нее? … Не знание, а акт познания, не обладание, а акт достижения, вот что дает наибольшее наслаждение.»

"Да! Мир был бы бессмыслицей, все творение – абсурдом, не будь бессмертия"

«Таким образом мы приходим к выводу, на который многое указывает, пусть и не достигая принудительности научного доказательства, что помимо этого материального мира существует другой, чисто духовный порядок вещей, со столь же разнообразной деятельностью, что здесь, и что тот мир духа мы однажды унаследуем».

«Наконец, два дня назад, я преуспел — не благодаря своим усилиям, а по милости Божьей. Загадка решилась как мгновенная вспышка молнии. Я не могу сказать, в чем состояла нить, связующая известное мне прежде с тем, что обеспечило мой успех».

МАЙКЛ ФАРАДЕЙ (1791, Лондон -1867, Хэмптон-корт)

— автор одной из наиважнейших физических идей, идеи физического поля вообще и электромагнитного поля в частности. Открыл один из двух динамических законов этого поля — закон индукции. На этой основе изобрел электродвигатель и трансформатор. В 1832 году Фарадей отвёз запечатанный конверт в Королевское общество. Столетие спустя, в 1938 году конверт вскрыли и обнаружили там гипотезу, что индуктивные явления распространяются в пространстве с некоторой конечной скоростью, в виде волн, и что свет, вероятно, и представляет собой такие волны.

Сын кузнеца, не кончивший школы, самоучка, зарабатывавший на жизнь с 13 лет.

Церковный старейшина, проповедник и диакон шотландской сандеманианской общины.

"Всякий из знавших его — я твердо убеждён — желал бы только приблизиться к тому нравственному совершенству, которое, по-видимому, было дано Фарадею от рождения. Это была какая-то, на него одного сошедшая, благодать, в которой он почерпал силы для своей кипучей деятельности, будучи одновременно горячим проповедником истины, неутомимым художником, человеком, исполненным радушия и веселости, в высшей степени гуманным и мягким в частной жизни" (Ж.Б. Дюма, известный химик и политик)

"Со времени обоснования теоретической физики Ньютоном наибольшие изменения в её теоретических основах, другими словами, в нашем представлении о структуре реальности, были достигнуты благодаря исследованиям электромагнитных явлений Фарадеем и Максвеллом." (А. Эйнштейн).

"Фарадей рассматривал открытия законов природы как часть непрерывного процесса "чтения книги природы", что в принципе ничем не отличалось от процесса чтения Библии для открытия данных Богом законов." (J. Baggot, New Scientist, No 1787, 1991)

Несколько цитат Фарадея:

Есть, однако, одно счастливое обстоятельство: каковы бы ни были наши мнения, им не изменить и не расстроить законов природы.

Я не поэт, но если вы будете думать сами, как это делаю и я, то сами факты сложатся в поэму в ваших умах.

Красота электричества или любой другой силы заключается не в том, что эта сила таинственна и неожиданна, а в том, что она подчинена закону, и что изучивший ее интеллект может уже сегодня в значительной степени управлять ею. Человеческий разум находится над, а не под законом, и именно с этой точки зрения образование, даваемое наукой, приобретает высшее достоинство, практическое применение и пользу, ибо, позволяя разуму применять природные силы через знание закона, оно передает человеку дары Божии.

«Я буду со Христом, и этого достаточно».

Сказано Фарадеем незадолго до смерти, в ответ на вопрос журналиста «Думали ли вы когда-нибудь, чем будете заниматься на том свете?»

ДЖЕЙМС КЛЕРК МАКСВЕЛЛ (1831-1879)

— создатель первой динамической теории поля, электродинамики. Собрал имевшиеся разрозненные уравнения для электрического и магнитного полей, записал их в новой элегантной форме и модифицировал, следуя математической интуиции. Предсказал, что свет есть электромагнитная волна, решение этих уравнений.

Сын богатого шотландского землевладельца, учился в лучших учебных заведениях своего времени. Свободно читал на греческом и латыни, писал стихи, пел их, играя на гитаре. Глубокий христианин, церковный старейшина, проповедник.

Некоторые цитаты Максвелла:

"Я полагаю, вместе с Вестминстерскими богословами и всеми их предшественниками, что смысл жизни человека — прославлять Бога и вечно радоваться Ему." (~ 1850)

"...человеческий разум не может удовлетвориться простыми явлениями, которые он созерцает, но побуждаем искать принципы, воплощенные в этих явлениях, и эти базовые принципы заставляют нас признать, что законы материи и законы разума происходят из одного и того же источника, источника всей мудрости и истины." (1856)

В статье «Теория молекул» (1874) Максвелл усматривает в строгой идентичности атомов Вселенной подтверждение их сотворенности по одному и тому же точному проекту:

«Они и по сей день остаются такими, какими были созданы, совершенными в количестве, мере и весе, и по неизгладимым символам, запечатленным на них, мы можем узнать, что те стремления к точности в измерениях, правде в высказываниях и справедливости в действиях, которые мы причисляем к нашим самым благородным качествам, таковы, потому что они — существенные составляющие образа Того, Кто в начале сотворил не только небо и землю, но и материалы, из которых состоят небо и земля.»

"я считаю, что каждый человек должен стремиться воспринять представление о масштабах, порядке и единстве Вселенной, и иметь эти представления при чтении таких библейских мест, как 1-я гл. Послания к Колоссянам, Псалом 8, Евр. 6 и т.д." (1876)

“Magna opera Domini exquisitain omnes volunttes ejus” (псалом 111 Вульгаты) — надпись над входом в Кавендишскую лабораторию, установленная по дизайну Максвелла.

Одна из молитв Максвелла включает фрагмент 8-го псалма:

"Когда мы рассматриваем небеса - дело рук Твоих, Луну и звезды, что Ты поставил, научи нас ведать, что Ты помнишь о нас, открывая нам мудрость Твоих законов, ...чтобы, взирая выше небес, мы увидели Иисуса."

АНРИ ПУАНКАРЕ (1854, Нанси - 1912, Париж)

Один из величайших, универсальнейших математиков и мат. физиков. Основатель топологии, теории хаоса, автор новых методов небесной механики, пионер применения теории групп, принципов симметрий в физике, один из создателей СТО, внес вклад в становление квантовой физики. Свободно владел латынью, английским и немецким языками. Философ науки.

"Список творцов современной математики начинается с Ньютона, Эйлера и Пуанкаре. Точка зрения Пуанкаре на математику коренным образом отличалась от формалистических идей Гильберта и Харди, математика была для него важной частью физики и естествознания, а не искусством перестановки символов." — так начинает В.И. Арнольд статью "Недооцененный Пуанкаре" (УМН, 2006).

Анри Пуанкаре — сын врача, профессора медицины в Университете Нанси.

Во время франко-прусской войны 1870-71гг работал как медбрат на фронте, помогая отцу. Кузен консервативного политика Раймона Пуанкаре, Президента Франции в 1913-1920гг; кузен известного физика, министра образования, ректора Сорбонны Люсьена Пуанкаре; свояк видного философа Эмиля Бутру, дядя его сына, математика и историка математики Пьера Бутру.

Историк науки Галина Вайнберг:

"На вопрос об отношении к религии (1897), Пуанкаре ответил, что в детстве был религиозен, а затем постепенно у него стали расти сомнения. В возрасте восемнадцати лет он отошел от католической веры. На этом этапе у него сформировалась вера в право искать и говорить правду, и ему стала неприемлемой клерикальная нетерпимость."

Несколько цитат А. Пуанкаре:

«…мы должны были бы удивляться не чудесам, а закономерности природы. Люди просят своих богов доказать их существование чудесами; но вечное чудо — в том, что чудеса не совершаются беспрестанно. Потому-то мир и божественен, что он полон гармонии. Если бы он управлялся произволом, то что доказывало бы нам, что он не управляется случаем? Этим завоеванием закона мы обязаны астрономии, и оно-то и создает величие этой науки, еще большее, чем материальное величие изучаемых ею предметов.» (“Ценность науки”, 1905)

«Одним словом, чтобы получить закон из эксперимента, требуется обобщать… Но как обобщать? Что направит нас в этом поиске? Этим может быть лишь аналогия… Что же обучило нас знанию тех подлинных глубоких аналогий, не видимых глазу, но открываемых разумом? Обучил дух математики, что пренебрегает материей и стремится только к чистой форме.» (там же)

«Математика преследует троякую цель. Она должна давать орудие для изучения природы. Кроме этого она преследует цель философскую, и – я решаюсь сказать – эстетическую… Математика должна помогать философу углубляться в понятия числа, пространства и времени. Люди посвященные в ее тайны вкушают наслаждения подобные тем, которые дает нам живопись и музыкa. Они восторгаются изящной гармонией чисел и форм; они приходят в восхищение, когда какое нибудь новое открытие раскрывает перед ними неожиданные перспективы.» (там же)

«…завоевания промышленности, обогатившие стольких практических людей, никогда не увидели бы света, если бы существовали только люди практики, если бы последних не опережали безумные бессребреники, умирающие нищими, никогда не думающие о своей пользе и руководимые все же не своим капризом, а чем-то другим.» («Наука и метод», 1908)

«Представьте себе, что существовало бы не 60 химических элементов, а 60 миллиардов и что между ними не было бы обыкновенных и редких, а что все были бы распространены равномерно... В таком мире не было бы науки; быть может, мысль и сама жизнь в нем были бы невозможны, ибо эволюция не могла бы развивать инстинктов сохранения рода. Слава богу, дело обстоит не так!» (там же)

«Но мы рассмотрели пока только одну сторону дела. Ученый изучает природу не потому, что это полезно; он исследует ее потому, что это доставляет ему наслаждение, а это дает ему наслаждение потому, что природа прекрасна. Если бы природа не была прекрасной, она не стоила бы того, чтобы быть познанной; жизнь не стоила бы того, чтобы быть прожитой. Я здесь говорю, конечно, не о той красоте, которая бросается в глаза, не о красоте качества и видимых свойств; и притом не потому, что я такой красоты не признаю, отнюдь нет, а потому, что она не имеет ничего общего с наукой. Я имею в виду ту более глубокую красоту, которая кроется в гармонии частей и которая постигается только чистым разумом. Это она создает почву, создает, так сказать, остов для игры видимых красот, ласкающих наши чувства, и без этой поддержки красота мимолетных впечатлений была бы весьма несовершенной, как все неотчетливое и преходящее. Напротив, красота интеллектуальная дает удовлетворение сама по себе, и, быть может, больше ради нее, чем ради будущего блага рода человеческого, ученый обрекает себя на долгие и тяжкие труды.»

«... если греки восторжествовали над варварами и если Европа, наследница греческой мысли, властвует над миром, то это потому, что дикие любили яркие цвета и шумные звуки барабана, которые занимали только их чувства, между тем как греки любили красоту интеллектуальную, которая скрывается за красотой чувственной, которая именно и делает разум уверенным и твердым. Несомненно, такого рода триумф вызвал бы ужас у Толстого, который ни за что не признал бы, что он может быть действительно полезным. Но это бескорыстное искание истины ради ее собственной красоты несет в себе здоровое семя и может сделать человека лучше.»

«Нельзя доказать, что нужно подчиняться Богу, хотя бы нас убедили в том, что он всемогущ и что он может нас раздавить; хотя бы нас убедили в том, что он благ и что мы обязаны быть ему признательными; есть люди, которые считают, что право неблагодарности — самая ценная из наших свобод. Но если мы любим Бога, то все доказательства будут излишними, и покорность ему покажется нам вполне естественной. Поэтому-то религии имеют власть, тогда как метафизические учения ее не имеют.»

«Наука ставит нас в постоянное соприкосновение с чем-либо, что превышает нас; она постоянно дает нам зрелище, обновляемое и всегда более глубокое; позади того великого, что она нам показывает, она заставляет предполагать нечто еще более великое: это зрелище приводит нас в восторг, тот восторг, который заставляет нас забывать даже самих себя, и этим-то он высоко морален. Тот, кто его вкусил, кто увидел хотя бы издали роскошную гармонию законов природы, будет более расположен пренебрегать своими маленькими эгоистическими интересами, чем любой другой. Он получит идеал, который будет любить больше самого себя, и это единственная почва, на которой можно строить мораль. Ради этого идеала он станет работать, не торгуя своим трудом и не ожидая никаких из тех грубых вознаграждений, которые являются всем для некоторых людей. И когда бескорыстие станет его привычкой, эта привычка будет следовать за ним всюду; вся жизнь его станет красочной. Тем более, что страсть, вдохновляющая его, есть любовь к истине, а такая любовь не является ли самой моралью?»

ЭРВИН ШРЕДИНГЕР (1887-1961)

не испытывал иллюзий относительно ума и образования научных работников. Ниже приведена цитата из его книги "Наука и гуманизм" (1951).

Восхищаясь «Восстанием масс» испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета (1930), Шредингер пишет:

«…глава, о которой я хочу здесь поговорить… озаглавлена «варварство специализации»… Ортега осмеливается изобразить ученого-специалиста типичным представителем грубой невежественной толпы, как человека массы, который ставит под угрозу выживание подлинной цивилизации. Я могу выделить лишь несколько отрывков из восхитительного описания, которое он дает этому «ученому, не имеющему прецедентов в истории».

Далее Шредингер цитирует Ортегу, его описание типичного ученого:

«Это человек, который … провозглашает добродетелью не обращать никакого внимания на все, что остается за пределами узкой области, которую он сам возделывает, и осуждает как дилетантство любопытство, направленное на синтез всего знания. Бывает, что он, уединившись в узости поля своего зрения, действительно успевает открывать новые факты и продвигать свою науку (которую он почти не знает) и вместе с ней продвигать целостную человеческую мысль, которую он с полной решимостью игнорирует… Мы должны подчеркнуть странность этого неоспоримого факта: экспериментальная наука продвинулась вперед в значительной степени благодаря трудам баснословно посредственных и даже менее чем посредственных лиц.»

(Science and Humanism, 1951)

Эту двойную цитату я привел не затем, чтобы бросить камень в сословие, которому принадлежу, но потому, что без осознания сказанного Ортегой и подчеркнутого Шредингером нельзя понять, почему ведущей идеологией научного сословия оказалась та незатейливая глупость, что называется сциентизмом или натурализмом.