Вставай, казачество еврейское (По материалам архива Терской области)

Положение на беспокойном Северном Кавказе, образно говоря, острым гвоздем на протяжении двух веков периодически вылезает в сиденьях трона русских императоров, кресел советских генсеков, а теперь и президента демократической России. Однако в прошлом веке у царей там было надежная опора в лице казаков терского казачьего войска, образы которых запечатлены навечно пером Льва Толстого в повести «Казаки». Как живописует писатель, «казак большую часть времени проводит на кордонах, в походах, на охоте или рыбной ловле. Он почти не работает дома. Пребывание его в станице есть исключение из правила, и тогда он гуляет». И еще: «щегольство в одежде состоит в подражании черкесу. Лучшее оружие добывается от горца, лучшие лошади покупаются или крадутся у них же.»I Все хозяйство лежит на плечах женщин и наемных работниках. Толстой особо отмечает, что казачки «большей частью и сильнее, и умнее, и развитее, и красивее казаков»II Трудно представить себе, что проживающие ныне в этих местах люди, постоянно взывающие о защите от чеченских набегов к далёкой Москве, потомки когда-то славного народа-воина. Но еще более невероятным представляется распространение тогда среди этого народа .... иудейской веры. Однако обратимся к официальным документам из архива Терской области (стиль и орфография цитируемых документов по возможности сохраняются, даты приводятся по старому стилю).

Согласно административному делению Российской империи Терская область включала в себя всю восточную часть Северного Кавказа вдоль долины Терека, то есть все земли от современной Северной Осетии -Алании до Каспийского моря. В столице области - Владикавказе -особое внимание ,естественно, обращали на опору имперской власти над беспокойными горскими племенами Чечни и Дагестана - казачество, считавшееся к тому же оплотом христианства. Судя по материалам архива, первый тревожный сигнал прозвучал в 1836 году «генваря 25 дня». В написанной специфическим «писарским» почерком с кудрявыми завитушками «Ведомости о состоянии в Гребенском Казачьем Полку разного рода людях» Командующий Полком указывает, что во вверенном ему подразделении числятся ..... евреи в числе 10 душ мужского пола и 8 душ женского.III Надо указать, что у казаков полк был не только боевой, но и административной единицей, поэтому учитывалось казачье население обоего пола. В ведомостях из станиц Кавказского и Волгского Казачьих полков также указывается наличие в них подобного рода лиц, именуемых, правда сектантами, - «субботниками»IV.

В то время шла тяжелая Кавказская война и казалось бы у русского командования было достаточно проблем в связи с не слишком удачным ходом боевых дел. Тем не менее Штаб войск Кавказской линии и Черномории счел дело настолько важным, что направляет 12 апреля 1838 года особое секретное (!) послание (рапорт) «Наказному Атаману Линейного Кавказского Казачьего Войска Господину Генерал Маиору и кавалеру Николаеву». В послании запрашивалось «сведение о числе Субботников и прочих раскольников, находящихся во Вверенном Вам Войске». В конце указывается, что сведение это ожидается «в непродолжительное время»V. Отметим, что хотя запрашивается информация о всех сектантах, но субботники явно выделены особо.

Ответный рапорт, также секретный, «Командующему войсками на Кавказской линии и Черномории господину Генерал маиору и Кавалеру Раевскому» поступил оперативно - 21 мая 1838 годаVI. Составителями приложенной к рапорту ведомости «О числе семейств и в них душ мужского и женского пола, как субботников, так и прочих раскольников, находящихся в Кавказском Линейном Казачьем войске» были младшие казачьи офицеры - хорунжие и сотники. Очевидно поэтому в ведомости по военному четко субботники именовались «жидами, приемлющими вместо крещения обрезание». Оказалось, что таковые «жиды» имеются во многих полках, но тревожней всего для начальства дело обстояло в Хоперском Казачьем полку. Там их было 62 семейства , в которых числилось 151 лицо мужского пола и 144 лиц женского!.

К тому же выяснилось, что часть этих людей захотело получить «письменные виды» на отлучки из мест их жительства и даже переселяться в Закавказские провинции империи наравне с православными. Дело дошло до самого императора Николая 1, уделявшего, как известно огромное внимание «еврейскому вопросу». Его решение, согласно опять -таки секретному посланию Командующего Войсками на Кавказской линии и в Черномории генерал - лейтенанта Граббе вышеупомянутому атаману Николаеву гласило: «Оставить означенных субботников в настоящем их положении, и приложить все старания об обращении их в православную веру; - особенно в сём отношении внимание должно быть обращено на детей их.» Естественно, что поскольку высшее руководство нашло состояние «идеологической работы» неудовлетворительным, то необходимо разработать необходимые мероприятия. Письмо генерал-лейтенанта подтверждает лишний раз, что это не было изобретением советского времени. Показательны и меры, предложенные командующим атаману, которого ранее, видимо , больше интересовали боевые дела своих казаков, чем их духовно- богословские искания. Сначала следует общая часть: «Как в деле сём весьма много зависит от ослабления в умах раскольников фанатического убеждения в справедливости иудейской веры, то вменить в обязанности толковому начальству под личным наблюдением Вашего Превосходительства при всяком удобном случае делать субботникам внушения, в виде упреков в тяжком их заблуждении; причем должно всемерно отчуждать Православных от всяких сношений с ними в общественном быту и именовать их и заставить их самих именоваться не иначе как людьми Жидовской секты». Последний пассаж показывает, что другие казаки никакого предубеждения к своим «жидовствующим» станичникам не испытывали. Более того, начальство было не слишком уверенно в твердости убеждений православных, которых надо «отчуждать» от соседей и боевых товарищей.

Далее. «В отношении детей и юношей употреблять, смотря по возрасту те же меры, дабы унижением сим возбудить в них отвращение от .. секты и желание избавиться от оной; сверх того посредством благонамеренных людей, почтенных хорошею нравственностью, или старостию лет, стараться убедить детей о греховном заблуждении отцов их, коих предки были христиане но отпали от православия».

Однако самым знаменательным и в общем знакомым можно признать следующий пункт: «наконец внушить им понятие о том презрении, которое справедливо тяготеет над их единоверцами жидами во всех странах света, и о невыгодах, предстоящих им в новом звании через жидовство, ибо секта их преграждает им путь к производству в чины и к отличиям, установленным за усердие и храбрость» (выделено мной - В.В.).

Как бы спохватившись, в конце письма признается все же главным действия православного духовенства. Однако опять-таки обсуждаются возможности использования мер сугубо полицейского характера, в частности изъятия у субботников книг на русском языке, содержащих толкование и обучение «жидовской» веры.

Примечательно и окончание этого послания, представляющее своего рода крик души: « в заключение всего вышеизложенного поручаю Вашему Превосходительству войти в подробнейшее изыскание сокровенных причин , столь несообразной для русской нации приверженности к жидовству и способов, могущих служить надежнейшим средством к уничтожению этого зла; и прошу соображения Ваши представить ко мне». VII

В соответствии, видимо, с исконной российской традицией, в полном объеме сохранившейся и в советские, и в нынешние демократические времена, в ответ на спущенную сверху руководящую бумагу пошли указания в нижестоящие инстанции. К делу, разумеется, привлекли и руководителей официальной церкви, представлявшую тогда главное учреждение Империи по идеологической работе. Из ответного послания командующему генералу Граббе архиепископа Новочеркасского Афанасия от 7 ноября 1838 года видно, что по получении запроса генерала о необходимых мерах в отношении жидовствующих субботников, церковными властями было немедленно дано указание священнослужителям «при всяком удобном случае с кротостью и благоразумием убедить жидовствующих субботников и детей их к принятию Христианской веры, яко единой ведущей к истинному познанию Б-га и к достижению в будущей жизни вечного блаженства». То есть, говоря языком советского времени, «поднять уровень политико-идеологической воспитательной работы». Как видно, до руководящего указания эта проблема местное духовенство не слишком интересовала. Но сам архиепископ был, как видно, в достаточной степени реалистом, чтобы верить в успех чисто духовных мер, и предлагает определять детей субботников «в гражданские или военные училища (то есть изолировать их от родителей - В.В.), в которых законоучителям поставить в непременную обязанность иметь особое попечение о внушении детям субботников чистоты и святости Христианской веры». Полезным он находил также лишить субботников книг, содержащих «толкования учения жидовской веры», правда, при том условии ,что «если бы можно было истребить те книги без стеснительных мер и упорства со стороны жидовствующих».VIII

Из канцелярии Наказного Атамана Кавказского Линейного Казачьего Войска Генерал-майора Николаева поступил в январе 1839 более пространный рапорт. В ответ на Высочайшую волю «войти в подробнейшие изыскания сокровенных причин столь несообразной для русской нации приверженности их к жидовству» высказываются довольно неожиданные соображения. Как следует из рапорта, это «зло» принесли выходцы из Новороссийского края, «куда предки их до того исповедывавшие уже жидовство, при первоначальном заселении края сего для свободнейшего отправления своих обрядов из различных мест России переселились и, будучи напутствуемы от жидов , в большом числе из разных мест, особенно из Польши туда пришедших, по закостенелости нравов и невежеству противу всяких убеждений об обращений в христианскую веру остались непреклонными». Рекомендуемые в рапорте меры тоже не отличались оригинальностью. В общем, они совпадают с предложенными архиепископом. При этом выдвигаются возражения против насильственного истребления «вредных» книг , «поскольку в Кавказской области разного звания людей жидовствующих есть целые селения(! - В.В.) и, кроме того, много рассеяно по разным местам. Большая часть из них богаты или зажиточны, следственно взамен отобранных они охотно снабдят единоверцев своих книгами новыми».IX

В общем создается впечатление, что переписка шла по бюрократическому принципу - каков вопрос -таков ответ. Чувствуется, что сам по себе вопрос о наличии среди станичников «людей жидовствующих» не только не беспокоил, но и не особенно интересовал причем как простых казаков, так и местные светские и духовные власти. Но раз высшее начальство требует, то надо реагировать. В частности, предлагается набирать детей субботников в число фельдшерских учеников, но по окончании обучения допускать к лечению больных только после «Святого Крещения».Идея понравилась, и в архиве имеется первый список этих юных «кантонистов» от Хоперского казачьего полка. Среди них дети от 14 лет (Соломон Латышев, Яков Жуков, Давид Стругалин)- до 7-8 (! -В.В.) лет ( Моисей Латышев, Сруль (!- В.В.) Аникин, Яков Соколов, Яков Новицкой). Секретно предписывалось рассылать их подальше от родных станиц, подальше от родителей, в надежде, что «дети могут ослабнуть в своих убеждениях»X.

Разумеется, начальству были представлены посемейные списки субботников, с указанием когда приняли эту веру. Эти документы представляют сами по себе интереснейший материал для отдельного исследования. Вот, например, данные по Гребенскому казачьему полку от 11 ноября 1839 года. Среди жидовствующих указываются урожденные гребенские казаки. Отставной сотник Василий Ермолаев принял эту веру в 1812 году, притом, что его жена Евдокия староверческой веры. Урядник Никифор Ермолаев, его жена Марья, брат его Исай, жена брата Федосья, дети Осип, Афросинья, Марья, приняли эту веру также в 1812 г. Добавим еще семью казака Трофима Шавырева (обратился в 1819 г.), также коренного уроженца станицы. Интересно, что хотя его жена Анна осталось верной староверческому направлению православия, их дети - сыновья Фирс и Савелий и дочь Екатерина последовали примеру отца. Аналогичным образом обстояло дело в семье его брата Тимофея.XI Не вдаваясь в подробное обсуждение темы, все же отметим, что, хотя действительно ряд семей прибыл из Воронежской, Саратовской и Екатеринославской губерний, все же в основном речь идет о коренном казачьем населении.XII Так что объяснение о происхождении столь «несообразной для русской нации вере», данное в рапорте, вряд ли можно признать исчерпывающим.

Беспокойство начали проявлять и соответствующие местные власти. Например, имеется запрос атаману Николаеву об опечатании дома, приобретенного субботниками для организации школы для детейXIII. Из Саратовской губернии 25 мая 1842 г. командиру Хоперского Казачьего полка подполковнику Игельстрому из канцелярии гражданского губернатора строго указано, что, несмотря на строжайшее запрещение выдавать паспорта для отлучки в другие места всем принадлежащим к жидовской секте, таковые сектанты -казаки его полка Соломон Шишкин, Михаил Соколов, Степан Плотников и Иван Осокин - прибыли в губернию для покупки дегтяXIV. Подполковнику пришлось оправдываться тем, что оплошность допустил его заместитель, пока он сам находился в отпускеXV.

Документы архива свидетельствуют, что все время царствования Николая I власти постоянно беспокоил вопрос о субботниках. Укажем только рапорт от 31 мая 1845г. начальника штаба Войск Кавказской линии и Черномории генерал -майора Фомина опять- таки Наказному Атаману Кавказского линейного казачьего войска. Фомин, ссылаясь на обращение епископа Кавказского и Черноморского Иеремия к Командованию Войск о потворствовании (! - В.В.) со стороны местного начальства субботникам станицы Александровской, просит «произвести строжайшее следствие при депутате со стороны духовной и дело представить по команде, оградив христиан и священника станицы Александровской от вредного влияния субботников»XVI. К сожалению, недостаток места не позволяет привести полностью жалостливое обращение епископа.XVII

После начала нового царствования в 1855 г. петербургское правительство занимают другие проблемы и переписка по делам жидовствующих резко сокращается. Дела архива, относящиеся к 1870-ым годам касаются уже в основном права жительства «сектантов -иудействующих», как их тогда стали вежливо называть. Интересно, что сами они, согласно документу Владикавказской городской управы от 22 февраля 1877, просили причислить их к « Еврейскому обществу и показывать их в посемейном списке наравне с евреями, а также исполнять для них обряд по еврейскому закону»XVIII. Показательно, что заявителей не останавливала неизбежность распространения на них ограничений в правах, которым официально подвергались в Империи лица иудейского вероисповедания. Еврейское общество Владикавказа, видимо, появившееся там в пореформенное время, не возражало, но, опасаясь репрессий, запросило мнение начальства. Однако полицейские власти, как свидетельствуют дальнейшие документы архива, не могли решить как обходиться в правовом отношении с этими лицами, именующими себя «русскими людьми иудейского вероисповедания». Дело дошло до обращений «иудействующих» к самому императору Александру II во время его пребывания на Кавказе. Но царю, видимо, надоели бесконечное количество прошений обывателей, среди которых была между прочим и просьба «отставного казака Михайловской станицы Владикавказского округа Ильи Тесненкова о воспрещении полковнику Центаловичу иметь прелюбодеяние с его женой»XIX. В результате все прошения были переадресованы местным властям и судам.

Принципиальное улучшение наступило только после манифеста 17 октября 1905 года, содержащего обещание свободы вероисповедания. 20 октября 1907 года в столице Терской области после консультации с Владикавказской духовной консисторией была разрешена организация религиозной общины под названием «Иудействующая секта», при этом однако подчеркивалось, что её действие допускается только в городе Владикавказе. От её активистов Иосифа Яковлевича Уракова, Якова Фёдоровича Лунева, Анисима Михайловича Бучнева через полицмейстера было истребовано описание вероучения секты, догматов и обрядовXX. С тех пор община во Владикавказе существовала официально но, конечно, не беспроблемно.

О внутренних конфликтах в секте свидетельствует прошение мещанина города Владикавказа Моисея Анисимовича Бучнева на имя Начальника Терской области и Наказного Атамана Терского казачьего войска. Податель прошения, «вероисповедания иудействующего» , владелец кузнечно-слесарной мастерской вынужден посещать её для надзора над работающими по субботам, хотя согласно учению секты сам не работал. 3 декабря 1910 года у него родился сын и, когда он захотел совершить над ним обряд обрезания, то враги оклеветали его, обвинив перед наставником (раввином - В.В.) Василием Черниковым в несоблюдении праздника субботы. К числу врагов просителя присоединился и Черников, отказавший отцу в занесении имени сына в метрическую книгу иудействующей секты и угрожавший исключением из общины ему самому и присутствовавшим при обрезании его сына членам общины. Прошение заканчивается просьбой о помощи и содействии в восстановлении справедливостиXXI. Столь необычная просьба Моисея Бучнева была удовлетворена и соответствующее указание было направлено «Наставнику Владикавказской иудействующей секты»XXII.

В архиве сохранились посемейные списки членов общины за 1918 год и частично начала 20-хXXIII. Последний документ архива о субботниках - это справка о том, что согласно регистрационного списка на 1 января 1929 года членами Владикавказской Иудействующей субботней секты значились Селиванов Давид Иванович, его жена Матрена Ивановна и дети Александр и ЕкатеринаXXIV.

Сведения о дальнейшей судьбе этого движения уже не содержатся в документах Владикавказского архива. Но нет никакого сомнения, что поиски любознательных исследователей не останутся бесплодными. Ведь только самоуверенные властители Российской империи полагали иудейство «несообразным русской нации». Впрочем и другие правители России всегда были слишком заняты своими делами, чтобы интересоваться мнениями управляемого ими народа.

В заключение выражаю искреннюю благодарность директору Центрального Государственного архива республики Северная Осения -Алания (г. Владикавказ) Ольге Григорьевне Метревели за содействие в получении материалов архива.
-----------------------------------------------------

I Толстой Л.Н. Казаки. Собр. соч. М. 1951. Т.3. С.160.
II Там же С.161.

III Центральный государственный архив республики Северной Осетии - Алании (далее ЦГА РСО-А), ф.3 (Канцелярия наказного атамана Кавказского линейного казачьего войска), оп. 1, д.32, л.3.
IV ЦГА РСО-А, ф. 3, оп. 1, д. 32, л..11. V ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д. 45, лл. 1 и 1 оборот. VI ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д. 45, лл. 3, 4, 5, 7 оборот, 8, 12, 23, 23 оборот, 25.
VII ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д.49, лл. 1-2 оборот.
VIII ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д. 49, лл. 5 - 5 оборот. IX ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д. 49, лл. 5 - 7 оборот. X ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д. 49, лл. 12-13.
XI ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д. 49, лл. 21-21 оборот.
XII ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д.49, лл. 26-31.
XIII ЦГА РСО-А ф.3, оп. 1, д.49, лл. 42-42 оборот. XIV ЦГА РСО-А, ф.3, оп. 1, д.. 73, лл. 1-1 оборот. XV ЦГА РСО-А, ф.3, оп. 1, д. 73, л.8.
XVI ЦГА РСО-А, ф.2, оп.1, д. 82, лл. 1-1 оборот. XVII ЦГА РСО-А, ф.2, оп. 1, д. 82, лл. 2-3.
XVIII ЦГА РСО-А, ф. 11 (Терское областное управление), оп. 13 (1-е распорядительное отделение, 4-й стол), д.150, л. 1 - 1 оборот.
XIX ЦГА РСО-А, ф.11, оп.13, д.61, лл. 20 -21 оборот. XX ЦГА РСО-А, ф.11, оп. 14, д. 737, лл.16-16 оборот. XXI ЦГА РСО-А, ф.11, оп. 17, (1-е распорядительное отделение, 2, 3, 4 столы), д. 405, лл. 1-5.
XXII ЦГА РСО-А, ф 11, оп. 17, д. 405, лл. 2 - 3 оборот, 4, 6.
XXIII ЦГА РСО-А, ф. 296 (Церкви и общины Терской области), оп.1, д. 454, лл. 1-8., ЦГА РСО-А, ф. 296, оп.1, д. 454, лл. 9 оборот - 19.
XXIV ЦГА РСО-А, ф. 296, оп. 1, д.454, л.17.