ПИСЬМА КОНСТАНТИНА БАЛЬМОНТА К П. Н. МИЛЮКОВУ

     Существует мнение, что Бальмонта в эмиграции перестали любить и ценить стараниями Георгия Адамовича. Адамович впрямь предостерегал молодых поэтов от увлечения "бальмонтовщиной", то есть от соблазна отдаваться напеву (хотя о стихах самого Бальмонта в статьях и рецензиях отзывался вполне доброжелательно). На вкусах публики его предпочтения в какой-то мере тоже, наверное, сказывались. Однако Адамович появился в Париже лишь осенью 1923 года, а более или менее влиятельным критиком стал и того позже. Бальмонт же, как видно из писем, уже к середине 1921 года, едва очутившись в Париже, начал страдать от холодности эмигрантской публики и невнимания редакторов литературных изданий. Oт его былой славы остались одни воспоминания.

Милюков его печатал, как печатали и прочие эмигрантские издания, но изредка и очень неохотно. Во всяком случае, гораздо реже, чем хотелось бы Бальмонту. При его плодовитости, впрочем, мудрено было бы печатать все написанное. Однако на чуть большее внимание со стороны редакторов Бальмонт претендовать был вправе. Многим его сверстникам и даже (что было еще обиднее) куда более молодым литераторам, не приходилось тратить таких усилий, чтобы опубликовать в тех же "Последних новостях" очерк, статью или объявление о лекции. Бальмонт, помнивший времена, когда его в буквальном смысле носили на pyкax, очень тяжело переживал эту несправедливость.

Стихи Бальмонта в газете Милюкову были просто не нужны. И здесь он оказался не одинок, редакторы практически всех эмигрантских газет и журналов ощущали некоторую неуместность стихов Бальмонта в своих изданиях. Они чувствовали, что исчезло самое главное — читатель такой поэзии. Бальмонта терпели, но не более того. До таких курьезов, как с Северяниным, которому в газете "Сегодня" приплачивали, лишь бы он отказался от мысли о напечатании стихов, в Париже не доходило, но ситуация была похожа. Приходилось ему довольно трудно. Труднее всего было пережить равнодушие редакторов и издателей, а также охлаждение публики. Слова о возвращении были произнесены в сердцах, вырвались как упрек, всерьез Бальмонт в Россию возвращаться не собирался, но, стало быть, в глубине сознанья такие мысли были.

Письма Бальмонта сохранились в Русском заграничном историческом архиве (так называемом Пражском) и ныне находятся в ГАРФ: шесть писем в фонде редакции "Последних новостей" (Ф. 6845. Оп. 1. Ед. хр. 337. Л. 100-106), и одно в фонде Милюкова (Ф. 5856. Оп. l. Ед. хр. 192а. Л. 1). Письмо 1922 года и приложенные стихи находятся в Бахметевском архиве при Колумбийском университете и печатаются впервые.

Олег Коростелев (Москва) и Жорж Шерон (Калифорния)

48 bis, rue Raynouard XVI 1921. IV. 17

Глубокоуважаемый Павел Николаевич

Так как я готовлюсь к своему французскому выступлению, я, к сожалению, не могу приветствовать Вас сегодня лично. Позвольте письменно сказать Вам, что я искренно ценю в Вас свободолюбивого Русского, проникновенного историка, которого я всегда чтил от юных дней, человека, который при долгой смене весен и зим остается идеалистом, и такого деятеля который, волею судьбы и собственной решимости, долгие годы проводит вне России, но лицо которого сразу просветляется, когда перед ним произнесешь два эти короткие слова: "Россия" и "Москва".

Преданный Вам К. Бальмонт 2

l921. V. 10. 3 ч. д.

Пасси

Многоуважаемый Павел Николаевич

Посылаю Вам свой стих к Кусевицкому. Хотелось бы увидеть eгo в "П<оследних> н<овостях>" вскорости.

Преданный Вам К. Бальмонт 3

St.-Brevin-lеs-Pins, L. Inf., villa Ferdinand 1921. 25 июля

Многоуважаемый Павел Николаевич

Я послал Вам два стих<отворения> "Океан" и "Отдых". Надеюсь, что они дошли до Вас. Посылаю еще два. "Создай мне звуки" и "Бесчасье". Я посылаю также свой очерк "Где правда?" Я уже посылал eгo Вам весной, но Вы мне его вернули. Я же, снова пережив и пepecмотрев настроение, приписал вторую главу, которая совершенно меняет теперь смысл написанного, и, мне думается, это могло бы быть напечатанным в "Посл<едних> н<овостях>". Если, однако, и сейчас эти строки не подходят к газете, будьте добры вернуть мне рукопись.

Преданный Вам К. Бальмонт

St.-Brevin-lеs-Pins, L.Inf, villa Fеrdinand 1921. 12 авг.

Многоуважаемый Павел Николаевич

Я посылаю Вам новый сонет "Наба

т". На днях послал несколько новых стихотворений. Если что-н<и>б<удь> не пригодится, пожалуйста возвращайте рукопись того, что не подходит.
Дерзаю еще раз просить Вас печатать меня возможно чаще. Чувствую в этом и внешнюю и внутреннюю потребность. Если же принять во внимание, что в Советской России я три года был лишен возможности что-либо печатать, быть может, должно признать, что я имею также некоторое преимущественное право на радость не только писать, но и печататься.

Преданный Вам К. Бальмонт

St.-Brevin-les-Pins, L.Inf, villa Ferdinand 1921. 15 сентября

Многоуважаемый Павел Николаевич
Мне очень тягостно докучать Вам повторно. Но я прошу Вас, посылая два новые стихотворения, по возможности чаще печатать меня. Я не могу не сказать Вам, что я нахожусь в очень стесненных обстоятельствах. Раньше, кроме Вашей газеты, меня печатала "Воля России" и "Руль". Теперь они более не печатают меня. "Совр<еменные> записки" берут у меня лишь минимум из того, что я им даю. И если Вы не захотите или не сможете услышать меня, мне в точности грозит тот самый голод, который терзал меня и моих в Советской Москве. Я не писал бы Вам об этом, если бы дело шло лишь обо мне. Но у меня на руках три существа, которые должны быть поддерживаемы мной.
Я знаю, что Вам самому не раз было очень трудно в жизни, и потому пишу Вам просто, как может говорить человек к человеку, который способен понять в дни всеобщего безучастья и недопонимания.

Преданный Вам К. Бальмонт 6

1922. XII. 29 Париж.

Многоуважаемый Павел Николаевич,

Призрак моего романа чуть-чуть порадовал меня, но эта материализация привидения длилась так же мало, как сомнительный успех медиумических сеансов. Или вновь астрал воплотится?
Очень мне жаль, что Вы не хотите (или, затеряв, не можете) напечатать мой стих "Праздник личин". Он является прямо параллелью к тому изумительному процессу Котова, подробный отчет о котором Вы печатаете.
Посылаю Вам два стихотворения, казалось бы, могущие появиться, "Кентавр" и "Песня о Птицах".
Послал Вам также два дня тому назад небольшой святочный рассказ "Белое Перышко". Если не пригодится, прошу вернуть.
С Новым Годом — и да вернет он нас туда, где только и стоит быть: в Россию.
Преданный Вам К. Бальмонт 7

Париж 1923. 10 дек.

Многоуважаемый Павел Николаевич
Светит яркое Солнце, а когда светит Солнце, мне всегда хочется, чтоб в душе моей не было ничего темного. Помогите мне стереть одно темное пятно, которое возникает повторно и в котором виноваты Вы или же злые обстоятельства. С лета у Вас лежит ненапечатанным мое стих<отворeние> "Россия", которое я ценю очень. Вы сами мне сказали, что Вам помешало его напечатать дошедшее до Вас сведение, что я уезжаю в СССР. Если б даже было и так, это не могло бы быть уважительной причиной, ибо стихи мои — восславление того вечного лика России, который у нее был еще при Ольге и Святославе, и много ранее. Притом я изъяснил Вам, что это сведение не более как пустые кривотолки. Я прошу Вас не отказаться напечатать их, эти стихи, в день моей лекции в четверг (подзаголовок: "Из книги "Мое — Ей"). Эта книга, посвященная всецело России, печатается в Праге.
Я прошу Вас также дать ход заметке о лекции. Прилагаю ее.
Преданный Вам К. Бальмонт

екция К. Д. Бальмонта
В четверг, 13-го декабря в 8 1/2 ч. в. в аудитории Русского народного университета, 5, Пляс дю Палэ Бурбон, К. Д. Бальмонт прочтет лекцию на тему: "Русский язык. Волевое начало как основа творчества".
Программа лекции: 1. Мое — Ей. — 2. Воля и разноволие. — 3. Рождение речи. — 4. Возникновение слова. — 5. Русский язык. — 6. Кто его портит? — 7. Безумие языка и его разум. — 8. Кто самый Русский из Русских писателей? — 9. Как рождается стих? — 10. Золотой Обруч. 8

1924. 23 апреля Chatelaillon Ch.-J., Chalet Charlot

Многоуважаемый Павел Николаевич Посылаю Вам своего океанского первенца. Хочу думать, что он не будет найден Вами уродцем и явит свой лик в "Последних новостях" не в будущем году.
На всякий случай и относительно этой вещи, и касательно дальнейших, — и в стихах, и в прозе, — которые намереваюсь посылать Вам, повторяю обычную просьбу — возвращать мне рукописи, которыми Вы не воспользуетесь.
Преданный Вам К. Бальмонт

Обольшевичена,
И окитаена,
И олатышена,
И обашкирена,
И обезличена,
Кругомъ облаяна,
Как гробъ, утишена,
Утихомирена.

Сто разъ убитая,
О, безталанная,
Стряхни подпольное,
Свой духъ не мучая.
Есть сила скрытая,
Сверкнетъ, вулканная,
Вновь будетъ вольная,
Опять могучая.