Битва над "Курском"

Часть первая. Вступительная.

Мой военно-морской опыт весьма невелик: полста пять суток на большом противолодочном корабле "Стройный", из которых на долю морского похода пришлось примерно суток пять, да еще примерно десять - на стояние на рейде острова Кильдин.

Можно не принимать во внимание также и давно забытое военно-морское образование, вколачиваемое в гражданских студентов на военно-морской кафедре института.

Но как говориться, образование есть то, что остается, когда все выученное забывается.

Поэтому некоторое количество сведений, полученных не столько даже из учебников и наставлений, сколько из рассказов и баек офицерского состава кафедры и матросов славного корабля, дают мне право считать себя в глубине души моряком и мореманом, Белинсгаузеном и Лазаревым в одном лице...

Разумеется, это не так.

Но те тонны пустопорожней болтовни, которую вываливают на нас через газеты и телевидение, официальные военно-морские лица вперемежку с дилетантскими разглагольствованиями газетчиков, комментаторов и других акул пера и пишущей машинки не позволяют мне промолчать.

Не обессудьте.

Часть вторая. Общая.      Морская служба трудна и опасна.

Эта аксиома на самом деле должна быть выражена так:
      Морская служба неимоверно трудна и смертельно опасна.

Если внимательно вдуматься в эти слова, которые тоже почти не отражают сложность и опасность морской службы, и отбросить все рассуждения о военно-морских стратегиях и доктринах, то смысл существования современных военных флотов можно выразить практически в одной фразе.

      Главной и основной задачей каждого военного корабля является необходимость выстрелить по врагу хотя бы один раз.

Потому что мощность вооружения каждого корабля сегодня такова, что времени для второго залпа у него может не остаться. Независимо от величины и защищенности корабля.

Самолетам, покинувшим авианосец для выполнения задания в боевых условиях, возвращаться скорее всего будет уже некуда. Авиаматка будет уже уничтожена или по крайней мере повреждена настолько, что не сможет их посадить.

В силу некоторой специфики подводного флота, который заключается в относительной скрытности подводных лодок, главная задача выражается несколько другими словами: стрелять нужно столько, сколько можно успеть.       Но возвращаться подводным лодкам на свои базы тоже скорее всего будет некуда, поскольку базы к тому времени просто перестанут существовать.

Такова правда.

Это у нас, на земле, есть возможность перегруппировки войск, переформирования частей, пополнения их свежими людьми и техникой.

На море это невозможно. Корабль, как боевая единица, как войсковая часть, уязвим и непополняем. Он есть или его нет.

И граница между "есть" и "нет" тонка и расплывчата, как линия, нарисованная на воде антикварными вилами.

(Разумеется, при всех этих рассуждениях я имею в виду настоящие военные действия, а не "веселенькое" избиение семерыми храбрецами суверенного государства.)

У военно-морского флота совершенно другие задачи, чем подъем затонувшей подводной лодки.

Это первая объективная причина неудачных попыток в спасательной операции.

Поэтому меня почти не удивляет многосуточное толчение воды в ступе над несчастным "Курском".

Меня удивляет другое.

Меня удивляет абсолютная неинформативность множества сообщений в средствах массовой "информации", которая направлена исключительно на то, чтобы ничего не сказать.

Количество и абсолютная пустота произносимых слов говорит только о том, что официальные лица либо не понимают сложившейся ситуации, либо всеми силами стараются ее скрыть. Второе - более вероятно.

Только непонятно - зачем.

Любому здравомыслящему человеку понятно, что Россия в целом и ее военно-морской флот в частности находится в очень сложной ситуации.

Любому человеку понятно, что в таких условиях, когда только и приходится экономить на чем угодно и средств хват
ает только на самое необходимое (да и то не хватает), экономить будут в первую очередь на вещах, предназначенных для экстремальных ситуаций. Потому что они случаются редко.

Это вторая объективная причина наших неважных (мягко говоря) спасательных средств.

Но сейчас - не война.

И трехсуточная задержка в согласии (!) принять помощь от других стран, у которых имеются силы и средства для действий в таких ситуациях выглядит абсолютно неоправданной.

Именно это, да еще постоянное пустоговорение заставляет меня весьма скептически относиться к нашему теперешнему флотскому руководству.

Потому что я надеюсь, что на месте аварии оно действительно делает все возможное для спасения экипажа.

Только может оно немного. Поскольку при этом использует не только спасательные средства тридцатилетней давности, но и мыслит категориями тех же времен.

А это значительно опаснее.

Часть третья. Личная.      В среду вечером я неожиданно вспомнил, что у одной моей сокурсницы младший сын служит офицером-подводником в Североморске.

Я схватился за телефон.

Но когда поднятая на той стороне линии трубка оборвала гудки, я похолодел.

А если он (сын) сейчас действительно там, на дне ? Как спрашивать, как говорить ?

Но голос в трубке был спокоен, и у меня отлегло от сердца.

"Твой младший, случаем, не на "Курске" служит " - "Нет. Но у него на "Курске" лучший друг..."       "Мир тесен, и все мы родственники..." - ничего, кроме этой банальности, не пришло мне в голову...

То-се, пятое-десятое, немного отвлеклись, чтобы снять напряжение.

"А муж что говорит " - и только тут я вспомнил, что и муж у нее - морской офицер, капитан первого ранга в отставке, его военной специальности я не знаю, но по некоторым моим предположениям - тоже подводник.

"Муж ругается последними словами! Он считает, что положение значительно серьезнее, чем говорят, и что чужую помощь надо было принимать немедленно."

Поговорили немножко о нерасторопности начальства.

"По некоторым своим предположениям, он считает, что Центральный пост разрушен и командование лодкой погибло. Иначе бы были не "отдельные стуки" в кормовых отсеках, а целенаправленные действия экипажа за живучесть.

Специалисты расслышали бы это и снаружи."

Я немного подивился профессиональному жаргону собеседницы - жена моряка, ничего не скажешь!

"Он говорит, что в конце концов есть аварийный люк где-то поблизости от центрального отсека, через который можно было бы выпустить мужика поздоровее с донесением. Это смертельно опасно, но каждый командир понимает, что любая информация с лодки увеличивает шансы на спасение.."

Это, конечно, не стенограмма, но разговор был именно таким.

Мы еще немного поговорили и распрощались.

Часть четвертая. Печальная.      Сегодня четверг, 17 августа. С момента катастрофы прошло пять суток.

Возможности наших батискафов с четырехчасовым запасом энергии я оцениваю весьма скептически. Многое зависит от квалификации спасательного экипажа, но к этому я отношусь еще более скептически: разработчики и испытатели аппаратов, которые могли действительно все, давно на пенсии, а на подготовку новых наверняка не было ни времени, ни средств.

"Импортные" спасатели, на которые так уповают телевизионщики, подойдут к месту событий только к субботе. Даже если дела у них пойдут очень хорошо и очень удачно, потребуются еще сутки, а возможно и более. Но и это весьма проблематично.

Семь-восемь суток в тесных, замкнутых помещениях, без еды и воды, в кромешной тьме, при температуре 4-5 градусов, при пониженном содержании кислорода в воздухе - даже у оставшихся в живых может попросту не хватить сил добраться до спасительного люка.

Слава героям!Часть пятая. Древняя.

В море может случиться все.

Море жестоко и равнодушно.

Но еще древние финикийцы говорили:

"Плавать по морю необходимо.      Жить не так уж необходимо."

А. Смирнов                 http://letopis.kulichki.net/