Пятая колонна журналистов

Две журналистских истории тревожат в эти дни не только российскую, но и мировую публику. Это история с Бабицким и история с передачей пленки с захоронением чеченских трупов.

Начнем со второй. Ее фактография хорошо известна, потому лишь напомню. 25 февраля маленькая, недавно организованная баварская станция N 24 показала пленку с кадрами бросания в яму трупов (один – с отрезанным ухом) и тасканием другого из них за ноги за грузовиком. Комментарий «автора» пленки Франка Хефлинга гласил, что он лично снимал все это глумление и, хотя не точно знает, где и кем были убиты показанные люди, но все говорит за то, что мирных чеченцев пытали-истязали (отрезанное ухо), затем расстреляли и с посмертным надругательством (грузовик, за ноги …) побросали в яму. Эту пленку с радостным воем о зверствах русских дикарей прокатили многократно по всему миру, включив в этот мир и российский канал НТВ. Помощник Путина Ястржембский, еще не зная всей подноготной, просто из общих соображений назвал кадры фальшивкой, ибо понимал, что никакому корреспонденту (включая и российского) военные не разрешили бы делать съемок криминальных захоронений расстрелянных мирных граждан.

Прибывший в тот же день в Россию комиссар по правам человека Совета Европы Альваро Хиль Роблес был шокирован. Он был возмущен («увиденное меня ужаснуло») и его нимало не устроили первичные объяснения Ястржембского. Не устроили его, как ниже увидим, и последующие.

Престиж «кровавой России» стремительно катился вниз, достигая лунки, в которую выпадал черный шар ее исключения из Совета Европы, где этот вопрос уже и так недавно ставился.

Путин дал команду главному военному прокурору Юрию Демину немедленно выяснить, кто допустил и принять меры. В тот день к вечеру быстро выяснили все, что позже широко стало известно. А именно: пленку еще 14 февраля снимал корреспондент «Известий» Олег Блоцкий, который передал ее немцу Хефлингу. Блоцкий пояснил, что то были вовсе не трупы расстрелянных мирных граждан и даже не трупы пленных боевиков, а тела погибших в боях бандитов, которые были свезены для временного захоронения (мелкого заглубленного для целей возможного обмена на тела или пленных своих).

Тела подтаскивали волоком машиной, ибо были они тяжелы и грязны (многие – в экскрементах), да и противно носить бандитов на руках, хотя бы и посмертно.

Любой участник войны знает, что при армии всегда есть похоронная команда, которая предает земле как своих солдат, так и солдат противника. Обычная практика.

Начался скандал. Хефлинг давал пресс-конференции и утверждал, что это снимал он. У него домогались узнать (пара ядовитых западных журналистов, которые уже слышали о реальном авторе и которых на мякине не проведешь), сколько он за нее заплатил.

Тем временем пленка продолжала идти по западным каналам с прежним комментарием о садизме русских.

Затем, после служебного расследования, баварская компания N 24 уволила своего корреспондента Хефлинга (29 февраля) и извинилась перед «Известиями» и Блоцким за себя, а заодно и за все западные СМИ.

Что, обычная мелкая провокация?

Далеко нет. Каким образом пленка, снятая еще 14 февраля была обнародована 25 ? Ответ – на ладони: показ был приурочен к визиту в Россию комиссара по правам человека.

Второй вопрос более интересен. Каким образом и кто именно разрешил Блоцкому делать такие съемки? Ответ тоже почти однозначен: разрешение было дано местным военным начальством похоронной команды, базировавшейся в селении Рошни-Чу (имена нигде не приводятся). Почему? Потому (все сказанное чуть выше и, затем, ниже – моя реконструкция), что Блоцкий обещал поделиться с ними деньгами за будущий гешефт. И даже выдал аванс. Иначе и быть не может, ибо похоронщики получают меньше боевого состава. И денежное довольствие задерживают. Работа менее опасная, да и по карманам трупов себе недостающее наберут.

Деньги (до сих пор тайна, какие именно) были получены Блоцким при условии, что он продает пленку без всяких предварительных условий – без обязательства упоминать его имя как автора и, главное, без всяких обязательств на комментарии и трактовку сенсационных кадров. Сенсационность они и приобретали только в трактовке Хефлинга.
Разоблачения фальшивки очень мало повлияли на имидж России. Они, собственно, остались на западе почти незамеченными.

1 марта после посещения Грозного комиссар Альваро Хиль Роблес дал интервью «Известиям» (от 1 марта).

Он сказал, как будто не было еще Горбачева: «Нужна гласность, прозрачность информации о том, что происходит, даже если происходят такие тяжелые, просто ужасные вещи.

- Вы имеете ввиду телерепортаж о захоронении чеченских боевиков, которых немецкая телекомпания пыталась выдать за расстрелянных мирных жителей?

- Когда я увидел эти кадры, я был потрясен. Я сразу выдвинул требование о немедленном расследовании, и мне сообщили, что оно проводится и надо дожидаться окончательных результатов.

- Да, но уже известно, что пленка сфальсифицирована. У вас нет ощущения того, что на Западе постоянно пытаются представить дело гораздо хуже, чем оно на самом деле?

- Я не знаю окончательных результатов расследования, и я не знаю, было это правдой или нет….Я не знаю достоверно, кто был захоронен в тот день, хотя высказывается уже несколько версий на этот счет, но пленка меня потрясла независимо от того, кто на ней изображен…. Надо, чтобы люди которые совершают преступления или нарушают права человека, были преданы суду.

Вот вам и результат «разъяснительной кампании».

Вся российская пресса никак не поднимает вопрос: так кто такой Олег Блоцкий? Он герой или продажный пособник врага? Его имя вообще уже исчезло со страниц и экрана телевизора. В своих интервью и пояснениях он нигде не говорил о продаже пленки. Дал да передал. И вся пресса вслед за ним – передал, попала, а Хефлинг получил. Таковой вот скромный и бескорыстный труженик похоронных полей. То, что офицеры, не получающие денежного и прочего довольствия для себя и своих солдат давно вынуждены продавать военное имущество, включая оружие своим же противникам-боевикам, мы уже привыкли. Равно как и к тому, что продается военная (тактическая – это уж точно) информация полевым чеченским командирам. Иначе невозможно объяснить, что за все время чеченской кампании ни один хоть чем-то значимый полевой командир не попал в плен и даже не был уничтожен (разве что при штурме Грозного случайно несколько руководителей обороны города погибли от обстрела). Последний пример – успешный выход их занятого Шатоя всей головки, включая Масхадова, Басаева, Гелаева и Хаттаба, которых уже, вроде бы, и в Чечне нет.

Но в данном случае дело обстоит хуже. Речь идет об образе России в цивилизованном мире. Оружия в любом случае продадут меньше, чем оставят у себя. А вот подобная информация о российских зверствах застревает глубоко в подкорке. В такой долговременной памяти, что она будет передана детям и внукам. Россия, мол, страна чудовищная, дикая и кровожадная.

Можно, конечно, предположить, что операция с Блоцким – это тонкая многоходовка ФСБ. Дескать, Блоцкому поручили снять как бы криминальные кадры о русских преступлениях, по тихому передать их немцам, а потом подловить их на обмане и фальсификации. Опозорить перед всем миром. Только вряд ли. Вряд ли так далеко они могли просчитать. Да и вреда от этой гипотетической многоходовки больше, чем возможного пропагандистского эффекта по разоблачению фальшивки.

А интегрально Россия выглядит, конечно, неважно. Детали того, кто и как начал эту войну, почему оружие еще в 1992 году оказалось у Дудаева, кто и как был заинтересован в длительных военных действиях, сколько миллиардов утекло в эту чеченскую черную дыру и у кого они нынче на счетах – все это не важно и забыто мировым «общественным сознанием». Зато есть конечный результат: уничтоженный крупный город (Грозный на 80 процентов не подлежит восстановлению), сотни тысяч беженцев и разоренная территория, на которой не осталось никакой экономики.

Простой западный обыватель скажет: ну что за народ, эти русские, которые истребляют свои города и своих граждан и которые ведут перманентную гражданскую войну сами с собой. А западный политик скажет: власть обязана предусмотреть социальные эксцессы и купировать их на стадии зарождения. В крайнем случае – в самом начале охлократических движений. Как, например, это сделали американцы во время восстания низов в Лос-Анжелесе в 1992 году (как раз начало чеченской независимости) или в Сиэтле в прошлом году во время заседания там сессии
ВТО (Всемирной торговой организации). Если российские власти допустили две полномасштабные гражданские войны всего за 6 лет, которые привели к уничтожению десятков тысяч людей и разрушению хозяйства целой республики – такая власть должна нести за это полную ответственность.

И что на это можно возразить?

Но вернемся ко второму эпизоду.

25 февраля на канале НТВ в программе Светланы Сорокиной «Герой дня» сокрушался и рыдал некто Евтушенко, журналист из «Комсомольской правды», друг Бабицкого, тоже не раз выступавший на радио «Свобода» с прочеченских позиций. Так сказать, боец информационных войн под командованием Мовлади Удугова.

Он говорил, что, конечно же, Бабицкого уже нет в живых. Очень наделся, что его хотя бы не так уж сильно пытали, как тех расстрелянных и брошенных в яму несчастных мирных чеченцев, кадры которых мы только что видели. Выражал надежду, что он умер быстро и не дал садистски насладится палачам видом своих мучений. Далее, Евтушенко молил Христом-Богом, чтобы тело Бабицкого удалось бы получить и достойно похоронить, чтобы, Боже упаси, он не был брошен в яму, как запытанные мирные чеченские граждане. Он даже робко надеялся на памятник своему невинно замученному другу. Сорокина ужасалась и заламывала руки.

К моменту передачи Бабицкий уже был много часов как опознан и арестован в Махачкале за пользование поддельным паспортом. Любопытно, что когда в живучести Бабицкого не осталось сомнений даже у оплакавшего его Евтушенко, не последовало никакого извинения или хотя бы объяснения по поводу преждевременных похорон.

Опуская многие подробности и несуразности анабазиса Бабицкого, напишу, как это сейчас видится мне.

В первой половине января Бабицкий выходил вместе с колонной беженцев из осажденного Грозного. Выходил из мест дислокации боевиков. Естественно, его, как и всех, проверили. Выяснилось, что у Бабицкого нет необходимых «верительных грамот» – нужной аккредитации и разрешения военного командования на пребывания в зоне военных действий, притом же еще и на стороне врага. Бабицкий не был рядовым беженцем. О его яро антироссийских передачах, конечно же, знали. Знали также, что он не рядовой корреспондент радио «Свобода», а руководитель Северо-Кавказского бюро станции и личный друг многих чеченских полевых командиров. И потому приняли политическое решение, так возмущавшее многих российских журналистов: Бабицкого с его согласия обменяли на пятерых пленных солдат.

Вот те и нарушение прав человека: одного российского гражданина поменяли на других российских граждан ! Именно так подавала историю почти вся российская пресса. Но Бабицкий добровольно и с радостью ушел к Турпалу Атгериеву, начальнику госбезопасности Ичкерии, который был летом прошлого года арестован в Москве по обвинению в участии вместе с Басаевым в налете на Буденновск, но отпущен под давлением Масхадова и чеченской диаспоры.

Далее замысел развивался так: несколько недель Бабицкий не показывался нигде, в это же время в российской прессе беспрерывно муссировались слухи, будто он в на самом деле не обменен, находится, мол, в кровавых лапах ФСБ, там его пытают и, наверное, давно убили (апофеоз – рыдания Евтушенко 25 февраля). Затем измыслили продолжение: Бабицкому дают в руки фальшивый паспорт на имя азербайджанца Али Иса –оглы Мусаева с аляповато вклеенной физией Бабицкого. Затем, 23 февраля везут в багажнике «Волги» через всю территорию Чечни, что поистине удивительно, ибо в тот день всякое движение по Чечне было запрещено. Видимо, у боевиков еще достаточно долларов. В тот же день совершается попытка перехода дагестано-азербайджанской границы, но сопровождающие Бабицкого лица, среди которых он дивным образом никого не знает, убеждаются, что с такой липой пройти не удастся. Бабицкий возвращается в Махачкалу, неведомо в какой квартире ночует (он счастливо ничего не помнит) и на следующий день по «насильно врученному ему фальшивому паспорту» (первичное объяснение самого Бабицкого) устраивается в гостиницу, где его и задерживают (в кафе) местные милиционеры при проверке все того же «насильно врученного паспорта», который Бабицкий вполне добровольно предъявляет как свой собственный.

План же, безусловно, был таков: выехать в Баку, оттуда в Турцию, а оттуда в Европу. Видимо, в Прагу, куда уже как раз к 25 февраля предусмот

рительно прибыла его «безутешная вдова» Людмила вместе с детьми.

Вспомним, что как раз 25 февраля была показана пресловутая пленка с захоронением. А тут объявляется Бабицкий, чудесно бежавший из застенков ФСБ, со следами пыток на теле и шрамами на лице и рассказывает о зверствах русских в Чечне, которые он видел и пережил лично. Он сообщил бы, что не только много видел, но и еще больше слышал, в частности, рассказы очевидцев о пытках и расстрелах тех самых мирных чеченцев, посмертные издевательства над которыми видел только что весь мир.

Вот и замкнулся круг – один российский журналист (Блоцкий) снимает в высшей степени двусмысленные кадры, продает их без всяких условий Хефлингу, в мире разворачивается антироссийская истерия, в хор которой удачно подключается непостижимым образом спасенный Бабицкий.

Даже после провала провокации с фальшивкой и сидения Бабицкого в Москве с подпиской о невыезде вся шумиха как с пленкой, так и с неожиданной ставшим звездой Бабицким, эффект оказался значительным. Генсек Совета Европы Вальтер Штиммер в последний день февраля сделал заявление «В Чечне совершаются военные преступления и преступления против человечности. Если данные неправительственных организаций о нарушении прав человека подтвердятся, ПАСЕ будет требовать проведения расследования и суда над конкретными преступниками».

Иными словами, российские генералы и офицеры почти что объявляются преступниками. Вместе с членами похоронной команды.

1 марта из Москвы я делал в открытом эфире радиопередачу на Америку на эту тему. В эфир включилась Елена Георгиевна Боннер, и обращаясь ко мне, сказала:

Не важно кто и как снимал кадры захоронения. Я вообще не понимаю, в чем вы видите фальсификацию. Мы видим трупы с отрезанными ушами – это факт. Нужно срочно создать международную комиссию по проверке того, где, кто и когда был убит на показанной пленке. Вы же, Валерий, прекрасно знаете, что наша «родная власть» не раз скрывала свои страшные преступления и списывала их на других. 14 тысяч польских офицеров были расстреляны в Катыни, а свалили это злодеяние на немцев. Были еще и другие аналогичные случаи (называет). Потому создание комиссии – единственный шанс разобраться с этим делом.

Госпожа Боннер не так давно (перед Новым годом) выступала в американском Сенате, и как знаменитая вдова, правозащитница и эксперт давала показания по чеченским событиям. Установка ее была известной: свободолюбивый и гордый чеченский народ всего лишь требует своего неотъемлемого права на независимость. Русские злодеи и преступники задавили робин гудов свободы и мировое сообщество должно строго их покарать.

Зная позицию Боннер, я ответил кратко. Сказал, что сталинский СССР и нынешняя Россия все же имеют разный политический режим. При Сталине никто не посмел бы снимать ни расстрелов, ни захоронений и, как вы знаете, таких кадров нет. Сейчас снимать можно, но и сейчас явный криминал снять бы не позволили. Фальсификация же пленки заключается :

1. В замене реального автора на фальшивого, в чем тот, наконец, признался, а затем был уволен.

2. В замене действительного комментария, происходящего в кадрах, на вымышленный. Одно дело сказать: вы видите, как после пыток и расстрела мирных граждан их тела бросают в яму, или вы видите рутинную работу похоронной команды, убирающей тела противников, свезенных с большой территории и убитых в боях в разное время. Чувствуете разницу?

Что же касается комиссии, то, разумеется, пусть будет. Мы думали, нам эта комиссия поможет.

Нет, положительно с российской интеллигенцией, как и во времена «Вех» происходит нечто патологическое. Плохой журналист, скорее, репортер Бабицкий – на всех полосах. Освобождение Бабицкого обсуждается в Сенате, «возвышает свой голос в его защиту Маделин Олбрайт, заходится Новодворская.

1 марта – 5-летие со дня убийства Листьева (результат – нулевой, следователи говорят, что для результата нужно изменит власть), а «Известия» об этом ни гу-гу, вынося на первую полосу аршинными буквами «сенсацию» о помолвке Павла Буре и Курниковой. И всюду – Бабицкий, Бабицкий, Бабицкий… Что бы не сказал, какую бы убогую пресс-конференцию не дал – сразу на полосы. Его путанная и бессмысленная речь – на страницах «Известий» от 2 марта. Зато ни слова об убийстве (еще 20 февраля, но стало известно только сейчас) фотожурналиста ИТАР-ТАСС Владимира Яцины. Его боевики захватили в заложники еще летом прошлого года, и много мы о нем слышали? А теперь застрелили, ибо слишком медленно шел в колонне таких же как он бедолаг.

Почему такая разница? Почему о друге Атгериева Бабицком такая забота, а о попавшем в заложники и затем убитом Яцине – ни слова? Ответ очевиден: потому что 5-я колонна российской журналистики нутром чувствует в Бабицком своего, он ведь друг борцов за «свободу чеченского народа». И враг, уже без всяких кавычек, народа русского. Сколько этот друг при этом получает в знак расположения и дружбы от «начальников» этого народа – никто не говорит.

2 марта Масхадов по сотовому телефону позвонил в редакцию радио «Эха Москвы», и та, вопреки имеющему уговору не предоставлять слова террористам, выдала в эфир злобные выкрики главного (формально) чеченского уголовника. А НТВ, уже со ссылкой на «Эхо Москвы» радостно растиражировала эту речь. И тут же еще один друг чеченского народа , медиамагнат Гусинский выступил за границей, требуя резкого осуждения негодной России.

В «Известиях» от все того же 2 марта – огромный подвал «Зачистка» еще одного совершенно посредственного журналиста - Олега Блоцкого, которого усиленно делают героем нашего времени. И пишет он там о процедуре зачистки с явной неприязнью к россиянам. Потому и печатают.

В свое время власть в России нашла силы только для расстрела одного явного пособника врага – полковника Мясоедова, начальника пограничного пункта в Вержболово, открытого шпиона Германии в войне 1914 года. Всякие проходимцы вроде Манасевича-Мануйлова или князя Андроникова («Побирушки») свободно якшались с агентами Германии и передавали им сведения. Не говоря уж о военном министре Сухомлинове.

Дождались взрыва 1917 года, и только тогда без всякого суда и следствия все эти мануловы и андрониковы были расстреляны большевиками.

Цена очищения оказалась непомерной. Надо ли сейчас доводить дело до этого?