ПРЕДАТЬ ВДОХНОВЕНИЕ

Во все времена у всех народов предатели вызывали лишь чувство омерзения, и в первую очередь у тех, к кому эти предатели перебегали. Пользуясь услугами ренегатов, новые хозяева платили им, морщясь, выторгованные 30 жалких сребренников, но презирали их и, конечно же, никогда не доверяли. Зачастую этих несчастных изгоев просто убивали, когда не могли получить более от них никакой пользы. Жестоко это, или нет, но подобный финал можно считать логическим их концом. Еще Фукидид заметил, что “человеку по природе свойственно относиться высокомерно к тем, которые угождают ему, и с уважением к тому, кто перед ним не сгибается”.

Богатое человеческое воображение находит и другой логический конец подобного сорта людей, а именно – самоубийство, но я, честно говоря, никогда не верил, что Иуда, раскаявшись, повесился на дереве. То есть я не отрицаю возможность самого раскаяния, я просто не могу себе представить, чтобы именно предатель решился на самоубийство. Для этого тоже надо иметь некоторое величие души.

При всей справедливости и обоснованности нелестных эпитетов фигура предателя заслуживает некоторого анализа, хотя бы вследствие своей неординарности (не в лучшем, конечно, смысле).

Есть предатели идейные (их и предателями назвать трудно), есть, которые продаются за деньги (это беспринципные примитивные чревоугодники), иные продаются в надежде решить какие-то свои честолюбивые планы (эти, вот, самые омерзительные), но есть и такие, которых особые жизненные обстоятельства ставят в безвыходное положение, и им просто не хватает величия души, чтобы разрубить свой “гордиев узел” тем или иным достойным способом. Порой такие люди могут вызвать сострадание.

Мне так кажется, что человек, о котором пойдет далее речь, относится именно к последней категории. Когда я впервые узнал о его предательстве, я на самом деле очень пожалел его, что кому-то может показаться таким же предательством. Но дело в том, что я знал его историю.

Математик по образованию и истинный поэт в душе (он и писал очень неплохие стихи), еще в те благополучные годы он никак не мог примириться с постылой действительностью, тем более что эта была действительность бакинская, к которой должен был приспособиться честолюбивый армянский парень с неординарным мышлением.

Чтобы быть абсолютно честным, следует признать, что в материальном плане армяне в целом в Баку жили совсем неплохо, может быть даже лучше, чем у себя на родине. Но это благополучие было оплачено непомерным трудом и унижениями, отсутствием какой-либо серьезной перспективы для более или менее талантливого человека. Армянин в Баку, так же как и русский, еврей, или любой другой неазербайджанец должен был работать на благо и авторитет азербайджанского вельможи. Мой персонаж в этом смысле не составлял (и не мог составлять) исключения. Будучи всего лишь скромным заведующим отделом во второразрядном НИИ, он написал для директора этого института сначала кандидатскую, а затем и докторскую диссертации, почти единолично вел всю научную работу в институте, разрабатывал перспективные планы, координировал работу филиалов и т. д., и т. п. Сам он защитил только кандидатскую диссертацию, и единственная привелегия, которой он удостоился за все свои труды – это возможность непрерывно пьянствовать (на работе и в многочисленных командировках) с коллегой-азербайджанцем, которого он, наверное в отместку за накопившиеся обиды, поносил и третировал по-всякому, не упуская случая подчеркнуть его принадлежность к низшей расе.

Меня его поведение в отношении человека, с которым он, вроде, дружил, признаться, очень удивляло и оскорбляло, и я не раз высказывл свое неприятие по поводу его бестактных выпадов, но он всякий раз нес какой-то не относящийся к сути вопроса вздор, что я никогда не смогу понять его, что он многое перетерпел, что он хорошо знает историю Армении и т.д., и т.п. Историю своего народа и его взаимоотношений с соседями я, смею думать, знал не хуже него, но я не считал, что какие-то старые обиды дают мне право поминутно оскорблять человека только за то, что он принадлежит к народу, с которым у нас когда-то были серьезные проблемы.

После Сумгаита, разорвавшего в клочья не только хрупкий мир между народами, но, что ужаснее всего, наши надежды на то, что соседи стали хоть чуточку другими, мир стал совсем другим, и я сам уже не мог быть по-прежнему лояльным и терпимым. Но это, конечно, не относится непосредственно к обсуждаемой здесь теме.

В потоке армянских беженцев, хлынувших в ужасе от прокатившихся по всему Азербайджану погромов во всех возможных направлениях был и он – Роберт Кароевич Аракелов.

Потеряный, он приехал в Ереван, пытаясь как-то обустроить у нас свою жизнь – работу, жилье, быт... Наш город был тогда заполнен беженцами, и правительство всеми силами пыталось помочь каждому из них, но слишком был велик груз проблем (совсем недавно мы пережили еще и страшное землетрясение), слишком ограничены ресурсы, и, естественно, условия были очень далеки от нормальных. Роберт примириться с тяжелыми условиями, как вынужденно примирились с таковыми по разным обстоятельствам миллионы и миллионы советских людей в различных концах Советского Союза, оказался не в состоянии. Я хорошо помню, как он говорил мне, потупив глаза: “Гриш, я не смогу жить, как Сергей Мадатов в школьном общежитии поселка Шаумян”.

Сергей Мадатов работал в одном с Робертом институте, и, бросив в Баку все, что имел, он едва ли не в тапочках приехал в Ереван, спасая жизнь своей семьи. История Сергея Мадатова и его личность – жизнестойкая, оптимистичная – заслуживает отдельного рассказа, наверное, в гораздо большей степени, чем герой этого повествования, но такова уж “справедливость” нашей жизни – мы часто равнодушно проходим мимо самых достойных и вынужденно концентрируемся на тех, кто угрожает нам своим ядовитым жалом.

Из Еревана Роберт уехал в Степанакерт; там, в Карабахе ему, очевидно, предложили чуть лучшие условия, и там были его корни, но это была зона конфликта, там шла война. Вялотекущая в то время, но в ожидании (оправдавшемся) крупномасштабных наступлений азербайджанской армии. Роберт стоял перед тяжелым выбором. Это было время, когда перед тяжелым выбором стояли очень-очень многие. Это было время, когда выявлялась сокровенная суть каждого из нас.

Я сам пишу эти строки в благословенном Лос-Анджелесе, где обосновался, по-видимому, надолго, если не навсегда. До того я несколько лет жил в Москве, куда удрал из голодного и холодного Еревана, буквально спасая свою жизнь. И вот я думаю, имею ли я право осуждать Роберта, который, в определенном смысле, так же спасая свою жизнь (или столь же важное для него благополучие), вернулся из Степанакерта в Баку?

Я хочу, чтобы читателю ответ на этот вопрос был бы так же ясен, как и мне самому: я не собираюсь кого бы то ни было осуждать или пригвождать к позорному столбу; каждый сам для себя определяет те ценности, за которые нужно бороться до конца, те методы и средства, которые позволительно использовать в этой борьбе, и, наконец, тот порог, за которым следует прекратить борьбу, или собственное существование. Только собственная совесть каждому из нас судья – беспощадный и неподкупный, и если Роберт Аракелов сегодня в состоянии безмятежно спать по ночам, не страшен ему никакой суд людской, а если не в состоянии, то не помогут ему никакие награды и словословия. Потому задача моя (не только в данной статье) не в бессмысленных по своей сути проклятиях или, наоборот, восхвалениях, а только в анализе произошедших событий, в попытках разобраться в причинах, побудительных мотивах и в последствиях тех, или иных явлений.

Роберт Аракелов в Степанакерте оказался загнанным в тупик. Ему стало окончательно ясно, что обустроить свою жизнь с привычным комфортом ему на армянской земле не удастся, и он решился на предательство. Смею утверждать, только для того, чтобы вернуться в свою уютную квартиру в центре Баку и не думать о всяких бытовых проблемах, которыми в тот период был полон рот у очень многих советских людей, не только у ереванцев, или степанакертцев.

Человек решается на предательство, когда перестает любить, или если и не любил никогда. В этом смысле предательства, как такового, вроде, и не существует, имеет место просто поклонение новому Богу. Какому вот в чем вопрос? Я уже попытался дать свою классификацию предательства и определить место Роберта Аракелова в этой классификации. Мне остается лишь дать некоторое пояснение к его низкому поступку.

Конечно, человек слаб, и в иных обстоятельствах “ломались” гораздо более стойкие люди, чем Роберт Аракелов. Но неплохо зная этого человека, я могу утверждать, что глубинная причина его предательства состоит все-таки не в том, что он оказался в таких уж непреодолимых обстоятельствах, а в том, что он никогда не принадлежал к армянской культуре, а это единственный признак принадлежности. И, говоря высоким слогом, только культура есть тот исключительный Бог, которого в принципе невозможно предать. Ибо он у тебя в душе навсегда.

Я никогда не замечал, чтобы Роберт интересовался армянской литературой, искусством, я не чувствовал теплоты в его голосе, когда мы говорили о наших (пусть скромных) достижениях, о выдающихся личностях. Он был выраженным русофилом, впрочем, как и я сам, но я никогда не отказывался и не откажусь от собственных корней – я читаю армянские книги, я пою армянские песни и мороз проходит по моей коже, когда декламируют моего Нарекаци.

А Роберт... Копаясь в исторических книгах и выискивая свидетельства героических деяний своих далеких предков, к которым он фактически уже не имел никакого отношения, ибо оборвалась единственно что-то значащая духовная связь, он жаждал лишь подтверждения своей собственной исключительности, своей принадлежности к выдуманной им самим высшей расе. Разве не об этом говорили его постоянные беспричинные нападки на человека, с которым он пил вино и ел хлеб? Позже, переметнувшись на другую сторону, он попытался это свое гадкое качество приписать всему армянскому народу, что было уже подлостью, но так уж устроен человек он мерит на свой аршин.

Есть, к сожалению, повсеместно немало “патриотов”, подобных Аракелову, и сейчас, пользуясь случаем, я хочу привести им в назидание перефразированное мною известное выражение: “Не любите себя в Армении, любите Армению в себе”. Думаю, эта фраза останется актуальной, если заменить слово Армения” на любое другое, в том числе и “Азербайджан”.

В опубликованных подряд двух книжках – “Нагорный Карабах: Виновники трагедии известны и “Карабахская тетрадь” Роберт Аракелов под диктовку бакинских идеологов, ничтоже сумняшеся, “доказал”, что причиной и движущей силой карабахского конфликта является атавистическое желание армян восстановить существующую короткое время аж до нашей эры Великую Армению (которая и называлась так не потому, что на самом деле была очень велика, а просто в противовес совсем уж крохотной “Малой Армении” – другого политического образования древнего мира).

Я считаю своим долгом, раз уж взялся писать о Аракелове и его “творчестве”, дать некоторые пояснения по существу поднимаемых им (допустим, что им) вопросов. Это тем более необходимо сделать, что подобные теории, непрерывно формируемые бакинскими “интеллектуалами”, заполонили все пространство Интернета, вызывая лишь недоумение у осведомленных людей, но способных (на это они и рассчитаны) дезорентировать человека, не сведущего в вопросах древней и новой истории, равно как и в истинных целях той и другой стороны.

Я должен сказать, что аккуратно посещал почти все митинги, проходящие на Театральной площади Еревана в те драматические дни конца 80-ых – начала 90-х годов, когда по существу решалась дальнейшая судьба нашей страны, и я ни разу не слышал с трибуны такого словосочетания, как “Великая Армения”. Более того, мне ни разу не приходилось слышать что-либо похожее даже в толпе, среди простых людей, которые, действительно порой любят что-то преувеличить или приврать. Тем более такой парадигмы не могло возникнуть, когда страсти стали утихать, и на смену площадной риторике пришла ответственная международная политика. То есть я хочу сказать, что в менталитете народа, в официальной политике и даже в бытовых разговорах в современной Армении начисто отсутствует такое химера, как Великая Армения”. Чтобы быть совершенно объективным, отмечу, что отдельные спекуляции относительно занятых карабахской армией азербайджанских земель действительно имеют место, но реального отклика в народных массах они не находят и тем более на политику, или настроения властей никакого влияния не оказывают.

В противоположность всему этому азербайджанская сторона, можно сказать, на официальном уровне заявляет о своих претензиях на всю(!) территорию Армении, считая ее исконно азербайджанской землей. Да что там Армения, мелочь какая-то! Вот цитата: “В 1501 г. в Азербайджане образовалось государство сефевидов (по имени правившей династии) со столицей в г. Тебризе, которое в начале ХVI века впервые в азербайджанской истории объединило все земли Азербайджана в составе единого азербайджанского государства Сефевидов. Территория Сефевидского государства простиралась от Аму-дарьи до Евфрата и от Дербента до берегов Персидского залива”. Любой желающий может ознакомиться с этой цитатой (равно как и со многими другими очень интересными для себя открытиями) на официальном сайте Посольства Азербайджана в Москве http://azembassy.msk.ru/html/enoideij2.html. Первоначально второе предложение в этой цитате было представлено в следующей редакции Сефевидское  государство охватывало Ширван, Карабах, Нахичевань, Армению,  Ирак и Иран” (оно и сохранилось в таком виде во многочисленных повторах на море азербайджанских сайтов), но затем мудрые составители сообразили, что как-то нелогично указывать в качестве исконных азербайджанских земель страны, которые именуются Армения, Иран, Ирак, и они стали обходиться исключительно географическими топонимами. Но даже эти мудрые головы не сообразили, что негоже обвинять соседей в претензиях на некую Великую Армению, ссылаясь лишь на их исторические книги и старинные карты, а также на их древние мифы и народные сказания, и в то же время кричать о исконных азербайджанских землях от Аму-Дарьи до Персидского залива. Воистину, всяк на свой аршин мерит!

Вообще, чтобы всерьез воспринимать и анализировать заявления азербайджанской стороны, надо на самом деле полностью утерять чувство юмора. Стороннему наблюдателю в это будет трудно поверить, но главная аргументация азербайджанцев сводится к тому (внимание!), что армян вообще не существует – это потомки древних тюрских племен арменов, которых какие-то неведомые злыдни под названием “хайи”, приволочившиеся из Фракии, обратили в чуждую им веру и навязали им свой варварский язык и культуру (то есть в азербайджанской интерпретации бескультурье). Далее азербайджанцы утверждают (на полном серьезе), что Армении, как таковой, тоже не существует (впрочем, признаем, что в сочетании с первым утверждением здесь уже просматривается некоторая логика), что территория нынешней Армении это древние огузские (то есть, тюркские) земли, захваченные коварными армянами (вот тут уже некоторая заминка – это все-таки армяне, или те самые высокопробные тюрки?) с помощью не менее коварных и бескультурных русских.

Выступления азербайджанцев (в том числе облаченных высокими научными званиями и правительственными регалиями) и по своей сути, и по форме преподнесения “идей” очень напоминают истерические выкрики базарной бабы: “ВАС ЗДЕСЬ НЕ СТОЯЛО!” Никому, ведь, не придет в голову спорить с базарной бабой, но поди же ты – приходится! Делать это, как всегда в подобных случаях, и противно, и смешно, но слава Богу, данная статья посвящена другой тематике (правда, тоже очень несимпатичной).

Возвращаясь к выступлениям Аракелова, я должен честно признаться, что не могу понять, чего он все-таки тщится доказать: идея о Великой Армении – просто мыльный пузырь, раздутый бакинскими политтехнологами исключительно для внутреннего пользования, в этом нет никаких сомнений. Обслуживая эту мертворожденную теорию, этот неразличимый призрак, Аракелов рассказывает какие-то мелкие, неинтересные истории, приключившиеся с ним в Карабахе. В сущности за этими бытовыми историями нет (да и не могло быть) никакой идейной базы. А лично мне очень странными кажутся обвинения простых карабахских крестьян в националистических высказываниях со стороны высоколобого интеллектуала, который сам совсем недавно до этого позволял себе многократные неспровоцированные и очень грубые выпады прямо в лицо своему азербайджанскому коллеге.

Я вполне допускаю, что в рассказах Аракелова из “Карабахской тетради” есть правда. Могу принять даже, что там изложена одна только правда и ничего кроме правды. Что из этого следует? Никому из нас никогда не приходило в голову утверждать, что все без исключения армяне являют собой образец высокой нравственности и светлого ума, в отличие от азербайджанцев, которые в попытках обелить даже нелюдей Сумгаита бессовестным образом приписывают это чудовищное преступление самим армянам (можем ли мы после этого хоть в малой степени доверять им?). Мы ясно отдаем себе отчет, что и среди армян (так же, как и среди русских, грузин, американцев и всех прочих народов) может быть немалое количество уродов, способных на самые низкие преступления. И мы с болью и негодованием воспринимаем каждый подобный случай в нашей среде, говорим о нем, напоминаем постоянно друг другу, чтобы не дать совести укрыться за забвением, чтобы поскорее очиститься и по возможности не допускать повторения подобных отвратительных явлений в будущем. Такова наша принципиальная позиция. (Я, конечно, всего лишь частное лицо и, употребляя местоимение “наша”, я имею в виду только честных, думающих армян, а таких, представьте, тоже немало, и они действительно во многом формируют и общественное мнение, и официальную политику Еревана.)

Сейчас я хочу дать в руки азербайджанцам (и туркам) козырную карту против армян. (Просто удивительно, что они, прилежно изучающие даже древнеармянский язык грабар, чтобы читать в оригинале ветхозаветные армянские рукописи с целью, конечно же, их полного отрицания, при всем своем усердии пропустили такой “убийственный” аргумент в свою пользу.) Речь идет о поэме великого армянского революционного поэта Егише Чаренца “Хмбапет Шаварш”. Хмбапет по-армянски означает начальник группы – так в период безвременья 1917-22 годов именовались армянские полевые командиры, которые, может, и сыграли какую-то роль в становлении первой армянской республики, но больше остались в памяти народной, как разбойники и грабители, как, впрочем, и все “деятели” подобного рода, начиная от Котовского и кончая Чапаевым.

Егише Чаренц родился в городе Карсе (это буквально граница между Восточной и Западной Арменией) в конце 19 века и страшная трагедия его народа геноцид 1915 года пришелся на его юность и его край, так что он своими глазами видел все те ужасы, только слушая или читая о которых у нас сегодня встают дыбом волосы. Что же более всего потрясло поэта, о чем он писал в упомянутой поэме?

Нет, он писал не о зверствах турок и геройстве хмбапета, он писал о бесчинствах самого Шаварша. Тонкая бескомпромиссная душа поэта более всего не могла примириться с тем, что его соотечественник и брат мог потерять человеческое лицо, пусть даже в самых нечеловеческих условиях. Он написал поэму как покаяние за неведомого ему хмбапета Шаварша и за все другие преступления с армянской стороны. И самое главное – он написал эту поэму, как призыв к нашей совести, как завещание потомкам, которые всегда должны помнить и не повторять непростительных ошибок не лучших своих представителей. Я почти уверен, что ни один армянин, который читал “Хмбапета Шаварша” никогда не поднимет руку на беззащитного человека. Не все мои соотечественники, к несчастью, читали это завещание великого поэта, далеко не все соответствуют сегодня высоким нравственным стандартам, и мы это тоже ясно осознаем. Но у нас есть Чаренц, его очистительная поэзия (не только “Хмбапет Шаварш” – в безбрежном море многонациональной литературы, посвященной Ленину, нет, на мой взгляд, более пронзительных строк, чем поэма Чаренца “Ленин и Али”, в которой главный герой (положительный) – турецкий грузчик, и эта поэма, по-существу, есть горячий призыв к нашему народу даже после всего случившегося воспринимать простого турецкого труженика не как врага, а как брата), есть, помимо Чаренца, наша великая многовековая гуманистическая литература, и потому у нас есть большая надежда, что когда-нибудь, и даже очень скоро, мы сможем безо всяких задних мыслей, открыто и честно смотреть в глаза миру во всех ситуациях и на всех форумах.

А как обстоит тут дело у азербайджанцев, у турок? Пытались ли они когда-нибудь по-честному осмыслить свою историю, смело посмотреть в лицо фактам и сделать горькие, но адекватные выводы? Есть ли надежда, что они когда-нибудь, в отдаленном будущем изменят свое поведение? Разве наглое отрицание Сумгаита не обещает нам его повторение при первой же открывшейся возможности? Азербайджанцы и не скрывают, что только ждут подходящего момента, чтобы по-своему решить проблемы с армянами. У нас сегодня уже нет никаких сомнений, что они лелеют мечту решить “армянский вопрос” в Восточной Армении точно так же, как их единокровные братья турки “решили” его в Западной. В своих программных выступлениях они называют армян не иначе, как временными соседями. Догадываетесь, что они при этом имеют в виду? Подобного рода лозунги произносят не какие-то там экстремисты, явные маргиналы, или случайные прохожие на улице. Официальный представитель Министерства обороны Азербайджанской республики совсем недавно заявил, что "через 25-30 лет на Южном Кавказе вообще не будет существовать государства под названием "Армения", так как Армения сформировалась на территории исторического Азербайджана и рано или поздно, но эти земли вновь перейдут под контроль Азербайджана".

Мировая общественность должна понять, почему армянская сторона так упорно настаивает на признании геноцида 1915 года. На своем горьком опыте, который актуален по сей день, мы убедились, что пока наши соседи по правую и левую стороны сами не осознают и не ужаснутся тем преступлениям, которые были сотворены их соотечественниками, резня будет висеть над головами народов в ждущем режиме, и неотвратимо будет разражаться каждый раз, как только возникнут “благоприятные” для них обстоятельятва. Как за подчистую вырезанными кавказскими албанцами последовали так же подчистую вырезанные западные армяне, так и продолжается эта перманентная кровавая вакханалия в Турции и Азербайджане – вырезались и вырезаются греки, ассирийцы, армяне, курды... Если это не остановить (остановить не ответным насилием, а именно через осознание и покаяние), в конце концов они станут резать друг друга – безнаказанная преступность самая страшная бацилла в человеческом обществе, и в своей глубокой сути она сконцентрирована вовсе не на объекте, а на собственном состоянии.

Как замечает читатель, тематика данного разговора вынуждает меня все время отвлекаться от основного персонажа, но собственно в отношении Роберта Аракелова мне осталось только отметить в заключение, что сугубо в профессиональном отношении его “карабахские” произведения очень слабая литература. И в пропагандистском плане совершенно неубедительно занудные перепевы “высоколобых” бакинских идеологов, иллюстрируемые какими-то жалкими, второстепенными историями. Ни одной свежей мысли, или яркого эпизода. Ей-Богу, можно было бы сделать лучше и примеры привести более впечатляющие. Будь на месте хозяев Аракелова, я мог бы заподозрить его в неискренности (конечно, он и не может быть искренним – он же лучше всех знает, на кого работает). Но дело тут даже не в искренности: Божий дар, выпавший на долю избранника (а Роберт был, несомненно, одареным человеком), очень быстро чахнет и разлагается, когда его носитель пытается разменять свой талант на что-то осязаемое, материальное, продать не рукопись, а вдохновение. Некогда столь ярко проявляемый дар Роберта не мог не сгинуть на том позорном поприще, где он попытался его применить. И, честное слово, лично я больше жалею не о том, что Роберт Аракелов перешел в стан своих угнетателей (ну, что нам сделают его блошиные укусы!), а о том, что так бездарно распорядися он своим немалым талантом. Но что тут поделаешь, каждому – свое!

Порой у меня возникает желание встретиться с Робертом где-нибудь на нейтральной полосе и послушать рассказ о сегодняшней его жизни. Чувствует ли он себя в уютной квартире в центре Баку комфортнее, чем злосчастный Сергей Мадатов, который, может, до сего дня мыкается в школьном общежитии в Шаумяне? Безбоязненно ли выходит его дочь на бакинские улицы? Пишутся ли ему нежные стихи, как в былые годы? Провозглашает ли он хоть иногда в самом узком кругу свой любимый тост за великую русскую культуру?

Случись эта встреча, Аракелов, наверное, пришел бы со своим неразлучным другом и собутыльником Тофиком Ибрагимовым, тем самым азербайджанцем, над которым он подтрунивал непрерывно в прежние времена. Мне было бы очень интересно посмотреть, как они сейчас поменялись ролями. На самом деле, это и есть единственное существенное изменение, которое произошло в космическом пространстве Аракелова. Наш караван продолжает свой путь. Горы, камни, века на нашем пути. Горы, камни, века еще впереди”. (О. Шираз, Песнь армянина”, вольный перевод мой – Г.А. ).

P.S. Написав подряд две упомянутые книги, Роберт Аракелов умолк и молчит до сих пор в течение более десяти лет. По крайней мере, азербайджанские сайты в изобилии цитируют только эти его сочинения, а иных признаков его творческой активности не существует. Я не имею представления, какова его дальнейшая судьба. И порой с ужасом думаю, неужели его на самом деле постигла участь ставшего бесполезным супостата?