Необыкновенный расизм

Ямайка

Если Бог и обделил меня чем-то в этой жизни, так это, пожалуй, знакомством с неграми. Пересчитать все мои контакты с ними можно, загибая пальцы одной руки, да ещё останется пара свободных пальцев для приветствия инопланетян, если вдруг таковые надумают проявить ко мне интерес.

Был у меня один забавный случай, который и по сей день всплывает в памяти. В начале девяностых судьба занесла меня в Германию. Днем стою на вокзале в Кельне, жду поезда, от скуки поглядываю на окружающих. И вдруг замечаю пару — молодые, обнимаются: она белая, а он — черный.  Я огляделся вокруг и понял, что не только я, но и многие другие из толпы их приметили.  Особенно выделялась старая немка, стоявшая совсем рядом и бросавшая на черно-белую парочку  испепеляющие взгляды. Когда на миг наши глаза встретились, она, кивнув в их сторону, сказала мне что-то вполголоса и произнесла это с таким выражением презрения, что я, совершенно не зная немецкого, был абсолютно уверен, что понимаю каждое её слово.

А этим летом пришлось мне загнуть еще один палец. Случилось это июльским вечером, жарким, но не душным — таким, когда сидеть дома кажется не просто неразумным, а почти преступным. Особенно если в сотне шагов от тебя простирается торонтский Хай-Парк, манящий своими зелёными холмами, вековыми деревьями, разнообразной фауной и большим прудом Гренадеров, сверкающим серебром в лучах вечернего солнца.

Я спускаюсь к пруду. Как всегда, там полно рыбаков. Дети разных народов, по воле судьбы покинувшие свои родные реки и озёра, собрались в этот вечер на берегу, где двести лет назад британские гренадеры рыбачили в зеленовато-светлых водах этого, тогда еще безымянного залива озера Онтарио. Новые эмигранты практически вытеснили потомков тех,  кто когда-то маршировал здесь в красных британских мундирах, и кто оставил после себя лишь несколько английских названий, уже едва различимых в хаотичном смешении новых имен, лиц, голосов и чужих акцентов, - всей этой пестрой мозаике огромного канадского Вавилона.

И вдруг мой взгляд застывает на одном странном рыболове. Негр, самый что ни на есть натуральный негр, увлечённо ловит рыбу. Честно говоря, в жизни я не видел негра с удочкой. Разве что однажды по телевизору, в какой-то далёкой африканской стране, жители удили рыбу, только чтобы не умереть с голоду. Как интересно, — думаю, — просто этнографическое открытие! Подхожу к нему и спрашиваю: 'Клюёт?'
— Сегодня не клюёт, — охотно отвечает он, — а вот вчера... И с энтузиазмом рассказывает о громадном карпе, которого он почти вытащил, но тот у самого берега оторвал крючок.
Ему около шестидесяти, он излучает бодрость, его глаза горят весёлым огоньком, а широкая негритянская улыбка тянется до ушей. Английский у него бойкий, уверенный, но ужасно безграмотный. Спрашиваю, давно ли обосновался в Торонто. С гордостью отвечает: тридцать пять лет, с Ямайки — прямо сюда.

— И как же, — говорю, — вас из солнечного рая занесло в канадские морозы?

Он всё ещё улыбается, а по лицу уже скользит лёгкая, почти неуловимая тень задумчивости:

— Жизнь здесь лучше и безопаснее. Страна мне нравится, и люди хорошие, если бы только не этот проклятый расизм.

Я, ошеломлённый, всматриваюсь в него, безуспешно пытаясь найти подвох. Он понимающе кивает, подтверждая свою странную мысль, которая, без сомнения, задолго до нашей беседы прочно обосновалась в его сознании:

— Да, расистская страна, уж поверьте мне.

— Послушайте, — говорю , — я тоже, как и вы, давно живу в Канаде. Я работал в разных местах — и в стартапах, и в международных корпорациях, и в государственных структурах. О расизме, что-то слышал, но сам ни разу с ним не сталкивался. Может быть, вы сможете привести пример? Только из вашего личного опыта, не из книг или интернета.

— Да сколько угодно, — отвечает он без запинки.

— Когда я только приехал сюда, я быстро нашёл работу. Вожу грузовики, поэтому с работой не было никаких проблем. Фирма была маленькая, хозяин — сам и начальник. Утром они всегда собирались в бытовке, обсуждали планы на день, а я обычно сидел в машине. Но тут как-то зашёл за какой-то мелочью и остался на их совещании. Тихо сижу на скамейке за их спинами и просто наблюдаю за происходящим, не особенно вникая в курс дела.

Тут начальник, совершенно не подозревая о моем присутствии, обращается к молодому парню, стоящему у двери, — выйди-ка, позови сюда этого факинг ниггера. Я спокойно поднимаюсь и выхожу к нему из-за спин работяг,  словно ничего особенного не произошло.

— А как же вы потом с ним работали? - нетерпеливо перебил я.

— Отлично работали, — отвечает он, без малейшей неловкости, — даже несколько лет в одну синагогу вместе ходили.

В этот момент мне показалось, что я ослышался, и я переспросил:

— В синагогу?

— Да, — отвечает он, — он тоже евреем оказался.

"Тоже!" чуть не выпалил я, но вовремя сдержался. А он уже уловил моё изумление и, оценив мою реакцию, продолжил:

— У меня отец еврей. Чего вы так удивляетесь? Вы что, ничего не знаете о Ямайке?

Признаюсь, я когда-то бывал в Карибских странах, но из-за невыносимой жары давно утратил к ним всякий интерес. При слове 'Ямайка' в памяти лишь мелодия Робертино Лоретти и больше ничего — одна пустота. Тут он погружается в длинное повествование о Ямайке, с подробностями описывая её историю и расовую пестроту. Говорит долго, но так увлечённо, что не хотелось перебивать…

Солнце уже прячется за холм, царящий над противоположной стороной пруда. Значит, комары вот-вот вылетят, и они уж точно опаснее любого расизма. Время уходить из парка, поэтому спешу задать последний вопрос:

— Вам ведь уже скоро на пенсию. Не собираетесь ли на старости лет вернуться на родину?

Он, не задумываясь, отвечает:

— Нет, здесь лучше.

— Даже с расизмом? — поддеваю его с лёгкой иронией.

Он понимающе смеется:

— Даже с ним. Вы даже не представляете, какой расизм у нас на Ямайке. Я долго не мог жениться — родители невесты и слышать обо мне не хотели.

Я не удержался:

— Неужели они были антисемитами?

— О, нет, — отвечает он с чуть заметным удивлением. — С этим проблем не было совсем. Моя мать и мать невесты принадлежали к враждебным кланам.

— Черным? — уточняю я.

— Да, черным, — подтверждает он с легкой улыбкой.

Ну, подумалось мне, ямайские черные Монтекки-Капулетти наверняка были веселей, ярче и жизнерадостнее, чем знакомые мне угрюмые советские антисемиты. Прощаюсь с моим чернокожим незнакомцем и желаю ему поймать долгожданного карпа.

Шагая к дому, я не могу избавиться от одной мрачной мысли, которая не дает покоя. Ты ведь всегда утверждал, что, если хочешь узнать, есть ли антисемитизм в стране, то спроси у евреев, а если расизм — то спроси у черных. Ну вот, ты и спросил. И что теперь? Неужели ты, сам того не замечая, полжизни прожил в расистской стране?

P.S. Без шуток и иронии следует сказать, что расизм вызывает у автора отвращение, как и у любого человека, обладающего хотя бы каплей гуманности. Автор считает движение Black Lives Matter (BLM), которое возводит в культ понятие 'черной жертвы' и предлагает делить общество на 'черных' и 'белых', черным расистским движением."

P.S. от редакции:Первые евреи прибыли на Карибы вскоре после открытия Америки Колумбом. Например, на Ямайку первые евреи высадились в 1511 году.Многие из этих ранних поселенцев были сефардскими евреями, бежавшими от преследований инквизиции в Испании и Португалии.

После установления английского владычества на некоторых островах (например, на Ямайке в 1655 году) евреям было разрешено открыто исповедовать свою религию.Некоторые из старейших синагог в Западном полушарии находятся именно на Карибских островах:

• Синагога Микве Исраэль-Эмануэль на Кюрасао (основана в 1651 году)
• Синагога Шаар Хашамаим на Ямайке (построена в 1655 году)Еврейские общины на Карибах играли важную роль в торговле, в частности, в торговле вывозимыми из Африки рабами и в экономике региона, что способствова их процветанию.

На Ямайке обосновалась также большая группа врейских пиратов. Они называли свои корабли в честь древних еврейских героев и пророков, например пророка Самуила, царицы Эстер или в честь Щита Авраама. Одним из наиболее известных еврейских пиратов с Ямайки был Мозес Коэн Энрикес, который принял участие в рейде у берегов Кубы под предводительством голландского адмирала Пьета Хайна против испанского флота, гружённого золотом и серебром. Эта добыча считается самым большим успехом карибских пиратов из когда-либо совершённых. Пираты-евреи соблюдали шаббат и кашрут. Секретный кодовый язык некоторых пиратских сообществ основывался на иврите».