Американский мишка вернулся домой

 

Ольга Вавиленко, журналистка из Красноярска, активист ныне запрещенного общества «Мемориал», который восстанавливал имена и судьбы погибших в годы сталинизма, роясь в архивах, нашла кое-какие материалы об узнике Григории Шмидте, который побывал в командировках в 30- годы за границей, в том числе в Америке,  расстрелянного летом 1942 года, посмертно реабилитированного в 1957 году.

Погибших и реабилитированных были миллионы, но судьба Григория Шмидта оказалась необычной. Первая необычность: командировка в США по линии Амторга была подписана Тухачевским. Вторая – Шмидт с женой и маленьким четырехмесячным сыном Альбертом   вернулся в СССР осенью 1937 года, когда по всей стране уже полыхал Большой террор, о чем Шмидт не мог не знать – об этом писали американские газеты. Ольга Вавиленко все время напирает на невиновность своего героя. Но он был виновен. Самое главное – в том, что вернулся. Будучи как-то связанным с Тухачевским, процесс над которым и еще кучей генералов и командующих венными округами широко освещался даже в советской прессе, не говоря уж о заграничной.

И не просто вернулся, а вернулся с автомобилем и еще кучей иностранных вещей, которых не только в СССР не видели, но и не слышали, что такие бывают. С холодильником, стиральной машиной. С пылесосом. Все это видели его гости. И слышали его рассказы о жизни в Америке, где магазины полны всяких товаров и еды. И где рабочий Форда свободно может купить себе машину за двухмесячную зарплату. И про выборы президента, губернаторов,  мэров и шерифов.

А для сына привез на вырост педальную машину, на который подросший трехлетний Альберт катался по двору, собирая толпы детишек, которые рассказывали о чуде своим родителям. Те сжимали кулаки: вот, гад, буржуй недорезанный. Ну, не долго ему.

Рука следователя Дубовицкого,  производившего обыск с изъятием имущества арестованного Шмидта, дрожала от ненависти. Ишь каков – американская радиола, запасные шины и свечи для автомашины,  два загранкостюма, туфли и этот… холодильник!  Забрали все вместе с хозяином.

 

Этот Дубовицкий потом сам был расстрелян, ибо не все вещи внес в опись, а просто присвоил их, нанеся тем самым урон старшим начальникам. В СССР была своя справедливость.

Григорий Шмидт привез с собой еще большого плюшевого мишку, любимую игрушку сына Альберта. И вот его – единственного, не изъяли при обыске. А  вот педальную машину изъяли. Не говоря уж о настоящей машине.

Но обратимся к расследованию Ольги Вавиленко. Обратим внимание только на самое главное.

Валерий Лебедев

Альберт Шмидт (справа) - один из героев этого повествования и Валерий Лебедев

****************

С чего началось

Однажды был разговор с учителем Сухобузимской средней школы Ириной Александровной Зуевой. Известный человек в районе. Прекрасный педагог-математик, любимый многими поколениями учащихся.

Но у нас с ней особая тема. После того, как я увлеклась историей совхоза «Таежный», все расспрашиваю и расспрашиваю ее о ссыльных, там работавших. Сколько удивительных историй уже рассказала Ирина Александровна! А какие фотографии сберегла в семейном альбоме. Им цены нет! Ее мама Вера Алексеевна работала в «Таежном» экономистом, а дед Алексей Филиппович Григорьев был там на разных должностях – бухгалтер, ревизор, заместитель начальника совхоза, долгое время – начальник Первого и Третьего отделений. Григорьевы дружили со многими интересными людьми, оказавшимися в сибирской ссылке.

В тот раз Ирина Александровна показала фотографию очень красивой, элегантной женщины. Она отбывала ссылку в 1940-х вместе с сыном Аликом. По рассказам, муж Анны Никитичны Шмидт работал за рубежом, был то ли послом, то ли военным атташе в США… Ирина Александровна точно не знала. Как и его имени.

Я долго искала в интернете сначала советского дипломата по фамилии Шмидт, потом военнослужащего. Но там обнаруживались в основном немецкие генералы. В списках жертв политического террора в Советском Союзе находилось много Шмидтов, но, судя по биографическим данным, все они были однофамильцами мужа Анны Никитичны. Поиски ни к чему не приводили. Слишком мало данных: неизвестно имя, отчество, год и место рождения, профессиональная принадлежность.

Ирина Александровна с мужем Михаилом Петровичем много раз ездили в Москву и там бывали в гостях у Шмидтов. Но потом связь потерялась. Однажды  Михаил Петрович Зуев обмолвился, что встречал статью Альберта Шмидта в журнале «За рулем». Я попросила найти публикацию. Ведь там наверняка указана должность и место работы автора. Хоть какая-то зацепка. Но журнал он не смог найти. Поиск заглох окончательно. …Прошло шесть лет. Как-то в беседе с М.П. Зуевым я посетовала, что так и не нашла Шмидтов. Фамилия распространенная, без отчества не найти. И вдруг Михаил Петрович спокойно так говорит: – Так я знаю отчество Альберта! –?! – Альберт Григорьевич.

Немедленно набираю в поисковой строке: «Шмидт Альберт Григорьевич». На экране компьютера возникает фотография – и в кабинете раздаются два возгласа. Мы оба одновременно узнаем… Алика, чьи детские и юношеские фотографии Зуевы до сих пор хранят в альбоме. Не откладывая ни на минуту, пишу письмо. Проходит еще полтора месяца. Ответа нет. …

И вот неожиданный звонок из США. Правильнее сказать – такой долгожданный.

Мужской голос в трубке. Слышимость отличная. Такое впечатление, что собеседник где-то совсем рядом. Когда же представился, я так и ахнула: – Альберт Григорьевич! Неужели это Вы?! Столько лет Вас искала…

Когда стало понятно, с какого материка звонит Альберт Григорьевич, пришлось доставать географический атлас мира. Вот она, Северная Америка. Надо искать штат Массачусетс. Разливается голубым цветом Атлантический океан.  Бостон – столица штата – на его берегу. А до Первого отделения совхоза «Таежный» Сухобузимского района Красноярского края по прямой – не меньше 12 000. Никогда не думала, что так далеко заведет поиск.

Отец Альберта Григорьевича не был послом Советского Союза, как и военным атташе. Но личностью неординарной, его история полна невероятными событиями.

По его послужному списку можно предположить непростое происхождение, например, дворянское или из известной московской семьи. Но это не так. Григорий Ефимович Шмидт появился на свет 17 января 1902 года в обычной рабочей семье. Место рождения – село Каменка Мелитопольского уезда Таврической губернии. Отец работал по найму на мельнице, мать портниха-надомница.

Когда Грише исполнилось 6 лет, семья переехала в Херсон, где больше возможности заработать на жизнь. В городе на высоком берегу Днепра, вблизи его впадения в лиман Чёрного моря, имелись заводы и фабрики, крупный морской порт, куда и устроился отец.

Маленький Гриша развит не по годам. В шестилетнем возрасте его отдают в начальную школу. А когда исполнилось 10 лет, он поступает в Херсонское ремесленное училище. Семья с пятью детьми не имеет хорошего достатка, чтобы сын продолжал обучение в гимназии. Родители зарабатывают мало. И Григорий, обучаясь слесарно-механическому ремеслу, на летних каникулах не отдыхает, как большинство одноклассников, а нанимается подмастерьем в разные мастерские. В июне 1916 года окончил училище и в течение месяца устроился токарем на завод К. Фаермана. Отец некоторое время занимался мелкой торговлей: продавал посуду. Но, видимо, без особого успеха, так как вскоре оставил торговлю и перешел на иждивение детей.

После Октябрьской революции Херсон несколько раз переходил из рук в руки. Ненадолго установилась Советская власть, но уже через два месяца город оккупировали австро-германские войска. В конце 1918-го на Черноморском побережье высадились соединения Антанты. 10 марта 1919 года Херсон заняла Красная Армия. В конце апреля большевики, депутаты Херсонского Совета создали союз рабочих-подростков.

Революционные идеи подкупали своей новизной, увлекали благородными целями, открывали невиданные перспективы. Молодой токарь тоже захвачен революционным движением, участвует в деятельности союза рабочих-подростков, стал членом Коммунистического союза молодежи. Учится на вечерних курсах общеобразовательной школы. Когда губком КП(б) Украины для борьбы с бандитизмом объявил об организации в Херсоне Коммунистического батальона, он добровольно вступил в его ряды. Кто из отважных мальчишек не мечтал повоевать! Григорий не был исключением. Тогда он еще не знал, что вся его дальнейшая жизнь будет связана с Рабоче-крестьянской Красной армией. Вместе с товарищами-красноармейцами несет службу по охране порядка в городе. Боевое крещение получает в столкновениях с бандами атамана Григорьева. Принимает участие в сборе продовольствия для рабочих Петрограда. Комсомольская организация выдвигает его в состав делегации, сопровождающей вагоны с продовольствием в Петроград. Красноармейцы благополучно доставили ценный груз в голодающий город.

Григорий впервые увидел прекрасную Северную столицу с ее величественными храмами и блистательными дворцами. Петроградский комитет РКСМ в ответ на гуманитарную помощь выделил для комсомольцев Херсона литературу. Но Шмидт и его товарищи не смогли вернуться в родной город. В августе 1919 года в порт вошла белая армия А.И. Деникина. Григорий повез книги в Киев. И там сдал их в ЦК КП(б) Украины.

Красная Армия остро нуждалась в специалистах. Командование, оценив способности красноармейца Шмидта, любовь к технике, направляет его в Москву, на Военно-инженерные курсы комсостава РККА. Там семнадцатилетнего комсомольца приняли в члены РКП(б). В мае 1920 года Шмидта переводят на курсы при Высшей военной электротехнической школе комсостава РККА, в город Сергиев. Курсант активно участвует в общественной жизни, выполняя поручения партийной организации. По направлению Сергиевского укома партии выступает с докладами на фабриках, участвует в различных агитационных кампаниях, выезжая в волости Московской губернии.

Летом 1921 года девятнадцатилетний юноша получает звание красного командира РККА, военного техника-электромеханика. Ему уже не суждено вернуться в благодатный черноморский край. Предстоит путь к холодному морю – в Кронштадт, на военно-морскую базу Балтийского флота.

Говоря современным языком, выпускник попал в еще не остывшую «горячую точку». Ведь 28 февраля 1921 года на острове Котлин произошло крупное антисоветское восстание. Гарнизон крепости, экипажи кораблей Балтийского флота и жители города выступили против диктатуры большевиков и проводимой ими политики «военного коммунизма». Мятеж был подавлен силовым путем. Обе стороны понесли значительные потери. Примерно 8000 мятежников ушли в Финляндию.

К счастью, в карательных акциях Шмидт не участвовал. Его используют по специальности – для обеспечения технического состояния Кронштадтской крепости. Зачисляют во 2-й артиллерийский дивизион помощником заведующего электроосветительными аппаратами. Дивизион вскоре переформирован в 1-ю артбригаду. Шмидт переведен помощником начальника прожекторной команды. Последовательно занимает должности помощника военкома бригады, помощника начальника агитпромчасти политотдела Кронштадтской крепости. Приказом по крепости за отличную службу Шмидту объявлена благодарность. Там же он получил первую в жизни Почетную грамоту. Несмотря на молодость, избран секретарем партийной организации дивизиона, потом артбригады. Работал и в комиссии Кронштадтского райкома партии по шефству над деревней.

В августе 1923 года его переводят в Шлиссельбургскую крепость на должность военкома артдивизиона. Там прослужил пять месяцев. Был избран членом Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, членом бюро райкома партии. Февраль 1924-го встречает в Петрограде. Здесь ему предстоит прожить восемь лет. Преподаватель, военком школы среднего комсостава зенитной артиллерии особого назначения РККА. Некоторое время – старший инструктор политотдела Ленинградского укрепленного района. С октября 1924 года почти два года служит военкомом батареи и полковой школы в артиллерийском полку 20-й стрелковой дивизии. Постоянно занимается самообразованием.

Заветная мечта

В 24 года исполнилась заветная мечта о поступлении в высшее учебное заведение. Счастливые годы учебы, жизнь в прекрасном городе-музее, общение с талантливыми и образованными людьми. Впрочем, свободного времени почти нет. Учится просто блестяще, стремится получить знания сверх программы, пробует себя в науке, конструировании. Много сил отнимают партийные нагрузки.

Приказом Реввоенсовета (РВС) №731 от 11 сентября 1930 г. выпускник факультета механизации и моторизации назначается адъюнктом автобронетанковой кафедры Военно-технической академии. Через два года назначен начальником технического сектора факультета.

(Опустим детали карьеры молодого выдвиженца сталинской эпохи и перейдем к главному).

В 1931 году Сталин утвердил план реорганизации войск, в котором делалась ставка на танки. Техническое перевооружение Красной Армии особенно активно продвигал М.Н. Тухачевский, назначенный начальником вооружений РККА.

Механизация войск привела к отказу от конной тяги в пользу автомобилей, развитию танковых войск. Многое заимствовалось за рубежом. В этом же году по приказу Тухачевского начались работы по созданию собственных химических танков.

Шмидт избрал уже поставленный на конвейер легкий двухбашенный танк Т-26, имевший хорошие ходовые характеристики. Кстати, Т-26 являлся английским LightTank Mk.VI. Что может быть интересней для военинженера с творческой жилкой, чем конструирование настоящей боевой машины!

В 1931 году в академию несколько раз приезжал заместитель наркома по военным и морским делам СССР, заместитель председателя РВС СССР Михаил Тухачевский. Его целью было знакомство с проектами боевых машин, создаваемых преподавателями вуза. Полководцу представили авторов, в их числе был и Шмидт.

Следующая встреча произошла на ленинградском заводе «Большевик», где собирали химический танк. Григорий Ефимович показывал Тухачевскому свое детище. Видимо, не только машина произвела впечатление на заместителя наркома. Он разглядел в молодом конструкторе большой потенциал. Между ними возникло взаимное уважение, возможно, хорошие отношения, выходящие за рамки служебных.

Летом 1932 года танкетка Шмидта была готова. «По проекту СТ представлял собой универсальный химический танк, предназначенный для постановки дымовых завес, заражения местности отравляющими веществами, борьбы с закрепившимся противником «мощным огнеструеметанием».

В его личном деле в графе «научные труды или изобретения» указано: выполнил пять научно-исследовательских и конструкторских разработок по танкам. Но внезапно он вынужден оставить начатые проекты. Не по своей воле. Военнослужащий не может сам определять свою деятельность. Он обязан выполнять приказ. Впрочем, новый приказ приятно удивил – он открывал отличные перспективы. Многие хотели бы оказаться тогда на месте Шмидта. Англия. Фирма «Виккерс-Армстронг» Все-таки по боевой технике РККА отставала от современных вооружённых сил других государств. Поэтому Советский Союз закупал вооружение в передовых европейских странах, в том числе в Великобритании. Она считалась мировым лидером по производству бронетехники. В 1930 году здесь приобрели партию легкого танка «Виккерс-Армстронг». Потребовались новые модели.

В сентябре 1932 года Наркомат обороны по ходатайству Отдела внешних заказов и Управления механизации и моторизации РККА командировал Григория Ефимовича Шмидта в Англию. Он был не только высокопрофессиональным специалистом, владел английским и немецким языками.

Надо сказать, что направление в заграничную командировку тогда было целым событием. Для таких случаев существовал порядок, утвержденный Высшим советом народного хозяйства РСФСР в 1929 году. Под лупой изучается биография кандидата, его родственные связи. «Правильного» ли происхождения, служил ли в Белой армии, есть ли родственники за границей, поддерживает ли с ними связь, подвергался ли кто-нибудь из близких репрессиям. Выясняется, участвует ли претендент в переписке под грифом «секретно». По месту работы проводится опрос («за» и «против») по поводу командирования коллеги. В партийные органы отправляется соответствующий запрос. План командировки согласовывается на разных уровнях: в комитете ВКП(б), совнархозе, НКВД, в организации места командирования. Также о командированном составляются справки, собираются отзывы о его работе, партийной активности. После успешного прохождения этой процедуры Шмидту выдают «научные задания по изучению вопроса конструирования и производства танков в Англии».

В то время советские специалисты допускались в заводские корпуса зарубежных стран и могли наблюдать за сборкой машин. Отдел внешних заказов поручает Шмидту также прием танкеток-амфибий «Виккерс-Карден-Ллойд» у фирмы Виккерс-Армстронг, где они были заказаны Управлением механизации и моторизации РККА. РККА нуждается в броневых машинах, способных самостоятельно преодолевать водные преграды, удерживаться на поверхности воды, вести бой на суше и воде.

Командированные покупали за границей различные вещи. Чаще всего это были радиолы, патефоны, фотоаппараты, одежда и обувь.  Но Шмидт, бесконечно влюбленный в технику, мечтал не о модных пиджаках. Когда представлялась возможность, он с замиранием сердца садился за руль. И совершил-таки этот дерзкий, по мнению обывателей, поступок. Он купил в Англии автомобиль.

Конечно, статус, заработная плата военных инженеров, преподавателей академии были в стране Советов довольно высокими. Они имели отдельные квартиры, дачи, ездили в отпуск к морю. Выделялись и элегантной одеждой на фоне основной массы людей, носивших ширпотреб. Они могли позволить себе статусные вещи. Но автомобиль! В ту пору это настоящая роскошь. Немногие из москвичей имели его, да еще заграничной сборки.

Григорий Ефимович не был уверен, что ему разрешат привезти на родину машину. Но как человек решительный, смело пошел на риск. На таможне в Ленинграде, как и предполагалось, возникли сложности: машину не пропускали. Тогда он по совету начальника Управления боевой подготовки РККА Александра Игнатьевича Седякина обратился за помощью к Тухачевскому. Седякин сам передал письмо маршалу. Михаил Николаевич Тухачевский написал ходатайство наркому внешней торговли СССР А.П. Розенгольцу. Слово авторитетного военачальника имело большой вес, и вскоре Шмидту выдали автомобиль. Это свидетельствовало о признании заслуг Григория Ефимовича. Ведь в 1930-х годах наиболее отличившихся специалистов премировали автомобилями или разрешали их приобрести.

В феврале 1933 года назначен преподавателем кафедры танков и тракторов, через 9 месяцев – старшим преподавателем. Читал курс теории расчета и конструкции танков, руководил дипломными проектами слушателей. Всесоюзным комитетом по высшему техническому образованию при ЦИК СССР ему присвоено звание доцента.

Встретил любовь

В декабре 1933 года случилось важное событие. Он женился. Избранницей стала москвичка Анна Страхова. Ему – 31 год, ей – 22. Молодая красавица происходила из простой семьи: отец служил на Главпочтамте, мать – домохозяйка. Анна после окончания курсов стенографии и машинописи работала в только что созданной Всесоюзной торговой палате, затем в одном из наркоматов. Возможно, Григорий встретил девушку во время подготовки к загранкомандировке.

В октябре 1934 года Шмидт оказался далеко не только от Москвы, но и от Европы. К месту назначения плывет на трансатлантическом пароходе. Судно, преодолев тысячи километров по Атлантическому океану, пришвартовывается в одном из портов США. Здесь воен-инженеру-конструктору предстоит провести три года.

Командировка оформлена во Всесоюзном объединении «Станкоимпорт». Ее цель – размещение заказов на станочное оборудование. Эта организация с 1930 года занимается технологическим перевооружением предприятий отечественной промышленности. Но в Америке до недавнего времени не было даже советского посольства, она стала одним из последних государств, признавших СССР. Дипломатические отношения установлены лишь при президенте Рузвельте– 16 ноября1933 года. А первое соглашение о торговых взаимоотношениях заключено 13 июля 1935-го. Однако правительство США не препятствовало торговле между частными американскими компаниями и советскими торгово-промышленными организациями. В условиях продолжающегося экономического кризиса промышленность страны была заинтересована в зарубежных рынках сбыта.

В Нью-Йорке действует советско-американская внешнеторговая фирма Амторг. В документах отмечалось: «Амторг фактически выполнял функции и посольства, и торгпредства, служил главной закупочной организацией Советского Союза в Америке и источником экономической информации о США». Он подчинялся двум наркоматам – внешней торговли и иностранных дел.

Прибыв в Нью-Йорк, Шмидт возглавляет спецотдел Амторга. Настойчивый, инициативный, он умеет быстро ориентироваться в обстановке, принимать верные решения. Как и другие сотрудники, устанавливает контакты с представителями делового мира, осуществляет закупки оборудования для оборонных предприятий, проводит приёмку приобретенных станков, контролирует их отгрузку. Но круг обязанностей этим не исчерпывается. Советские инженеры должны изучать, а по возможности, копировать передовые технологии иностранных компаний, перенимать их опыт работы и организации труда. Американская техника, приборы и оборудование занимают первое место среди изучавшихся в СССР зарубежных образцов. Соединенные Штаты являлись нейтральной страной и не входили в какие-либо военные блоки. Русские имели беспрепятственный доступ к разнообразным техническим данным, могли делать зарисовки и бесплатно снимать копии. Григорий Ефимович получил задание от Разведупра РККА собирать сведения об американской военной технике. Такое деликатное поручение имели многие его коллеги.

Возвращаясь на родину, они составляли подробные отчеты о том, что видели. Позже американские аналитики назовут Амторг «плацдармом советского шпионажа и старейшим советским разведорганом в США».

Удивительно, но Шмидту позволили взять с собой в командировку жену. Анна не переставала изумляться, наблюдая окружающую жизнь. Гуляла по Нью-Йорку, так не похожему на Москву, заходила в магазины, которые казались музеями.

Подружились с легендарным летчиком Сигизмундом Леваневским, участником экспедиции по спасению парохода «Челюскин», вторым по счету Героем Советского Союза. Вместе отдыхали, знакомились с достопримечательностями Америки. (Сын Шмидтов до сих пор хранит множество их совместных фотографий).

В следующем году Шмидты жили в ожидании самого главного события в жизни. Оно случилось 7 августа 1937 года - родился первенец - сын Альберт.

Тревожные вести с родины

Григорий Ефимович был потрясен, прочитав в американской прессе сообщения о казни девяти военачальников во главе с маршалом Тухачевским. Их признали виновными в организации заговора с целью захвата власти. Происходящее не укладывалось в голове. Еще никто не знал, что расправа с Тухачевским повлечет за собой массовые чистки среди командного и начальствующего состава РККА.

В Академии механизации и моторизации тоже идет чистка от «ненадёжных элементов». Арестованы начальник кафедры тактики комбриг Н.Г. Матвиевский, начальник кафедры иностранных языков полковник Ф.Л. Григорьев, начальник курса инженерного дела полковник В.А. Зун, преподаватели – комбриги А.И. Гречаник, В.М. Иконостасов, В.В. Любимов, полковники И.К. Таубе, М.А. Колокольников, С.И. Певнев, В.А. Федерольф, Б.А. Лачинов, военинженер 1 ранга П.С. Озеров.

Шмидт находился в США, а на его счет тоже поступило несколько «разоблачительных» писем. Исходили они, как ни печально, от коллег. Сотрудник 4-го Главного управления Наркомата оборонной промышленности СССР Х-в в сообщении утверждал, что 12 станков для обработки снарядов, которые американская фирма «Эксцелло» готовила для СССР, не соответствуют техническим требованиям. К тому же цена станка якобы 4-5 тысяч долларов, а Советскому Союзу продали за 11 тысяч долларов только приспособления для наружной обработки изделия. Выводы: «Г.Е.Шмидт неправильно информировал Москву и заслуживает серьезного внимания, что-то тут, мне кажется, не так». Он же 12 мая 1937 года на совещании у т. Богдана в своей информации о положении заказа на станки фирмы «Эксцелло» указал: «Со стороны Г.Е. Шмидта к фирме проявляется мягкотелость и стремление найти какой-нибудь путь, чтобы принять от нее станки». Через два дня от Х-ва ушел очередной донос.

Через месяц, 15 июня 1937 года, в партком Наркомата внешней торговли СССР вновь поступили сведения, порочащие Григория Ефимовича. И на этот раз их написал коллега, некто Г-н, с которым вместе работали в Англии.

Как только в газетах появилось сообщение о «разоблачении» маршала Тухачевского, Г-н тотчас «вспомнил»: «Шмидт часто говорил мне, что знаком с Тухачевским, так что, если мне машину не пропустят, я схожу к нему, и все будет в порядке». 11 августа 1937 года к начальнику отдела кадров Наркомата внешней торговли СССР Троицкому пришел слушатель Промакадемии им. Сталина Г-н, который должен был перейти на работу в Наркомвнешторг, и сообщил, что заведующий спецотделом в Нью-Йорке тов. Шмидт был в близких отношениях с расстрелянным предателем Тухачевским, по его ходатайству провез из-за границы автомобиль…

Возвращение на родину

Ничего не подозревающие Шмидты в это время прощались с Нью-Йорком. Срок командировки заканчивался, они радовались предстоящему возвращению на родину. В ноябре 1937 года Амторг купил им билеты на французский трансатлантический лайнер «Нормандия», ходивший по линии Нью-Йорк – Плимут – Гавр. В то время это было самое быстрое пассажирское судно в мире.

Когда супруги с четырёхмесячным сыном Аликом поднялись на борт, то пришли в изумление от гигантских размеров судна, имевшего 11 палуб. На пароходе имелся гараж на 100 машин. Среди них был и Олдмобиль Шмидта.

Григорий Шмидт рядом со своим Олдсмобилем

К 1 января 1938 года Григорий Ефимович успел полностью отчитаться перед руководством о своей работе в США.

Равносильно приговору

4 ноября 1938 года парторганизация объединения «Станкоимпорт» создала специальную комиссию по персональному делу Г.Е. Шмидта. И такое вот совпадение: 13 ноября в партком поступило еще одно порочащее его заявление – от А. К-ва. Комиссия «установила»: «за время своей работы заместителем председателя правления “Станкоимпорт” т. Шмидт не проявил должной политической бдительности к врагам народа Клименкову и Романову и допустил ряд политических ошибок. Так, уже, будучи председателем правления, он посылал врага народа Романова на крупные заводы одного, вместе с представителем германской, а позднее английской фирм, хотя имел сигналы о связи Романова с врагом народа Бухариным».

Прозвучали «новые» факты. На загранработу в 1934 году Шмидта оформлял бывший председатель правления  «Станкоимпорт», а теперь враг народа Гальперштейн. При этом определенную роль играл враг народа Тухачевский. По результатам работы партийная комиссия приняла решение о вынесении Шмидту взыскания – строгого выговора с занесением в личное дело «за неискренность перед парторганизацией и полное отрицание фактов при разборе дела о своих связях с врагом народа Тухачевским и за политическую близорукость при работе заместителем председателя правления “Станкоимпорта”». Ну а дальше больше. По тем же самым аргументам (обвинения переписаны слово в слово) 13 декабря 1938 года общее партийное собрание объединения «Станкоимпорт» приняло решение об исключении Шмидта из рядов ВКП(б). Это было страшным ударом. Как правило, за таким событием следовал арест.

Страх у изголовья

Когда у коммуниста отнимали партийный билет, он тут же попадал в число изгоев. Казалось, дни на свободе сочтены. Друзья и знакомые отныне избегали общения с Григорием Ефимовичем и его женой. С этого дня они стали ждать ареста. Жили в постоянном напряжении. Особенно тяжело было ночами. Прислушивались к каждому шороху на лестничной площадке, вскакивали с постели, когда под окнами останавливалась машина.

9 декабря 1938 г. освобожден от обязанностей наркома «кровавый карлик» Ежов. Наступило затишье. Перестали хватать людей без всякого разбора. Прекращали начатые дела. А некоторых арестантов даже оправдали – выпустили из тюрем. Кое-кого из военнослужащих вернули в армию. Вот и райком партии не утвердил решение парторганизации об исключении Шмидта из партии. Он вернулся к преподавательской деятельности.

Приказом НКО № 01554 от 21 апреля 1939 года Шмидт, состоящий в распоряжении Управления по командному и начальствующему составу РККА, назначен преподавателем кафедры танков и тракторов Военной академии механизации и моторизации РККА им. И.В. Сталина. Кстати, очередное воинское звание – военинженер 1 ранга – ему присвоено 29 ноября 1938 года приказом Наркомата обороны № 02367/п.

Роковой звонок в дверь прозвучал ночью 18 мая 1941 года. Прибывшие люди предъявили постановление на арест от 14 мая 1941 года. Подписано начальником следственного отдела НКГБ Зименковым и начальником следственной части Влодзимирским, утверждено народным комиссаром госбезопасности СССР Меркуловым. На документе – две резолюции от 17 мая 1941 года: «согласен» – наркома обороны СССР С.М. Буденного и «санкционирую» – прокурора СССР В.М. Бочкова. Арест производили сотрудники НКГБ.

Обыск длился 13 часов, Из ящика письменного стола извлекли иностранную валюту. Это была мелочь: 13 монет белого металла, 30 – медных, 6 купюр разного достоинства на общую сумму 34 американских доллара. Видимо, эти деньги Шмидты не успели потратить на пути из США и привезли домой в качестве сувениров. И хотя сумма мизерная, 1 доллар тогда стоил 5,3 рубля, в протокол изъятия скрупулезно внесены номер и серия каждой ассигнации. Ведь гражданам СССР было запрещено иметь иностранную валюту.

Через 10 дней после ареста по указанию заместителя наркома госбезопасности Кобулова автомобили Шмидтов были изъяты из гаража академии и переданы в 3-й отдел НКГБ. Остальное имущество будет конфисковано позже и вывезено на базу Госфондов, на улицу Кирова,13. Лубянка.

Внутренняя тюрьма

Анне удалось узнать, что мужа увезли на Лубянку, во Внутреннюю тюрьму. Здесь содержали под стражей особо важных подследственных. В разное время в Лубянской тюрьме томились такие известные люди, как Николай Бухарин, Лев Каменев, Григорий Зиновьев, Михаил Тухачевский, Осип Мандельштам.

К делу приобщены ранее поступившие доносы, характеристики, материалы партийной комиссии по персональному делу. Арестованный на все вопросы отвечает четко: «В антисоветской организации не состоял и никаких преступлений не совершал». Никаких доказательств нет. Тем не менее, через 12 дней после ареста следователь выносит постановление: «Шмидт достаточно изобличается в том, что являлся участником заговорщической шпионской организации, по заданиям которой проводил активную вражескую работу».

Извлекли на свет «признания» одного из руководителей Наркомвнешторга СССР. Он уже расстрелян по обвинению в шпионаже, год как лежит на Донском кладбище. Но на одном из допросов якобы утверждал: «Бывший нарком Внешторга СССР Мерекалов начал с того, что на основные руководящие посты стал назначать явно скомпрометированных людей. Так в «Станкоимпорт» Мерекалов пригласил Г.Е. Шмидта, военного работника, командированного за границу врагом народа Тухачевским». (А.Ф. Мерекалов чудом уцелел. С поста замнаркома отправлен полномочным представителем в Германию, позже – на государственной и научной работе. Умер в Москве в 1983 году). Бывший работник Импортного управления наркомата П. на допросе 16.08.1938 года показал, что в сведениях о реализации заданий по импорту оборудования, представленных Наркомвнешторгу заместителем председателя «Станкоимпорта» Г.Е. Шмидтом и подписанных им, было большое количество неверных сведений. (Этот человек, осужденный на 5 лет ИТЛ, впоследствии от показаний отказался).

Самые серьезные обвинения исходили от высокопоставленного сотрудника Наркомата внешней торговли СССР. 17.05.1941 года он показал, что «вредительскую работу по задержке размещения в Америке импортных заказов по отделу «Станкоимпорта» и по части финансирования Троцкого он, «по указанию наркома Внешторга СССР Розенгольца, проводил через Г.Е. Шмидта». Не это ли «признание» коллеги, с которым связывали товарищеские отношения, послужило причиной ареста Григория Ефимовича? Ведь его взяли буквально на следующий день. Вряд ли это простое совпадение. (А.П. Розенгольц – нарком внешней торговли СССР, кандидат в члены ЦК 314 ВКП(б), член Центральной контрольной комиссии ВКП(б), член Президиума ЦКК. Арестован 7 октября 1937 года. Осужден на знаменитом Третьем Московском процессе антисоветского правотроцкистского блока.

Следствие стремится определить Шмидта в подельники расстрелянного наркома Розенгольца. А того обвиняли не только в попытке покушения на Сталина. Якобы, будучи в сговоре «с представителями иностранных государств проводил в системе Наркомвнешторга вредительскую работу, направленную на оказание помощи Германии и Японии и сопровождавшуюся нанесением экономического ущерба СССР. Кроме того, Розенгольц путем различных валютных комбинаций систематически финансировал Троцкого». Наркомат внешней торговли подвергся жесточайшим репрессиям. В 1938 году на пост наркома Сталин назначил Анастаса Микояна. Позже в книге воспоминаний «Так было» он напишет: «И вдруг в конце 1937 г. Розенгольц был арестован “как бывший троцкист и теперь имевший отношение к троцкистской деятельности”. Он действительно когда-то голосовал за Троцкого, но был предан Сталину и никакого отношения к троцкистской группировке давно уже не имел. Я удивлялся только, что делал Сталин с людьми, которые честно работали для советской власти».

Новый нарком знакомится с положением дел, с сотрудниками наркомата. И обнаруживает: «… Многими овладел страх. Люди боятся проявить инициативу, активность, чтобы это не сочли за вредительство. В наркомате господствует паника, перестраховка…Состояние дел оказалось хуже, чем я мог предположить. В наркомате из 46 человек, которые, начиная с 1930 г., в разное время были заместителями наркома или членами коллегии, не оказалось ни одного. Все были репрессированы…

Платою тройной

22 июня 1941 года началась война. Узники воспряли духом, пишут заявления с просьбой отправить на фронт. Готовы ценой жизни доказать, что ни в чем перед Родиной не виноваты. Напрасно. Их продолжают держать в застенках. И, как писал Александр Твардовский: И может быть, с того платили/ В войне мы платою тройной…

На допросе 15 августа следователь сосредоточился на заграничных командировках. Выяснял, чем именно там занимался подследственный. Но более всего допытывается: кто лично рекомендовал Шмидта на работу в Англию и США. Какой криминал в том, что за рубеж направляли грамотного инженера, члена партии с 1919 года, владеющего иностранными языками? Даже в Москве такие кандидатуры непросто найти. Но когда следователь озвучивает фамилии, картина получается удручающая. Шмидт постоянно находился среди врагов. Они его и продвигали. Заместитель наркома Тухачевский (расстрелян), начальник Управления механизации и моторизации РККА Халепский (арестован), председатель «Станкоимпорта» Гальперштейн (арестован), начальник 4-го управления РККА Березин (арестован).

Вновь и вновь следователь задает один и тот же вопрос: какие отношения были с этими людьми? И хотя Шмидт уже тридцать пять раз сказал, что встречался с ними лишь по служебным делам и никаких личных связей не имел, следователь не унимается. Новый допрос – и все те же вопросы.

Через несколько дней возникает новый круг лиц, под чьим руководством служил Шмидт в разные годы. Все они занимали высокое положение, но теперь тоже признаны врагами народа. Командарм Александр Игнатьевич Седякин возглавлял Военно-техническую академию в 1930–31 гг. Именно его приказом выпускник Шмидт назначен на должность адъюнкта автобронетанковой кафедры. А еще раньше, в начале 1920-х, Седякин был комендантом Кронштадской крепости, а также Петроградского укрепленного района, где тоже нес службу молодой командир Шмидт. Но можно ли всерьез считать, что их пути пересекались, слишком большая разница в рангах. Они не могли встречаться и позже. Седякин служил совсем в других войсках – сначала заместителем начальника штаба РККА, потом начальником управления ПВО РККА, командующим войсками ПВО Бакинского военного округа. Взят органами НКВД в декабре 1937-го, через несколько месяцев расстрелян.

Под руководством казненного в 1938 году комкора, начальника и комиссара Военной академии механизации и моторизации РККА Жана Фрицевича Зонберга Шмидт работал преподавателем с мая 1932 года по август 1933-го. Получается, что меньше года, так в это время на четыре месяца командирован в Англию. Зонберг с августа 1933-го в академии уже не работал. Состоял в распоряжении РВС СССР и наркома обороны, а потом стал инспектором по военной работе Осоавиахима СССР. Зонберга сменил комкор Маркиан Яковлевич Германович. Он руководил Военной академией моторизации и механизации РККА три года. Шмидт почти все это время находился в США. Германович расстрелян в сентябре 1937 года. И опять следователь долдонит: какие взаимоотношения связывали подследственного с этими людьми? Во Внешторге бо-ольшой выбор «врагов народа». Например, бывший нарком Чвялев, заместитель наркома Розов, начальник Импортного управления Волин, бывший председатель Амторга Боев.

Бывший преподаватель кафедры танков Академии механизации и моторизации РККА сообщил: 22 января 1940 года в доме отдыха «Архангельское» в разговоре за столом при обсуждении фильма «Ошибка инженера Кочина» Г.Е. Шмидт спросил в резкой форме: «А что вы хотите? Чтобы вам показали как там (имеется в виду НКВД) бьют?»

Другой коллега Шмидта, старший преподаватель кафедры бронеавтомобилей Академии механизации и моторизации, военинженер 1 ранга, арестован прямо на лекции по доносу одного из близких людей. Блестящий инженер, кандидат технических наук, спортсмен, автор книг, не выдержав истязаний, оговорил себя и товарищей. На одном из допросов утверждал, что Шмидт с восхищением рассказывал об американской промышленности. Веская улика. Налицо низкопоклонство перед Западом. И ничего, что само руководство партии и правительства называет США высокоразвитой державой.

Дал показания против Шмидта и его близкий товарищ. Они познакомились в Ленинграде при поступлении в Военно-техническую академию в 1926 году. Встречались во время учебы. А после ее окончания оба оставлены в академии. Товарищ Григория сделал головокружительную карьеру, попал на ответственный пост в одном из наркоматов. Однажды приехал в командировку в Нью-Йорк. И неожиданно встретил в офисе Амторга Шмидта. Тот обрадовался, пригласил сослуживца к себе домой. За дружеским ужином вспоминали годы учебы, много шутили, смеялись. Пройдет несколько лет, и в декабре 1940 года в собственноручных показаниях товарищ напишет о «восхвалении Шмидтом прелестей американской жизни, техники, быта (он говорил, что у нас в этом отношении «сплошная азиатчина»). В течение трех часов на квартире у Шмидта был сплошной антисоветский разговор». К тому же «Шмидт характеризовал деятельность Внешторга, как малополезную. Говорил: из-за бюрократизма и волокиты стыдно встречаться с представителями инофирм».

Допросы на Лубянке не прекратились и в самый тяжелый час, когда гитлеровская армия подошла к Москве. Государственный комитет обороны принял решение о частичной эвакуации центрального аппарата НКВД СССР. В Куйбышев, Чкалов, Уфу, Саратов, Киров, Казань, Молотов, Новосибирск, Омск отправляли не только штатных сотрудников, архивы и имущество наркомата. В отдельных «столыпинских» вагонах вывозили наиболее важных политических заключенных.

Первые вагонзаки пошли на восток уже в июле. 22-го числа из московских тюрем вывезли 1220 заключенных. 30 июля в Саратов этапировали 811 подследственных. Возможно, среди них был Шмидт. Как свидетельствуют материалы архивного дела, в сентябре 1941-го его допрашивал уже следователь Саратовской тюрьмы.

Фарс с нелепыми обвинениями

От Шмидта не добились ни единого признания. Единственное, в чем уличили – он скрывал, что его близкие родственники были репрессированы. Что и говорить, в те страшные времена все так поступали. Родство с врагами народа ложилось несмываемым пятном. За него могли арестовать, выгнать со службы и, разумеется, о преподавании в академии не могло быть и речи. Муж родной сестры Шмидта Анны Ефимовны – Моисей Филиппович Зильберфарб – действительно был арестован в 1937 году. В то время Григорий Ефимович еще находился в Америке, так что определить его в сообщники Зильберфарба не получалось. Анна с мужем жила в Николаевской области Украинской ССР.

Моисея Филипповича осудили по первой категории. После его казни, 5 марта 1938 года, арестовали и жену, как члена семьи изменника родины. Она оказалась в Средней Азии, там ее следы и затерялись.

Григорий Ефимович отрицает свою причастность к какой бы то ни было антисоветской организации. 10 октября срок следствия продлен до 10 ноября 1941 года. Шмидта продолжают шантажировать якобы данными против него показаниями заместителя наркома Внешторга Д. А. Розова. Они хорошо знали друг друга, так как Давид Аронович руководил Амторгом. Продолжительное время вместе работали в Нью-Йорке, не исключено, что встречались там семьями. К делу Шмидта приобщили также собственноручные показания жены Розова Зинаиды Петровны, студентки Института иностранных языков. Розов арестован в апреле 1940 года, после возвращения из загранкомандировки. Кстати, и он, и жена тоже сидели во внутренней тюрьме НКГБ. Следователь утверждает: оба сознались в своих преступлениях, а также подтвердили враждебную деятельность Шмидта в составе правотроцкистской антисоветской организации.

…Сломить волю инженера Шмидта не удалось. Следствие вновь продлено. Узника переводят в тюрьму г. Энгельса. Когда следователь тряс протоколами с «признаниями» супругов Розовых, Григорий Ефимович и предположить не мог, что тех уже нет в живых.

28 октября 1941 года в обстановке полной секретности проведена массовая казнь в поселке Барбыш под Куйбышевом. Безо всякого судебного решения по личному указанию Берии расстреляно 25 человек. Известные советские военачальники – два генерал-полковника и четыре генерал-лейтенанта, четыре генерал-майора, начальники наркоматов, знаменитые на весь мир авиаторы и конструкторы, пять Героев Советского Союза. В этот день казнены три женщины – жены высокопоставленных лиц. В том списке – заместитель наркома Розов и его супруга. Зинаиду Петровну тоже признали участницей антисоветской троцкистской организации, проводившей «шпионскую работу в пользу германской разведки».

Плохой знак

28 октября 1942 года в квартиру вошли чужие люди. Предъявили документ о конфискации и стали выносить домашнее имущество. Это был плохой знак. Но Анна изо всех сил старалась гнать от себя черные мысли. Через три недели – в ноябре 1942 года – неожиданный вызов в НКВД. Когда объявили, что муж признан виновным, осужден по 58-й статье, побледневшая Анна едва не потеряла сознание. В прохладном кабинете вдруг стало нечем дышать. Сотрудник налил воды, подождал, когда несчастная придет в себя, и сухо продолжил: «Шмидт Анна Никитична, как член семьи изменника Родины, приговорена к ссылке в отдаленные районы сроком на 5 лет».

Меньше хлеба – больше сердца (Из воспоминаний Альберта Григорьевича Шмидта)

«Морозной зимой 1942 года мою семью с другими такими же страдальцами погрузили в товарные вагоны, оборудованные двухэтажными нарами по периметру и печкой-буржуйкой посередине, и отправили в дальнюю мучительную поездку в Сибирь. В этом печальном транспорте – женщины с детьми.

Эта одиссея продолжалась около трех месяцев. Дорога в ссылку была очень долгой и трудной. Во время частых остановок нашего товарного поезда женщины (среди ссыльных мужчин в поезде не было вообще) под присмотром вооруженных конвоиров выбегали на мороз в поисках питьевой воды и топлива для печки-буржуйки.

В ссылку ехали ЧСИР – члены семей изменников родины, такие же обездоленные женщины, как и она, в одночасье потерявшие мужей, детей, дом, работу.

Первой заболела дочь Шмидта Ирочка. Поднялась температура, появилось затрудненное дыхание. Голос девочки стал сиплым, а потом совсем пропал. Маленькое тельце сотрясал сильнейший озноб. Мать слышала, как часто-часто бьется сердечко, которому стало тесно в груди. Личико посинело. Анна прижимала к себе малышку, смачивала водой ее запекшиеся губки. Умоляла людей о помощи. Но начались судороги, и Ирочка потеряла сознание. Никто в грязном, темном вагоне уже не мог помочь ребенку, погибавшему от дифтерии. Девочка сгорела как свечка. Анна безумными глазами смотрела, как уносят тело ее ненаглядного Солнышка и не смогла пошевелиться.

Моя мать долгое время находилась в бессознательном состоянии. Меня с взрослыми попутчиками поселили в огромное помещение больничного барака, где было множество трехэтажных нар. Более всего в моем детском сознании отразилась одна ужасная картина. В морозный зимний день, играя в больничном дворе, мы подняли крышку большого ящика, и из любопытства заглянули в него. Внутри оказались обнаженные трупы умерших ссыльных. Я был потрясен, увидев тело кудрявой белокурой девочки моего возраста – дочки нашей попутчицы, ссыльной Тамары Клеопиной. Совсем недавно мы вместе играли во дворе.

В холодный мартовский день выгрузились в Красноярске. Дальше их повезли на подводах. Конечный пункт оказался маленьким селением, занесенным снегом. Это было Первое отделение совхоза «Таежный» (ныне поселок Мингуль).

Девять месяцев назад совхоз вошел в состав Норильского комбината – Норильского исправительного трудового лагеря. На отделении для заполярного лагеря выращивали зерновые, картофель, овощи. Держали скот и птицу. Вскоре рядом с поселком построили зону. В отдельный лагерный пункт (ОЛП «Таежный») пригнали заключенных из Норильска, Красноярского речного порта, Красноярской пересыльной тюрьмы.

Поселок заселен ссыльными, депортированными немцами, латышами, украинцами. Оказалось, в совхозе немало и ЧСИР. Несколько генеральских жён, жён дипломатов и партийных деятелей. Но большей частью солдатки. Все с малыми детьми. Их мужья воевали на фронте, но за какие-то провинности осуждены. Кто-то добровольно сдался в плен, другие проявляли пораженческие настроения. Солдат по ст. 58-1а УК РСФСР (измена Родине) приговаривали к высшей мере наказания, их жён, детей, родителей, сестер и братьев лишали избирательных прав и ссылали на 5 лет.

Всех женщин вскоре по прибытии направили на различные работы. Моей маме досталась работа на лесоповале, весьма “подходящая” для городской женщины, к такому труду абсолютно не приспособленной. Ей при этом страшно повезло: закрепили за повозкой, запряженной парой быков, и обязали вывозить обработанные бревна из леса на приемный пункт. Поначалу она не представляла, с какой стороны к этим волам подходить. Тем не менее, такая работа спасла ее от неминуемой гибели в первые дни ссылки. Позже нам снова повезло: три семьи, включая нашу, переселили в отдельную избушку, получившую впоследствии название Хитрушка. У Лидии Владимировны Горячевой трое детей: Сережа, Кланя и Николай.

Вторая семья состояла  из одинокой пожилой женщины Марии Васильевны Колесниковой. И третья – моя мама и я. Сейчас трудно представить, как мы сумели все разместиться в этой Хитрушке, где была одна-единственная комната, площадью примерно 18 кв. метров. Жили очень дружно.

10 лет без права переписки

Мы ничего не знали о судьбе отца, все время ждали встречи с ним. Конечно, мама писала запросы в официальные органы. В ответ было либо молчание, либо вранье.

И только через три года полной неизвестности наконец пришел ответ. В конце апреля 1944 года. На бланке Сухобузимское районного отделения НКВД значилось: «Ваш муж Шмидт Г.Е. осужден на десять лет лишения свободы без права переписки». Слава Богу! Живой. Отбывает наказание в каком-то дальнем лагере.

После очередного запроса в июле 1946 года Анну вызвали в милицию повесткой: «Явитесь в РО МВД для получения ответа по розыску Вашего мужа Шмидта Г.Е.». По новым правилам письменных справок об осужденных уже не давали. Устную информацию – только в стенах ведомства и только близким родственникам.  …Остается только догадываться, что лгали Анне в этот раз.

В этом же, 1946, году спецкомендатурам разрешили освобождать из ссылки несовершеннолетних детей. Родные Анны просили отправить Алика к ним, в Москву. Она долго сомневалась. Ей казалось совершенно невозможным пережить еще и разлуку с единственным сыном. Условия жизни в послевоенной Сибири были очень тяжелые, жили впроголодь, обносились. Но самое главное – на отделении имелась только начальная школа. Как продолжать образование?

Проплакав не одну ночь, переборов отчаянье, Анна приняла разумное решение. Утешала себя: до окончания ссылки оставалось полтора года. Значит, скоро они встретятся в Москве и уже никогда не будут больше расставаться. Как нельзя кстати случилась оказия. В Москву отправлялась жительница Первого отделения Фронтовская. Анна Никитична умолила ее взять с собой Алика. Сама она, естественно, не имела права отлучаться с места поселения даже на 5 километров. Москва. Большая Ордынка – В столице добрейшая Мария Ивановна Фронтовская передала меня родной сестре мамы – Прасковье Никитичне Ореховой. Так закончилась моя сибирская ссылка.

В 1954 году Альберт успешно сдал экзамены и поступил в Московский автомеханический институт (МАМИ), готовивший высококвалифицированные кадры для предприятий и научно-исследовательских институтов автомобильной промышленности. Сам того не осознавая, пошёл по стопам отца, увлекся конструированием.

Анна не прекращала попыток узнать о судьбе мужа. Прошло 14 лет со дня ареста. И вот, после очередного запроса, Анне Никитичне, наконец, выдали документ. …Это было свидетельство о смерти. На официальном бланке Первомайского райбюро ЗАГС г. Москвы – с номером и гербовой печатью – значилось: «Шмидт Григорий Ефимович умер 18 марта 1948 года в возрасте 46 лет от склероза сердца». В графе «место смерти» – прочерк.

Оказывается, на основании секретного постановления Президиум ЦК КПСС составлена Инструкция КГБ СССР № 108-сс от 24 августа 1955 года «О порядке рассмотрения заявлений граждан с запросами о судьбе лиц, осужденных к ВМН – расстрелу». Было приказано, как и раньше, сообщать родственникам, что их близкие были приговорены к 10 годам ИТЛ и умерли во время отбывания наказания. К этому времени их безымянные могилы сровнялись с землей. Одни заросли лесом и травой, на других возникли промышленные зоны.

Анна не задает никаких вопросов. Она просто не может прийти в себя. Все. Надежды рухнули окончательно. Уже нельзя больше думать, что муж томится в каком-то секретном лагере.

Как только стало известно, что в Москве начался пересмотр дел осужденных по 58-й статье, Анна обратилась в прокуратуру СССР. Первое письмо написала 25 333 февраля 1956 года. И только через полгода пришел ответ из Главной военной прокуратуры: «Жалоба проверяется, о результатах Вам будет сообщено».

Прошло еще 5 месяцев. 30 января 1957-го военный прокурор сообщил: «Дело в отношении Шмидта Г.Е. направлено для рассмотрения в Военную коллегию Верховного суда СССР».

Снова потянулись дни томительного ожидания. 20 июня 1957 года Анну Никитичну пригласили в приемную Военной коллегии, на улицу Воровского, дом 13. Едва справляясь с нахлынувшим волнением, она переступила порог высокого учреждения. Офицер сообщил: – 15 июня 1957 года дело по обвинению Вашего мужа Шмидта Григория Ефимовича пересмотрено.

Ночные смены кандидата наук

Альберт учился на третьем курсе. Небольшая компенсация, выплаченная семье  за конфискованное в 1941–42 гг. имущество, пошла на его образование (как раз ввели плату за обучение). Два последних курса ему также выплачивали пенсию за отца – 90 рублей в месяц.

 

В 1959 году он успешно защитил диплом и получил квалификацию инженера-механика по специальности «Автомобили и тракторы». По распределению попал на московский автобусоремонтный завод «Аремкуз». Приняли старшим инженером. Уже через год предложили возглавить конструкторское бюро, в котором Альберт проработал до 1964 года в должности главного конструктора.

Но его больше всего влекла научно-исследовательская работа. Поэтому в 1964 году он перешел в НИИ автомобильной промышленности (НАМИ) на должность руководителя группы конструкторского бюро. Работу в лаборатории стендовых и дорожных испытаний легковых автомобилей совмещал с учебой в аспирантуре.

В 1970 году успешно защитил диссертацию, получил ученую степень кандидата технических наук.

23 года проработал в институте – старшим инженером-исследователем, заведующим сектором топливной экономичности легковых автомобилейВ 1994 году Альберта Григорьевича назначили ученым секретарем НАМИ. .  Опубликовал более 50 научных работ.

Жена Маргарита Федоровна разделяла многие его увлечения. За полученную компенсацию за смерть отца купили «Волгу-21».   Однажды супруги приобрели разборный швертбот. Изучили основы владения парусом. Начались незабываемые путешествия по водоемам. Ходили на яхте по Азовскому морю, по Ладожскому озеру, Вуоксе, по водным просторам Карелии.

Из списка более чем 60 научных работ Альберта Шмидта

Как-то Альберт Григорьевич узнал, что некоторым родственникам известных людей, погибших в годы террора, дали возможность ознакомиться со следственными делами. 22 января 1993 года он тоже написал заявление в Министерство безопасности России. Он не надеялся на положительный ответ. Но к немалому удивлению ровно через две недели ему позвонили и сообщили, что архивное дело найдено и пригласили в приемную, на Кузнецкий мост. На знакомство со следственным делом отца отвели три дня. Их Альберт Григорьевич запомнил на всю жизнь.

И Анну, и ее сына все время мучил вопрос: где окончил свой земной путь их родной человек. Так хотелось съездить на могилу, поклониться месту последнего упокоения, положить цветы…

Двадцатилетний студент не побоялся обратиться в учреждение, одно название которого тогда у многих вызывало ужас, – в Комитет государственной безопасности. Люди, особенно из числа репрессированных, панически боялись оказаться в поле зрения этого ведомства.

Альберт написал заявление с просьбой сообщить место захоронения отца. Ответ пришел из управления КГБ по Саратовской области. Он потряс все его существо.

Изучать страницы уголовного дела без содрогания было невозможно. Хорошо, что он унаследовал от отца сильную волю и самообладание. Стены этого учреждения помнили, как при чтении архивных документов некоторые теряли сознание. У женщин начиналась истерика. Плакали же над историей гибели родных все без исключения. Потрясенный Альберт Григорьевич не мог просто читать страницы. Он сразу начал делать выписки. Хотелось запомнить все. Чем больше вникал, тем страшней становилась жуткая картина происшедшего. Были очевидны полнейшая безосновательность обвинения, отсутствие малейшей попытки создать даже видимость доказательств. Альберт Григорьевич успел изучить 161 лист из 354 листов уголовного дела № 2547/56. Отведенные ему МГБ три дня закончились.

Анна Никитична погибла в 1997 году при пожаре в московской квартире. Сын похоронил ее на Ваганьковском кладбище.

– Всю жизнь я пользовался свидетельством о рождении, которое было оформлено Генеральным консульством СССР в Нью-Йорке. При разборе домашних вещей я случайно обнаружил свои вторые метрики, выданные родителям департаментом Нью-Йорка. Мне не было известно об их существовании: по всей видимости, запуганная до предела мать скрывала их от меня. С этими метриками я обратился в посольство США, и через месяц мне был выдан американский паспорт.

 

По месту рождения

В институте, где работал Альберт Григорьевич, существовала российская секция американского Общества автомобильных инженеров (SAE). Ее возглавлял директор НАМИ В.Ф. Кутенев, а всю текущую работу выполнял Альберт Григорьевич, так как был в ту пору ученым секретарем. Имея на руках паспорт гражданина США, в 1997 году по приглашению Общества беспрепятственно отправился на конференцию в город Балтимор (штат Мэриленд). Так ровно через 60 лет он оказался в месте своего рождения – в Нью-Йорке. Хотелось найти дом, где жили его родители, местонахождение Амторга, где оба работали. Но столько лет прошло, все изменилось…

– Жизнь моя в России складывалась весьма успешно, и у меня даже в мыслях не было переехать в другую страну. Но в 2002 году в научно-исследовательском институте сменилось руководство. С новым директором отношения не сложились, пришлось уволиться. Раздумывая о том, как жить дальше, я вспомнил о возможности пожить в США и решил: почему бы не попробовать. Страна произвела на меня очень хорошее впечатление…

Так в 2002 году я оказался в Америке. Вместе с плюшевым мишкой.

Сейчас Альберт Григорьевич хорошо водит машину, ездит навещать больную жену в nursing home, посещает фитнес клуб, плавает, много читает, не забывает принимать лекарства.

Иногда Альберт Григорьевич садится рядом с тем самым плюшевым медвежонком. И плачет.

P.S.

Очерк «Американский мишка» принес Ольге Вавиленко победу во Всероссийском конкурсе на лучшее журналистское произведение 2018 года. см https://memorial.krsk.ru/Articles/2020/2020Vavilenko/2020Vavilenko.pdf