Историческая матрица Московии.

В императорской России только единицы разумели скотское состояние, до которого опустили страну Иван Грозный, Петр I, Николай II со своими малютами скуратовыми, аракчеевыми, бенкендорфами, зубатовыми… Всех тогдашних вероотступников можно пересчитать на пальцах одной руки. А вот к началу большевистской революции количество интеллектуалов, уразумевших, в какой стране они живут и как ее насилует власть, существенно возросло. Понадобилось несколько «философских пароходов» и поездов (не говоря о расстрелянных Гумилевых и Введенских, а также репрессированных Бабелей и Мандельштамов), дабы восстановить императорские погромы.

 

Вот далеко неполный список «мерзавцев» и «предателей» (ЦВЕТА НАЦИИ), которые благодаря бесконечному террору и погромам осознали жуть собственной страны, цинизм, варварство и нравственное разложение русского общества, находящегося за гранью катастрофы: Федор Достоевский («Бесы»): «Выходя из безграничной свободы, я заканчиваю безграничным деспотизмом» (слова Шигалева); Николай Бердяев («Миросозерцание Достоевского»): «Нигилистическая закваска, враждебная ценностям культуры и историческим святыням, лежит в основе русского социализма»; Михаил Арцыбашев, роман «Санин»; Андрей Белый («Петербург»); Александр Блок («Скифы»); Иван Бунин, в «Окаянных днях» изображавший русский народ как слепую силу, разрушившую страну; Василий Розанов в «Апокалипсисе нашего времени» сравнил большевистскую революцию с концом света. Розанов видел в революции не просто политический переворот, а полный крах русской жизни, культуры и духовности. Он сравнивал революцию с апокалиптической катастрофой, которая разрушает всё — и государственные институты, и моральные устои: «Россия умирает. Она уже мертва. Умерла Русь, умерла вера, умерли церкви, кресты, утро, небо. Всё ушло». И главный виновник произошедшего — русский народ, утративший духовные ориентиры и оказавшийся в состояние морального хаоса. Одной из центральных тем книги является духовная пустота, которая охватила Россию в ходе революционных событий. Алексей Ремизов, один из видных представителей русской литературы начала XX века, также принадлежал к числу тех писателей, которые критиковали русский народ и общество. Ремизов изображал русский народ как некую примитивную силу, пассивную и разрушительную, которая не способна вырваться из замкнутого круга собственных предрассудков и заблуждений. Одним из примеров такой критики может служить его роман «Пруд»), где Ремизов показывает жизнь маленького городка, погруженного в апатию и суеверия. Люди здесь представлены как жертвы своих предрассудков, безволия и невежества. Ремизов выражал в своих произведениях тревогу по поводу судьбы России, видя в народе источник разрушающей энергии. Не удивительно, что идеологема «Святая Русь» Достоевского трансформировалась в «страшный мир» Блока, а население — в «бревна». «Человек человеку бревно», — писал Алексей Ремизов в «Крестовых сестрах» (1910): «Всё проклятие вовсе не в том, что человек человеку зверь, да еще бешеный, а в том, что человек человеку бревно. И сколько ни молись ему, не услышит, сколько не кличь, не отзовется, лбом перед ним стучавши, не пошевелиться…» Виктор Чалмаев: «Ремизов уловил, что людей-"бревен" (как и аксаковских "людей-обезьян") стало много, что весь ожесточенный русский мир превратился в скопище сплавляемых бревен на реке ли в сплошной дровяной склад: все готовы бомбами, кровью прокладывать дорогу в якобы коллективный рай, все хотели быть обманутыми, слепо пожертвовать собой. Но строили-то в итоге или казарму или каторгу, изничтожая мир совести человеческой и милосердие». И.Ильф, Е.Петров: ««Побольше цинизма. Людям это нравится». Всё сказанное всецело соответствует давней формуле «цинизм в политике безграничен».

Дабы не быть голословным, приведу несколько высказываний писателей Серебряного века и революционного периода о стране и народе:

Михаил Арцыбашев: «Россия — это страна рабов и палачей. Народ ее туп, жесток и бессмыслен. Он способен только страдать и убивать, не понимая, зачем он живет и что хочет от жизни». «В России не живут, а терпят. Терпят до тех пор, пока не ударит молния, не прорвется ненависть, и тогда только кровь и безумие могут утихомирить души». «В России всё гибнет, всё гниет и распадается. Народ здесь живет без цели, без будущего, его жизнь — это бесконечная череда бессмысленных страданий и жестокостей».

Анна Ахматова: «В России всегда искали спасения во внешних силах, в каком-то большом спасителе, но никогда не верили в собственные силы. Это страна вечных ожиданий и вечного отчаяния».

Николай Бердяев: «Русский человек, как правило, не имеет личного достоинства. Ему чуждо чувство личной ответственности. Русский народ склонен к рабству и анархии».

Александр Блок: «Тяжелый русский дух, нечем дышать и нельзя лететь». «Московия — русь тайги, монгольская, дикая, звериная». «Россия умирает. Россия в своих черноземах, Россия в своих снегах, Россия в своих болях, Россия в своих неудачах, в своем отчаянии умирает. Она умирает, и нет у нее продолжения…». «Окаменела душа... Паралич сердца, паралич воли — вот что с нами стало».

Василий Боткин: «И знать не хочу звереподобную пародию на людей, и считаю для себя большим несчастьем, что родился в России. Ведь вся Европа смотрит на Россию, почти как на людоеда. Я не раз испытывал стыд, что принадлежу к дикой нации».

Михаил Булгаков: «Тяжелый русский дух, нечем дышать и нельзя лететь. Не народ, а скотина, хам, дикая орда, душегубов и злодеев». «Разруха не в клозетах, а в головах».

Иван Бунин: «Россия всегда была страной рабов, нищеты и крови, но никогда это не доходило до такого предела, как теперь». «Все русские — хамы. Разница лишь в том, что одни из них понимают это, а другие нет». «Русский человек по своей природе бесконечно ленив, по-настоящему работает он только на пожаре, в голоде, в революции, на войне». «Всю жизнь русский народ жил как бы в предчувствии или ожидании чего-то безмерного, чудовищного. И вот оно пришло — революция». «Демоны, сидевшие в каждом русском человеке, вырвались на свободу. Теперь этим демонам все дозволено». «Историю почитаешь — волосы дыбом станут: брат на брата, сват на свата, сын на отца, вероломство да убийство, убийство да вероломство…». «...Всякий русский бунт (и особенно теперешний) прежде всего доказывает, до чего всё старо на Руси и сколь она жаждет прежде всего бесформенности. Спокон веку были «разбойнички» муромские, брынские, саратовские, бегуны, шатуны, бунтари против всех и вся, ярыги, голь кабацкая, пустосвяты, сеятели всяческих лжей, несбыточных надежд и свар. Русь классическая страна буяна».

Николай Гоголь: «Россия... это вечный хаос, это страна, где всё держится на обмане и самоуправстве. Мы, русские, по сути своей ленивы, небрежны, и нравы у нас соответствующие». Москаль — это человек, который может продать мать за копейку!» «Да что говорить о людях! Души мертвы в них, как и всё остальное». «Всё народ у нас какой-то грубый. Сами не знают, что хотят. Никто не читает, никто не думает...»

Василий Гроссман: «Люди, как машины с парализованным сознанием, двигались, не осознавая ни времени, ни цели. Их разум перестал существовать».

Фёдор Достоевский: «Есть в человеке зверь, живет в глубине души как раковая опухоль. Этот зверь пожирает человека изнутри, пока не разрушит всё».

Иван Ильин: «Россия — самая паскудная, до блевоты мерзкая страна во всей мировой истории. Методом селекции там вывели чудовищных моральных уродов, у которых само понятие Добра и Зла вывернуто на изнанку. Всю свою историю эта нация барахтается в дерьме и при этом желает потопить в нем весь мир...». «Мера преданности Родине — в доносительстве спецслужбам. Мера пресмыкания перед властью — как мера преданности стране».

Борис Пастернак: «В России всегда ожидают конца света. Только здесь он не придет как неожиданность. Здесь он всегда идет рука об руку с историей». «Здесь душу раздирают и рвут на части. И все идет по кругу: рабство, бунт, страдание. Что делать с этой душой, которая не знает ни покоя, ни свободы?». Народ здесь живет на грани между надеждой и страхом, не умея построить собственное счастье». «Никому у нас нельзя руку подавать».

Андрей Платонов: «Они словно мертвы при жизни, как если бы рак, пожирающий их души, не оставлял им шанса на исцеление».

Василий Розанов: «Не народ, а адский урод». «Никакой "русской цивилизации", никакой "русской культуры"». «Россия кончилась. Осталась гниль, грязь, мерзость, смерть. Всё то, что умирало и гнило в течение столетий, вдруг выбросилось наружу».

Михаил Салтыков-Щедрин: «Если я засну и проснусь через сто лет, и меня спросят, что делается в России, я отвечу: пьют и воруют». «Русский человек до всего сам дойдёт, только его надо не мешать и вовремя палкой подгонять». «У нас нет средних чиновников, у нас всякий чиновник — большой человек». «Смиренность у нас дошла до того, что стали поклоняться неумелым и неудачным плетям». «Благополучие народа у нас измеряется только количеством постов и караулов».

Юлиан Семенов: «В России теперь у каждого рак души».

Владимир Соловьев: «Русский народ находится в крайне печальном состоянии: он болен, разорен, деморализован». «Русские даже не способны иметь ум и совесть, а всегда имели одну подлость». «Чины сделались страстию русского народа». «Нам должно говорить не о могуществе, а о грехах России. — Никакие подвиги не могут закрыть наших грехов; напротив, эти подвиги только ярче обличают внутреннее противоречие, в котором мы находимся» — хаос в нашем душевном теле». «Неужели между скотоподобием и адским изуверством нет третьего, истинно человеческого пути для русского мужика? Неужели Россия обречена на нравственную засуху?..»

Алексей Толстой:  «Московия — русь тайги, монгольская, дикая, звериная». «Если бы перед моим рождением Господь Бог сказал мне: "Граф! выбирайте народ, среди которого вы хотите родиться!" — я бы ответил Ему: "Ваше Величество, везде, где Вам будет угодно, но только не в России!"... И когда я думаю о красоте нашего языка, когда я думаю о красоте нашей истории до проклятых монголов, мне хочется броситься на землю и кататься в отчаянии о того, что мы сделали с талантами, данными нам Богом!».

Лев Толстой: «Противна Россия. Просто ее не люблю. В России скверно, скверно, скверно. В Петербурге, в Москве все что-то кричат, негодуют, ожидают чего-то, а в глуши тоже происходит патриархальное варварство, воровство и беззаконие. Приехав в Россию, я долго боролся с чувством отвращения к родине...». «Народ русский несчастен, так как он живет в неволе и не понимает, что его собственные душевные силы достаточно велики, чтобы сделать его свободным и счастливым». «Вся жизнь наша, всех русских людей, построена на одном лукавстве. Вся наша государственная, общественная и семейная жизнь построена на постоянном насилии и лжи. И эта ложь так глубоко проникла в нас, что мы перестали различать ложь и истину, насилие и справедливость». «Правительство в России — это не что иное, как вооруженная банда грабителей, которые живут за счет людей, которых они притесняют». «Русский народ, как и все, находится в рабстве. Но он раб дважды: он раб — внутренне, потому что он подчиняется власти, которую он не может признать разумной». «Вся власть насильственная, от земских до самых высших, держится на грубой силе и насилии, на солдатах, тюрьмах, виселицах, и, пока будет существовать эта власть, нельзя не заключить, что она есть зло и что кто служит ей, тот, вольно или невольно, служит злу». «Наше образование, наше общество — это здание, построенное на песке. Никакие усилия не могут сделать из наших детей хороших людей, если они вырастают в этой атмосфере». «Россия — это страна, где умные и талантливые люди часто живут в нищете и унижении, а невежественные и бесчестные получают власть и богатство».

Марина Цветаева: «Я ненавижу Россию, которая сама себя не любит. Это страна, которая пожирает своих детей. Она готова терпеть любое насилие, любую несправедливость, лишь бы избежать движения, какого-то действия». «Русский народ — это народ с вечным комплексом вины и жертвенности, который все время ждет, что его освободят, но сам не хочет ничего менять».

Антон Чехов: «Пьянство, малограмотность, тупость и убожество «русского» мужика, отставшего от Европы лет на двести, и до сих пор еще не совсем уверенно застегивающий собственные штаны, в очередной раз показывает, что с ним дружить нельзя, так как он рассматривает дружбу как слабость…». «Русский человек любит вспоминать, но не любит жить». «Эти люди живут хуже скотов, жить с ними было страшно; они грубы, нечестны, грязны, нетрезвы, живут не согласно, постоянно ссорятся, потому что не уважают, боятся и подозревают друг друга». «Быть завзятым подлецом и в то же время не хотеть сознавать этого — страшная особенность русского подлеца!». «Странное существо — русский человек! В нем, как в решете, ничего не задерживается. В юности он жадно наполняет душу всем, что под руку попало, а после тридцати лет в нем остается какой-то серый хлам. Чтобы хорошо жить, по-человечески — надо же работать! Работать с любовью, с верой. А у нас не умеют этого». «Вся Россия — страна каких-то жадных и ленивых людей: они ужасно много едят, пьют, любят спать днем и во сне храпят. Психология у них — собачья: бьют их — они тихонько повизгивают и прячутся по своим конурам, ласкают — они ложатся на спину, лапки кверху и виляют хвостиками». «Народ наш страдает от недостатка культуры. Это не люди, а стадо». «Русские не любят дел, они любят разговоров о делах». «Русские, как народ, абсолютно безразличны к искусству». «Кто-то должен управлять этим невежеством. Кому-то надо наводить порядок в этом хаосе». «Паралич мысли — это лишь вопрос времени». «Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью».

Иван Шмелев: «Русские — народ, который ненавидит волю, обожествляет рабство, любит оковы на своих руках и ногах, любит своих кровавых деспотов, не чувствует никакой красоты, грязный физически и морально, столетиями живет в темноте, мракобесии, и пальцем не пошевелил к чему-то человеческому, но готовый всегда неволить, угнетать всех и вся, весь мир. Это не народ, а историческое проклятие человечества».

Такую характеристику стране и народу давали наиболее известные и талантливые писатели-реалисты. Но воронка, оставшаяся на месте исчезающей страны, сегодня должна быть заполнена уже не монументальным реализмом, а абсурдами модернизма, наиболее отвечающими свихнувшемуся обществу. Речь идет о «деконцептуализации совка», глубинном понимании, новых способах выражения, отражающих сложности современного мира, более глубоких в символизме, оставляющем множество уровней интерпретации бытия, провокативности (абсурд и сюрреалистические образы), комбинировали различные виды искусства. У Виктора Пелевина русская жизнь — это кафкианская жизнь насекомых, кентавров, волков, оборотней. Или — пустота, бездна, исчезнувшая реальность: «Может, не потому Бог у нас вроде пахана с мигалками, что мы на зоне живем, а наоборот — потому на зоне живем, что Бога себе выбрали вроде кума с сиреной». «Россия — это место, где государство придумано для того, чтобы народ думал, что живет в стране».

«Идея русского мира — это такая безразмерная духовная клоака, которая заполняется любым нужным смыслом, чтобы оправдать абсурдные поступки». «Национальная идея — это когда страна становится похожа на ржавую банку, брошенную в грязь, но на которой всё еще сохранилась надпись "Лучшая в мире!"». «Россия — это когда будущее невозможно предсказать, потому что его формируют прошлое и настоящее, которые никогда не были тем, чем кажутся». «Смысл русского существования не в том, чтобы быть свободным, а в том, чтобы быть гордым тем, что ты не свободен».

Теперь Владимир Сорокин, чьи книги отмороженные жгли на площади перед Большим театром: время идет, но ничего не меняется, страждущий, но импотентный народ, здесь «нормой может стать всё, что угодно, если это на тебе насильственно закрепляют сверху. Но разве это жизнь?». «Россия — вечная больница, где все только и ждут конца света, но не хотят жить». «Страна стала Сахарным Кремлем, и скоро этот Кремль растает под лучами правды, которая бьется о его стены, словно пули в стальную броню. Но она будет бить, бить до тех пор, пока не пробьет». «Русский человек только на цепи счастлив. Потому что цепь – это не тюрьма, это судьба. Счастье его – в неволе, в подчинении. И боится он одного — свободы. Потому что она требует от него самого страшного — ответственности». «Вся русская литература – последнее полезное ископаемое разваливающейся империи»…

 Историческая генетика Рашки-Парашки — это абсолютное отсутствие нравственности, традиций гражданского общества; ответственности за происходящее; прав и свобод личности; демократического правления; верховенства права, конституции и закона; равенства перед законом; беспристрастности судебных органов; разделения властей; периодической смены власти; предотвращения злоупотреблений власти, охраны частной собственности; борьбы с коррупцией и всех прочих атрибутов цивилизованных стран. Еще — приспособленность к существованию в самых неимоверных, свинских условиях, за что представителей «глубинного народа зовут «терпилами». Даже они сами по пьяни признают, что живут хуже собак… И при этом считают, что высшее человеческое счастье — это подохнуть за великую и непобедимую родную будку… Это чуть ли не единственная страна в мире, где всем верховодит охранка, глава которой — второй (а то и первый) человек во власти. Я хочу сказать, что главными врагами Московии чаще всего были ее собственные правители, скажем, в СССР — коммуняки и гебня… Почему так? Потому что они умели хорошо убивать и разрушать, но не созидать и строить. Впрочем, здесь накоплен многовековый опыт жить за счет захватов, грабежей, обязательного геноцида, насильственного переселения других народов – традиционной российской подлости, неизменно поддерживаемой народными массами и именуемой ими «величием»… Жизнь скотская, но зато «величие»-то какое!.. Отцы терпели, деды терпели, и мы потерпим…

Формулу популистской исторической матрицы московитов можно сформулировать тремя словами: «мы — спасители мира». Мир погряз во зле, только мы праведники, достойные рая. И пусть живем в дерме, зато с нами Бог и правда… Можно ли придумать что-то убедительнее для сплочения миллионов и уничтожения вездесущих врагов?..

Перефразируя Корнея Ивановича Чуковского, можно сказать: в России нужно жить долго, но до чего-нибудь нового все равно не доживешь…

Известный американский журналист, автор монографии «Век безумия» Дэвид Саттер считал самым ярким выражением исторической генетики Московии homo sapiens’a, которого определил следующим образом: «Это человек, не имеющий личного достоинства и ответственности, живущий в плену иллюзий, которые для него больше, чем реальность. Это человек, обладающий удивительной способностью терпения с инстинктивным уважением к власти и со склонностью ко лжи, необходимой для выживания в тех условиях. Все эти черты особенно заметны в путинской России». В этой стране, говорит Д. Саттер, массы учат жить по ложным идеям, эксплуатируя невежественность и приучая к одичанию, то есть — именно те качества, которые необходимы для массового восприятия бесконечных потоков лжи.

Это государство изначально строилось не для людей, а для власти. Оно возникло благодаря завоеванию и грабежу и выживало в результате запугивания и эксплуатации масс. При этом уровень устрашения и стресса должен быть столь высоким, чтобы подавлять человеческое достоинство, критическое мышление и социальную ответственность. Поэтому деятельность власти в таком государстве трудно отличить деятельности профессионально-криминального класса, организованной преступности. И основная часть расходов такого государства тратится на сохранения власти и ее права грабить страну. Московия — громадный механизм узаконенных преступлений и агрессии, организация политических методов для непрерывных захватов, удержания власти и разворовывания ресурсов правящим классом. Даже развал «Совка» в 1991 году не изменил агрессивной политики Московии, которая продолжит бесчинствовать до окончательного распада или удаления жала атомного оружия.

Всё, что ныне происходит в Швабростане, не с неба свалилось: торжество абсурда возможно только там, где «глубинные массы» способны его не только воспринять, но и поддерживать. Разбудить дерьмо в человеке легко там, где общество погружено в дерьмо. Это даже не торжество невежества, это — пещерность, звероподобие… Возможно, именно философия «после нас хоть потоп» и оборачивается сегодня грандиозными наводнениями на огромных территориях…