Законы науки говорят не только о природе, они говорят и о нас

• 
• Текст к выступленю на круглом столе украинского философа Андрея Баумейстера
• На сегодня, самым крупным объектом физического знания, теории и наблюдений, является видимая вселенная, чей возраст - около 14 млрд лет, и ее размер как раз и составляет 14 миллиардов световых лет. Вселенная еще больше, но она далее не наблюдаема, так как ускоренный разлет галактик приводит к тому, что скорость их взаимного удаления приближается к скорости света, а энергия излучаемых фотонов при том стремится к нулю (за счет красного смещения) и их уже нельзя уловить. В пространственных единицах этому соответствует примерно 10 в 26-й степени метров.
  Самым малым объектом для изучения физики является бозон Хиггса, чей комптоновский размер составляет около 10 в минус 18-й метра и кварки, которые еще меньше. Экспериментальные данные показывают, что они не больше, чем 10−4 размера протона, то есть меньше 10−19 метров. Масштаб от кварков до Вселенной на 45 порядков.
• На это обстоятельство обратил внимание Алексей Буров, назвав одну из своих работ «Зачем человеку знать так много». Действительно, зачем, если это ничего не дает для практических нужд. Его ответ: для познания Чистой Истины. Другими словами – для понимания замысла Создателя.
• Теоретически есть величины еще на много порядков меньше – это планковская длина 10 в минус 35 степени м. и планковское время 10 минус 44 степени сек. Эти величины можно физически понимать как «атомы» пространства и времени. Они этот смысл приобрели бы в квантовой теории гравитации, которой пока нет, так что временно забудем о них. Это уж совсем начало бытия, нечто вроде квантовой пены неделимых частей пространства и времени. Так что есть еще куда двигаться как вглубь материи, так и вширь.
  Нам важно тут во что. Человек по тонкой задумке Творца находится примерно посередине двух крайностей мироздания: между микромиром и мегамиром. Примем за исходный маcштаб размер нашего тела. Он равен примерно 1,65 м. Его как бы чувственная область - это область макротел. Туда входят камни, горы, материки (если смотреть из космоса), даже планеты, наблюдаемые невооруженным глазом.
  Итак, человек занимает некое место в мире, которое определяется его масштабом. Этот масштаб именуется макро. Ему не дано лично присутствовать в микромире. Равно как и в мегамире. Он не может видеть атомы глазами и щупать протоны руками. Он может делать это только приборами, которые переводят нечто происходящее, события в микромире, на уровень его макротела.

И все наши понятия, в том числе научные, есть следствие нашего масштаба. Это, к примеру, понятия координаты, траектории, импульса, энергии, длины волны, причины и следствия. Работают ли эти понятия в масштабах на многие порядки меньше или больше нашего тела – большой вопрос. Наше вторжение в  микромир показало, что там эти понятия не применимы.

Все наши понятия, а не только причинность, взяты из нашего опыта, который имеет по необходимости примерно масштаб нашего тела, то есть макромасштаб. Когда мы полезли внутрь материи, мы там столкнулись с некими объектами, явлениями и законами, которые никак не влазили в этот макромасштаб.

Что было делать? Пришлось описывать микрообъекты теми понятиями, которые имеем. Вот и появился, к примеру, принцип дополнительности Бора, который есть не что иное, как перевод происходящего в микромире на наш язык макропонятий. А именно: мы не можем описать суть движения микрообъекта напрямую, а только через один класс приборов, который дает нам координаты, а потом другой класс приборов, который дает нам сведения об импульсе(то есть скорости, энергии частицы). Наши приборы и наши понятия это как бы переводчик с языка микромира на нам понятный язык.

Мы знаем период полураспада, за какое время распадается половина радиоактивных атомов, например, урана 235. Но мы не знаем, какой именно атом распадется следующим. И какова причина этого. Но это не потому, что мы пока не знаем, а потому, можно сказать, что и сам атом не знает. У него как бы тоже есть свобода выбора. Захотел - и распался. Все эти выверты вроде свободы воли, да и понятия координаты, скорости, периода вращения и пр. есть наша вынужденность, проистекающая из нашего места в природе. Никак невозможно нам самим уменьшиться на 15 порядков и "своими глазами" увидеть, что происходит в этом микромире. Видим мы это только через наши макроприборы. Через сцинциляционный экран, камеру Вильсона, счетчик Гейгера, следы на фотопленке, треки на всякого рода матрицах и пр. Вот в этих макроприборах и представлены наши понятия вроде скорости и координаты.

Именно физико-метрические параметры человека определяют его гносеологические возможности, его теории микромира, его взгляд на Вселенную, и его философию "венца мироздания". Таким уж он создан.

Можно сделать вывод, что любой закон природы  одновременно несет в себе отпечаток наших когнитивных способностей. То есть, он не только о природе, но и о нас как познающих субъектах. Самый хороший пример - дополнительность Бора. Второй - вероятностная причинность.

Еще раз: принцип дополнительности заключается в том, что один класс приборов  описывает микрообъекта как частицы, а другой класс, в других опытах - как волны. На самом же деле электрон не есть ни частица, ни волна, ни сразу они вместе, а нечто третье, для нас непредставимое, которое мы можем описать только в категориях нашего макроопыта - волна, частица, скорость, координата.

Точно тот же характер имеет и причинность. Мы ее знаем по макроопыту - вот есть причина, а потом за ней идет следствие. А в мире ядер мы видим следствие (их распад), но не знаем, какова конкретная причина, которая вызвала распад именно этого ядра, а не соседнего. И не знаем не потому, что еще не исследовали эту тайную причину, а потому, что ее там нет. Вот и вводим понятие вероятностной причины, и говорим, что мы можем вычислить только вероятность, с которой распадется именно вот это ядро атома.

Все же общая причина радиоактивности известна: это неустойчивость тяжелых ядер, ибо их внутренняя энергия больше, чем суммарная энергия частей, на которые они распадаются.

На первый взгляд кажется, что при распаде радиоактивных ядер (а таковыми являются все тяжелее железа, только до урана у них очень большой срок полураспада) полностью царит случайность. Но мы знаем, что она сама есть способ проявления необходимости. Связь случайности и необходимости восстанавливается  в статистике, когда число радиоактивных атомов исчисляется тысячами триллионов – там половина атомов с необходимостью распадается за время полураспада. Но вот когда именно распадется самый последний из этих триллионов – неизвестно. Может быть, он переживет Вселенную.

Если угодно, вся квантовая механика (равно как и ОТО, и космология) есть свидетельство нашего очень скромного и узкого по масштабам места в мире, в котором нам не дано ни жить среди молекул и атомов, ни покорять телесно просторы Метагалактики. Но и этой малости хватает, чтобы узнавать о строении мира. И в основном – за счет мышления и логики. Ибо телесно мы ограничены, но ментально – нет. Поэтому все больше и больше мы будем уповать на идеи, на теории.

Факт, если его представить в виде некоей гантели, все меньше имеет часть  эмпирическую, связанную с наблюдением, и все больше – теоретическую интерпретацию. Кварки – это почти на 100 процентов теоретическая интерпретация. Равно как и бозон Хиггса, он был предсказан из соображений логики Стандартной модели еще в 1964 г, но понадобилось введение  в строй БАК  и почти 50 лет, чтобы его открыть экспериментально. Да и то его наблюдение нагружено интерпретациями – ведь видят результат распада бозона (срок жизни которого 10 в минус 24 степени, так что он не успевает пролететь даже диаметр протона)  на b кварк и антикварк, два фотона и пару электрон-позитрон .

То же относится и к кваркам, коих нет в свободном виде, а так, по звездам и трекам их распада говорят - эти треки свидетельствуют, что кварки есть. Уже давно пишут о составных частях самих кварков, о преонах, но, надо думать, эти идеи, как пишут «»мотивировались желанием уменьшить число свободных параметров стандартной модели за счёт перехода на более глубокий структурный уровень, то есть за счёт реализации примерно той же схемы, что была использована в самой стандартной модели для классификации «зоопарка» частиц и уменьшения числа основных частиц».

Можно предположить, что идя вглубь к планковским расстояниям и временам мы будем иметь дело только с чисто теоретическими конструктами, без всякой возможности экспериментального наблюдения или, словами позитивизма - без «протокольных высказываний». Зато это и есть торжество чистого знания. Для практики, похоже, нам никогда не понадобятся ни кварки, ни, тем более, некие преоны. И уж точно для практических нужд не понадобятся знания о самых первых мгновениях Большого Взрыва, стадии инфляции и действия темной энергии через еще миллиарды лет. А вот для стремления к гегелевской абсолютной истине – самое оно. Можно сказать и другими словами – к познанию замысла творения.

В мегамире  все представления о происходящем в ЧД никак невозможно проверить в опыте. А уж судьбу Вселенной через десятки миллиардов лет – тем более. Фон Хорнер давал для технологической стадии цивилизации срок жизни порядка всего-то 10 тыс. лет. Не доживем, чтобы увидеть конец Вселенной. А вот мысленно вполне можно его описать, что и сделано в идеологии Big Rip – Большого Разрыва (открытие темной энергии, которую рассматривают как отрицательную гравитацию, обеспечивающую ускоренное расширение Вселенной) что заслужило Нобелевскую премию (2011).

В целом же можно сделать вывод, который в общем-то есть в истинах откровения, о том, что человек есть необходимый элемент Вселенной, о чем говорит сильный антропный принцип. Иначе говоря, законы Вселенной устроены так, что человек является ее неотъемлемой частью. Поэтому можно утверждать, что появление человека (сознания) есть событие, равное самому возникновению вселенной.