Запад и глобальный юг

 

Россия — классический пример «жертвы» текущего мирового порядка. И это, кстати, сильно отличает ее от Китая. Когда мы говорим, что Китай и Россия — сильные союзники, единомышленники с общими задачами, нужно понимать, что их задачи не совсем одинаковы. Я не так много общаюсь с китайцами, но по одной линии между нами проходит четкое разграничение: русские точно чувствуют себя жертвами текущего мирового порядка, а китайцы — нет. Китайцы начинают думать, что они — бенефициары текущего мирового порядка, что, в общем, соответствует действительности. Когда мы вместе с «глобальным Югом» и «мировым большинством» ругаем Запад и говорим, что надо на них навалиться и «прикончить», мы должны помнить, что в этом самом западноцентричном мировом порядке за последние 35 лет доля западной экономики уменьшилась с 50% до 30%, а у Китая выросла.

В некотором смысле Америка приводит форму в соответствие с содержанием. Куда ни поедешь по «глобальному Югу» (хотя границы этого понятия очень размыты), есть страны, которые принадлежат сразу двум мирам — какая-нибудь Греция или Турция. Члены НАТО, кандидат в Евросоюз или член Евросоюза. Даже Италия отчасти следует этим общим «южным» жалобам на несправедливый Запад. Греция жалуется, Мексика жалуется, в Китае жалуются, в Африке жалуются. Арабский мир просто состоит из жалоб на Америку. Но и греки, и испанцы (в меньшей степени), и итальянцы (чуть больше), и какая-нибудь Болгария — полно таких стран.

Значит, мы наблюдаем: в мире, где технологическое первенство Америки начало оспариваться буквально последние несколько лет — даже не десять, может, пять, когда китайцы вышли на возможность соревнования в отдельных областях, — под общий хор жалоб на «несправедливый Запад», доля западной экономики в мире уменьшилась, а доля незападной экономики увеличилась. Огромные западные инвестиции вышли за пределы Запада — в Китай, в Индию, Вьетнам, Индонезию, Африку и так далее. Уровень жизни в этих странах поднялся невероятно, кратно превышая тот подъем качества и уровня жизни, который произошел на самом Западе. То есть западные общества живут в 2020-е годы примерно так же, как жили в двухтысячные. А Китай и Индия в 2020-е живут кратно лучше, чем в двухтысячные. За исключением, возможно, Латинской Америки, которая тоже немножко стагнирует вместе с Европой, качество жизни повысилось именно в незападном мире. Да, это другие порядки денег «на руки», как говорится, и другие порядки возможностей. Но это несопоставимо лучше, чем было 20, 30, 40 лет назад в тех же странах.

Получается, что Запад за время, когда он якобы был главным, «сидел на голове у мира», всех неоколонизировал и неоимпериолизировал, на деле показал другие результаты. Выяснилось, что разрыв экономик, незападных и западных, сократился, и распределение богатства по миру стало, как ни странно, в каком-то смысле более равномерным.

Дальше мы видим следующий факт: появился альтернативный источник технологий за последние примерно пять-семь лет. Раньше была одна экономика, которая составляла 50% и больше мировой — экономика «Большой семерки», теперь она составляет примерно 30%. Соответственно, американцы на это смотрят и, если быть таким циником, как Трамп, они, конечно, не говорят: «Знаете, мы теперь уменьшились, и надо уменьшить свои амбиции». И они это делают. Они буквально приводят формулу американской политики в соответствие с новым мировым содержанием.

Если у вас экономический ресурс, чья доля в мире уменьшается, то и амбиций должно быть меньше. Иначе чем они будут обеспечены? Я понимаю, что Бельгия может снова захотеть захватить бельгийский Конго, но она же не сможет этого сделать.

Собственно, если ты не можешь поддерживать тот уровень амбиций и вмешательства в мировые дела, который раньше был обеспечен соответствующей долей в технологиях и экономике, это естественный процесс. Еще совсем недавно 100% мировых технологий приходили с Запада. Сейчас уже не 100%. Может, 80%? 70%? А почему? А в некоторых областях еще меньше. Это, конечно, объективный процесс.

Но действительно, поведение Трампа выглядит как резкая сдача позиций.

Представьте, что оппозиция приходит к власти, а власть уступает. Существуют разные типы, разные способы этого изменения соотношения власти и оппозиции. Представим себе, что Запад в мире — власть, а «глобальное большинство» или «глобальный Юг» — оппозиция, со всеми оговорками. Можно убежать из дворца, как Маркос на Филиппинах или Янукович в Украине. Можно вступить в переговоры с оппозицией, организовать «круглый стол». Но опять же, вступить в переговоры о чем? О том, как сдать ей власть? Или вступить в переговоры о том, как допустить эту оппозицию к вопросу о власти, то есть допустить ее на честные выборы?

Грубо говоря, Трамп выглядит немножко таким, как ни странно, паникерским. Он такой вроде крутой мачо, настоящий мужик. Но в глобальных делах он, если не совсем бежит из дворца, то точно ведет переговоры, уступая очень быстро те позиции, за которые он мог бы торговаться за этим мировым столом. Он уступает их, не торгуясь. И это странно.

Европа точно не едина. Потенциально она достаточно сильна. Есть большая инерция. Инерция мира, спокойствия, благополучия, инерция welfare. Эта инерция огромна: мы действительно победили два страшных тоталитаризма — правый и левый — на нашем континенте. Мы устранили угрозу войны, и не хотим возвращаться в тот мир, где все это снова возможно. И сейчас мы боремся не столько за лидерство, сколько за прошлое. В Европе пока скорее стараются не столько противостоять угрозе, сколько локализовать ее, сделать так, чтобы она оставалась ограниченной. В действительности, это огромная встряска для континента, к которой люди не готовы.

Де-факто, в некоторых вопросах Трамп и Путин уже действуют заодно, потому что Трамп считает, что это в их интересах, а Путин продолжает действовать в своих. Мне кажется, что если Путин даст Трампу понять, что он действует под его руководством, а на самом деле будет делать, что хочет, то такой странный союз, своего рода симбиоз, вполне возможен.

Мы видим, как Зеленский не принял лидерства Трампа и был за это наказан. Сейчас Украину наказывают. Если Россия начнет перечить, грубить, хамить — будут введены санкции. Но мы видим, как Путин сейчас подыгрывает и говорит все, что Трамп хочет услышать.

Это большая проблема для российской самоидентификации сейчас. Мы видим группу энтузиастов, группу скептиков и группу прагматиков. Скептики — это те, кто не могут расстаться с идеей России как силы, противостоящей Америке. Это, в общем, ее политическое наследие. Максимальное величие Москвы было в разгар холодной войны, в период Карибского кризиса, в советские 60-е годы: космос, ракеты, Кубинская революция, победы в прокси-войнах. С 70-х годов началась деградация, связанная с встраиванием Советского Союза в глобальном контексте.

Сейчас вдруг от внезапной дружбы с Америкой роль России как антизападного лидера начинает тускнеть. И людям жалко расставаться с этой ролью. Это скептики. Плюс, есть рациональные скептики, которые утверждают, что все наши прежние оценки верны, а нынешняя ситуация — это просто колебания американского курса. Однако, несмотря на эти колебания, вектор остается неизменным — это сдерживание России и противостояние всему незападному, насаждение своих ценностей. Америка жестко действует в своих интересах, и, если столкнутся ее интересы с нашими, она точно так же поступит, как с Мексикой, Канадой или Украиной: она нас предаст. С ними нельзя иметь дела. Поэтому только противостояние. Даже в период сотрудничества с Западом в МИДе и спецслужбах сохранялись элементы той «большой игры». Это часть профессии — поддерживать страх ядерной войны. Но новая дружба с Западом сюда никак не вписывается.

Мы уже видели торговые войны внутри западного лагеря. Можно быть членом западной системы безопасности и одновременно вести торговые войны. Например, американо-японская война в автопроме. В итоге Япония выиграла эту войну, и сегодня японские автомобили намного важнее американских, если не считать Tesla в определенной нише.

Португалия, например, была членом НАТО при диктатуре, а Испания не была членом НАТО, но имела две американские военные базы, включая базу с ядерным оружием. Но на эти страны оказывалось серьезное давление. Например, Португалия, хотя и была членом НАТО, все равно сталкивалась с требованиями от США и СССР прекратить эксплуатацию своих колоний. Парадокс заключается в том, что два противостоящих полюса — СССР и США — воздействовали на союзника, на Португалию, чтобы она демонтировала свою империю.

В случае с Испанией, где был процесс смены режима. Советский Союз стремился к смене режима Франко на демократический. Для СССР было важно устранить остатки фашизма в Европе, что стало бы значительной пропагандистской победой. Легализация компартии, например, тоже была бы выгодна, а Америка, в свою очередь, давила на тот же режим, чтобы закончить диктатуру. Это был совместный подход двух антагонистов на пике холодной войны в 1960–1970-е годы.

Для Путина Зеленский — это токсичная фигура. Он, в первую очередь, воспринимает его как обманщика. Зеленский собрал голоса украинцев, обещая мир, утверждая, что будет готов разговаривать с кем угодно, лишь бы закончить войну. А что значило для Путина закончить войну? Выполнить Минские соглашения — снять блокаду Донбасса, провести выборы и вообще убрать риторику о возвращении Донбасса. Сделать Украину насильственно федеративной.

Во-вторых, есть фактор личной обиды. Арест Медведчука и закрытие его медийных ресурсов стали для Путина личным ударом.

Третье — это, конечно, героизм Зеленского, который не мог оставить Путина равнодушным. Почему в пропагандистских ресурсах нападают даже на майку Зеленского? Потому что вообще-то Путин первым переоделся в камуфляж: костюм охранника супермаркета, таежный хаки с Шойгу, оголение торса в военной одежде — все это хорошо продавалось на русском рынке, но на фоне переодевшихся в тот же камуфляж руководителей страны, которую бомбят, стало выглядеть как дешевый театр.

Это был сознательный выбор образа, безусловно. А что здесь, собственно, смешного? Политики всегда выбирают себе образы, и это вполне естественно для политика страны, находящейся в состоянии войны, тем более, подвергшейся агрессии. Надеть военную форму — это логичный шаг. Лукашенко поступил так же, когда нужно было показать, что он вместе со своими силовиками, с армией. Он переоделся в хаки и взял в руки автомат. А еще и сыну вручил автомат, а на голову — каску. Это даже еще смешнее.

Да, это выглядело несколько комично, но в то же время он сигнализировал своим силовикам, что готов умереть с ними, что не предаст их, что не скажет народу: «Вы правы, а вот тех, кто вас обижал, мы всех посадим». Нет, он сам будет сидеть с ними или победит с ними. Зеленский продемонстрировал то же самое своей армии, и это абсолютно естественно.

Я могу представить схожую ситуацию и сейчас: давление на Зеленского со стороны США и России происходит одинаково — обе стороны говорят ему: «Уходи, нам нужен другой лидер Украины».