МАРАФОНЕЦ
13-02-2007Эпоха, когда любая цифра-дата воспринималась при округлении как юбилейная, празднично, торжественно отмечаемая, миновала. Надоело, да? Ну и дождались, когда отсчёт начался именно с нуля, будто из небытия, в забытьи всего. А как начали годочки щёлкать, пулями у виска проноситься, стоит, мне кажется, задуматься, что вехи, в человеческом общежитии отмечаемые, не блажь, а знак что ли цивилизованности. И дань признательности к кому-то, и уважения к самим себе.
Альманаху “Лебедь” 7 февраля исполнилоcь десять лет. А сколько вообще сетевые издания существуют? Интернетовское чудо, когда написанное сегодня, допустим, в Жмеринке, завтра прочтут, скажем, в Париже, возникло на самом-то деле только-только. Но успели привыкнуть, забыли: а как иначе? Напомню. Машинка “Эрика”, берущая 4 экземпляра, опечатки, замазкой затираемые, а в редакции принимают только первый, чистый. Услуги требуются профессиональной машинистки, они нарасхват, как модельные портнихи. Рукопись в издательстве исчеркали и не взяли, снова перепечатка. Пытка как на дыбе. Ничего, терпели. Абзацы из гранок уже вымарывали, но лишь маститые возражать осмеливались. А речь ведь о тех, кому везло, кого то бишь публиковали. На бумаге. Обложку, особенно если твёрдую, пощупаешь, удовлетворение испытываешь. Реальность. Только в такую я реальность я лично и верила.
Роман с “Лебедем” у меня начался как знакомство, никого ни к чему не обязывающее. Не понимала и не понимаю как технически связь по интернету осуществляется, для меня и кофеварка - загадка. Ошеломило вдруг, об этом как-то уже упоминала, что тексты, обнародованные в “ Лебеде”, мою читательскую аудиторию расширили настолько, до таких границ, где меня не терпят, ненавидят просто. А ведь тоже интересно. В книжном магазине книжку с моей фамилий при яростном недоброжелательстве, конечно же, не купили бы. А на интернете, оплюют, но прочтут.
Но я ведь, знаете ли, помимо того что писака, еще и дочь старейшего редактора главного журнала толстого журнала, в стране, называемой СССР. Вадим Кожевников возглавлял “Знамя” с 1949 года до его смерти в 1984-ом. В сорок девятом я и родилась. В Переделкино он предпочитал в лесу гулять, чтобы авторов отвергнутых рукописей не встречать. Кто-то разве что не плевал, а кто-то настаивал объяснить: почему?
И я поняла, по неловкости, отцом испытываемой, что мне сразу передавалось, по его дыханию затрудненному, догадалась, что не всякое почему” может иметь отклик “потому что”. Во мне это застряло.
Всегда и за всё кому-то приходиться отвечать. Я выросла под крылом очень сильного человека. И безоружного вместе с тем из-за стольких людей, кто от зависел его неверного шага. Не только в семье, но и в журнале, которым он руководил.
Редактор - вождь племени, очень и очень разнородного. Политик, стратег – без этого никак. Еще и психолог, чтобы авторские слюни, как мамаша, утирать. Я бы всех под горячую руку розгами выпорола бы. И потому поражаюсь.
Десять лет такую свору сдерживать? Феноменально.
Один человек, хорошо ко мне относившийся, без нажима, с симпатией, предупредил: есть спринтеры, есть марафонцы, ты свою дистанцию учла?
Валерий Петрович Лебедев с женой Мариной в сетевых изданиях марафонцы. Их победа. Отметим. Виртуально. Моё предложение, а уж как-то откликнется….