За что воюют Россия и Украина?

Разберу для начала две наиболее популярных версий ответов.

Это – этническая война.

Сейчас, когда пропаганда с обеих сторон разогнала ненависть до второй космической скорости, может сложиться впечатление, что это война между двумя непримиримыми этносами, что-то вроде войны хуту с тутси в Руанде. С одной стороны – “свинособаки”, с другой – “укронацисты”, и не сойтись им никогда. Действительность, однако, не подтверждает этой версии. На мой взгляд, отделить этнических русских и этнических украинцев друг от друга в этом конфликте не так просто, как кажется. Наиболее агрессивное и бескомпромиссное ядро сторонников войны до победного конца, что бы это ни значило, в России состоит в значительной степени из выходцев с Украины. В составе российской армии воюют тысячи этнических украинцев. Немало их и в составе политического руководства России. В то же время, на стороне Украины воюют тысячи русскоязычных ее граждан, а в ее политическом руководстве, включая и самого президента, представлены самые разных этносы. Опубликованный только что список советников и сотрудников офиса Президента Украины пестрит русскими фамилиями. Похоже больше на то, что славянские “хуту” и “тутси” с одинаковым упорством режут как чужих, так и своих.

Это – идеологическая война.

Мы видим, что по обе стороны от линии фронта войну пытаются представить как идеологическую борьбу двух народов, принципиально различных по своему мировоззрению, за некие высшие принципы, где Украина отстаивает проевропейские, то есть либеральные ценности, а Россия – традиционные, то есть антизападные и нелиберальные. В реальной жизни и здесь все представляется гораздо более запутанным. Украинское общество во многих вопросах не менее консервативно, чем российское, и, например, его отношение к ЛГБТ «недвижению» является таким же проблемным. Эпидемия ковида показала такой размах движения антиваксеров в Украине, которому их российские соумышленники могли бы только позавидовать.

К сожалению, это все-таки гражданская война, которая является следующей фазой продолжающегося распада советской Империи. То, что сейчас так выпятился именно украинский фронт этой войны, является отчасти случайным обстоятельством, отчасти результатом воздействия внешних сил. Такая война могла (и еще может) развиться (повториться) в любой точке гигантского постсоветского пространства. Она и идет на всем этом пространстве, на самом деле, включая всю территорию как России, так и Украины. То, что в данный момент она “зафиксирована”как война двух постсоветских одинаково случайных образований (в этом смысле все стрелы, которые Путин выпускает в адрес украинской государственности, могут быть пущены обратно в сторону России, которая имеет такое же отношение к исторической Российской Империи, как современные греки и египтяне – к античным Афинам и древнему Египту), не должно никого вводить в заблуждение.

Ожидания

Наступление на Харьков, не дожидаясь лета, выглядело бы логичным ходом Кремля. Не берусь утверждать, что оно будет. Для этого у меня нет ни информации, ни специальных знаний. Но оно напрашивается политически и ситуационно.

О том, что Россия держит под Харьковом наготове довольно мощную группировку войск, было известно давно. Именно поэтому еще до начала наступления ВСУ на Юге я, как и многие другие, делал предположение, что в случае его неудачи можно ожидать контрнаступления России на Востоке, на Харьковском направлении, и лишь в случае и его неудачи можно будет сделать окончательный вывод о начале позиционной фазы войны. Пока все идет к этому, но делать окончательные выводы преждевременно. Силы на еще один локальный бросок у России, на мой взгляд, пока есть. Другое дело, что и для нее это рискованная игра, в которой вход – рубль, а выход – два.

Тем не менее, внешние, невоенные факторы стимулируют Путина принимать рискованные решения. Ничто так не стимулирует наступать, не дожидаясь лета, как сиюминутный затырк с поставками западных вооружений и вообще финансированием Украины. При том, что о реальном положении дел очень трудно судить, не будучи участником процесса (и, возможно, все не так уж и плохо для ВСУ, как об этом пишут медиа), но общее восприятие ситуации не отменишь, а оно крайне тревожное для Украины.

Самое главное – военная промышленность Европы не раскочегарилась, и даже при наличии четко выраженной политической воли может случиться элементарный дефицит необходимых вооружений, прежде всего – снарядов. Но и с волей все не очень гладко. Байден заблудился на политической сцене и никак не может найти выхода. В Европе раздрай между членами НАТО. При этом во всех странах подрастает число собственных “трампистов” , верящих, что раздел Украины возможен, и что это и есть выход.

Кремль оказался в ситуации, которую нелюбимые им англосаксы обозначает как momentum, то есть в такой точке, когда есть соблазн сказать: “Сейчас или никогда!” Я думаю, что ситуация может развиваться зеркально и на русский Генштаб будет оказано определенное политическое давление, аналогичное тому, которое мы наблюдали в Украине полгода тому назад, с целью простимулировать военных начать наступление на Харьков при довольно ограниченных ресурсах. Хватит ли у самого Герасимова личного ресурса просаботировать это давление – большой вопос. Возможно, шумная кампания в Z-сетях по поводу “дранг нах Харьков” как раз и является косвенным отражением этой борьбы между политиками и военными в Кремле.

Цена вопроса достаточно высока. Взятие Харькова, помимо чисто военных перспектив, которые очевидны, открывает вновь перспективу реализации “сурковского плана” двух Украин с созданием альтернативной украинской автономии со столицей в отвоеванном городе. Такой поворот дел будет косплеить события столетней давности и большевистский проект. Это заманчиво для Кремля, особенно в контексте избирательной кампании Путина.

В то же время, плохо подготовленное наступление может стать той арбузной коркой, на которой машина войны может поскользнуться и сломать себе не только ногу, но и шею. Надо помнить, что реальное состояние российской армии все-таки очень далеко от ее медийного образа. Ну и Залужный тоже ведь газеты читает, так что к встрече русской армии в Харькове, в общем-то, готовы. Поэтому, если вся эта суета в итоге закончится ничем, я тоже не буду удивлен.

В любом случае, февраль обещает стать напряженным месяцем, заполненным мучительными колебаниями в попытках принять решение.