ЕВРЕЙСКАЯ КУЛЬТУРА И ЯЗЫК ИДИШ

В нескольких номерах Лебедя прочитал статьи Михаила Дорфмана о культуре и цивилизации идиш, о идишистской традиции и еврейской литературе.

Странное сложилось у меня ощущение от прочитанного. Читая эти беспорно интересные и под завязку насыщенные поразительной и парадоксальной информацией тексты, я вдруг подумал, что оказался в музее. На стенах странные узоры, древние маски и боевые шлемы покрылись пылью, а вот непонятный предмет, о назначении которого до сих пор спорят исследователи, артефакт.

Я не против музеев. Я - за. Однако, цивилизации, о которой идет речь, больше нет. И дело не только в трагической судьбе европейского еврейства, но и в более глубоких процессах.
Конечно, если кто-то хочет развивать идиш, в этом нет ничего плохого. В том, что идиш-культура противостоит (мягко или жестко) сионизму, наверное, есть свои плюсы. И, разумеется, творческие эксперименты - это всегда полезно само по себе, независимо от политического содержания. Все верно. Вот только похоже все это - какая-то игра. А игра отличается от настоящей жизни так же, как субкультура отличается от культуры, а выдуманный виртуальный мир поклонников какого-нибудь литературного произведения (например Р.Р.Толкиена) от настоящей цивилизации. Нам придется жить без корней. Я не уверен в том, что это хорошо. Может быть плохо. Может быть ужасно. Но это так. Надо понять и оценить данный факт. Понять и оценить его непросто.

Не стоит забывать, почему наши предки стремились уйти, даже бежать из штетла. Потому что, и тут сионист Нордау прав, в большинстве своем это были люди, выброшенные из жизни, лишние. Они не имели ни настоящего, ни будущего. Люди штетла всем мешали. Они мешали своим конкурентам - местным торговцам, они мешали трудящимся, которые воспринимали их как паразитов, не занятых производительным (крестьянским или рабочим) трудом. Над всем миром восточноевропейского еврейства уже нависла тень Холокоста, а события 1918-1921 гг. на Украине, которые современные исследователи называют “Преддверием Холокоста”, унесли жизни от 100 до 300. тыс евреев.
Потому и стремились еврейские революционеры к человеческому, всеобщему освобождению (революции), а не национальному. Они хорошо понимали, что если освобождение не будет всеобщим, то его не будет вообще. Ведь не считать же, в самом деле, освобождением создание милитаристского Израиля, где у йеменских евреев отбирали детей, а для арабов была уготована Накба

Однако, дело не только в Холокосте. Я читаю современную японскую литературу, и нахожу, что она местами очень хороша. Но она ровно же настолько японская, насколько могла бы быть итальянской или английской. Мы - жители космополитических мегаполисов, подчиненные (от Москвы до Бомбея, и от Токио до Нью-Йорка) схожим жизненным ритмам, почти утратили свою этническую идентичность. Реальны только наша экзистенция, наше одиночество и страхи. Все остальное превратилось в фикцию.
Мы можем научиться у людей прошлого многому. Но жить их жизнью, дышать их воздухом, говорить на их языке мы не сможем. Национальное в современном мире обычно несет в себе лишь отторжение “иного”, поддержку своих” олигархов против “чужих” олигархов, обеспечивая, как сказал бы Антонио Грамши, “буржуазную культурную гегемонию”. Национальное связано с границами, фальшью, лицемерием, нездоровыми политическими амбициями. А главное - оно все больше лишь маска, которая скрывает геополитические игры и самые циничные формы торгашества. Торжество национального - это нынешний бунт в карельском городке Кондопога, где подстрекаемые русскими торгашами толпы безработной молодежи громили чеченских и азербайджанских торгашей. Никакого позитивного культурного содержания национальное сегодня не несет, оно есть лишь торгашество, война и погромы.
Лучшие образцы современной литературы, и вообще человеческого поведения - вненациональны. Вненациональны поступки арабов, укрывавших евреев Хеврона от погромов. Вненациональны поступки евреев, протестующих против строительства стены и против оккупации. Вненационально поведение 111 рабочих в Москве (70 коренных москвичей и 40 мигрантов), которые объединились и потребовали от бизнесмена человеческих условий труда. Вненациональна радость, вненациональна любовь.
Конечно для еврейского истэблишмента совершенно неприемлем идиш - язык местечка, штетла, традиционного еврейства. Истеблишменту нужен образ героического еврея, покоряющего (ради этого истэблишмента, разумеется) арабских дикарей-террористов. С другой стороны для истэблишмента даже в гораздо большей степени ценен образ еврея-страдальца, погибающего в газовой камере (без предыстории появления газовой камеры, без каких-либо разумных объяснений того, откуда она взялась). Так можно оправдать все поступки еврея-дельца, нечистоплотного финансиста, продажного политика. Холокост стал величайшей в истории индульгенцией для совершения махинаций. Он стал мощной индустрией, о которой уже написаны книги. Но противостоять этой гнусности (которая совершается на проценты от Холокоста, существует благодаря слезинке, выжатой из европейского или американского обывателя каким-нибудь очередным “списком Шиндлера” или другим столь же низкопробным ширпотребом), противостоять всему этому, опираясь на то, что безвозвратно ушло в прошлое - невозможно. Плоха или хороша была цивилизация идиша - ее больше нет.

Величие еврейских революционеров и мыслителей диаспоры, состояло не в том, что они были по своему происхождению евреями, а в том, что они были больше европейцами, чем сами европейцы, и даже сверх того, они были людьми мира. Фрейд, Маркс, Кафка, Энштейн, Арендт и многие, многие другие были не евреями, а людьми мира, и их устремления и поиски были универсальными, а не национальными. Еврейский гений не был еврейским. Он был ни чем иным, как абсолютным и радикальным стремлением человека к обретению интегральной, космической истины. Он не имеет ничего общего с миром штетла, из которого он бежал. Тем более он не имел ничего общего со стремлением сионистов иметь свое государство (где еврея будут бить по морде собственные еврейские полицейские, выслеживать собственные еврейские шпионы и обирать исключительно собственные еврейские торгаши) и с кроваво-грязным воплощением этой убогой мечты.

Если в мире снова появится великая культура, то она будет человеческой, а не национальной. Как и те смыслы, ради которых стоит жить.