ГИБЕЛЬ ЧЕТЫРЁХ ИМПЕРИЙ (окончание)

03-05-2024
  • Начало Первая мировая война2

     

    Глава 3

    Первые сражения войны

     

    Французский главнокомандующий генерал Жоффр не придавал решающего значения обороне Парижа: если сдадим его немцам – не беда. Совсем иначе был настроен генерал Галлиени, назначенный военным губернатором столицы. Он мобилизовал парижан вплоть до стариков на строительство укреплений вокруг города и уличных баррикад. Многочисленные мосты через Сену были заминированы. В город завезли скот и пасли его в Булонском лесу. Это был живой запас мяса на случай немецкой осады, чтобы не пришлось есть крыс, как в январе 1871 года, когда Париж окружила прусская армия.

    Парижане, впавшие было в панику, приободрились. А когда возник слух, что на выручку вот-вот прибудут русские казаки, просто ликовали. Из уст в уста передавались подробности: якобы 500 тысяч казаков уже приплыли из Архангельска в Шотландию. Не сомневайтесь, их там видели! Они были с луками и стрелами, в больших меховых шапках и стряхивали снег со своих сапог!..

    Безрадостное положение на фронте усугублялось конфликтом между генералом Жоффром и Джоном Френчем, возглавлявшим английский экспедиционный корпус. Фельдмаршал Френч был известен большим гонором и постоянно конфликтовал даже с собственным руководством. На Жоффра он смотрел свысока и не согласовывал с ним своих действий. Когда французская воздушная разведка доложила, что 1-я германская армия фон Клюка резко повернула на юго-восток в обход Парижа и подставила свой фланг, Френч не захотел даже слышать о совместном ударе. А собственных сил для этого у французов было недостаточно.

    К счастью, в Париж прибыли зуавы – два полка из Туниса. Фронт в шестидесяти километрах, и если отправить их туда пешком, пропадёт драгоценное время. Военный губернатор Галлиенни нашёл выход: мобилизовал пятьсот такси для быстрой переброски зуавов на берег Марны. Этот подвиг парижских таксистов стал во Франции патриотической легендой. Она умалчивает, что шофёры ездили на фронт и обратно с включёнными счётчиками, чтобы потом потребовать оплату. Сэ ля ви!..

    Свежее африканское подкрепление очень помогло французам. А тут как раз из Лондона в связи с жалобами на Френча прибыл военный министр лорд Китченер и принудил нерадивого фельдмаршала участвовать в наступлении.

    В битве, длившейся с 5-го по 9 сентября, сражались около двух с половиной миллионов человек. За четыре дня одних только французов погибло более 200 тысяч. В итоге немцы отошли на север, к реке Эва, и заняли там оборону. Блицкриг, задуманный Шлиффеном, не удался. Война на западном фронте надолго стала позиционной.

    Победу союзников в той битве назвали «чудом на Марне». Но у каждого чуда есть объяснение. Немецкая пехота выдохлась, делая согласно графику блицкрига марш-броски в 45-50 км. А резервов не было. Незадолго до битвы германский генштаб был вынужден отправить пять резервных дивизий в Восточную Пруссию, где началось русское наступление.

     

    Немец против немцев

     

    Интенданты, дело известное, воруют как дышат. Но возможно ли, чтобы вором был боевой генерал, потомственный дворянин? Оказалось, что возможно…

    Виленским военным округом командовал генерал Павел Карлович Ренненкампф. С началом войны его войска стали 1-й армией Северо-Западного фронта, а Ренненкампфа назначили командующим. Для нас это невероятно: немцу доверили столь важную должность в войне с Германией! Мы знаем, что летом 1941 года Сталин сослал советских немцев в Казахстан и запретил брать их в армию даже рядовыми. Но вспомним, что царь сам имел немецкие корни (его прабабка, жена Николая I, была дочерью прусского короля), а в жилах царицы Александры Фёдоровны, урождённой принцессы Гессен-Дармштадтской, текла чисто германская кровь.

    Немецкое происхождение полководца отнюдь не считалось грехом – напротив, было чем-то вроде знака качества. Фон Ренненкампфы служили в русской армии с XVI века, а один из них в 1760 году, во время Семилетней войны, даже брал Берлин. В общем, назначение Павла (точнее, Пауля) Карловича командармом было вполне естественным. Но строптивостью и независимым поведением он нажил сильных врагов.

    Недруги собирали факты, компрометирующие Ренненкампфа. Был четырежды женат и в свои 60 лет весьма охоч до барышень… Ну, за это государь, хоть и высоко ставит нравственность, не отправит его в отставку. Кутузов вообще возил с собой для постельных утех девочку, переодетую казачком… А вот это горячо: в 1899 году, командуя Ахтырским полком, Ренненкампф был уличён в казнокрадстве! Жаль, что потом он загладил вину, отличившись в русско-японской войне…

    И вдруг 16 августа 1914 года Ренненкампф заключил с двумя купцами контракт на поставку продовольствия, завысив при этом итоговую сумму на два миллиона рублей. Видимо, решил, что Великая война всё спишет. Это был явный сговор с целью получить откат (тогда этот термин бытовал только в артиллерии, но сам способ украсть был в России хорошо известен). Над Ренненкампфом сгустились грозовые тучи. Но его армия уже двигалась к германской границе, и дело пришлось замять.

     

    План был хорош, но …

     

    Через три дня после армии Ренненкампфа, 20 августа, границу Германии перешла 2-я армия Северо-Западного фронта под началом генерала Самсонова. Она двигалась не с востока на запад, как 1-я, а с юга на север, со стороны Варшавы, поскольку Варшавская губерния российской Польши – «Царства Польского» – глубоко вдавалась в территорию Германии. План Ставки был прост: Ренненкампф наносит поражение вражеским войскам в Восточной Пруссии, а Самсонов отрезает им путь к отступлению на запад. Немцам останется либо сдаться, либо укрыться в крепости Кёнигсберг. Можно взять её в осаду, а главными силами наступать на Берлин, благо из России по мере мобилизации будут прибывать всё новые пополнения…

    План разумный, но главные исполнители были выбраны Ставкой крайне неудачно: Ренненкампф и Самсонов ненавидели друг друга. В 1905 году в битве с японцами под Мукденом дивизия Ренненкампфа не поддержала дивизию Самсонова, тот публично дал ему пощёчину, и дело едва не дошло до дуэли. Ставка знала о вражде этих генералов, однако доверила им судьбу важнейшей операции. Отчасти из-за спешки (французы очень торопили открыть «второй фронт»), но и потому, что не было особого выбора. Русской армии хронически не хватало хороших военачальников.

    Цена той пощечины

    В Восточной Пруссии находилась VIII германская армия генерала Притвица. Она встретила войска Ренненкампфа в 40 км от границы в районе города Гумбиннен (ныне Гусев Калининградской области). 20 августа произошло сражение. Немцы были так уверены в лёгкой победе, что, по воспоминаниям очевидца, «наступали густыми цепями, почти колоннами, со знаменем и пением; там и сям виднелись гарцующие верхом командиры». Эта самонадеянность обошлась им в 15 тысяч убитых и раненых. Русские потеряли на полторы тысячи больше.

    Притвиц знал из перехваченной радиограммы, что в тыл ему западнее Мазурских озёр движется армия Самсонова. Опасаясь окружения, он стал отступать на запад, к низовьям Вислы, чтобы занять оборону на её левом берегу. Но германский генштаб приказал забыть об отступлении! Притвица срочно заменили 67-летним Гинденбургом, придав ему в качестве начальника штаба генерала Людендорфа.

    Генерал фон Гинденбург (в ноябре он станет фельдмаршалом) уже три года находился в отставке, играя с внуками и вспоминая своё участие во франко-прусской войне полвека назад. Вызывать старика с заслуженного отдыха было совсем не обязательно: на востоке справился бы и сравнительно молодой (49 лет) энергичный Людендорф. Но в Германии высшие армейские должности традиционно занимали только аристократы, а Людендорф происходил из простой семьи и не был «фон Людендорфом».

    Замена Притвица Гинденбургом заняла два дня. Если бы Ренненкампф преследовал отступающего противника, он мог бы за это время многого добиться, – ведь Притвиц, подавленный итогом битвы и своим смещением, не мог полноценно управлять войсками. Но Павел Карлович вместо преследования объявил днёвку. Лишь через полтора суток, 22 августа, его 1-я армия двинулась дальше на запад, не видя противника и гадая, куда он исчез.

    Отдых после сражения желателен, спору нет. Однако у Ренненкампфа на первом месте был тут личный мотив. На вопрос своих офицеров о причине днёвки он ответил: «Почему я доложен сражаться во славу Самсонова?!» Он крепко запомнил пощёчину на перроне мукденского вокзала…

    Но где же немцы? Командующий фронтом Жилинский всё ещё считал, что они бегут за Вислу, и вошёл в охотничий азарт. Он потребовал от Самонова как можно быстрее идти на север, чтобы не упустить врага. А Реннекампфу, выступавшему в роли загонщика, дал указание притормозить, «дабы немецкий зверь не бежал слишком быстро». Но Самсонову об этом не сообщили! Он опасался, что не успеет перерезать немцам путь к Висле, и взял курс левее, чем было задумано. В результате расстояние между двумя русскими армиями выросло до 125 км. Гинденбург с Людендорфом использовали эту огромную брешь, чтобы окружить армию Самсонова. Они планировали быстро разбить её и взяться за Ренненкампфа.

    Поразительно: ни командующий фронтом, ни оба командарма не знали толком, где неприятель. В распоряжении фронта были десятки аэропланов, но организовать воздушную разведку не сумели. Ну, это ещё можно как-то понять: новая техника, отсутствие опыта, - но фактически не было даже кавалерийской разведки! А Людендорф постоянно получал информацию о русских войсках из перехваченных незашифрованных радиограмм и от своих лётчиков. Ещё и по телефонам от местных жителей. В глубинке, где не было телефонной связи, фермеры сигнализировали о появлении русских, поджигая солому, - дым в ясный день виден издалека…

    По аналогии с шахматами можно сказать: русские играли вслепую с более сильным противником, у которого доска была перед глазами.

     

    Горе-генералы

     

    У Самсонова было пять корпусов, около 150 тысяч бойцов (у Ренненкампфа – порядка 100 тысяч). Но сам генерал Самсонов прежде командовал только казачьей дивизией в 4000 шашек. А тут ему доверили целую армию и, не дав опомниться, приказали разгромить врага.

    Он страдал астмой и летом 1914-го лечился в Пятигорске. Отозвали прямо с курорта и срочно послали в Варшаву принимать командование. На ключевую роль назначили больного человека с явно недостаточным опытом! Видимо, учли, что восемь лет назад он недолгое время возглавлял штаб Варшавского военного округа, а значит, должен иметь о тех краях хоть какое-то представление… Как человек долга он не мог отказаться от назначения, но был полон самых мрачных предчувствий.

    Список ближайших подчинённых – командиров армейских корпусов – не добавил ему оптимизма. Один из них (Клюев) вовсе не имел боевого опыта и служил во время русско-японской войны в тылу «генералом для поручений». Второй (Благовещенский) формально участвовал в той войне, но фронта в глаза не видел – занимался железнодорожными перевозками. Третий (Кондратович) командовал дивизией в войне с японцами, но слыл трусом, и командиры полков открыто презирали его. Четвёртый (Артамонов) имел авантюрный характер и напоминал гоголевского Ноздрёва из «Мёртвых душ». В офицерской среде его считали «фокусником» и «актёром», поэтому доверять ему в полной мере было нельзя. Из пятерых только Мартос устраивал Самсонова, но славен был больше как потомок знаменитого скульптора Мартоса, автора памятника дюку Ришелье в Одессе.

    Вот с такими генералами Самсонов перешёл 20 августа германскую границу и должен был схватиться с тандемом Гинденбург-Людендорф.

     

    Выстрел в чаще

     

    23 августа Самсонов хотел устроить вынужденную днёвку, чтобы подтянулись отставшие обозы с хлебом для солдат и овсом для лошадей. Важно было также проверить известие, что кавалеристы видели немецких солдат. Но от командующего фронтом Жилинского пришла радиограмма с грубым отказом: «Видеть противника там, где его нет, трусость, а трусить я не позволю и генералу Самсонову. Требую от него продолжать наступление». При этом он лгал, что Ренненкампф энергично преследует неприятеля.

    26 августа войска Гинденбурга перестали играть в прятки и ударили по флангам 2-й армии. Для Самсонова это стало громом с ясного неба: ведь Жилинский до последнего утверждал, что враг разбит, бежит и способен выставить только слабые заслоны. Корпус Благовещенского на правом фланге стал в панике отступать, неся огромные потери, а сам генерал бросил его и умчался на автомобиле в тыл. С левого фланга Артамонов сообщил Самсонову: «Все атаки отбиты, держусь, как скала!» – и вскоре под градом снарядов начал отступать.

    В центре два корпуса – Мартоса и Клюева – стояли твёрдо. 28 августа Самсонов поскакал к ним верхом, чтобы лично руководить боем. Это был безрассудный поступок, губительный для армии. Толчком могло стать обвинение в трусости, высказанное Жилинским. Но была и другая причина: не справившись с обязанностями командарма, Самсонов выбрал более простую, знакомую роль…

    Люди и лошади были голодны и измучены, ведь обозы так и не подошли. Оголённые фланги предвещали «котёл». Штаб фронта наконец прозрел и отправил Самсонову радиограмму с приказом об отступлении, но генерал, ускакав на передовую, был вне связи.

    Остатки армии втянулись в большой лес близ Танненберга (ныне польский город Стембарк). 29 августа немцы окружили этот лес, перекрыв все дороги. Самсонов был морально убит: «Как я посмотрю государю в глаза?!» В ночь на 30 августа он застрелился в лесной чаще.

    Командование окружёнными взял на себя генерал Клюев. Он не видел возможности прорваться, не очень-то её искал и отдал приказ о сдаче в плен. Немцы это оценили и обращались с Клюевым хорошо. А с генералом Мартосом, взятым в плен на поле боя Людендорф был груб и старался его унизить. В частности, у него отобрали наградную золотую саблю с надписью «За храбрость». Вмешался фон Гинденбург – велел вернуть саблю и сказал Мартосу: «Желаю вам более счастливых дней в вашей жизни!» Приставка «фон», что ни говори, обязывала к благородству. Впрочем, саблю так и не вернули…

    После разгрома 2-й армии немцы взялись за 1-ую. За неделю боёв (9-15 сентября) она понесла тяжёлые потери, но не дала себя окружить и отошла на государственную границу, за Неман. Ренненкампф при всех своих моральных изъянах был грамотным генералом. С тех пор русские войска до конца войны никогда больше не действовали на территории Германии.

    В Восточно-Прусской операции русские потеряли 170 тысяч человек (в том числе 135 тысяч пленными), германские же – 37 тысяч. Будь это сталинские времена, полетели бы головы и погоны. Генерала Павлова в 1941-м расстреляли за меньшие грехи. А «Николай Кровавый» был по натуре мягок и незлобив. Жилинского сняли с должности командующего фронтом и… послали во Францию представителем России в Совете Антанты. Благовещенского, который бежал с фронта, бросив свой корпус, отправили в отставку с сохранением всех регалий и генеральской пенсией. Кондратовича, совершившего то же самое, зачислили в резерв при штабе Минского военного округа – и воевать не надо, и жалованье идёт…

    Для русского общества, которое уже настроилось на взятие Кёнигсберга, а вскоре и Берлина, разгром в Восточной Пруссии стал страшным ударом.

     

    Глава 4

    Почему  война затянулась на годы

     

    1914 год не принёс решающего успеха ни одной из воюющих сторон. Говоря языком спортивных комментаторов, команды ушли на перерыв с минимальным перевесом Антанты.

    В Германии бурно радовались разгрому армии Самсонова в Восточной Пруссии. Но, с другой стороны, немцам не удалось взять Париж, и план блицкрига был сорван. Под этим впечатлением не рискнула вступить в войну на стороне Германии и Астро-Венгрии их союзница Италия. Зато германская дипломатия праздновала большую победу: ей удалось втянуть Турцию в войну с Россией.

    Но вот Японию дипломаты кайзера проворонили. В Берлине были уверены, по крайней мере, в её благожелательном нейтралитете, а она 23 августа объявила Германии войну, требуя передать ей все немецкие владения в Тихом океане. Это позволило России перебросить на запад сибирские корпуса, защищавшие её дальневосточную границу (как тут не вспомнить подобную историю 1941 года!)

    В общем, итоги первого года войны были для Антанты приемлемыми. Однако энтузиазм граждан сменился разочарованием. В самом деле: страны Антанты имели 10-миллионную армию, а Германия с Австро-Венгрией – 6-миллионную. У Антанты было порядка 11 500 артиллерийских орудий, а у противника только 8000. У Антанты 509 самолётов, а у немцев с австрийцами – 297. Одни эти цифры давали право рассчитывать на скорую победу. Русская армия, превосходившая по численности французскую и английскую вместе взятые, собиралась взять Вену и Берлин.

    И тем не менее после пяти месяцев боёв войне не было видно конца. Почему?! В России после унизительного провала в Восточной Пруссии этот вопрос звучал особенно часто.

    Газеты придумывали оправдания типа того, что противник передвигается по железным дорогам, а наша родимая пехота идёт пешком. Но глубинная причина слабости русской армии была в качестве кадров. Информацию к размышлению на эту тему дал ещё Пушкин в повести «Капитанская дочка».

     

    Малыш спит, а служба идет

     

    «Матушка была ещё мною брюхата, как уже я был записан в Семёновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. Если бы паче чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следует о смерти неявившегося сержанта, и дело тем бы и кончилось».

    Вот так в России можно было родиться гвардии сержантом и на бумаге делать военную карьеру. Через семьдесят лет после появления «Капитанской дочки», в 1906 году, в Петербурге вышла книга генерала Куропаткина «Русская армия». Автор продолжил в ней ту же тему:

    «Ещё в XVIII столетии начали давать военный мундир детям знатных вельмож, которые могли подвигаться в чинах, гарцуя в комнатах на деревянных лошадках. Затем понемногу военный мундир и даже звание генерала перестали обозначать непременную принадлежность к армии. Военные мундиры появились во всех сферах деятельности (кроме духовенства). Члены Государственного Совета, послы, сенаторы, министры, губернаторы, градоначальники, полицмейстеры, масса лиц, состоящих по разным ведомствам, – все они носят военный мундир, но никакого отношения к армии не имеют, лишь обессиливая армию. Хуже всего то, что те, которые несут строевую службу, отстают в чинах и особенно в окладах от тех, которые строевой службы не несут. При таком положении очевидно, что наиболее сильные, энергичные, способные элементы стремились уйти из строя».

    Николай II вроде не баловал сына званиями: Алексей в двенадцать лет числился лишь ефрейтором. Зато он с момента рождения состоял атаманом всех казачьих войск – генеральская должность!

    Высшие командные посты раздавались и великим князьям – родственникам царя. Его дядя Алексей Александрович Романов в звании адмирала управлял морским ведомством и стал главным виновником Цусимской катастрофы русского флота в 1905 году. А как же иначе? Ведь он, по свидетельству другого великого князя, Александра Михайловича, «не интересовался решительно ничем, что не относилось к женщинам, еде или же напиткам. Одно только упоминание о современных преобразованиях в военном флоте вызывало болезненную гримасу на его красивом лице».

    Великого князя Николая Николаевича наш компетентный свидетель даже похвалил: «Не было равных ему в искусстве поддерживать строевую дисциплину и готовить военные смотры. Тот, кому случалось присутствовать на парадах Петербургского гарнизона, имел возможность видеть безукоризненное исполнение воинских уставов вымуштрованной массой войск: каждая рота одета строго по форме, каждая пуговица на своём месте»…

    Эта похвала убийственна для верховного главнокомандующего. Вдумайтесь: мастер по подготовке парадов и проверке солдатских пуговиц противостоял Гинденбургу с Людендорфом!

     

    Ложь ради наград

     

    Рыба гнила с головы. Квалификация и моральные качества множества русских офицеров были низкими. Генерал Драгомиров, начальник штаба Юго-Западного фронта, писал после войны: «Главное командование не умело различать преданных делу от преследовавших личные цели. Оно ценило не доблесть, а успех. За последним гнались в его лёгких формах, ибо серьёзный успех всегда связан с риском неудачи. При отсутствии успеха не останавливались перед его фальсификацией. Ложь считалась дозволенной. К имевшим мужество говорить горькую правду относились неблагосклонно».

    Главный священник русской армии и флота Щавельский привёл в воспоминаниях яркий пример. После боя немцы отступили, и «наши части нашли семь брошенных орудий. При этом присутствовал полковник Генерального штаба Бучинский. Как очевидцу ему пришлось составлять реляцию о действиях дивизии, и он правдиво изобразил происшедшее. Начальник дивизии, прочитав описание, остался недоволен. «Бледно», - сказал он и вернул описание Бучинскому. Не понимая, какая красочность требовалась от правдивого описания фактов, Бучинский обратился за разъяснением к начальнику штаба. «Разве не понимаете? – ответил тот. – Надо написать, что орудия взяты с бою, тогда начальник дивизии, командир полка и командир роты получат георгиевские кресты!..» Сколько из-за этих крестов было никому не нужных атак, сколько уложено жизней, сколько лжи и обмана допущено!..»

    Прошло больше ста лет, а звучит актуально, не так ли?

    Если таковы высшее командование и офицеры, то может быть, солдаты молодцы? На этот вопрос ответил классик марксизма Фридрих Энгельс, написавший после Крымской войны для американской энциклопедии статью о русской армии:

    «Русский солдат хорошо сложён, здоров, прекрасный ходок, крайне нетребователен в пище и питье, питаясь кое-чем, и более послушен своим офицерам, чем какой-либо другой солдат в мире». Да, молодец! Эту фразу классика охотно цитировали в СССР и цитируют в России. Но читаем дальше: «Было бы напрасно ожидать от русского солдата, чтобы он в своих действиях проявил быструю сообразительность французов или просто здравый смысл немцев. Что ему нужно, это — команда, ясная, отчётливая команда, — и если он её не получает, тогда он хотя, может быть, и не обратится в бегство, но и не пойдёт вперёд, не сумеет действовать собственным умом».

    Интеллигентность не позволила Энгельсу добавить, что так же ведёт себя стадо широко известных парнокопытных, если его вожак исчез или никуда не годен.

     

    Глава 5

    Турция объявляет России джихад

     

    У некогда великой Османской империи дела шли всё хуже. В XVII веке она простиралась от Алжира на западе до Кавказа на востоке, а в Европе владела Балканами, захватила бОльшую часть Венгерского королевства и осаждала Вену. С тех пор её территория сократилась в три раза (см. карту). Внешний долг стремительно рос, экономика расшаталась, армия на глазах теряла боеспособность. Но правительство по-прежнему именовало себя «Блистательная Порта», что вызывало теперь насмешливую улыбку.

    В Лондоне и Берлине с нетерпением ожидали распада Османской империи. При этом немцы и англичане наперебой предлагали «Блистательной Порте» свои услуги, подобно тому как жадные наследники лицемерно ухаживают за умирающей богатой тётушкой.

    Англичане пообещали строить туркам военные корабли. То же пообещали немцы, но они сверх того взялись проложить железную дорогу от Стамбула до Багдада и далее до Персидского залива. Англию крайне встревожил это проект: ведь он позволил бы немцам легко и быстро перебрасывать свои войска в Персию (нынешний Иран) и угрожать Индии, главной британской колонии. Поэтому англичане выложили следующий козырь: предложили туркам помощь в реформировании их флота. А немцы в ответ вызвались реформировать турецкую армию! И в январе 1914 года султан назначил немецкого генерала фон Сандерса её генеральным инспектором.

    Османская «тётушка» не спешила умереть. Когда запахло войной, в Берлине смекнули, что надо её взбодрить и использовать против России. Это закрыло бы турецкие проливы для экспорта российского зерна и оттянуло бы часть русской армии с европейского фронта на Кавказ.

    «Тётушка» долго капризничала: мол, я слишком бедна, чтобы воевать, – буду нейтральной! И в октябре 1914 года получила от Германии денежный заём, эквивалентный 30 тоннам золота, – по сути, взятку за вступление в войну.

    К тому времени турецкий флот пополнился новейшим линейным крейсером «Явуз Султан Селим» («Грозный Султан Селим»), который ещё недавно был германским «Гёбеном». Считалось, что Германия продала его Османской империи, на деле же весь экипаж (более тысячи человек) остался немецким и просто надел турецкие фески. Прибывший на этом крейсере в Стамбул адмирал Вильгельм Сушон превратился в Сушон-пашу и возглавил турецкий флот. А сухопутной армией султана руководили 70 немецких «военных советников» во главе с генералом фон Сандерсом.

    В Стамбуле охотно принимали все эти дары, но колебались. Султан Мехмед V, великий визирь и многие в правительстве боялись рисковать. «Надо поставить их перед свершившимся фактом», – решили в Берлине. И 29 октября 1914 года «Гёбен» обстрелял Севастополь, потопив миноносец и минный заградитель.

    «Русские бешено отстреливались, – вспоминал радист «Гёбена» Копп. – Крымская крепость со своими, по меньшей мере, 300 орудиями держала нас под огнём 25 минут, но мы остались невредимыми в этой преисподней. Самим русским, как мы слышали позднее, это было непостижимо. Вероятно, они подумали, что мы состояли в союзе с дьяволом».

    Мистики тут не было: просто «Гёбен» имел мощную броню (до 280 мм) и умело маневрировал под огнём. C тех пор он держал в страхе русский черноморский флот, так как был ещё и быстроходным.

     

    По «завету» вещего Олега

     

    После этого Россия, как и рассчитывали в Берлине, объявила Турции войну. В царском манифесте говорилось:

    «Мы непоколебимо верим, что безрассудное вмешательство Турции в военные действия ускорит роковой для неё исход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Чёрного моря».

    «Завещанные предками задачи» – прозрачный намёк на князя Олега. Тот, если верить летописцу Нестору, напал в 907 году на византийский Царьград (он же Константинополь, а с XV века турецкий Стамбул). Город князь не взял, но получив дань в 960 тысяч гривен и много разных благ, заключил мир. Никаких «задач» Николаю II он не завещал, это было обычное для российских правителей словоблудие перед захватом чужих территорий. Россия давно точила зубы на Стамбул-Константинополь: ведь владеющий им владеет воротами Чёрного моря – проливом Босфор.

    Но идти на Константинополь через Болгарию, как в предыдущей войне с турками, было невозможно: она уже стала независимой, соблюдала нейтралитет и склонялась к союзу с Германией. Оставалось наступать с Кавказа.

    «Петроград, от штаба Кавказской армии. Наши войска вторглись в Турцию и опрокинули передовые части турецких войск. Турки отступают, неся потери и бросая убитых» («Московские ведомости», 5 ноября 1914 г.)

    В прессе вновь зазвучали ура-патриотические мотивы. Вот что писала, например, газета «Киев»:

    «На что надеются вооружённые чужими ружьями турецкие смельчаки? Если на помощь Германии, то Гогенцоллерна (имеется в виду кайзер Вильгельм II. – ЛС) не сегодня-завтра скрутят по рукам и ногам и, надев горячечную рубашку, отвезут в смирительный дом»…

     

    Дарданелльская битва

     

    От русско-турецкой границы до Константинополя даже по прямой тысяча вёрст. И двигаться можно только по извилистым долинам между высокими горными хребтами. А на пути к перевалам – многоярусные турецкие окопы.

    – От бельэтажа до галёрки, – шутили царские офицеры. – Не зря говорят «театр военных действий»…

    В Стамбуле после вторжения русских неделю раздумывали и 12 ноября объявили России священную войну – джихад. В нём, кроме регулярных войск, участвовали вооружённые исламские фанатики из местного населения. Стало ясно, что Кавказская армия, которой командовал генерал Юденич, нескоро омоет свои сапоги в Босфоре, если вообще туда дойдёт.

    Но почему бы не овладеть проливами Босфор и Дарданеллы с моря? Русский флот для этого недостаточно силён, но англичанам при содействии французов такая операция по плечу! Россия обещала союзникам: когда их корабли пройдут Дарданеллы и войдут в Мраморное море, из Одессы и Батума будет отправлен 30-тысячный десант для штурма Константинополя.

    У англичан морскими делами ведал сорокалетний первый лорд адмиралтейства Уинстон Черчилль. Человек кипучей энергии, он много сделал для усиления флота, но при этом из-за огромного честолюбия считал себя большим стратегом. Казалось, судьба дарит ему возможность утереть нос британским сухопутным войскам, которые топчутся во Франции на месте и, по его выражению, жуют там колючую проволоку. Флот может ударом по Константинополю решить исход войны: Турция капитулирует, Италия, Болгария и Румыния не решатся после этого выступить на стороне Германии, и у неё останется единственный дряхлый союзник – Австро-Венгрия!

    Энтузиазм и красноречие Черчилля убедили его оппонентов в британском и французском правительстве. Ему так не терпелось действовать, что ещё за два месяца до операции британский корабль в Эгейском море обстрелял два турецких форта у входа в Дарданеллы. Это было большой ошибкой: немцы, поняв намёк, помогли туркам усилить оборону пролива.

    19 февраля 1915 года сводная англо-французская эскадра двинулась в Эгейском море к южным «воротам» Дарданелл. В неё входили более ста боевых и вспомогательных кораблей, в том числе 11 линкоров, 1 линейный крейсер, 4 крейсера, 16 эсминцев, 7 субмарин. Кораблям предстояло двигаться вдоль 70-километрового пролива, разрушая артиллерийским огнём форты на его берегах. Предполагалось, что стрельбу будут корректировать шесть гидросамолётов, а тральщики устранят минные заграждения. Союзники были уверены, что турецкая оборона долго не выдержит, ведь эскадра намного превосходила береговые укрепления по количеству и калибру орудий. Представители стран Антанты уже делили на переговорах плоды близкой победы.

     

    Гладко было на бумаге

     

    Разработчики операции не учли февральские туманы, не позволявшие самолётам эскадры корректировать огонь. А турецкие форты болезненно огрызались: меньший калибр их пушек не имел в проливе шириной 5 км существенного значения. Но главной неожиданностью для союзников стали расставленные немцами турецкие полевые батареи. Они, в отличие от фортов, были невидимы, стреляя из-за холмов. И подавить их было практически невозможно: для навесной стрельбы нужны мортиры, а корабли их не имели.

    За месяц эскадра израсходовала тысячи снарядов, но не дошла и до середины пролива. Её значительно усилили (одних линкоров стало 18) и заменили командующего. Новый штурм пролива в марте имел плачевный результат: три линкора были потоплены взрывами мин и огнём береговой артиллерии, а ещё три получили сильные повреждения.

    Стало ясно, что план Черчилля был изначально порочен: флот без поддержки с берега не может прорваться сквозь Дарданеллы! Однако союзники не отступились, взыграла гордость («Потерпеть поражение от какой-то Турции?!), и в апреле они высадили 80-тысячный десант на Галлиполийском полуострове, примыкающем к проливу со стороны Европы. Он должен был уничтожить турецкую артиллерию на западном берегу Дарданелл, чтобы облегчить флоту прорыв к Константинополю.

    Турки узнали об этом заранее и под руководством фон Сандерса заняли на возвышенном побережье полуострова удобные позиции. Уже в первые пару дней десант потерял четверть своего состава. Кстати, этот урок не прошёл для Черчилля даром: в 1944 году он держал в строжайшей тайне предстоящую высадку в Нормандии и не сообщал подробности даже де Голлю.

    Кровопролитные бои на полуострове шли почти полгода. Ничего не добившись, союзники начали эвакуацию войск, а Черчиллю пришлось до лучших времён уйти в отставку.

     

    Кровавый ход Энвер-Раши  

     

    На Кавказе русская армия действовала успешнее, чем в Европе, и медленно, но неуклонно теснила врага. В боях за город Сарыкамыш турки потеряли только убитыми 23 тысячи человек. Это было зимой в горах. Ударили морозы, а военный министр Энвер-паша не позаботился о тёплой одежде для турецких солдат. Чтобы уйти от ответственности за своё головотяпство, он назвал виновниками сарыкамышской катастрофы… армян.

    Армяне, исповедуя христианство, были в Турции людьми второго сорта, ущемлёнными в правах. Неудивительно, что в их селениях мирные жители радостно встречали «христолюбивую» русскую армию. На этом основании Энвер-паша обвинил в измене армянских солдат турецкой армии. Их разоружили и хладнокровно убивали. Вскоре обвинение расширили на всё армянское население страны. Женщин, детей, стариков под видом депортации собирали в колонны и гнали в пустыню умирать от голода и жажды. По дороге их грабили и истязали. В общей сложности погибло полтора миллиона армян.

    В мае 1915 года страны Антанты приняли совместную декларацию, где назвали истребление армян в Османской империи «преступлением против человечества и цивилизации». В наше время многие страны мира и Европарламент признали его геноцидом. А Турция до сих пор возражает, и это одна из причин, мешающих её вступлению в ЕС.

     

     

Комментарии
  • Д.Ч. - 03.05.2024 в 09:31:
    Всего комментариев: 702
    "Турецкий паша нож сломал пополам / / / Когда я сказал ему: "Паша, салам!" / / / И просто кондрашка хватила пашу / / / Когда он узнал, что ещё я пишу / / / Про турецкий Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 8 Thumb down 5
    • Victor - 03.05.2024 в 15:21:
      Всего комментариев: 290
      публика требует стихов, как говорится "талант не пропьешь" :)
      Рейтинг комментария: Thumb up 7 Thumb down 3
  • Меломан - 03.05.2024 в 10:54:
    Всего комментариев: 271
    Краткий и полезный для меня(!) ликбез по первой мировой войне, историей которой я совсем не интересовался ("проходил" в школе по советским учебникам как главную Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 4 Thumb down 10
  • Serg - 03.05.2024 в 19:02:
    Всего комментариев: 411
    Чудо на Марне - немцы отошли от плана Шлиффена, решили хапануть больше чем было по плану, ибо легко получалось, и распылили силы. Это привело к падению темпов Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 5 Thumb down 32
  • Эдуард Бернгард - 03.05.2024 в 23:39:
    Всего комментариев: 111
    Очень увлекательная, с элементами беллетристики, историософия Леонида Сапожникова. И да, у него есть камертон объективности, с которым он, как правило, сверяется, Показать продолжение
    Рейтинг комментария: Thumb up 21 Thumb down 8

Добавить изображение