ГИБЕЛЬ ЧЕТЫРЁХ ИМПЕРИЙ
01-05-2024
Леонид Сапожников
-
Начинаем публикацию глав из книги Леонида Сапожникова "Гибель четырех империй". Это имеет отношение к сегодняшнему дню , поскольку война России с Украиной сейчас приобрела окопный, затяжной характер: траншеи, блюндажи, минные поля, артиллерийские дуэли. Это же было характерно для первой стадии Первой мировой войны, Поэтому то, как проходила та война, может иметь некоторое модельное значение для предсказания перспектив нынешней войны.Редактор.
Глава 1.Европа над пропастью
«– Убили, значит, Фердинанда-то нашего, – сказала Швейку его служанка.Швейк несколько лет назад, после того как медицинская комиссия признала его идиотом, ушёл с военной службы и теперь промышлял продажей собак, безобразных ублюдков, которым он сочинял фальши вые родословные.– Какого Фердинанда, пани Мюллерова? – спросил Швейк. – Я знаю двух Фердинандов. Один служит у фармацевта Пруши. Как-то раз по ошибке он выпил у него бутылку жидкости для ращения волос; а ещё есть Фердинанд Кокошка, тот, что собирает собачье дерьмо. Обоих ни чуточки не жалко…»Так начал чех Ярослав Гашек в 1920 году свой знаменитый роман. «Похождениями бравого солдата Швейка» зачитывалась вся Европа, заглушая смехом воспоминания об ужасах прошедшей войны. Войны, в которой погибли десять миллионов солдат и два миллиона мирных жителей.А началось всё с выстрела из браунинга, – 19-летний серб Гаврило Принцип смертельно ранил престолонаследника Австро-Венгрии эрцгерцога Фердинанда и его беременную жену Софию. Это произошло 28 июня 1914 года в столице Боснии Сараево.Опасные маневрыЭрцгерцог Фердинанд был племянником императора Австро-Венгрии Франца-Иосифа. Судьба улыбалась ему: ещё подростком он получил богатейшее наследство, а в 25 лет, в 1889 году, стал первым в очереди на корону. Но фортуна – дама капризная: она охладела к Фердинанду. В 50 лет он всё ещё оставался престолонаследником: император Франц-Иосиф «разменял» девятый десяток, но не спешил покинуть этот мир.В июне 1914-го эрцгерцог поехал на большие манёвры. Они проходили в Боснии, которую Австро-Венгрия отняла у Османской империи. Боснийцы – славяне, но преимущественно мусульмане. Христиан там намного меньше. Тем не менее, православная Сербия претендовала на Боснию («своих не бросаем!»). Австрийские манёвры на «спорной» территории Белград воспринял как вызов. Страсти накалились. Ехать в Сараево было рискованно, но Фердинанд не хотел выглядеть трусом.Вена собиралась послать в Сараево перед приездом эрцгерцога трёх тайных агентов. Сараевская полиция возразила: нужны минимум тридцать! Этих ищеек в Австро-Венгрии было море (читайте «Швейка»!) Но из Вены ответили, что такая командировка обойдётся слишком дорого – в 7000 крон, и… не послали никого. Фердинанду ничего не стоило выложить эти семь тысяч из своего кармана, но кто бы решился предложить ему такое!В те времена охрана высших государственных персон была поставлена из рук вон плохо. Уже погиб от бомбы террористов царь Александр II, уже заколота итальянским анархистом жена Франца-Иосифа, а выводов, как ни странно, не последовало…Мне дважды – в 1968-м и 1980-м годах – довелось встречать в Киеве Леонида Брежнева. Оба раза он ехал в кабриолете, как Фердинанд, демонстрируя этим бесстрашие и близость к народу. Но народ был заранее снят с работы и выстроен вдоль улиц на тротуарах согласно разметке КГБ. Отдел НИИ, в котором я работал, имел свой участок – «от этого дерева до того столба». Позади нас шныряли напряжённые остроглазые люди в штатском. Было строго велено не допускать никого постороннего в свои сплочённые ряды, а если кто-то встроится – немедленно сообщить!..Интересно, каким путём пошла бы мировая история, если бы эрцгерцога охраняли по-советски?Бомба в букетеО приезде Фердинанда газеты сообщили заранее. Назвали и пункт назначения – ратушу, где эрцгерцога ждал торжественный приём. Не указали только маршрут, но было очевидно, что он пройдёт по одному из мостов через реку Милячку. На её набережной с утра собралась разношёрстная публика, чтобы приветствовать будущего императора или просто поглазеть.В половине одиннадцатого показался кортеж из четырёх открытых автомобилей. В первом ехали сараевский бургомистр и начальник полиции, во втором – Фердинанд с супругой и губернатор Боснии генерал Потиорек. Перед поворотом на мост кортеж замедлил ход, и в этот момент молодой человек из толпы бросил в машину эрцгерцога цветы. Букет упал на откинутый верх кабриолета, соскользнул с него на мостовую и… взорвался! В нём спрятали бомбу, начинённую гвоздями. Были ранены шесть человек из публики и двое офицеров в третьем автомобиле, но Фердинанд с женой остались невредимы.Бомбометатель, проглотив яд, бросился в реку. Его вытащили и стали избивать, благо яд не подействовал. Это был 20-летний серб Неделько Габринович, работник типографии.Кортеж оставался на месте пять долгих минут, - никто не знал, что делать. Если бы рядом был другой террорист, всё было бы тут же кончено. Никто не вспомнил, что Александра II убили в Петербурге второй бомбой (от первой он не пострадал и даже вышел из кареты посмотреть на схваченного злодея). Австрийская полиция и сербские террористы показали себя полными дилетантами.Когда паника поутихла, кортеж двинулся дальше. В ратуше бледный бургомистр начал читать заготовленную речь: «Я счастлив приветствовать в этом зале наших высоких гостей от лица всех жителей Сараево!..» Фердинанд оборвал его: «Не говорите чепуху! Ваши жители приветствуют нас бомбами! Это гнусно!..» Жена взглянула на него с укоризной, и он смилостивился: «Ладно, продолжайте!»После церемонии Фердинанд пожелал проведать в госпитале раненых офицеров из своей свиты. «Надеюсь, бомб больше не будет», – произнёс он, изображая улыбку. «Вы совершенно правы, ваше высочество! – сказал губернатор Потиорек. – А для полной гарантии поедем по набережной – уж там-то теперь наверняка безопасно!»Бомб действительно больше не было. Был пистолет.«Черная рука»Смертный приговор Фердинанду вынесло сербское тайное общество «Чёрная рука», целью которого было объединить балканских славян посредством террора. Называть его тайным можно лишь очень условно: к нему сочувственно относились в правительстве, а его глава Апис был офицером генерального штаба сербской армии и профессором военной академии. Чтобы привлечь романтичную молодёжь, процедура приёма в «Чёрную руку» включала жутковатый ритуал с прикладыванием ножа к обнажённой груди, страшными клятвами и т.п.Апис послал из Белграда в Боснию трёх молодых исполнителей, в том числе 20-летнего Гаврило Принципа, снабдив их бомбами, пистолетами и скляночками с ядом. Ещё троих нашли в самом Сараево. Все шестеро читали соответствующую литературу и готовились к подвигу во имя Великой Сербии. Вот как отзывался о нём один из членов «Чёрной руки»: «Принцип, младший среди нас, всегда сумрачный и скромный, держался как бы в стороне. Он избегал теоретических споров, но всегда требовал книг и жадно пожирал их. Его книгами были те, которые говорили о действии».И вот время действовать пришло.Боевики заняли позиции на речной набережной возле мостов. Первый в этой цепочке при появлении кортежа растерялся, а когда нащупал за пазухой бомбу, эрцгерцог уже проехал. Второй тоже бездействовал, не сумев совладать с нервами. Габринович с букетом был третьим. Гаврило Принцип стоял дальше, у Латинского моста. Он услышал взрыв, увидел суматоху вдали и решил, что дело сделано. Поняв, что ошибся, он в смятении бесцельно бродил по улицам. Зашёл в кафе на набережной возле Латинского моста. А выйдя оттуда, не поверил своим глазам: рядом остановился кабриолет эрцгерцога, пытавшийся повернуть на мост.– Куда поехал?! – тряс шофёра за плечо губернатор Потиорек. – Сказано было: прямо по набережной! Сдавай назад, живо!..Гаврило выхватил из кармана браунинг и выстрелил в эрцгерцога, затем в его жену. Разрядить всю обойму и выпить яд не дали прохожие. Сбежавшаяся толпа избила его так, что в тюрьме ему ампутировали руку.На суде Принцип держался вызывающе и вопреки очевидным фактам утверждал, что действовал в одиночку. Ни о чём не сожалел – сказал только, что убил бы вместо эрцгерцогини губернатора, если бы нее так торопился.Принципа и Габриновича спасло от петли несовершеннолетие: в Австро-Венгрии оно заканчивалось в 21 год. Их приговорили к двадцатилетнему тюремному заключению с переводом в тёмный карцер в каждую годовщину убийства. Для них это была смерть в рассрочку: оба болели почти неизлечимым в то время туберкулёзом.Гаврило Принцип умер в чешской тюрьме Терезиенштадт в апреле 1918-го, не дожив до конца мировой войны. Он упорно не желал признать, что стал её причиной.Невыполнимые ультиматумыСразу после убийства сейм Боснии объявил траур и отправил императору Францу-Иосифу телеграмму, в которой выразил «скорбь и негодование». А официальный Белград не прислал в Вену даже простых соболезнований. Это глупейшее молчание наводило на мысль, что он имеет прямое отношение к теракту. Европа жила в предчувствии беды.23 июля Австро-Венгрия предъявила Сербии очень жёсткий ультиматум. Он требовал закрыть газеты и организации, ведущие антиавстрийскую пропаганду, уволить всех чиновников, занимающихся такой пропагандой, арестовать пограничников, которые помогли убийцам пересечь границу, и др. Самым острым был пятый пункт: «Допустить действие на территории Сербии государственных служб Австро-Венгерской империи для пресечения любой антиавстрийской деятельности». Для ответа Вена дала 48 часов.Заступницей Сербии и всех православных слыла Россия. Белград срочно связался с Петербургом: согласны ли наши братья по вере защитить нас от супостата? Вопрос был необычайно трудным. Согласие означало бы войну не только с Австро-Венгрией, но и с Германией, которая стояла за её спиной.Николай II отнюдь не был «голубем мира». В 1904 году он собрался захватить китайскую часть Маньчжурии и Корею, что вызвало русско-японскую войну. В Петербурге и Москве тогда царило победоносное настроение: «Да мы этих желтопузых шапками закидаем!» Но на суше и на море победила Япония. Так по зубам ли битому «русскому медведю» могучая Германия?..Царь растерялся. Надо было обсудить общий план действий с президентом союзной Франции. Но Пуанкаре только что завершил свой визит в Петербург и отплыл домой на броненосце «Ле Франс». Плавание продлится четыре дня. В Вене очень точно рассчитали момент вручения ультиматума.Россия посоветовала «братьям-сербам» найти компромисс. Чертыхаясь, они приняли ультиматум. Но отвергли его пятый пункт, равносильный отказу от независимости, а от грёз о Великой Сербии и подавно.Австро-Венгрию, разумеется, это не устроило. 28 июля она объявила Сербии войну, атаковала её дунайскую флотилию и начала артобстрелы Белграда.Николай II послал германскому кайзеру Вильгельму II (своему двоюродному брату) телеграмму: «Было бы справедливо повергнуть австро-сербский спор на решение Гаагского трибунала. Я доверяю твоей мудрости и твоей дружбе». Кайзер назвал это предложение бессмысленным. События становились необратимыми.Царь «высочайше повелел» начать частичную мобилизацию в четырёх военных округах: Киевском, Одесском, Московском и Казанском. Берлин потребовал её прекратить, иначе он начнёт свою: уж не хочет ли Россия померяться силами с Германией?! Петербург ответил, что это превентивная мера против австрийцев, которые выдвинули к русской границе восемь армейских корпусов (320 тысяч солдат), и что в близких к Германии округах Российской империи: Варшавском, Виленском, Санкт-Петербургском – не призван ни один резервист. Но этот ответ не удовлетворил кайзера и его генералов, – разведка донесла, что в Германии тайно начаты военные приготовления.30 июля военный министр Сухомлинов и начальник генерального штаба Янушкевич убедили министра иностранных дел Сазонова, что необходима всеобщая мобилизация. Военные хорошо знали: Германия способна поставить резервистов под ружьё за две недели, а Россия с её редкими железными дорогами и отсутствием шоссейных не управится и за два месяца. Сазонов позвонил царю: «Убедительно прошу принять меня с чрезвычайным докладом!» и, надев парадный мундир, поехал во дворец.Николай II выслушал его с подавленным видом. Он мучительно колебался, как игрок, который ставит на кон всё, что имеет, но в итоге дал согласие на всеобщую мобилизацию. Однако в тот же день телеграфировал Вильгельму: «Мы далеки от того, чтобы желать войны. Мои войска не предпримут никаких вызывающих действий. Даю тебе в этом моё слово».Вместо ответа кайзер прислал 31 июля около полуночи ультиматум, требуя в течение 12 часов демобилизовать всех призванных. Это было технически невыполнимое требование.1 августа по истечении срока ультиматума Германия объявила войну России. А 3 августа – Франции и попутно Бельгии, отказавшейся пропустить по своей территории немецкие войска.Нейтралитет Бельгии гарантировался Лондонским договором 1839 года, который подписала, в частности, Пруссия. Из Лондона запросили Берлин: как вы можете нарушать гарантии ваших предков? Англичане не знали, что германский канцлер Бетман-Гольвег назвал этот договор «клочком бумаги». Так же впоследствии будут относиться к международным договорам Гитлер с Риббентропом, Сталин с Молотовым и их подражатели Путин с Лавровым…4 августа Англия объявила Германии войну. Для кайзера это стало большой неожиданностью: зачем они лезут в драку из-за какой-то Бельгии – их ведь никто не трогал? Но в Лондоне понимали, что германская экспансия больно затронет интересы Англии.А дальше пошло-поехало. С 6-го по 12 августа Австро-Венгрия объявила войну России; Сербия и Черногория – Германии; Франция и Англия – Австро-Венгрии…Мир в Европе рассыпался как карточный домик.Глава 2.
«На Берлин! На Париж! На Белград!»
Старые газеты подобны машине времени. Давайте перенесёмся с их помощью в начало Великой войны, как называли тогда Первую мировую.Накануне31 июля 1914 года. (По старому стилю с 18 июля, но мы будем использовать новый календарь). Война идёт уже трое суток, но пока только между Австро-Венгрией и Сербией. Для России это последний мирный день, но никто в ней, включая царя, этого ещё не знает. Листая пожелтевший номер «Санкт-Петербургских ведомостей», ищу в новостях Российской империи что-то радостное. Но… в Астраханской губернии болеют бубонной чумой, а в Подольской в пределах Ямпольского и Винницкого уездов за две недели «наблюдалось 166 заболеваний холерой, из коих 71 со смертельным исходом»…На видном месте большая заметка «Из Киевской губернии». Там, слава Богу, все пока здоровы. Однако по деревням ходят нехорошие слухи:«Особенно много судят и рядят по поводу предстоящего через три недели солнечного затмения. Последнее, как известно, захватит Киевскую губернию, о чём в деревню уже проникли сведения из газет.– Это будет конец свету, солнце навсегда погаснет и страшный суд придёт, – говорят не без страха во всех деревнях крестьяне.Много возникло толков среди крестьян и по поводу массового нашествия в текущем году на Киевскую губернию полевых мышей, целые полчища которых истребляют хлеб на полях и в амбарах, крыши строений, домашнюю утварь и т.п. Это необычайное явление крестьяне объясняют «мором» людей»…Я не суеверен, но всё это очень похоже на предзнаменование беды, которая уже у порога.Та же газета через три дня напишет:«Человечество призвано пережить одну из страшнейших страниц своего существования, перед которой побледнеют все ужасы прежних войн с их неисчислимыми жертвами. Грядущая война может явиться кровопролитнейшею и упорнейшею в истории».Автор как в воду глядел. Но это был единственный трезвый голос в ура-патриотическом хоре.«Боже, царя храни!»2 августа 1914 года, второй день войны России с Германией. «Санкт-Петербургские ведомости» рассказывают о происходящем в стране и столице:«Быстро сменились хождения с красными флагами и пением революционных песен в городах с более или менее значительным рабочим населением хождениями с флагами национальными, пением гимна и патриотическими манифестациями… Большая манифестация была устроена перед Зимним дворцом. В ней участвовало, по меньшей мере, 10-15 тысяч человек. Впереди манифестантов было поднято несколько флагов, в том числе русский национальный, французский и сербский. Под сенью этих флагов толпа несла портрет Государя Императора. От Дворца народная волна покатилась к зданию военного министерства. Манифестация у здания прошла при небывалом подъёме духа. Площадь всё время оглашалась криками: «Да здравствует Государь Император», «да здравствует русская армия» и т.д».Пять дней спустя толпа перешла от криков к делу: разгромила на Исаакиевской площади огромное здание германского посольства. О «ярости масс» говорит такая деталь: с его крыши были сброшены четыре статуи высотой до 7 метров (два сына Зевса с лицами тевтонских воинов и два коня). Полиция не вмешивалась.А что происходило в Киеве? Да почти то же самое, только погром не состоялся:«С необычайным энтузиазмом встретили киевляне объявление о мобилизации. До глубокой ночи на улицах огромные толпы манифестантов. Раздаётся пение гимна и возгласы «ура», «живио», «да здравствует Сербия и Россия!» Устраиваются шумные овации встречным офицерам» («Московские ведомости», 1 августа 1914 г.)Россия не готова к войне: перевооружение армии, рассчитанное на три года, только началось. Но первым, внутренним результатом власть очень довольна: рабочие вместо революционной «Варшавянки» запели «Боже, царя храни!» Желая продлить эту идиллию, Николай II издал манифест c такими словами: «В грозный час испытания да будут забыты внутренние распри. Да укрепится ещё теснее единение Царя с Его народом, и да отразит Россия, поднявшаяся как один человек, дерзкий натиск врага».Зомбированные народы«Россия, поднявшаяся КАК ОДИН ЧЕЛОВЕК»… Эту удачную формулу возьмут на вооружение в СССР. Впервые она прозвучит в 1938 году в фильме «Если завтра война»: «Как один человек, весь советский народ за свободную Родину встанет»… Задача советской пропаганды была проще: народ в то время уже представлял собой довольно однородную массу. А в 1914-м надо было объединить патриотическим чувством очень разнородный контингент – от дворян и капиталистов до простонародья. И пресса – единственное в то время орудие массовой информации – старалась вовсю.Вот примеры:«Война за Сербию!! Не внове мы роль заступников берём. Мы за славян, как встарь, пойдём! Австриец нам презренней турок: стыд, совесть, справедливость, честь – ему как брошенный окурок. Он лих интриги только плесть» (Московские ведомости», 29 июля 1914 г.)« – До сих пор я был против войны. Теперь я, если потребуется, сам пойду. Забуду ревматизмы, подагру, почки и пойду. Теперь я – величайший энтузиаст войны. Я понимаю её необходимость и неизбежность…Это признание одного типичного интеллигента наших великих дней» (Санкт-Петербургские ведомости, 4 августа 1914 г.)Уже тогда был известен закон пропаганды: объединяет не только общая ненависть, но и общий смех. Эта заметка под названием «Русские бабы арестовали аэроплан» должна была развеселить представителей всех сословий:«На пограничной станции Бамен спустился неприятельский аэроплан. К месту спуска с окрестных полей поспешила толпа деревенских баб, которые вцепились в лётчика и в аэроплан. Австрийцы стали грозить браунингом, но бабы не пускали и держали врагов до тех пор, пока не прискакали стражники» («Московские ведомости», 27 августа 1914 г.)Воинственное настроение и презрение к противнику захлестнуло все противоборствующие страны. Писатель Илья Эренбург, живший тогда в Париже, свидетельствует: «На станциях женщины провожали мобилизованных. На многих вагонах было написано мелом: «Увлекательная экскурсия в Берлин». Трудно рассказать, что делалось в те дни. Все потеряли голову. Люди шли по мостовой и кричали: «В Берлин! В Берлин!» Это были не юноши, не группы националистов, нет, шли все – старухи, студенты, рабочие, буржуа, шли с флагами, с цветами и, надрываясь, пели «Марсельезу». Весь Париж кружился по улицам: провожали, прощались, свистели, кричали… Когда я ночью валился измученный на кровать, в окно доносились те же крики: «В Берлин!.. В Берлин!..»В Вене на стенах домов, в витринах и на афишных тумбах красовался плакат: Serbien muss sterbien («Сербия должна умереть»; в последнем слове для рифмы добавили букву i). На плакате мощный кулак с надписью «Австрия» припечатывал к земле отвратительного уродца в сербской национальной одежде.В Берлине не стали громить здание российского посольства. Немцы нашли способ похлеще. В Германии находились тысячи русских, приехавших в Визбаден и на другие курорты лечиться минеральными водами. Мужчин от 25 до 50 лет не выпустили назад в Россию, пообещав им принудительные полевые работы. Женщинам разрешили выезд и вели их с поезда на поезд под конвоем. «Мы шли, сопровождаемые свистом, плевками, насмешками и руганью немецких хулиганов, – вспоминала одна из них. – Нас обыскали самым тщательным образом, причём нас обнюхивали полицейские собаки…»Пресса России, Франции, Германии, Австро-Венгрии замечательно поработала, разжигая ненависть. А если бы тогда было телевидение?..«Освободитель» БобринскийФранцуз де Кюстин, проехавший по России от Петербурга через Москву до Нижнего Новгорода и встречавшийся с Николаем I, пришёл к выводу: «Империя эта при всей необъятности – не что иное, как тюрьма, ключ от которой в руках у императора; такое государство живо только победами и завоеваниями, а в мирное время ничто не может сравниться со злосчастьем его подданных». Написано за 75 лет до Первой мировой, но суть России за это время осталась прежней (добавлю: не изменилась и поныне).В 1914 году был редкий случай, когда царь и правительство хотели бы избежать войны – а точнее, отсрочить её года на три. Но раз уж она началась, следовало расширять империю за счёт чужих территорий. Для этого был испытанный предлог: «освобождение славян» (в 1939 году им воспользуется и Сталин). Газеты вначале обходили эту цель молчанием: воюем, дескать, не корысти ради, а во имя благородной идеи:«Россия – единственная страна в Европе, где достаточно идеализма, чтобы воевать из-за чувства. Её народ не уклоняется от жертв за веру и братство» (Санкт-Петербургские ведомости», 1 августа 1914 г.)Но 18 августа верховный главнокомандующий русской армии Николай Николаевич Романов рубанул с солдатской прямотой в своём воззвании: «Освобождаемые русские братья! Всем вам найдётся место на лоне матери-России».Пресса тут же радостно подхватила его мысль: «От Германии и Австрии должны быть отторгнуты земли былой Польши и славянские земли с православным населением русского происхождения» (Московские ведомости», 19 августа 1914 г.)Слова «украинский» и «украинцы» в лексиконе Российской империи отсутствовали…Расширение империи началось уже в сентябре: «Русские войска после блестящей победы над австрийскими заняли столицу Галиции Львов, и Августейший Верховный Главнокомандующий уже объявил об учреждении в занятых австрийских областях генерал-губернаторства. Таким образом, долгоотторгнутая русская область воссоединяется с Матерью-Россией» («Московские ведомости», 6 сентября 1914 г.) Обратим внимание, что в той России не заморачивались фейковыми референдумами, а сразу, без фокусов, объявляли о «воссоединении».11 сентября газеты сообщили, что генерал-губернатором «новых русских местностей» назначен граф Бобринский. Он объявил, что будет насаждать в Галиции «русский язык, закон и строй». И очень жёстко выполнял своё обещание. Начал с того, что закрыл украинские школы и газеты. Но военное счастье переменилось, и в июне 1915-го графу пришлось бежать из Львова вместе со своей оккупационной администрацией.Цена хорошего шпионаА поначалу дела русской армии на Юго-Западном фронте шли отлично. В сентябре она, разбив австрийцев в Галиции, отбросила их на 200-300 км к западу, почти до Кракова. В марте 1915-го после осады пала австрийская крепость Перемышль, и её 120-тысячный гарнизон сдался в плен. Этими успехами русская армия во многом была обязана генералу Алексееву, начальнику штаба Юго-Западного фронта. Талантливый стратег, он после Февральской революции 1917 года станет верховным главнокомандующим. Но удивительно, что сербская армия в начале войны тоже действовала очень успешно, хотя по численности уступала австрийцам в 11 раз и не имела выдающихся полководцев. Она четыре месяца не давала прорвать свою оборону и даже наступала на вражеской территории.Разгадка проста: русские и сербы ещё до войны знали много военных секретов противника. Начальник австрийской контрразведки полковник Редль был российским шпионом.Его завербовали в 1903 году. По одной версии – путём шантажа, узнав о его гомосексуальных связях. По другой он сам, остро нуждаясь в деньгах, вызвался работать на русскую разведку. В 1912-м он продал ей важнейший секретный документ австрийской армии – «Стратегический план». А год спустя случился провал. Кураторы Редля в Петербурге не придумали ничего умней, чем посылать ему гонорары по почте. Спасибо, что не из России, а из Восточной Пруссии и на вымышленную фамилию. Но всё равно два толстых конверта с хрустящими пачками внутри вызвали подозрение почтового служащего. Агенты тайной полиции обнаружили в одном конверте 6000 крон, в другом – 8000. Это были большие деньги! Редль, придя за ними на почту, выдал себя. За ним стали следить, обыскали его квартиру и нашли доказательства связи с русскими. Чтобы избежать оглушительного скандала, ему сделали «предложение, от которого невозможно отказаться» – дали пистолет с одним патроном…Это было за год до войны. Австро-Венгрия скорректировала свой стратегический план, но полностью изменить его было нереально. События на Юго-Западном фронте подтвердили старую истину: один ценный шпион стоит десятка дивизий.Гром в ясном небеУ германского генштаба тоже, разумеется, был стратегический план войны («план Шлиффена»), разработанный ещё в 1905 году. Он предусматривал, что сначала немецкая армия обрушит свою мощь на Францию и через 42 дня заставит её капитулировать. А затем её главные силы будут переброшены на восток, где русские за это время не успеют завершить мобилизацию. «Обед у нас будет в Париже, а ужин в Санкт-Петербурге!» – бахвалился кайзер Вильгельм II.Немцы не ожидали, что Англия выступит против них и направит во Францию экспедиционный корпус (первоначально семь дивизий). Это, однако, не заставило их изменить свою стратегию. 1 сентября 1914 года, на тридцать второй день войны, немецкие войска вышли к реке Марна. До Парижа оставалось 60 километров…А в русских газетах в сводках с Западного фронта одни победные реляции! Полистаем, например, «Московские ведомости».16 августа. «Успехи французов. 200 военных велосипедистов окружили германский отряд в 400 человек. Многих убили и 50 человек взяли в плен».18 августа. «В верхнем Эльзасе германцы отступают в большом беспорядке, оставляя огромное количество военного материала французам, как-то: снаряды, повозки и т.п.»28 августа: «Действия французов идут успешно между Нанси и Вогезами. Неприятель понёс значительные потери. Найдено 1500 трупов на очень небольшой площадке».И вдруг, как гром в ясном небе, 4 сентября:«Париж готовится к осаде. Французское правительство особым манифестом заявляет, что оно покидает столицу и временно переезжает в Бордо»…Где же победоносные французские воины, только что проявлявшие, по словам газет, «необыкновенный подъём и силу»? А вот они – видны за версту в своих ярко-красных штанах и синих мундирах! У них нет даже касок – воюют в кепи. Каски появятся лишь в 1915 году, да и то поначалу синие, – солдатам придётся надевать на них серые чехлы или перекрашивать. Нескоро получит армия и форму малозаметного, «защитного» цвета… Французское командование жило устаревшими представлениями о войне. И так мечтало вернуть отнятые Германией в XIX веке Эльзас и Лотарингию, что даже не помышляло об обороне. У него, как у сталинского генштаба перед нападением Гитлера, был только план наступления.
(Голосов:16, Средний балл: 4,06 из 5)
Loading...
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария:
Рейтинг комментария: